– обеспокоенно спросил он.
– Руки-ноги целы, если именно это ты имеешь в виду, – ответила Эбби. Лейн протянул руки. На сей раз Алекс не сопротивлялся. Эбби с облегчением передала Лейну его сына, заметив, однако, что тот продолжает прятать лицо от матери. – Вам обоим следует знать, что вот уже несколько месяцев, как он тайком пробирается к нам, чтобы поиграть с моей дочерью. Наверное, мне следовало положить этому конец, но я не хочу, чтобы наши дети продолжили вражду, которая не прекращается между нами и касается только нас.
– Ты… Это ты восстановила моего сына против меня! – бросила ей в лицо Рейчел. – Господи, ну как я не догадалась, что ты придумаешь что-нибудь в этом роде? Всю жизнь все любили только тебя! Дин, все остальные… У тебя всегда все было. И вот теперь ты пытаешься похитить у меня еще и моего ребенка! Только сейчас я по-настоящему поняла, до чего ненавижу тебя! Убирайся, или я сама вышвырну тебя отсюда!
– Знаю, что ненавидишь, и не виню тебя. Должно быть, я и в самом деле заслужила это. Но я не уйду, пока не выскажу тебе все до конца.
– Мне нет никакого дела до того, что ты собираешься мне сказать! – Рейчел уже повернулась, чтобы уйти, но Эбби цепко схватила ее за руку.
– Нет, послушай. Ради Алекса, – настойчиво проговорила она. – Он думает, что не нужен тебе, что ты не любишь его. Нельзя, чтобы он окончательно поверил в это. Я сама выросла в уверенности, что мой отец не любит меня. И ты тоже. Разве не помнишь ты, какую боль причиняла тебе эта мысль? Так вот, то же самое чувствует сейчас Алекс.
– Он сам не любит меня, – жестко отрезала Рейчел. – Для него всегда существовал только Лейн.
– И тебе это всегда не нравилось, не так ли? А тебе никогда не приходило в голову, что Алекс был просто вынужден тянуться именно к нему? Дети все очень тонко чувствуют, но они всего лишь дети. И ты не можешь ожидать от них, что они с пониманием будут относиться к твоим обидам. Ведь они и со своими-то как следует справиться не могут. Алекс просто хочет, чтобы ты любила его, и когда ты отворачиваешься от него, думает, что все дело только в нем.
Рейчел желала оглохнуть, чтобы не слышать, что говорит ей Эбби. Каждое произнесенное слово занозой впивалось ей в сердце. Но ни одно из них не было правдой. И быть не могло!
– Ты сама не знаешь, что говоришь! – возмутилась она.
– Это я-то не знаю? – горестно откликнулась Эбби. – Да ты только посмотри на нас обеих, Рейчел. Посмотри, как искалечены наши жизни годами злобы и зависти. Стоит мне только вспомнить о том, что я за эти годы наговорила, сделала, пережила, мне хочется провалиться сквозь землю. И при этом винила во всем тебя. А ведь мы сестры. Что же нас превратило в заклятых врагов? Из-за чего мы все время соперничаем друг с другом? Из-за папиной любви? Нет, он давно уже в могиле. Но если бы он мог видеть нас сейчас… Ах, Рейчел, разве такими он хотел нас видеть?
– Прекрати! – завизжала Рейчел, зажимая уши ладонями, однако ей удалось лишь отчасти заглушить голос Эбби.
– Должно быть, он и в самом деле любил нас обеих. Жаль, я не сразу поняла это. А теперь пойми и ты. Возможно, нам никогда не удастся стать сестрами в полном смысле этого слова, но разве нельзя хотя бы прекратить нашу бессмысленную вражду?
– А тебе очень хотелось бы, не правда ли? – с издевкой спросила Рейчел.
Эбби посмотрела на нее долгим взглядом.
– Люби своего сына, Рейчел, просто люби, – наконец произнесла она, обессиленная тщетными доводами. – И поступай так, чтобы он знал об этом. Так, как должен был делать наш папа.
Рейчел повернулась и побежала прочь, слезы застилали ее глаза.
Эбби почувствовала на плече руку Маккрея.
– Ты устала.
Она посмотрела вокруг и увидела Лейна, мальчика на его руках. И отчего-то почувствовала смущение.
– Прошу прощения за сцену.
– Не надо, – мягко возразил Лейн. – Это действительно нужно было высказать.
В тот же момент со стороны конюшни до них донесся дробный топот копыт. Через секунду они увидели Рейчел. Она мчалась на своей темно-серой кобыле. Эбби застыла в шоке.
– А на кобыле-то только уздечка…
– Кто-нибудь, за ней! Живо! – отрывисто распорядился Лейн.
Рейчел, рыдающая, ослепленная слезами, скакала, вцепившись обеими руками в веревочную узду. Сжимая пятками бока Саймун, она заставляла ее нестись все быстрее. Ей нужно было во что бы то ни стало обогнать мысли, беспощадно стучавшие молоточками в голове, убежать куда угодно, лишь бы скрыться от них.
– Неправда, неправда. Не может она говорить правду, – твердила Рейчел сквозь слезы, однако молоточки, больно стучавшие в ее висках, не унимались.
Она мчалась во весь опор по лугу, огибая встречавшиеся на ее пути деревья ореха-пекана и распугивая мирно пасшихся между ними молодых лошадей. А беспощадные мысли гнались за ней, не отставая. И все же она, отмахиваясь от них, упрямо пыталась убедить себя, что Эбби все это выдумала, лишь бы сбить ее, Рейчел, с толку. Нет, Дин не мог любить их обеих.
– Папочка… – Она зарылась лицом в пепельную развевающуюся гриву.
Рейчел не видела вставшую на ее пути белую ограду. Она лишь смутно, как в полусне, почувствовала, как напряглась под ней кобыла. Саймун слегка присела на задние ноги, пытаясь сбавить скорость.
В последнюю секунду, перед самой оградой, лошадь встала как вкопанная, и Рейчел полетела вперед, через ее голову. Саймун попятилась, чтобы избежать столкновения. А всадница, как утопающий за соломинку, изо всех сил ухватилась за уздечку. Резкий рывок лишил лошадь равновесия. Первой на траву упала Рейчел, и следом всем весом рухнула на нее серая кобыла. Падение на жесткую землю было подобно ожогу. В ту же секунду темно-серая масса надвинулась сверху, притиснула ее к траве, раздавила. А потом была боль – мучительная, изводящая, во всем теле… Еще раз пробормотав имя отца, она погрузилась в блаженную тьму.
* * *
Диагноз был краток: обширные внутренние травмы и кровотечение. Чтобы остановить кровь, ее прооперировали, сделав все, что можно в таких случаях. Однако определенности от этого не прибавилось. Лейн наотрез отказался уходить из частной палаты в отделении интенсивной терапии. Пришлось ему наскоро оборудовать спальное место. Но он почти не спал – все трое суток, пока Рейчел лежала без сознания. Почти все время он проводил у ее кровати, разглядывая ее пепельно-серое лицо, трубочки, торчащие из ее ноздрей, ее руки, тело, провода, ведущие к мониторам. Эти приборы время от времени помигивали и попискивали, подтверждая, что она все еще жива, в то время как его глаза уже отказывались в это верить. Раньше он никогда не отличался особой набожностью, однако теперь, глядя на нее, научился молиться. Лейн молил Всевышнего о том, чтобы Он не забирал ее.
Однажды ее веки еле заметно дрогнули. Лейн был убежден, что это ему показалось. Веки дрогнули снова, и он затаил дыхание, не отрывая от нее выжидающего взгляда. Через секунду она попыталась открыть глаза. Со второй попытки это ей удалось. Немедленно вызвав дежурную сестру, Лейн склонился над кроватью еще ниже.
– Рейчел, ты меня слышишь?
Кажется, она с трудом, но все-таки узнала его. Ее побелевшие губы зашевелились, но ни звука не слетело с них. Стиснув ладонь жены обеими руками, он снова позвал ее.
– Лейн? – Ее голос был слабее шепота.
– Да, милая, это я. Я здесь… – Он наклонился, едва не припадая к ее лицу, и слезы заволокли его глаза.
– Я… знала… ты придешь… – Каждое слово, произносимое на выдохе, давалось ей с трудом.
В этот момент пришла медсестра, и ему пришлось посторониться. Несколько раз в тот день она впадала в небытие и вновь обретала сознание. Лейн счел это обнадеживающим признаком. Светила медицины, которых он нанял, были более осторожны. Они признали, что следующие сорок восемь часов будут критическими.
* * *
Эбби пришлось замедлить шаг, чтобы Бен успевал за ней. Они вдвоем направлялись с автомобильной парковки к больничному крыльцу.
– Она поправится, Бен, вот увидишь. – В течение последних трех дней Эбби словно заклинание повторяла эти слова каждый раз, когда приходила в больницу навестить Рейчел. Однако никаких обнадеживающих новостей не было – вплоть до сегодняшнего вечера, когда ей позвонил Лейн. – Господи, если бы я не увязалась за Маккреем, когда он хотел отвезти Алекса домой! – сокрушенно добавила она. – Если бы знала…
– «Если бы да кабы…» Выбрось ты это из головы. – Лицо Бена, и без того морщинистое, еще сильнее наморщилось от неодобрения. – Так никогда в жизни не определишь, кто прав, кто виноват. Если бы ты не поехала, если бы Алекс не сбежал из дому, если бы ты не разрешала ему играть с Иден… Так можно продолжать до бесконечности. Если бы Иден не родилась, если бы твой отец не умер… Пустое это занятие.
– Знаю, – тяжело вздохнула Эбби. – И все же мне кажется, что все это из-за меня.
– Я хорошо помню тот день, когда ты узнала, что Ривер-Бенд будет продан. Так тоже ведь помчалась галопом, как сумасшедшая. А если бы упала и покалечилась, кого тогда винить – мистера Кэнфилда, что ли? Ведь это он сказал тебе. Или отца считать виноватым? А может, Рейчел? – Он распахнул стеклянную дверь и придержал ее, дожидаясь, когда Эбби войдет внутрь.
– То было совсем другое, – Эбби остановилась в дверях, чтобы возразить старику.
– Другим был всего лишь результат, Эбби. Тебе удалось прокатиться с ветерком, не сломав при этом шею. – Несмотря на все старания, под маской суровости он не мог скрыть мягкости и сострадания. – Не казнись, Эбби, прошу тебя.
– Ах, Бен… – У нее от волнения перехватило горло. – Если бы возле Рейчел, когда она была ребенком, находился такой человек, как ты…
– Хватит этих «если», – шутливо погрозил он ей пальцем и тепло улыбнулся.
– Что ж, пойдем. – Она положила ему руку на плечо, и они вдвоем вошли в больничный вестибюль. Стерильная чистота, резкий запах лекарств и антисептиков, приглушенные звонки – все это создавало особую, торжественно-мрачную атмосферу. – Я попросила передать Маккрею, чтобы он встретил нас у отделения интенсивной терапии, возле поста медсестры. Надеюсь, ему сказали.
Маккрей действительно ожидал их в условленном месте. Взгляд темных глаз быстро пробежал по ее лицу, и в них отразилось облегчение.
– Стою и думаю, доберешься ты или нет. В это время на дорогах что-то жуткое творится. Знал бы я, что Бен вместе с тобой, мне, наверное, было бы спокойнее.
– Ты уже видел Лейна?
– Нет, я сам только что приехал. А где же Иден и Алекс?
– Лейн позвонил как раз в тот момент, когда у меня была мама. Они остались вместе с ней. – Узнав, в сколь тяжелом состоянии находится Рейчел, Эбби убедила Лейна отправить Алекса к ней. Это было лучше, чем оставлять мальчика на попечении слуг, какими бы верными и любящими они ни были.
Подошла сестра, чтобы проводить их в палату. На пороге их встретил Лейн, и Эбби вновь поразилась, до чего он изменился. За последние три дня он, казалось, постарел лет на десять; от бессонных ночей и нервного перенапряжения его лицо побледнело и осунулось, даже волосы стали белее. А от былых самоуверенности и силы не осталось и следа. Отныне он выглядел уязвимым, напуганным и немного растерянным – точь-в-точь маленький Алекс.
– Эбби, слава Богу, ты здесь, – запричитал Лейн, порывисто схватив ее за руку. – Рейчел спрашивала о тебе.
– Как она?
В ответ Лейн лишь покачал головой. Эбби не знала, как истолковать этот жест: то ли состояние Рейчел было ему неизвестно, то ли оно ухудшилось. Он торопливо повел ее внутрь, дав охраннику знак пропустить также Маккрея и Бена.
Подведя Эбби к больничной кровати, он склонился и взял Рейчел за руку.
– Рейчел, это я, Лейн. Ты слышишь меня? – В ответ ее веки слегка дрогнули. – Эбби здесь. Ты понимаешь? Эбби!
Рейчел с трудом начала открывать глаза. Лейн быстро отошел, уступая место Эбби. И та увидела в кровати саму себя, только смертельно бледную.
– Эбби… Мы с тобой почти двойняшки… – Голос Рейчел был столь слаб, что Эбби пришлось наклониться к самым ее губам, чтобы расслышать, что она говорит.
– Верно, почти двойняшки. Только слепой не увидит. – Она постаралась улыбнуться, хотя в глазах ее стояли слезы. – Ты победишь, Рейчел. Я знаю, победишь.
– Эбби… – За этим словом последовала долгая пауза. Рейчел собиралась с силами. – Ты… была права… Все… что ты сказала… правда…
– Не говори ничего, не надо. – Ей невыносимо больно было видеть сестру такой, вспоминая все их бесчисленные стычки в прошлом, когда они выгибали спину дугой и шипели друг на друга, как кошка, увидевшая в зеркале собственное отражение.
Рейчел слабо улыбнулась.
– Ты будешь нужна… Лейну и Алексу… И пусть наши дети… растут вместе… Как должны были… расти… мы…
– Все так и будет. – Слезы закапали из глаз Эбби. – Но только не надо об этом, Рейчел. Ты выздоровеешь, обязательно выздоровеешь.
Рейчел закрыла ненадолго глаза. Видно было, что возражения Эбби вызвали у нее чувство досады.
– Я люблю… своего сына… Пожалуйста… сделай так… чтобы он знал об этом…
– Я сделаю это.
Она обвела палату потускневшим взглядом.
– Лейн… Где он?
Быстро заморгав, чтобы согнать с глаз слезы, Эбби повернулась к нему.
– Она хочет поговорить с тобой.
Отойдя к Маккрею, Эбби уступила место у кровати Лейну. Возле Маккрея ей было хорошо и покойно. Она чувствовала себя бесконечно благодарной ему за то, что он нежно обнимает ее, за то, что дарит ей свое тепло… За то, что они любят друг друга.
– Милая. – Дрожащей рукой Лейн осторожно погладил Рейчел по щеке. – Вот я, тут, рядом с тобой. Только ты не волнуйся, ты лучше отдохни.
– Я так люблю тебя, – прошептала она в ответ.
– И я тебя люблю. – Он заплакал тихо, почти беззвучно. – Мы будем вместе. Долго-долго. Обещаю тебе.
Легкая улыбка появилась на ее губах – сначала сожаления, потом – умиротворения.
– Мне пора, милый, – выдохнула Рейчел. И добавила, так тихо, что Лейн засомневался, не ослышался ли он: – Папа… ждет.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75