Раздумывая, действительно ли ей хочется с ними повидаться, Рут сунула в автомат еще три монетки. Прошлое – это прошлое, разумно ли его ворошить? Через четверть часа к ней присоединится Кетер В Каббале это «Корона», «Венец»; невыразимое божественное Ничто, еще не отделившееся от своего источника. Посредник между высшими мирами и Всевышним.

Браун. Ей очень нравился Кетер. Он был такой внимательный и такой чудной… Да, прошлое – это прошлое, а в восемьдесят лет не стоит задумываться о будущем.

1

– Ну, приятель, как обстоят у нас дела сегодня?
– Хорошо.
Доктор Фергюсон критически разглядывал Джема. Паренек набрал вес, нарастил мускулы, подрос на добрых двадцать сантиметров, его верхнюю губу уже оттеняли светлые усики. У него были хорошие оценки. Но взгляд блуждающий, а под глазами – черные круги. Трудный случай, этот Джереми Хокинз.
– А спишь ты, Джереми, хорошо?
– Да, нормально, – ответил Джем, почесывая лодыжку.
Когда же этот студенистый толстяк отпустит его? Какого ответа он ждет? «Все ночи я провожу с живыми мертвецами, а самое смешное, доктор Фергюсон, что это не просто плохие сны, а настоящие кошмары!»
– Скажи-ка, Джереми, ты все так же видишь… те кошмары, о которых рассказывал раньше?
– Нет, уже почти не вижу, – солгал Джем, хрустнув пальцами.
– Понимаешь, мне звонил шериф Уилкокс. Он беспокоится о тебе.
Ну и на здоровье! Этот подонок Уилкокс никогда не верил, что выжившие говорят правду. Он всегда допускал предположение, что это было отравление галлюциногенным газом после проведения каких-то военных опытов. Подталкивающее к убийству безумие, будто бы приведшее жителей Джексонвилля к самоистреблению еще до возникновения пожара. Саманта, Марвин Хейс и старая миссис Рут, придя к выводу, что им все равно никто не поверит, решили, что теперь придется заново строить свою жизнь. Легко сказать. Они-то ведь были уже взрослые. И у Лори была тетка. Но вот у него-то никого не было, и его запихнули в приют в Альбукерке. Даже если он называется временным общежитием, все равно это приют.
– О чем ты думаешь, Джереми?
– О завтрашнем матче по бейсболу.
Доктор Фергюсон вздохнул. Ему не удается наладить контакт с этим парнем. Он наклонился с озабоченным видом.
– Послушай, Джереми, я знаю, что тебе пришлось пережить нечто ужасное, настолько ужасное, что ты отказываешься об этом говорить, но если ты не будешь говорить об этом, то все так навсегда и останется в твоей душе и ты никогда не сможешь от этого избавиться.
– А если я буду говорить с вами об этом, то, может, и избавлюсь от воспоминаний? – насмешливо откликнулся Джереми.
– Ну… пожалуй, – удивленно согласился Фергюсон.
– Если буду рассказывать вам об этих трупах, которые хотели нас слопать? Или о том звуке переспелого арбуза, с которым раскололась голова моего деда, когда Пол Мартин наехал на него автобусом? Знаете, это было как раз перед тем, как мать Лори Робсона попыталась сожрать своего собственного сына…
Фергюсон постучал пальцем по толстой папке, лежавшей перед ним.
– Джереми, – сказал он примирительно, – весь город был отравлен химическим веществом, которое сделало людей… скажем… разными. Здесь нет ничьей вины. И самое главное, нет твоей вины. Нельзя жить в ненависти.
«Да, нельзя, но я не могу жить иначе. Все, что я могу, – это притворяться, что живу как все».
Он вышел из кабинета доктора Ферпосона, чувствуя, что потерял бесценное время. Но на что его тратить, это бесценное время? Чтобы без цели бродить по двору вместе с другими неприкаянными парнями? Чтобы поиграть в баскетбол? И вдруг он испытал жгучее желание увидеться с Лори. Желание почти непреодолимое. Должно случиться что-то страшное, он был в этом уверен. Он внимательно посмотрел на забор, прикрытый аккуратно подстриженным кустарником. Вполне преодолимо. Он ведь не в тюрьме, а в заведении для подростков, лишившихся семьи. Он направился к восточной стороне, самой далекой от строений, и беззаботно зашагал по аллее, обсаженной ивами, потом обогнул сарайчик, где старый Дженкинс хранил свои садовые инструменты.
– Вот те на! Кажется, завоняло дерьмом…
Джем резко обернулся. Бобби Бронкс, прислонившись к сараю, весело смотрел на него; рядом с ним стоял Бам-Бам-Бабл. Вокруг них распространялся тяжелый запах гашиша. Джем пожал плечами.
Бобби сделал шаг вперед и положил свою огромную руку ему на плечо.
– Эй! С тобой говорят, ублюдок!
– Отвяжись.
– Отвяжись, – изменив голос, передразнил его Бобби. – А не хочешь ли, Хокинз, отсосать у меня?
– Отвяжись, – повторил Джем глухим голосом.
Последние два года он не выносил, чтобы к нему прикасались. Пальцы Бобби, вцепившиеся в его тело, жгли, как раскаленные угли.
Бобби усилил хватку. Он был на целую голову ниже Джема и затаил на него злобу за то, что тот отлупил его два месяца тому назад.
– Бам-Бам! Валяй сюда! Посмеемся.
Бам-Бам-Бабл подошел и долго рассматривал Джема, прежде чем протянуть ему косячок.
– Джем, родненький, не хочешь ли покурить вместе с нами?
– Давай я тебя трахну.
– Джем, дорогой, ты невежливый. А, Бобби? Ведь этот ублюдок невежливый?
– Ну же, кури, балда, кури, это здорово…
Кури. «Ешь, засранец, ешь». В его голове возникла тарелка с кишащими тараканами и Пол, облизывающий свои острые зубы, и…
– Сука, ты что, тронулся или совсем рехнулся!
Джем заморгал глазами. Почему это Бобби Бронкс так вопит? А Бам-Бам-Бабл? Чего это он рухнул на четвереньки? Он повернулся к Бобби, темная кожа которого посерела.
– Не подходи, мудак! – закричал он, отступая.
Бам-Бам-Бабла рвало на свежескошенном газоне. Джем посмотрел на свою неестественно сжатую руку. Между пальцев, запачканных кровью, был зажат острый кончик шариковой ручки. Кровь? Боже мой! Он наклонился над Баблом и приподнял ему голову. Сильно побледневший парень икал. На уровне желудка на его спортивной футболке расплывалось широкое пятно крови. «Боже мой, я схожу с ума», – мельком подумал Джем, поворачиваясь к Бобби.
– Нужно предупредить директора! Быстрее!
– Ты что, Джем, больной? Да он просто больной! – крикнул Бобби, бросившись бежать к главному зданию.
– Мне больно, – стонал Бам-Бам, держась за живот обеими руками.
Через несколько минут здесь будут надзиратели, директор, Фергюсон со своей гнусной рожей все понимающего типа. Они прибегут и запрут его на многие годы. Как больного. Потому что никто ему не верил.
Он услышал, как бегут люди, услышал возбужденный шум голосов. Он схватился за ограду.
– Прости меня, Бабл.
Он был уже наверху и спрыгнул по другую сторону, на Сентрал-авеню, проскользнул между мчащимися машинами и двинулся в город, по направлению к Олд-тауну Старый город (англ.).

с его многочисленными туристами.
Биолог рассуждал о способе размножения земноводных, и Лори представил себе мистера Жабу, натягивающего презерватив. Он нетерпеливо взглянул на свои часы. Еще целых пять минут. Поторопись, Братец Жаба! Прошло уже два дня после звонка Марвину. Он вспомнил о спортивной сумке, лежавшей в его шкафчике. Он засунул туда сменную одежду, батончики мюсли, сгущенное молоко, межзубную нить, дорожную карту и Джимми – свой портативный компьютер «Макинтош».
Соседка прикоснулась к его руке, и он повернулся к ней. Джуди улыбнулась.
– Все в порядке, Лори? – прошептала она.
Лори вновь подумал, что она красавица и что надо бы пригласить ее в киношку, но это потом. Он кивнул и вернулся к своим мыслям. Он снова позвонит Марвину, и если получит отрицательный ответ, то возьмет свою сумку и удерет. Приют, куда они засунули Джема, находится в Альбукерке. Это примерно в семистах километрах. Автостопом он доберется туда за два дня, а может, и скорее, если выберет национальную автостраду №87 до Спрингера, а потом – автостраду № 85. Что, эти чертовы часы совсем не движутся?! Наконец звонок оповестил о конце урока, и Лори вскочил. Оттолкнув Джуди, он бросился в телефонную кабинку, стоявшую во дворе, и, немного взволнованный, стал набирать номер.
– Федеральное бюро расследований, здравствуйте, – произнес вежливый голос.
– Я хотел бы поговорить с агентом Хейсом, с Марвином Хейсом. Это срочно.
Марвин когда-то объяснил ему, что слово «срочно» открывает доступ в его отдел. Этим словом пользовались информаторы. Телефонистка нажала какие-то кнопки, и раздался теплый голос Хейса:
– Хейс слушает.
– Вы мне не перезвонили.
– А, Лори! Понимаешь ли, я…
– Так можно мне повидаться с Джемом? – прервал его Лори.
– Никак не получится.
– Почему?
– Он… Джем исчез.
– Они его убили? – неожиданно задохнулся Лори.
– Что? Да нет, конечно, он просто сбежал.
– Сбежал?
– Лори, с Джемом не все в порядке. Он напал на одного мальчика из своего класса, тяжело его ранил и сбежал. Если он свяжется с тобой, ты должен мне позвонить.
«А как же, – подумал Лори, – держи карман шире».
– А есть предположение, куда он направился?
– Нет, мы потеряли его след. Но предполагаем, что он попытается встретиться с тобой. У него есть твой адрес… Лори, ты слушаешь?
Лори уже повесил трубку.
– Черт! – взорвался Хейс. – Черт, дьявол!
Вдалеке раздался гром, и яркая молния разорвала небо. Но Хейс не обратил на это внимания: в этот момент он набирал номер Уилкокса.
Лори побежал к своему шкафчику и вытащил сумку. Джем убежал. Но если он приедет сюда, то его сцапают шпики. Они будут следить за домом тети Джанеты. Но Джем не дурак. Он сюда не приедет. Нет, это Лори должен разыскать его. И если Джем ранил того парня, то ясно, что у него были на то основания. И основания серьезные. Лори смешался с выходившими учениками, ловко избежал Джуди, шедшей к нему навстречу, и пошел на автобусную остановку, подсчитывая в уме, сколько у него денег. По субботам он работал на автомойке старого Робинсона и поднакопил немалую сумму. Около пятисот долларов почти за два года. Тугой рулончик бумажек в кармане джинсов.
На автобусном вокзале он купил билет до Колорадо-Спрингс. Оттуда он попробует автостопом. Он будет пользоваться то автобусом, то автостопом, чтобы получше замести следы.
Он сел на последнее сиденье автобуса, уткнувшись носом в стекло, чувствуя в животе болезненный комок. Тетя Джанет придет в ярость. И будет беспокоиться. Но он должен туда поехать. И не только из-за Джема, а потому, что предчувствовал: что-то должно случиться. «Да разве есть хоть одна серьезная причина думать, что ничего не случится?» – спросил он себя, когда автобус тронулся. Он прочел в библиотеке все книги о сверхъестественном, и у него сложилось твердое убеждение, что если все, что произошло, ему не приснилось и Джексонвилль действительно был местом нападения живых мертвецов, то только потому, что этого захотели силы зла. Они нашли способ проникнуть на Землю через пролом, сделанный по неосторожности старым Леонардом, дедом Джема. И зачем этим силам теперь отступать? Джексонвилль сгорел вместе со своими зомби, но направлявшие их силы все еще там, они спрятались в тени и дожидаются малейшего промаха, чтобы завладеть миром. Впрочем, семейство Мартинов открыто намекнуло на своего господина: это таинственный Версус «Обратное», «противоположное» (лат.); на одном из индейских наречий – «Тот, кто противодействует».

. И в дневнике старой почтовой служащей, мисс Аннабеллы, было написано: «Жизнь и смерть – это две стороны единого мига, точно так же, как едины день и ночь, и если до сих пор царил День, то теперь наступило время Ночи и темных Легионов».
Он вздрогнул и забился в самый уголок сиденья. Еще не было и шести часов, но уже совсем стемнело.
– Кто звонил? – крикнула Саманта, вылезая из-под Душа.
– Хейс, – вздыхая, ответил Герби Уилкокс. – Джем сбежал. Они не знают, где он. Он напал на другого воспитанника и ранил его шариковой ручкой.
– Как это?
– Он проткнул одному из своих товарищей желудок какой-то чертовой шариковой ручкой и дал тягу. Твой миленький маленький Джем.
– Не будь глупцом. Джереми вполне уравновешенный парень. Если он все же это сделал, значит, у него были основания, – возразила Сэм, энергично просушивая свои рыжие, коротко стриженные волосы.
– Он был уравновешенным, когда ты его знала. А теперь он подобен нам. Один из выживших. Черт побери, Сэм, это все равно как если бы этот парнишка вернулся из Вьетнама или из концлагеря. Он трав-ми-ро-ван, ты улавливаешь ситуацию?
– Это ты травмирован и не хочешь этого признать, – ответила она. – Пойми, Герби, этот мальчишка одинок, находится в полной изоляции, ему запретили видеться с его лучшим другом, он остался без семьи, и никто не верит ни единому слову из того, что он рассказывает.
Уилкокс пожал плечами:
– Если бы мы рассказали правду, то все оказались бы в психушке.
Сэм подошла и положила голову ему на грудь.
– Но мы знаем, что это правда. Мы знаем, что мертвецы могут двигаться, говорить, разгуливать среди живых, мы ведь это знаем, Герби. И мы не можем притворяться, что верим нашей же лжи. Мы знаем, что подвергаемся опасности. Повсюду. Постоянно. И не уверяй меня, что такой старый боец, как ты, не чувствует опасности.
Не отвечая, Уилкокс высвободился, нашел газету, лежавшую на низком столике, и протянул ей. Она удивилась, пробежала глазами крупные заголовки и вдруг увидела. Заметку, обведенную красным фломастером.
ТАИНСТВЕННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
В МОРГЕ ГОРОДА АЛЬБУКЕРК.
ПРОПАЛИ ДВА ТЕЛА.
ЭТО САМАЯ НЕПРИСТОЙНАЯ ШУТКА!
«Вчера утром, придя на работу, прозектор Гари Виге был крайне удивлен: исчезли два тела, которые он должен был подготовить к завтрашней погребальной церемонии!
Происшествие тем более шокирующее, что речь идет о двух маленьких детях, Бренде и Язоне Мак-Мюллен, к глубочайшему сожалению, погибших в автокатастрофе. Самое неприятное, что на линолеуме были обнаружены кровавые следы, ведущие к выходу. Легко вообразить переживания родственников. Какие выродки могут развлекаться подобным образом?.. »
Сэм медленно отложила газету.
– Точно так же, как было с мисс Аннабеллой, – прошептала она. – Та умерла, но в морге пришла в себя и, голая, ушла ночью на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34