У Сэйбл перехватило дыхание от жалости и ужаса.
– А как… как она умерла?
Мари тупо смотрела перед собой.
– Как-то ночью она бросилась в реку с башни, которая находится напротив этой. Слуги видели, как она упала в воду, но ее тело так и не нашли.
Сэйбл уткнулась лицом в ладони.
– О Морган! – захлебнулась она от слез, вспомнив, как часто злилась на него и обвиняла в бессердечности, бесчувственности и несправедливости. Если бы она только знала, что он пережил!
Жесткий голос Мари прервал ее размышления:
– Теперь вы понимаете, чего добился Себастьян. Морган, кажется, ушел добровольцем в армию, и никто не осмеливался протестовать против воцарения Себастьяна на этих землях. Я знаю, что и слуги, и все живущие в долине с радостью восприняли бы возвращение законного наследника, но Себастьян так прижал их, что они даже головы не смеют поднять. Он может каждого стереть в порошок, и все это знают.
– Вы сказали, что брак Гвенны Хауэлл с Томасом Кэри был фикцией? – вспомнила Сэйбл. – И что даже вашему мужу не все известно о ее жизни?
Мари кивнула:
– Морган ушел из дома не только из-за трагической смерти матери и деда, хотя одному Богу известно, что он пережил, и этого хватило бы выше головы! Не могу сказать, что я хорошо знала Моргана, но мне известно, что он очень гордился своей принадлежностью к роду Хауэллов. Думаю, что для такого человека, как Морган, известие о том, что он незаконнорожденный, внебрачный сын, было колоссальным ударом, подорвавшим его волю к борьбе.
– Возможно, вы правы, – согласилась девушка, вспомнив, как время от времени Морган делал едкие замечания по поводу се гордости за свои род и любви к Нортхэду, ее родовому гнезду. Как, должно быть, мучило его то, что и у него был дом предков, который он потерял по прихоти негодяя Себастьяна Фабуа!
– Но ирония судьбы заключается в том, что на деле-то он вовсе не внебрачный сын, – сказала Мари, у которой камень спал с души: наконец она имеет возможность поведать кому-то тайну, которую много лет назад открыла ей Гвенна Хауэлл. – Гвенна Хауэлл обвенчалась с отцом ее ребенка в Париже. Конечно, это было сделано втайне, так, что об этом не узнали ни Ллуэллин, ни даже Луиза.
– Невероятно! И наверняка Морган узнал об этом! Мари грустно покачала головой:
– Гвенна не сказала ему правды даже тогда, когда умер Томас Кэри. Она решилась рассказать эту историю только мне и умоляла ничего не говорить Моргану, так как свидетельств ее брака не существует и было бы жестоко послать сына на бесплодные поиски. Дело в том, что человек, с которым она обвенчалась, то есть настоящий отец Моргана, умер едва ли не сразу после венчания – или по крайней мере так сообщили Гвенне.
Мари замолчала, пристально разглядывая свои руки. Ей было тяжело смотреть на Сэйбл, видеть страдание в ее прекрасных глазах. Она поняла, что девушка влюблена в Моргана Кэри, и Мари переполняло отчаяние: как помочь этой хрупкой девчушке сбежать от злодея-мужа?
«Но это нужно сделать непременно», – решительно сказала она себе. Она слишком долго страдала, живя бок о бок с Себастьяном и боясь довериться кому бы то ни было. Каждое ее движение, каждая строчка писем жестко контролировались Себастьяном и его подручными. Но теперь страх внезапно исчез. Ее заразило мужество Сэйбл Сен-Жермен, и она была полна решимости, даже рискуя жизнью, помочь девушке.
– Печальная правда состоит в том, – продолжила она прерывающимся голосом, – что Ллуэллин Хауэлл был осведомлен о любовной связи дочери с тем человеком в Париже. Хотя Гвенна была предельно осторожна, слух об этом дошел даже до этого отдаленного уголка. Не желая, чтобы его дочь вышла за русского, занимавшего скромный пост атташе, Ллуэллин задумал разлучить их. Воспользовавшись своим положением и связями, он добился того, что царь отозвал дипломата на родину. Но Ллуэллину этого было недостаточно. Зная своеволие дочери, он понимал, что она поедет за своим любимым хоть на край света. Поэтому он задумал безжалостный план, который должен был окончательно разлучить их. Не могу сказать точно, что он предпринял, но ему каким-то образом удалось убедить Гвенну, что ее возлюбленный погиб от несчастного случая, а русского убедили в гибели его молодой жены.
Поначалу Гвенна не верила этому, но когда нашлись свидетели, подтвердившие слова Ллуэллина, у нее не осталось сомнений. Скорбя, она вернулась домой, а Ллуэллин так и не узнал, что она не только обвенчалась с тем человеком, но и ждала от пего ребенка. Если бы он знал, – грустно закончила Мари свой рассказ, – не думаю, что стал бы разлучать их и, уж конечно, не позволил бы Гвенне выйти за Томаса Кэри. Ллуэллин был неплохим человеком. Но его гордость протестовала против того, чтобы его родовое поместье попало в руки человека невысокого звания, к тому же, по слухам, беспутного и бабника.
– Но на самом деле русский не погиб? Мари покачала головой.
– Не знаю, что с ним сталось, но ведь это означает, что брак Гвенны с Томасом Кэри был незаконным. И лишь когда Ллуэллин перенес сердечный приступ и понял, что умирает, он открыл дочери правду. Это откровение было для нее не меньшим ударом, чем тот, что перенес он, потому-то она и покончила с собой.
– А тот русский, он жив? Вам известно его имя?
– Этого я не знаю. Ни Гвенна, ни Ллуэллин не говорили об этом, – тихо ответила Мари. – Она не сказала, хотя и доверилась мне. – Женщина горько усмехнулась: – Можете себе представить, какая это была удивительная женщина, если она не возненавидела меня, несмотря на то что моим мужем был негодяй, которому удалось захватить все ее достояние!
– Ужасно, что она не рассказала Моргану всю правду! – прошептала Сэйбл. – Возможно, тогда у него хватило бы воли бороться с Себастьяном!
Мари развела руками.
– Он не мог, cherie. Никто, а тем более юноша, не мог бы одолеть самого дьявола во плоти!
– Благодарю тебя за комплимент, ma chere Мари, – послышался у них за спиной насмешливый голос Себастьяна Фабуа.
Мари съежилась, а Сэйбл прижала руку к губам, когда он появился в дверях. Трудно сказать, сколько времени он стоял там и слушал их разговор, но у Сэйбл упало сердце, когда она увидела его бешеные глаза.
– И кто бы мог подозревать, что ты предашь собственного мужа? – прошипел Себастьян, качая головой и медленно проходя в комнату. Рядом с его огромной фигурой обе женщины казались Дюймовочками. А он запрокинул черноволосую голову и расхохотался. – Должен признаться, я поражен твоим мужеством. Мне казалось, что прошлое наказание послужит тебе таким уроком, который ты никогда не забудешь!
С этими словами он схватил Мари за руку и рывком заставил ее встать. В страхе она закричала, но это лишь позабавило его. Развернувшись, он ударил ее по лицу. На щеке женщины остался красный след.
– Не трогайте ее! – крикнула Сэйбл, вскочила на ноги и бросилась на него, подняв свои маленькие кулачки.
Себастьян оттолкнул ее так, что она упала на койку. Мари рыдала, закрыв лицо руками. Он холодно смотрел на нее:
– Иди к себе. Я еще потолкую с тобой! Женщина выбежала из комнаты. Минуту Себастьян молчал, и Сэйбл с пересохшим горлом ждала, подняв подбородок. Она смело встретила демонический взгляд.
– Вы докучаете мне, – наконец произнес он, – больше, чем я ожидал, Сэйбл Сен-Жермен. Если бы я не был уверен, что вы мне пригодитесь для того, чтобы заманить сюда Моргана, я живо избавился бы от вас.
Сэйбл собрала все свои силы, чтобы выдержать испытание. Не спятил же он настолько, чтобы убить ее!
– С чего вы взяли, что Морган приедет сюда? – спросила она, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Ведь он даже не знает, где я нахожусь.
– Может быть, и так, – согласился Себастьян, – но он узнает. Я жду его возвращения уже пятнадцать лет, – добавил он таким тоном, что Сэйбл прошиб озноб. – Поверьте, я с нетерпением жду момента, когда мы померимся силами. Даже в юном возрасте он напоминал своего деда, и, судя по вашим словам, он не разочарует меня, став мужчиной.
– Он не приедет сюда! – настаивала Сэйбл. Страх за Моргана заставил ее забыть о собственной беде. – У вас есть все, чего вы хотели. Почему бы вам не забыть о его существовании?
По щекам Себастьяна заходили желваки.
– Потому, что он не забыл обо мне. Все эти годы я ощущал, как он ненавидит меня, и знал, что рано или поздно он возвратится, чтобы потребовать принадлежащее ему по праву. Да, я был в курсе всех его подвигов в прошлые годы и знаю, что он стал любимцем вашей старомодной королевы и получил рыцарский орден за храбрость в Крыму. Жаль, что он никогда никому не рассказывал о том, что является последним потомком родовитой семьи, славившейся своей властью и богатством. Это придало бы ему еще больше уважения в глазах почитателей. Однако власть, – добавил он, надменно вскинув голову, – теперь в моих руках, и я не намерен расставаться с ней.
Глаза девушки горели ненавистью, когда она всматривалась в холодное лицо врага. Перед ней был человек, из-за которого Морган столько страдал, который отнял то, что могло бы принадлежать даже ее будущему ребенку. И хотя ей самой не нужен был Пенлис Уэллс, она понимала, что он значит для Моргана и что когда-нибудь будет значить для ее ребенка. Тайная война Моргана нежданно-негаданно стала ее собственной, и Сэйбл была полна решимости сделать все возможное, чтобы вывести Себастьяна на чистую воду.
– Я не нарушал никаких законов, – сказал он, инстинктивно угадывая по ее глазам, что она чувствует. – Ни один суд Великобритании не сможет лишить меня моего достояния. Я слишком долго держу бразды правления поместьем Хауэлл в своих руках. Единственное, что может прекратить вражду между Морганом Кэри и мной, – добавил он, подходя к ней с ухмылкой, – это смерть одного из нас.
– В-вы спятили! – прошептала Сэйбл, от ужаса широко открыв глаза.
Он выпрямился и рассмеялся:
– Вы так думаете? Впрочем, вы это увидите, когда он вернется.
– Говорю вам: он не вернется!
– Может быть, вы и мужественная женщина, леди Сен-Жермен, – заявил он, – но, боюсь, вы или дурочка, или ужасная обманщица.
Сказав это, он запер за собой дверь, и Сэйбл, услыхав, как ключ поворачивается в замке, закрыла лицо руками. Было ясно, что Себастьян ждет приезда Моргана. Она понимала, что их ненависть друг к другу закончится насилием и Морган, захваченный врасплох, если Себастьян захочет использовать ее как свое орудие, может погибнуть.
Сэйбл застонала, пытаясь бороться с отчаянием, овладевшим ею. Если Морган погибнет, это целиком будет ее вина. Она приехала сюда из эгоистических соображений – потребовать от него взять на себя ответственность за ребенка, – а в результате окажется орудием его гибели.
– Что-то нужно предпринять! – прошептала она. – Нельзя просто сидеть в этой грязной конуре, когда Морган едет навстречу верной гибели! Нужно как-то выбраться отсюда, предупредить Моргана.
Взгляд девушки лихорадочно перескакивал с предмета на предмет и внезапно упал на хлеб и сыр, принесенные Мари. Радостный возглас сорвался с ее губ, когда она увидела маленький медный ключик, лежавший рядом с едой. Тот самый, которым Мари открыла дверь каземата. Видимо, женщина положила его, когда вынимала еду из кармана фартука, и впопыхах забыла о нем. Не обративший на него внимания Себастьян допустил свою первую ошибку, взволнованно подумала девушка.
Дрожащими пальцами она схватила ключ и начала искать, куда бы спрятать его, понимая, что бежать сразу же было бы глупо. Вероятно, Себастьян в эту минуту разбирается с женой, а когда не найдет у нее ключа, может вернуться сюда. Ей следует надежно спрятать его и подождать ночи.
Она начала прощупывать плиты пола, и – о радость! – одна плита шаталась! Ей удалось чуть подвинуть ее и спрятать ключ в образовавшуюся трещину. «Теперь все в порядке, – решила она, внимательно оглядевшись, – и если Себастьян вернется, ему ни за что не удастся найти его».
Выглянув в окно, она увидела, что солнце клонится к западу. Горы к югу от замка отливали золотом в последних лучах солнца. Сэйбл пробрала дрожь. Скоро ночь вступит в свои права, и тогда она должна быть готова…
Глава 19
В камине развели огонь, чтобы не было так зябко. Тени, отбрасываемые пламенем, плясали на деревянном потолке и ложились темно-красными отблесками на панели стен. Шелковые настенные драпри и золотистые парчовые шторы смягчали декор величественной гостиной. В кресле перед камином, скрестив ноги, уютно расположился Себастьян Фабуа. Его бородатый профиль был суров, но в выражении лица не было ничего угрожающего, когда он задумчиво глядел на огонь; даже не верилось, что именно этот джентльмен с благородной наружностью виновен в гибели двух людей.
– А, это ты, Гийом!.. – проговорил по-французски Себастьян, заметив слугу, застывшего у порога. – Поставь все там, пожалуйста. Я сам все сделаю.
Гийом наклонил голову и поставил поднос на инкрустированный столик рядом с Себастьяном. Это был худой, молчаливый человек с обезображенным лицом – в детстве он попал в дорожную катастрофу. Поклонившись в пояс, слуга вышел; при этом на его лице, как всегда, застыло сонное выражение.
В очаге взметнулись искры от упавшего полена, и рука Себастьяна, потянувшаяся за бутылкой, замерла в воздухе. Подняв голову, он прислушался к тихим шагам в коридоре и удивился: почему Гийом возвращается, ведь он предупредил, что не хочет, чтобы его беспокоили.
– Добрый вечер, Себастьян. Надеюсь, не потревожил? Глухой, надменно звучащий голос был настолько похож на голос Ллуэллина Хауэлла, что по спине Себастьяна забегали мурашки. Вскочив на ноги, он резко повернулся, и губы его расползлись в улыбке, когда он увидел перед собой рослого человека. На Моргане была кожаная куртка и белая рубашка, а его сапоги покрылись пылью. Растрепанные пряди каштановых волос падали на лоб, а проницательные голубые глаза были холодны как лед, когда он взглянул в бородатое лицо своего заклятого врага. «Он стал высоким и, бесспорно, крепким мужчиной, – отметил про себя Себастьян. – У него осанка человека, привыкшего повелевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55