— Она затаила дыхание, по привычке ожидая, что Хью ударит ее.Но женщина с ястребиным лицом быстро спешилась и встала между ним и Лиат. Высокая, как и Хью, она положила руку на рукоять меча, не оставляя сомнений в своей решимости.— Да будет так, — сказал Вулфер. Из кошелька на поясе он достал две золотые монеты. Он передал их старосте. — Засвидетельствуйте сделку, господин староста, и передайте деньги почтенному брату Хью в качестве компенсации за эту девушку.— Я свидетельствую о сделке, принимаю две номизмы и передаю их почтенному брату в качестве компенсации за девушку, Лиат, дочь Бернарда.— Я не возьму их! Это похищение! Я отрицаю, что факт уплаты имел место и донесу об этом его величеству, королю Генриху!— Ваше право, почтенный брат, — ответил Вулфер. — Девушка тем не менее отправится со мной. Солдаты, что с вами, вряд ли окажут сопротивление. Если же это произойдет, вы предстанете перед королем как уголовный преступник. Вряд ли это увеличит ваши шансы заполучить аббатство.— Мы не закончили, — сказал Хью. И, понизив голос, обратился к ней: — Ты не отделаешься от меня так легко, Лиат.Лиат не осмеливалась смотреть на него. Она не отводила взгляда от фибулы, что скрепляла плащ на правом плече женщины-ястреба: взлетающий орел со стрелой в клюве и свитком в когтях. Когда девушка не смотрела на Хью, будь он рядом или далеко от нее, она чувствовала себя в безопасности. Если вообще могла быть в безопасности…— Господин староста, — сказал Вулфер, — прошу вас оставить это золото при себе в качестве свидетельства того, что брат Хью от него отказался.— Я буду свидетельствовать об этом.— Мы тоже, — поддержали его младшие «орлы».Долгое время никто не двигался, будто ни та, ни другая сторона не знали, что им теперь делать. Только пение птиц на деревьях да крики крестьянина, понукавшего в поле вола, нарушали молчание. Из кухни доносился запах лепешек.— Разговор не закончен, — молвил наконец Хью. Он сделал движение, и Лиат в страхе вздрогнула, но он… шел обратно, к своей лошади. Она едва успела схватить с тронувшейся повозки поклажу Ханны. Хью, казалось, этого не заметил. Не сказав ни слова, он со своей свитой и повозкой отправился в путь.Лиат выронила сумку и опустилась на землю.— Тебе помочь? — участливо спросила женщина с ястребиным лицом.Четыре отцовские книги остались у Хью, но их текст сохранился в городе ее памяти вместе со всем, чему научил отец. И главное — «Книга тайн» была у Ханны.— Нет, спасибо, — прошептала она, — мне только надо немного отдохнуть. — Она подняла глаза и встретилась с твердым взглядом женщины. Затем перевела взор на Вулфера. Тот тоже внимательно изучал ее. Почему? Она не решалась спросить вслух.— Господин староста, еще минуту. Пока вы не отправились, мне нужно написать на нее вольную. «Орлам» нужны свободные люди. А мне нужен еще один свидетель.— Я им буду, — вдруг выступила из дверей миссис Бирта, — я свободнорожденная.— Миссис Бирта, если не ошибаюсь?Та была польщена тем, что ее не забыли.— Да, господин.— А это, если не ошибаюсь, — перевел он взгляд на Ханну, — ваша дочь?— Да, господин.— Вы хотели бы, чтобы она тоже поступила на королевскую службу?Миссис Бирта смутилась так сильно и выглядела столь ошарашенной, что Лиат позабыла на мгновение все страхи и беды, поняв, что то было одно из самых тайных и несбыточных мечтаний женщины для собственной дочери.— Господин, вы же знаете, что нашей семье окажут великую честь, если моя дочь будет служить его величеству.Вулфер не улыбнулся, только коротко кивнул, как бы соглашаясь со справедливостью слов.— Давайте не будем задерживать господина Людольфа дольше, чем требуется, и напишем вольную немедленно. У меня срочные дела во Фриласе. Девушка истощена и ехать со мной не сможет, я поеду на север один, а она останется с вами. Если, конечно, вы, миссис Бирта, согласны. Манфред и Хатуи побудут здесь, на случай если почтенный брат захочет что-то предпринять. Вы согласны?Бирта кивнула. Лиат в первый раз видела, что эта женщина лишилась дара речи.Вулфер спешился, следом за ним остальные. Манфред повел лошадей в конюшню.— Ханна, — сказала Бирта, быстро оправившись от смущения, как и полагалось доброй трактирщице, — помоги ему с лошадьми. — Ханна кивнула и поспешила за молодым человеком.Лиат пыталась подняться, но ноги ее не держали. Она почувствовала на плече чью-то твердую руку.— Я помогу тебе войти, — сказала ей Хатуи.— Наверх, — сказала им Бирта, — в постель и немного еды. Ей нужен отдых.— Миссис, я вижу на вас можно положиться, — одобрил ее действия Вулфер. — Почтенный староста, мы покончили с делами?Лиат не слышала, что ответил Людольф. Она вошла в теплый дом, с трудом, несмотря на помощь Хатуи, поднялась по лестнице и рухнула на кровать. Она просто лежала ничком, закрыв глаза, не в силах бороться с охватившим ее счастьем. Она была свободна. У нее была книга. Она станет «орлом». Все, что нужно было сейчас, — восстановить силы. Она едва верила в то, что это правда. Но сон прервал сомнения. 3 Чуть позже миссис Бирта принесла бобовый суп и ломоть свежего черного хлеба. Голод заставил Лиат окончательно стряхнуть с себя остатки сна, и она с жадностью принялась за еду. Миссис Бирта ушла, и пришел Вулфер. Он сел на край постели, держа в руках медное кольцо с символом «королевских орлов». Пахло от него дождем и влажной шерстью. Лиат робко взяла кольцо, не зная еще, что с ним делать, и, пока держала его в руках, слышала, как дождь стучит по крыше. Сквозь закрытые ставни почти не проникал свет. Кажется, она проспала весь день.— На этом кольце печать нашего цеха, — медленно заговорил Вулфер. — Приняв его, ты отдаешь на службу королевскому делу всю себя целиком. Свое имя и родословную ты должна мне назвать прежде всего.Она боялась посмотреть на него.— Меня зовут Лиат. Отца звали Бернард…Вулфер тяжело вздохнул — она не поняла, был ли он чем-то разочарован.— Лиат, ты должна доверять мне не только потому, что я освободил тебя и взял на службу. Я знал твою мать. И ищу вас с отцом уже восемь лет.Девушка смотрела на него, как кролик на волка. За окном, кажется, прекратился дождь…— Найди я тебя раньше, твой отец, возможно, был бы жив. — Он поднял руку, но Лиат испуганно отшатнулась. — Клянусь Владычицей! Послушай меня внимательно, девушка. Слушай и запоминай. Я не требую, чтобы ты шла на королевскую службу. Ты свободна выбирать и свободна пойти собственным путем, если хочешь.— А куда мне идти? — спросила она с горечью. — Обратно к Хью?— Я не только не требую , — повторил он, — но не возьму тебя на службу, пока не буду знать твое полное имя и родословную. Почему? — Он взял обратно из ее рук кольцо и взвесил его на ладони. — Чтобы стать одной из нас, ты должна полностью довериться товарищам. Иначе нельзя. Если ты не доверяешь мне в такой малости, то опасна для нас. Ты — слабое звено, и тебе самой нельзя доверять.— Имена — не малость!— Это правда. — Он кивнул, соглашаясь. — Поэтому мы и спрашиваем о них.— Почему вы освободили меня?— Потому что знал Анну.Она вздрогнула. Странно было слышать ее имя от кого-то, кроме отца.Вулфер криво улыбнулся:— Я знал и тебя, когда ты была еще младенцем.— Я вас не помню!— Не важно, — отвечал он, как всегда, спокойно. — Анна все равно просила присмотреть за тобой, если с ней что-то случится.Она и хотела бы доверять ему, но после Хью не доверяла никому. Вулфер изучал ее, и она занималась тем же. Он был в летах, но еще крепок телом. И обладал душевной силой, как всякий человек, проживший много лет и преодолевший немало трудностей. Старый шрам пересекал его шею буквально в сантиметре от сонной артерии. Сидел он со спокойствием человека, привычного как к королевским советам, так и к крестьянским сходкам в харчевнях. Такому человеку можно подчиниться во всем, что он требует. Но он хотел чего-то более серьезного.Возможно, стоило открыть перед ним первые внешние из семи ворот города памяти. Может быть, она даже сможет действительно доверять и ему, и «орлам». Ее руки дрожали, когда она взяла кольцо.— Мое настоящее имя Лиатано, — прошептала она, — я дочь Анны и Бернарда. Это все, что я знаю о своих родных.Вот и все. Кольцо с гербом почему-то показалось ей очень тяжелым. Он встал и, хотя не был высок, показался ей весьма внушительным.— Добро пожаловать к «королевским орлам», Лиат. Служба будет тяжелой, но не думаю, что ты пожалеешь о своем выборе. Когда я вернусь из Фриласа, отправимся на юг.И он ушел. «Отправимся на юг». Еще недавно эти слова были страшнее чумы. Теперь вселяли надежду.Она откинулась на подушки, но, несмотря на усталость, не могла уснуть. Каждый раз, когда она поворачивалась, жесткая солома мучительно колола изможденное тело. Снова начался дождь, и сырой воздух вдруг наполнился запахом старого дерева, из которого был построен дом. Она чихнула.Скрипнула дверь, и к ней заглянула Ханна. На ней тоже было кольцо — знак ее нового положения.— Я думала, ты захочешь об этом узнать. Книга спрятана. Ты свободна, Лиат.Свободна! Лиат не смогла ничего ответить и просто склонила голову на руку Ханны. Где сейчас Хью? Ужасно хотелось верить, что он удаляется от нее все дальше и дальше. А не хотел ли и этот Вулфер тоже просто заключить ее в клетку, только немного другую? Откуда он знал мать? Знал ли, что та волшебница? Зачем он искал ее столько лет и как наконец нашел? Почему отец никогда не упоминал об этом человеке и почему сама она никогда не вспоминала его — только призрачных бабочек в чудесном саду, где сидела мать…Но на ум, как всегда, пришли спасительные слова, когда-то сказанные отцом: «Нечего жалеть, что промокла, если сама вышла из дома в дождливый день». Дождь и тепло руки подруги навевали сон. VII. НАЧАЛО СТРАНСТВИЙ 1 Как только удалось выкроить подходящий момент, Алан вернулся в развалины, но останков Лэклинга не нашел. Не было и следов погребения. Он и не ожидал ничего найти. Наутро, сразу после страшной ночи, юноша прокрался к обозу принцессы Сабелы за городским частоколом и притаился, наблюдая за странной замаскированной клеткой. Своим новым усилившимся слухом он мог различить, как переговаривалась охрана.— Тварюга наконец-то сыта?— На скелете было совсем немного мяса, но на время она вроде успокоилась.Вскоре Сабела со свитой собралась в путь. Огромная процессия двинулась на юго-запад, по тракту, ведущему во владения герцога Варингийского. Той же ночью Лавастин собрал своих людей в главной зале и сам вышел к ним. Кастелянша Дуода с клириками стояла рядом, но, как показалось Алану, была не менее озадаченной, чем остальные.Лавастин, бледный и задумчивый, долгое время стоял без движения, глядя в пустоту, будто видел нечто, недоступное взгляду других. Это было непохоже на него, человека решительного и нетерпеливого. Алан нутром чуял, что здесь что-то не так. Собаки жались к хозяйским ногам и жалобно скулили. Ярость и Тоска еще не пришли в себя после ночи жертвоприношения и по привычке переминались с лапы на лапу, следя за Аланом. Это было замечено всеми. Обитатели Лавас-Холдинга последнее время смотрели на юношу с уважением, смешанным со страхом, как на человека, который под плащом благочестивого странника скрывает страшные струпья проказы.— Мы скоро выступаем, — заговорил наконец Лавастин. — Приказываю подготовить оружие и припасы ко дню святой Исидоры. Праздник святого Сормы встретим в жилище госпожи Альдегунды, супруги нашего брата Жоффрея. Они решат тогда, присоединиться к нашему восстанию или лишиться земель.Ропот пронесся в толпе слуг и домашних.— Но осталось меньше двадцати дней! — возмутилась повариха. — Придется бросить все. И весенний сев!Все шумно выразили свое согласие, но граф молча ждал, пока люди не утихнут.— После этого, — продолжил он все тем же монотонным голосом, — мы присоединимся к госпоже Сабеле и ее войску. Мы выступаем против Генриха, узурпатора королевского престола как Вендара, так и Варре. — Граф повелительно поднял руку. — Это мой приказ, и вопросов не задавать!Алан сначала не мог прийти в себя. Резонерша-повариха, как всегда, была права. Ошибкой было выступать в поход до завершения сева. В нем зашевелился неясный и беспомощный гнев. Он сунул руку под кафтан и дотронулся до розы. Лепестки коснулись пальцев, и неясно было, что теплей, его плоть или цветок.Лавастин вел своих людей на войну. И на войну несправедливую. Алан быстро выбрался из зала, добежал до церкви, приказал Ярости и Тоске сидеть и стал ждать у алтаря при свете семи свечей. Брат Агиус, как и ожидалось, пришел к молитве довольно скоро. Он неловко преклонил колени — укус, которым той ночью наградил его Тоска, давал о себе знать.— Скажите мне, почтенный брат, — просительным голосом заговорил Алан, — это была магия?Агиус сделал нетерпеливый жест. Он стоял коленями на голом камне, но не прикладывался лбом к полу. Наконец-то в миру происходило то, что явно не оставляло его равнодушным.— Граф мог сам решить, что мудро. Откуда нам знать?— А что думаете вы? — настаивал Алан. — Он держался в стороне от дел Сабелы, когда та была здесь. Он отклонил все ее просьбы. Не сделал никаких уступок. И он знает, что мы не можем уйти, оставив засевать поля… — Тут он остановился. Едва не сказал: «Лэклинга и прочих, что не могут воевать». Но слова эти застряли в горле.Удивленный горячностью юноши, Агиус поднял на него усталые глаза. При свечах он казался моложе своих лет. Отсвет пламени скрадывал резкие черты лица, придавая ему мягкость. Алан вдруг понял, что такое лицо может быть только у человека, что не в ладах с собой. Священник был не старше его сестры Стэнси, справившей недавно свое двадцатипятилетие.— Она убила Лэклинга, — вымолвил наконец юноша, — и при этом она — преподобный епископ! — Представить только, что бы сказал на это добрая душа брат Гиллес! — А теперь Лавастин выступает на войну, когда делать этого нельзя. И идет против своего собственного брата! Дело нечисто.Агиус вздохнул:— Алан, опустись на колени. Ты еще много узнаешь о путях, которыми идут люди в этом мире. Когда-нибудь ты, возможно, сумеешь повернуться к ним спиной, как сделал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64