Темный взгляд вновь впился в ее лицо.
– Вижу, мадемуазель, Флора была с вами предельно откровенна.
Дженет, не дрогнув, выдержала этот взгляд.
– Порой легче выговориться чужому человеку, которого ты никогда больше не увидишь. – Она сделала выразительную паузу, а потом добавила: – Раз уж на то пошло – надеюсь, теперь я вольна уехать?
– Безусловно.
– Хотелось бы убедиться в этом на деле. Скорее бы оказаться подальше от этого человека! И чем дальше, тем лучше.
– Мне очень жаль, что ваш отпуск был прерван столь неприятным образом. Вы собираетесь отправиться отсюда в Авиньон?
– Не знаю, я еще не успела толком ничего спланировать, – уклончиво ответила Дженет. Не хватало еще посвящать кого-то в свои планы, а особенно этого французского аристократа, который, похоже, считает, что весь мир должен безропотно плясать под его дудку.
Он снова взял ее сумочку и уложил туда рассыпавшиеся вещи – кроме паспорта, который открыл и принялся бесцеремонно разглядывать. Вот он перевел взгляд на нее. Изящно очерченные губы изогнулись в улыбке.
– Фотография не отдает вам должного… Жанет.
Со смерти матери никто не называл Дженет этой французской версией ее имени. Молодая женщина прикусила губу, устремив ничего не выражающий взор на поверхность стола.
Голос его был окрашен какими-то… чувственными тонами, задевавшими и будоражившими нервные окончания.
– Не хотите увидеться с Флорой? – так же негромко продолжил он. – Наверняка она желает сама поблагодарить вас.
Стены комнаты словно бы сдвинулись. И без того маленькое помещение стало невыносимо тесным. Дженет с пугающей остротой ощутила присутствие Леона, то, как близко друг к другу они находятся. Почему же теперь, когда все уже позади, ей кажется – да что там, она твердо знает! – что ей грозит куда более неотвратимая опасность, чем прежде?
Скорее, скорее отсюда! Бежать и не оглядываться!
Молодая женщина принужденно улыбнулась.
– Пожалуй, не стоит. Передайте ей мои самые лучшие пожелания… И особенно – удачи, – нарочно добавила она. – Мне кажется, она ей понадобится.
Леон улыбнулся в ответ.
– О, а я вот считаю, что мы все сами кузнецы своего счастья. Согласны?
– Я… я как-то об этом не думала, – она протянула руку. – Могу я наконец забрать свою сумочку?
На долю секунды ей показалось, будто он намерен ждать, пока она сама вырвет сумку у него из рук. Но нет – маркиз без единого слова вернул сумку владелице. А у него красивые руки, без всякого удовольствия отметила она. Широкие, гладкие ладони и длинные, сильные пальцы. Твердые, властные руки. Интересно, а нежными они могут быть?
Дженет поспешно одернула себя: нельзя углубляться в подобные размышления. Это просто небезопасно! Да и сам Леон де Астен опасный человек, думала она, демонстративно проверяя, все ли вещи на месте.
– Уверяю вас, ничего не пропало. – Судя по голосу, он откровенно потешался.
– Предпочитаю убедиться в этом сама.
Выудив из сумочки часы, молодая женщина надела их на запястье, но от спешки никак не могла справиться с застежкой.
– Вам помочь?
– Нет… нет, спасибо, – торопливо отказалась она.
Одной мысли о том, чтобы он прикоснулся к ней, пусть даже для такой краткой и лишенной чувственного подтекста услуги, хватило, чтобы лицо ее залилось густым румянцем. Нагнув голову, бедняжка торопливо застегнула часы. Но тут ее внимание привлек новый предмет. Дженет так и ощетинилась.
– Одну минуточку. – Она извлекла из сумки конверт. – Это не мое.
– Откройте.
В конверте находились деньги – франки, крупными купюрами. На общую сумму около тысячи фунтов, ошеломленно подумала Дженет, вскидывая непонимающий взор на маркиза. Лицо его было непроницаемым.
– Что это?
– Давайте назовем это вещественным выражением моих сожалений за все доставленное вам беспокойство.
– Ну конечно, – процедила она. – Главное средство, которым богатые люди решают любые вопросы. Деньги.
– Я надеялся, – произнес Леон де Астен, – что это хоть немного расположит вас ко мне.
– Простите, месье. – Голос Дженет был холоден и звенящ. – Вы можете купить всю местную полицию, но мое расположение не продается.
Купюры рвались очень легко. На глазах у безмолвного, неподвижного маркиза она рвала и рвала их на крошечные кусочки. Еще миг – и это самое дорогое в мире конфетти полетело ему в лицо.
– Считайте, вы мне ничего не должны, маркиз!
Быстрыми шагами обогнув стол, она устремилась к выходу. Сперва ручка двери никак не хотела поворачиваться, скользя во влажных пальцах, но Дженет кое-как справилась с ней и вырвалась на свободу.
Она ждала, что в любое мгновение он остановит ее, не даст уйти. Ждала, что гнев его обрушится на нее, подобно разящей молнии. Помимо всего прочего, вдруг уничтожение национальной валюты – государственное преступление?
Однако позади не было ни звука, ни движения. Лишь зловещая, угрожающая тишина, что преследовала беглянку по пятам. Но впереди уже виднелась приоткрытая дверь, а за ней – залитая солнцем улица. Дженет еле сдерживалась, чтобы не перейти на бег.
– Мадемуазель, – из одного из выходивших в коридор кабинетов выглянул какой-то полицейский чин, и молодая женщина в панике отшатнулась. Но он лишь хотел сообщить ей, где припаркована ее машина.
Пробормотав какие-то сбивчивые слова благодарности, Дженет вышла на улицу, ловя на себе множество любопытствующих взглядов. На пределе сил нашла маленький «пежо» и уселась на сиденье водителя. Несколько мгновений она невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, а потом уронила голову на руки и разразилась слезами, что копились в ней на протяжении всех этих мучительных часов страха и унижения.
Когда сотрясавшая ее буря наконец отгремела, Дженет вытерла глаза, подкрасила губы и завела мотор. Чем скорее она сумеет вернуться к прошлой жизни и забыть все сегодняшние ужасы, точно дурной сон, – тем лучше.
Однако такое легче сказать, чем сделать. Через некоторое время молодая женщина поймала себя на том, что постоянно поглядывает в зеркало заднего вида, замирая от страха при виде каждой идущей следом машины.
Нет, это уж просто смешно! Все кончено. Больше она никогда не увидит надменного маркиза де Астена. Почему же тогда она все еще ощущала его присутствие рядом – точно прикосновение руки к обнаженной коже? Почему все слышала его тихий голос: «Жанет»?
– Дорогая! – Жаклин всплеснула руками. – Какой ужас! Чего только тебе пришлось натерпеться! Неужели тебя и вправду держали в заключении?
Сквозь раздернутые шторы в гостиную струилось ласковое предвечернее солнце. Дженет с крестной пили крепкий кофе и ели крохотные канапе со всякими вкусностями.
– Ну не в настоящей камере, – призналась Дженет. Теплый прием, оказанный ей Жаклин и Бернардетой, ее домоправительницей – улыбчивой пухленькой смуглянкой, потихоньку начал исцелять раны этого дня. Сидя в этой изысканной уютной комнате и рассказывая свою печальную повесть сочувствующим, то и дело ахающим и охающим слушательницам, молодая женщина ощутила, как постепенно спадает с нее напряжение, слабеют туго натянутые струны. – Впрочем, камера, не камера, мне от этого было не легче, – она передернулась. – Я просто не знала, что делать. Даже думать толком не могла. Теперь-то я понимаю, почему некоторые люди сознаются в преступлениях, которых вовсе не совершали. – Она помрачнела. – Да еще этот гнусный Леон де Астен вел себя так, точно он там хозяин.
– Ничуть не удивляюсь, – отозвалась Жаклин, пожимая плечами. – Он в этих краях большая шишка. Его семья живет здесь с незапамятных времен. – Она понизила голос. – Ты ведь, конечно, поняла, кто он такой?
– Маркиз, – устало сказала Дженет. – Уж это-то было очевидно.
– Не просто маркиз, – Жаклин театрально раскинула руки. – Даже ты, милая, при твоем полном отсутствии интереса к подобным вещам, наверняка слышала о де Астенах, великих парфюмерах.
– Бог ты мой, – протянула Дженет, – так вот почему эта фамилия показалась мне знакомой. Мне и в голову не пришло… – Ее вдруг осенила новая мысль. – Наверное, я просто не думала, что такие аристократы снизойдут до парфюмерного дела. Как-то недостойно для них, а?
– Они ведь не рядовые парфюмеры, дорогая. – Жаклин была шокирована. – Они превратили это ремесло в высокое искусство. Все это началось еще в шестнадцатом веке. – Она снова пожала плечами. – Если не ошибаюсь, начало традиции положил младший сын – совсем как в сказке. Он поссорился с отцом, тот выгнал его из дому, вот и пришлось бедняге, чтобы не умереть с голоду, идти в подмастерья к одному известному мастеру. И вот оказалось, что у него потрясающие способности, бездна вкуса, ну и все такое. В результате он, как водится, женился на хозяйской дочке и вошел в дело.
– Похоже, он знал толк в искусстве не только составлять новые сочетания ароматов, но и вовремя схватить удачу за хвост, – сухо отозвалась Дженет. – И уж ее-то он не упускал.
– Когда же старшая ветвь семьи зачахла и угасла, – продолжила Жаклин, – его потомки получили титул и все поместья.
– И почему это я нисколько не удивлена? – пробормотала Дженет.
– А теперь они занимаются не только парфюмерией, хотя по-прежнему остаются одной из ведущих фирм мира. При Леоне де Астене они открыли по всему миру сеть чудеснейших бутиков, где помимо духов торгуют еще всевозможными аксессуарами. Но какие у них духи! Умереть можно! – Она закатила глаза. – «Знойное желание» – просто божественно.
Ну конечно, как еще он мог назвать фирменные духи, хмуро подумала Дженет. В свою честь, не иначе.
– Подозреваю, что и цены у них поднебесные, – кисло заметила она. – Кажется, вспоминаю – я видела один из их магазинчиков в Париже. В витрине там еще стояли рыцарские доспехи, а в латной рукавице была зажата белая лилия. А на шлеме приколота дамская перчатка. Покупательницы туда так и ломились.
– Наверняка в надежде, что Леон де Астен тоже там окажется, – усмехнулась Жаклин. – На мой взгляд, особой красотой он не блещет, но чертовски привлекателен. И до сих пор холост.
– Недолго ему осталось ходить в холостяках. – Дженет старательно помешивала кофе. – Он собирается жениться на своей воспитаннице, бедняжечке.
– Ты ее жалеешь? – Жаклин ушам не верила. Вряд ли кто из женщин с тобой согласится.
– Она за него не хочет, Жаклин.
– Значит, она ненормальная, – категорично объявила крестная. – Одно дело, когда мужчина просто сказочно богат и безумно преуспел в жизни. Хотя многие бы сочли, что и этого уже хватит. Но если он вдобавок еще и воплощение сексуальности – он неотразим. – Она подмигнула. – Ручаюсь, крошка Флора долго не устоит. А уж тем более когда окажется в его постели.
Дженет невольно отложила свой бутербродик, даже не притронувшись к нему. Почему-то есть ей вдруг расхотелось.
– Если верить Флоре, у него есть любовница в Тулоне.
– Что лишний раз доказывает, что он настоящий мужчина, – оптимистично заключила Жаклин. – Полно, милая, не будь ханжой, тебе это не пристало. Кроме того, когда он женится, все переменится… по крайней мере, поначалу, – с очаровательным цинизмом добавила она.
– Но если столько женщин по нему с ума сходят, зачем жениться на той единственной, которая за него не хочет? – упорствовала Дженет.
– Кто знает. Быть может, потому, что она молода, выгодная партия и из хорошей семьи. Ему наверняка нужны дети. А девочка станет маркизой. Совершенно честная сделка.
– А вот меня бы она не устроила, – с внезапной резкостью заявила Дженет и поднялась на ноги. – Дорогая, ты не против, если я пойду немного отдохну перед обедом? Ужасно болит голова. Наверное, все от стресса.
– Бедняжка, – Жаклин тотчас же прониклась искренним сочувствием, – а я пристаю к тебе со своей болтовней. Иди, дорогая, полежи, а я велю Бернандете принести тебе мои капли. Вот увидишь, боль как рукой снимет.
Возможно, против головной боли это чудодейственное средство и поможет, размышляла Дженет, медленно поднимаясь по роскошной мраморной лестнице. Но что делать с болезненным ощущением пустоты, что так остро и внезапно сдавило грудь?
Разве что изо всех сил делать вид, будто все отлично и ничего не изменилось. Но так просто от этой боли было не отделаться – она, похоже, угнездилась в сердце надолго.
И, лежа в постели, молодая женщина никак не могла изгнать навязчивое видение, что стояло у нее перед глазами: смуглое лицо Леона де Астена, его взгляд, подобный темному пламени. А в ушах все звучал неожиданно ласковый голос, произносящий ее имя: «Жанет».
И это было хуже всего.
3
Похоже, волшебные капли, что принесла исполнительная Бернандета, все же оказали эффект. Во всяком случае, Дженет сумела заснуть, а проснулась в гораздо более спокойном и бодром состоянии духа.
Вдоволь належавшись в ароматической ванне, она почувствовала себя еще лучше и с удовольствием принялась разглядывать стоящую рядом подборку замысловатых хрустальных флакончиков с лосьоном для тела, туалетной водой и духами.
Лениво потянувшись к лосьону, Дженет откупорила его, поднесла к лицу, чтобы оценить запах, и неторопливыми, почти чувственными движениями принялась втирать в кожу, наслаждаясь волной густого аромата, что высвободило тепло ее тела.
Обычно она предпочитала более легкую гамму, но ее чем-то привлекло это насыщенное, почти экзотическое сочетание лилии и жасмина. Пожалуй, сегодня это именно то, что надо для поднятия духа, решила она.
Одеваясь, Дженет предвкушала предстоящие несколько приятных часов. Если только сегодня к ужину не ждут никаких гостей, то нетрудно заранее предсказать, как будет протекать вечер.
Сперва – аперитив в обществе Жаклин на открытой террасе. Потом – долгий ужин, ведь Бернандете нет равных не только как домоправительнице, но и как шеф-повару. А потом в гостиной зажгут лампы, Жаклин возьмется за излюбленное вышивание, и они засидятся допоздна, слушая музыку и болтая о всяческих пустяках.
Счастливо вздохнув, Дженет открыла чемодан и задумалась, что бы надеть. Крестной нравилось украшать свои вечера строгим соблюдением светских формальностей, так что обычные блузки и юбки начисто отпадали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21