Я сам удивился спокойствию, с которым ждал конца.
Эдди Босс теперь обдумывал в разговоре каждое слово, произносил его правильно, не коверкая, как это бывало прежде. Часто пускал в ход изысканно вежливые выражения, которым обучил его Дакко. Никто из беспризорников, зная его крутой нрав, не смел над ним насмехаться.
Криса Дакко я постоянно загружал работой, давал ему бесконечные поручения, назначал командиром отряда, которому предстояло выполнить то или иное задание. Крис исполнял все беспрекословно.
– Он очень боится смерти, – сказал мне как-то его отец.
– Вижу, – ответил я. К сожалению, утешить Уолтера Дакко мне было нечем.
Однажды Крис тихо сидел в углу комнаты отдыха и вдруг разрыдался. Его отец, несколько пассажиров и я неловко молчали, не зная, как реагировать. Наконец к Крису подошла Жанна, обняла его, а потом увела. Я возблагодарил Господа Бога, моля благословить юную спасительницу.
– Включите, пожалуйста, маневровые двигатели, сэр.
– Есть. Маневровые двигатели включены, – ответил Касавополус из машинного отделения.
Грегор, весь напрягшись, сидел в кресле пилота. Я со свирепым видом, как и положено экзаменатору, следил за каждым его движением. В свое время мне приходилось принимать экзамены у Алекса Тамарова, Дерека Кэрра, Филипа Таера и Рейфа Трэдвела. Поэтому по части того, как изобразить из себя людоеда, опыта у меня хватало.
– Курс ноль-пять-восемь, две третьих мощности, – скомандовал Грегор.
– Есть две третьих, – донесся из динамика голос Ка-савополуса.
Разумеется, все это было компьютерной имитацией. На самом деле все двигатели вышли из строя.
Грегор осуществлял воображаемые маневры, прежде чем перевести корабли в сверхсветовое состояние и вынырнуть в гипотетической точке межзвездного пространства.
– Корабль для сверхсветового полета готов, сэр, – доложил Грегор и выжидательно на меня посмотрел.
– Удовлетворительно, кадет, – строго сказал я и выключил монитор. Сгенерированные компьютером звезды погасли. Лишь после этого я позволил себе расслабиться. – Очень хорошо, Грегор.
Он просиял, но тут же снова сосредоточился.
В тот день – он был пятьдесят шестым – мне удалось выиграть у Керрена две партии. Во второй он просто сдался.
В перерывах между обучением Грегора, занятиями с Эдди и игрой в шахматы я заполнял бортовой журнал. Вдруг останки «Дерзкого» когда-нибудь обнаружат? Впрочем, вряд ли. Ведь неизвестно, находимся ли мы все еще в пределах нашей Галактики.
Прошла еще неделя. Скончалась во сне миссис Оваух. Не последнюю роль в этом сыграло плохое питание.
Даже огромные дозы кофе не могли предотвратить истощения моего организма. Я потерял еще три килограмма, а лицо стало как у скелета.
Однажды, когда я спал в каюте, меня разбудила рация:
– Командир, поднимитесь, пожалуйста, на мостик.
Спросонья я долго не мог сообразить, что это Керрен. Сирены молчали. Зачем он вызвал меня? Озадаченный, я быстро оделся и поспешил на мостик.
– Пожалуйста, посоветуйте, включать ли тревогу, – обратился ко мне Керрен. – Датчики показывают ненормальное повышение температуры двери шлюпочного отделения, ведущей в коридор.
– Ненормальное? – Я ничего не мог понять.
– Да, сэр. Последние несколько дней температура все время повышается.
– Почему ты сообщил мне об этом только теперь?
– Потому что в течение часа она подскочила на целый градус.
– Вот оно что. – Я сел в кресло, задумался. Сердце бешено колотилось.
– Если затормозите, сэр, можно будет выяснить, что случилось.
– Керрен, я не могу тормозить.
– Торможение осуществляется простым выключением сверхсветового двигателя, – объяснил бестолковый компьютер.
– Попробуй выключи.
– Я не могу, потому что вышли из строя некоторые устройства. Датчики показывают, что двигатель выключен.
– Так оно и есть.
– Отказ признать реальность означает сдвиги в сознании, сэр, – заявил Керрен.
– Спасибо за приятный диагноз.
– Пожалуйста, сэр. Рад стараться. Можно, конечно, укрепить дверь шлюпочного отделения, но что толку? Все равно кислота проплавит стены.
– Насколько выше была температура датчиков в трюме, когда они вышли из строя? – спросил я.
– На восемь градусов выше текущей температуры датчиков двери шлюпочного отделения, сэр.
Поначалу это меня обнадежило, но вскоре я допер, что никакой разницы нет – умереть через час или через несколько дней.
– Включи тревогу, когда температура двери поднимется на пять градусов, – приказал я.
– Есть, сэр. Какой сигнал подавать?
– Общую тревогу плюс сигнал декомпрессии.
– Хорошо, сэр. Спокойной вам ночи.
В досаде я стукнул кулаком по столу и побрел в свою каюту, сожалея, что едва не разбил руку, – она нестерпимо ныла.
Керрен пожелал мне спокойной ночи. Будь он гардемарином, я показал бы ему, как издеваться над командиром!
* * *
Три следующих дня прошли без происшествий, а на четвертый ко мне подошел мрачный Уолтер Дакко. Я сразу пригласил его к себе в каюту.
– Меня попросили передать вам петицию.
– Опять?
– Да.
Его односложный ответ и угрюмый голос настораживали.
– Изложите суть дела.
– Все понимают, что положение отчаянное, и кое-кто предлагает включить сверхсветовой двигатель. Это последний шанс.
– Зачем? – поразился я.
– Может быть, корабль вернется в нормальное состояние.
– О Господи! Кому это могло прийти в голову?
– Кому, не знаю, но теперь все одержимы этой идеей. Кроме меня, Криса и Эдди Босса.
– Вы опять угрожали Крису?
– Нет, сэр, – невесело улыбнулся Уолтер. – На этот раз он принял решение самостоятельно.
– А почему?
– Считает, что включение сверхсветового двигателя приведет к мгновенной гибели.
– Или же нас выбросит за пределы галактики. Даже при исправном двигателе нельзя прыгать вслепую!
– Конечно, сэр.
– Давайте поговорим с Касавополусом Мы спустились в машинное отделение. Внимательно нас выслушав, инженер покачал головой.
– Это невозможно. Во время последнего боя живой снаряд, выпущенный в нас чудовищем, проплавил стенку шахты. И теперь нельзя генерировать даже неправильные N-волны. Поэтому двигатель, если его включить, перегреется. Возможен взрыв. А может случиться и что-нибудь похуже.
– Вы уверены?
– Уверен, – зло ответил инженер. – И без вашего письменного приказа двигатель не включу. Обсуждать последствия нам просто не придется.
– Такого приказа не будет, Касавополус. Через час жду вас в первом кубрике. А вы, мистер Дакко, соберите к этому времени экипаж.
Когда все собрались, я обратился к инженеру:
– Мистер Касавополус, расскажите о последствиях включения двигателя.
– Во-первых, шахта двигателя испарится от перегрева. Во-вторых, могут выйти из строя термоядерная электростанция, а следом за ней и все наши системы. К тому же неизвестно, в какой точке пространства окажется наш корабль.
– Вопросы есть? – спросил я.
Как всегда, первой подала голос Елена Бартель:
– Скажите, сэр, что будет с нами, если не включать двигатель?
– Мы умрем. – Ничего другого я не мог ответить.
– Когда, сэр?
– Не знаю. Голод начнется недели через две. Но умереть мы можем значительно раньше, если чудище и дальше будет переваривать корабль.
– Кто-нибудь знает, как повлияет на чудище включение сверхсветового двигателя?
– Этого я не знаю Мне известно только, что двигатель не функционирует.
– Но если его включить, чудище, возможно, прекратит сверхсветовой полет, – настаивала миссис Бартель.
– Трудно сказать, что произойдет, миссис Бартель.
– Но ведь мы ничего не теряем!
Пронесся гул одобрения. Почти весь экипаж был на стороне Елены Бартель. Элрон Клингер лишь печально на нее смотрел, не осмеливаясь со мной пререкаться.
– Потеряем жизнь, причем немедленно, – ответил я.
– Надо рискнуть! – с вызовом воскликнула Елена. – Все так считают.
– Но кораблем командую я.
– Большинство экипажа за включение! Вы же видели, сколько подписей под петицией!
– Собрание окончено. Инженер, кадет, пошли. – Я старался держаться уверенно, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Консервы на камбузе закончились. Осталось только немного овощей.
На пятьдесят седьмой день Грегор Аттани отдал свой ужин мистеру Ривсу, но тот отказался. В приступе раздражения я приказал кадету съедать положенную ему порцию всю, без остатка. А питались мы теперь жидким супом и вареными овощами.
У себя в каюте, в тишине ночи, я молил Бога поскорее забрать нас к себе.
Я уже ни о чем не мог думать, кроме еды. Дисциплина падала, возникали драки, но люди не калечили друг друга лишь потому, что сильно ослабли.
Все дни я проводил на мостике, без конца играя в шахматы и начиная партии одними и теми же дебютами; первые шесть-семь ходов всегда были одинаковыми, а потом я пробовал различные варианты. Играя белыми, начинал партию ходом слоновой пешки ферзевого фланга на два поля вперед. В этом дебюте мне удалось достичь немалых успехов. Мешал лишь голод. Не будь его, я внес бы ценный вклад в теорию дебютов.
Однажды, когда я обдумывал очередной ход, из динамика донесся голос инженера Касавополуса:
– Командир, докладывает машинное отделение. Здесь кое-какие э… трудности.
– Что случилось? – спросил я, нехотя выйдя из раздумья.
– Мы собираемся включить двигатель, – послышался голос Елены Бартель.
– Что?! – Я вскочил как ужаленный. – Отставить!
– Надо рискнуть, командир. Простите, но это наш последний шанс.
– Вышвырни ее из машинного отделения, Касаво-полус! – приказал я.
– Он не может, – спокойно сообщила Елена Бартель.
– Касавополус!
– Слушаю, сэр. У меня связаны руки! Она оглушила меня не то трубой, не то чем-то еще. К тому же она грозит мне ножом.
– Вы не можете запустить двигатель, он блокирован на мостике, – предостерег я.
– Я отключил блокировку, командир, – сказал Касавополус.
У меня бешено застучало сердце. Я постарался взять себя в руки и спросил:
– Чего вы хотите, миссис Бартель?
– Ничего. Собираюсь включить двигатель. Так что приготовьтесь к торможению.
– Подождите, – попросил я.
– Нет смысла ждать, сэр, – решительно ответила она.
– Понимаю. Но прежде чем включить, убедитесь, что дефлекторы установлены правильно. Иначе произойдет взрыв!
– Касавополус скажет, что надо делать.
– Нет! – взревел я. – Это мой корабль! Я командир! Из динамика донесся хохот.
– Командир Сифорт, я не так глупа, как вы думаете, – заявила Бартель. – Нам хорошо известно, на что вы способны! Один раз вам удалось помешать нам включить двигатель. Хватит.
– Я не собираюсь вас обманывать. – Я тянул время, подходя к сейфу.
– И правильно делаете, сэр. Обмануть нас еще раз вам не удастся.
– Не включайте двигатель до тех пор, пока не установите дефлектор. Поймите, это необходимо. – Я старался говорить как можно убедительнее.
Ответа не последовало.
– Елена, – сказал я громче, – сейчас спущусь в машинное отделение, чтобы присутствовать при пуске двигателя. Клянусь перед самим Господом Богом, что не помешаю вам, не причиню вам вреда, не буду наказывать вас за ваши действия. Господь Бог мне свидетель. Я понимаю ваше отчаяние. Возможно, стоит рискнуть.
– Это правда, сэр? – смягчилась Елена.
– Да, правда. Пожалуйста, разрешите мне присутствовать при включении двигателя. – Я уже взял то, что хотел, и закрыл сейф.
– Ладно. Но помните, у горла Касавополуса я держу нож. И пущу его в ход, если вздумаете мне помешать.
– Я ведь дал клятву, разве этого мало? Наступила пауза.
– Хорошо, – согласилась наконец Елена. Спускаясь вниз, я встретил на лестнице Грегора Аттани.
– Вы слышали, сэр? – спросил он. – Они собираются…
– Знаю.
– Что вы хотите сде…
– Молчать, кадет!
– Есть, сэр.
– Иди на мостик. Ты можешь мне понадобиться.
– Есть, сэр.
Внизу меня уже ждал Уолтер Дакко.
– Простите, сэр, я должен был предвидеть…
– Поздно! – перебил я его. – Кто еще участвует в этом деле?
– Ковакс и Джокко помогли ей захватить машинное отделение, сэр, но там она пожелала остаться одна.
– А остальные куда подевались?
– Они в карцере. Мы с Крисом, Эдди Боссом и Эмметом Бранстэдом отвели их туда. Больше всех старался Эдди.
– Хорошо.
– Сэр, мы слышали ваш разговор с Еленой Бартель.
– Ну и?..
– Сэр, вы дали клятву. Собираетесь…
– Мистер Дакко, молчать!.
– Есть, сэр.
Мы приближались к машинному отделению.
– Ждите здесь, – приказал я.
– Есть, сэр.
Я пошел дальше по коридору и среди стоявших у двери людей заметил Элрона Клингера – он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, как ребенок, который вот-вот обмочится.
– Простите, командир, я отговаривал ее, но она не послушала! – сказал Клингер.
– Отойдите! – Я прошел к двери.
– Я отговаривал ее!
– Все ясно, Клингер. Оставайтесь здесь.
– Есть, сэр. Не сердитесь на нее, пожалуйста. Она не понимает, что творит.
Пропустив его слова мимо ушей, я постучал.
– Миссис Бартель! Это я, откройте!
– Зачем? Что вам здесь нужно?
– Ничего. Ведь я поклялся не мешать. Помогу только установить дефлекторы. И все. Я один и не вооружен.
– Ладно.
Дверь открылась. Касавополус сидел на лавке со связанными за спиной руками. Рядом стояла Елена, приставив ему нож к горлу.
– Простите, сэр, – пробормотал Касавополус.
– Заприте, пожалуйста, дверь, – сказала Елена. Я выполнил ее просьбу.
– Приступим?
Какое-то время она с подозрением на меня смотрела, потом согласилась.
– Простите, но кто-то должен был это сделать. – Она словно оправдывалась.
– Понимаю.
– Вы вряд ли меня простите.
– Не прощу, но наказывать не буду. Давайте приступим.
– Дефлекторы уже установлены, сэр. – Она опустила нож.
– Знаю. – Я выхватил из кармана лазерный пистолет и выстрелил ей прямо в сердце.
Она упала. Касавополус в ужасе завопил. Нож звякнул, ударившись о металлический пол. Я подобрал его и, дождавшись, когда пройдет головокружение, разрезал веревки на запястьях Касавополуса.
– Кремируйте тело, – приказал я главному инженеру.
– Сэр… – Инженер побледнел. – Я хотел… вы говорите…
Так и не выдавив из себя ничего вразумительного, он умолк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54