Корсар вдруг коснулся ее, его руки обвили ее тело и тут же снова выпустили. От мимолетного прикосновения у Каролины по спине пробежал озноб. Она широко раскрыла глаза. Она посмотрела ему в лицо и не обнаружила в нем ничего, что испугало бы ее. Запрокинув назад голову, она выбежала на берег. Ее волосы распустились и развевались на ветру. Ей казалось, что она летит по воздуху. Она больше не различала дороги и даже не заметила, что потеряла накидку.
Через какое-то время Каролина остановилась. Оглянулась по сторонам и прислушалась. На песке, серебристо поблескивающем в свете луны, были видны только ее следы. Ее сердце забилось сильнее. Словно укол, она почувствовала разочарование. Она уже хотела побежать назад, но тут будто из-под земли вырос перед ней он и поймал в свои объятия.
– Ты меня ищешь? – тепло и нежно прошептал он, дрожа от возбуждения.
Каролина почувствовала себя совершенно беззащитной, вовлеченной в водоворот неизведанных ощущений. Она больше не принадлежала себе. Он бережно уложил ее на зыбкий песок, еще хранящий дневное тепло. Звезды отражались в ее потемневших мерцающих глазах. А она видела лишь огонь в глазах мужчины.
Она не заметила, как он раздел ее. И только чувствовала его нетерпеливые руки, жаркое дыхание, легкий запах сандалового дерева, исходивший от его кожи, мягкие и ласковые губы на своем теле. Ей казалось, что она теряет сознание. Она больше не противилась желанию, захлестнувшему ее. Словно заново ощущала она свое тело, требовавшее мужчины, его варварски нежной силы.
Она лежала, вытянувшись на песке. Ее разгоряченное тело обвевал прохладный ветерок с моря. Рядом, опершись на локоть, лежал корсар и разглядывал ее. В эти мгновения им не были нужны слова. Они молча смотрели друг на друга. Каролина провела рукой по лицу мужчины. Оно имело почти то же выражение, что и тогда, во время танца: ясное, чистое лицо страсти. Она вспомнила, как Марианна однажды сказала ей, что страстные мужчины, получив удовлетворение, становятся холодными и циничными. Но в этом мужчине она чувствовала только тепло и с трудом скрываемое блаженство.
Он притянул ее к себе и помог встать.
– Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
Держась за руки, они побежали по берегу. Скрытая густым кустарником, показалась расщелина в скале. По круто забирающему вверх ущелью они попали на залитую лунным светом прогалину, там стояла хижина, широкая плоская крыша которой свисала почти до земли. Корсар открыл дверь. Они вошли в большую полутемную комнату. Два наполненных раскаленными углями медных чана давали свет и тепло. В глубине, в алькове, стояло широкое ложе. Он повел ее прямо туда. Каролина ничего не замечала вокруг. Она лишь чувствовала на своем плече руку мужчины, который вел ее. Каждое его движение передавалось ее телу и заставляло его трепетать. Она вновь ощущала на себе чары его колдовства, с неодолимой силой уносившего ее на волнах наслаждения, бросающего мужчину и женщину в объятия друг к другу.
Когда Каролина проснулась на следующее утро, солнечный луч весело плясал на полу хижины. Через притворенную дверь до нее доносилось потрескивание огня и тихий стук посуды. Пахло чаем из цветов апельсинового дерева.
Вспомнив все, она ужаснулась самой себе. Она будто бы очнулась после глубокого обморока и только сейчас осознала, что произошло. Она отдалась совершенно чужому мужчине, была в его хижине, лежала в его постели. Она сделала то, что никогда бы не сочла возможным: она изменила человеку, которого любила и к которому ехала.
С кем? С разбойником, который ее ограбил, унизил, поднял на нее руку, причинил ей боль, и которого она ненавидела. Как могло такое случиться? Она была ничем не лучше тех женщин, которых презирала и которые всегда готовы были объяснить неверность своей слабостью!
Скрестив руки за головой, Каролина уставилась на мореные балки под крышей. Когда корсар окликнул ее по имени, она вздрогнула. Он появился в белом, распахнутом на груди шлафроке и поставил на круглый мраморный столик возле кровати поднос. Его взгляд ласкал ее, как нежное прикосновение. Каролина попыталась воспротивиться этому, но только острее почувствовала, как велика сила, неожиданно привязавшая ее к этому мужчине. Эта сила наполнила ее обжигающим чувством счастья. Все ее сомнения и угрызения совести были моментально отметены. Она мысленно сказала себе, что бывают, видно, области человеческого существования, где смещаются понятия добра и зла, что в жизни могут быть моменты, когда человек становится частицей таинственных сил природы – столь же свободным, неукротимым и чистым, как они.
– Ты раскаиваешься? – неуверенно спросил он.
Взгляд его стал серьезен.
Каролина была тронута тем, как точно он почувствовал, что в ней происходило. Она взяла его за руку и тихо произнесла:
– Нет, все хорошо.
14
Каролина сидела на каменной скамье перед хижиной в тени высокой акации. Даже сейчас, в преддверии вечера, этот июльский день был еще обжигающе знойным. Запрокинув голову, она разглядывала широкую крону над собой, следила за игрой солнечных бликов и ветра в Перистых листьях, сквозь которые просвечивало лазурное небо.
Корсар, вышедший из дома с бокалом охлажденного лимонада, остановился. Он любил наблюдать за Каролиной, когда ей казалось, что она одна. Ему чудилось, что в такие моменты она почти так же близка ему, как и в его объятиях. Когда она, как сейчас, мечтательно разглядывала небо, она была частью природы, исполненной таинственной силы, нежной и неукротимой в одно и то же время… и непостижимой. Она расцвела за эти три месяца на острове. Ее бархатистая кожа стала еще смуглее, тело утратило девичью холодность, движения стали такими же очаровательными и манящими, как ее улыбка. Он подошел к ней, протянул бокал и молча прислонился к стволу акации. Ночью, когда она засыпала, тесно прижавшись к нему, он часто спрашивал себя, принадлежит ли ему ее сердце. Но у него ни разу не хватило смелости заговорить с ней об этом. Он ждал, что рано или поздно она сама откроется ему, ждал с тайным отчаянием мужчины, который любил сильнее, чем хотел себе признаться.
Но она молчала. Лишь одно придавало ему надежды: за три месяца она ни разу не спросила, когда опять выйдет в море его корабль. И все же он жил в постоянном страхе, что она может исчезнуть. Особенно, когда к острову причаливали друзья-корсары и он был вынужден на несколько часов оставлять ее. Даже мысль, что оба негра охраняли ее, не успокаивала. Его страхи оказывались напрасными, однако он никогда не был уверен в ней. Не были ли ее спокойствие, ее покорность судьбе притворством? Чего она ждала?
Он не решался затронуть эту тему. Сам себя не узнавал. Его люди также находили, что он изменился. Он знал, что в команде давно царит беспокойство. Эти люди не были созданы для созерцательного образа жизни. Опасности, приключения им были нужны как воздух. Первые недели он заставил их заняться ремонтом и сверху донизу заново выкрасить корабль. Но теперь больше никакой работы не было. И что самое ужасное: полчаса назад его первый унтер-офицер доложил, что провианта осталось лишь на неделю. Корсар только посмеялся и показал на море: там полно рыбы. Однако унтер-офицер ничего ему не ответил и ушел с каменным лицом.
Корсар сидел рядом с Каролиной на скамье, когда появились его люди. Они выходили один за другим из расщелины в скале, молча, с мрачными физиономиями. Вся команда была в сборе. Вел их Махмуд, старший над гребцами. Корсар поднялся и шагнул им навстречу.
Махмуд, держа руки в карманах шаровар, выступил вперед.
– Мы не рыбаки, капитан, – сказал он, с трудом ворочая языком. – И мы не хотим рыбака капитаном.
– Поточней, Махмуд. Это что, бунт?
В этот момент на прогалину выскочил наблюдатель, сидевший на самой высокой точке острова. Еще издалека он закричал:
– Три фрегата! Держат курс на остров!
Команда расступилась и пропустила гонца.
– Военные корабли? – спросил корсар.
Матрос с трудом отдышался.
– Военные корабли, – выпалил он. – Наполеоновские!
Секунду корсар стоял неподвижно, сохраняя внешнее спокойствие.
– Готовьте корабль к отплытию! – приказал он.
Взволнованно переговариваясь, матросы исчезли. Корсар побежал в хижину. Там он схватил свою черную одежду, вытащил из ящика черную повязку и красный платок. Каролина, прибежавшая вслед за ним, обвила руками его шею.
– Не ходи, пожалуйста!
– Ты боишься за меня? – Он серьезно посмотрел на нее.
– Ты должен бежать, – взволнованно прошептала она.
Имя Наполеона ни разу не упоминалось между ними. Она и сейчас не могла сказать ему, почему корабли Наполеона подходили к острову.
– Со мной ничего не случится, – успокоил он ее. – Драться с тремя кораблями было бы бессмысленно.
Она обняла его, слезы душили ее. Он погладил ее по голове.
– Мой верный Бату останется с тобой, и я обещаю тебе, что не прозвучит ни единого выстрела.
Каролина смотрела, как он бежал по прогалине, каждое движение его красивого гибкого тела было полно силы и жизни.
В ней боролись страх и радость. «Военные корабли! Наполеоновские!» Ей казалось, что она вновь слышит запыхавшийся голос часового. Она никогда не сомневалась, что рано или поздно Наполеон разыщет к ней дорогу. В своих снах она так отчетливо переживала это, что, пробудившись, всякий раз несколько минут приходила в себя, чтобы вновь примириться с реальностью…
Мощный взрыв разорвал тишину. По прогалине глухо прокатилось эхо.
– Что это было? – Негр Бату, стоявший в нескольких шагах от нее, пожал плечами.
Она прислушивалась к далекому морскому прибою, пению птиц, ветру, игравшему в кронах деревьев.
Все было как прежде. И все же звуки были другие. Невидимо и неслышимо на нее надвигалось нечто зловещее. Она побежала в хижину и схватила подзорную трубу. Негр устремился вслед за ней, когда она взбежала на самую высокую точку острова.
Пиратский корабль быстро шел навстречу кораблям Наполеона. На капитанском мостике она различила фигуру корсара. Над ним, на грот-мачте, реял белый флаг. Она навела трубу на наполеоновские корабли, один большой и два поменьше. Все три корабля были выкрашены в простой черно-белый цвет, который Наполеон ввел для французского флота еще будучи Первым консулом… У Каролины вырвался крик ужаса, лишь сейчас она увидела на одном из маленьких кораблей горящий парус. Пламя было почти не различимо в мареве, стоявшем над морем. Корсар не сдержал слово? Она не могла в это поверить. Зачем он тогда вывесил белый флаг на грот-мачте своего судна?
– Ты видишь горящий парус, Бату?
Она снова припала к подзорной трубе. На флагманском корабле открылись пушечные люки. Дула пушек угрожающе выдвинулись из темных пазов. Каролина опустила трубу.
– Бату, этого не должно случиться!
В тот же миг тяжелый пушечный залп заставил содрогнуться воздух и землю. Облака густого дыма заволокли корабли. Из черного чада взвились языки пламени. Ветер донес с моря крики людей.
Когда дым медленно рассеялся, они увидели горящее судно корсара. Красный передний парус свисал клочьями. Грот-мачта была расколота. Новый залп разорвал тишину.
– Нет! – Каролина сама не узнала свой голос. – Пожалуйста, не надо! Нет! – Она шептала это как заклинание, как отчаянную молитву.
Бату положил руку ей на плечо и хотел ее увести. Но она вдруг поняла, что должна делать.
– Лодку! – воскликнула она. – Пойдем скорей!
Каролина сбежала по склону на берег. Она должна вмешаться и предотвратить самое страшное! Это ее, ее вина! Почему она молчала! Ведь все, кто погибнет, погибнут из-за нее.
Лодка лежала перевернутая на берегу бухты. Бату развернул ее и направил в пролив. Каролина подобрала длинную юбку, пробежала по неглубокой воде и села на переднюю скамейку. Бату оттолкнулся и начал грести быстрыми, сильными взмахами.
Корабли стояли от берега дальше, чем предполагала Каролина. Однако ей было видно, что наполеоновский флагман и судно корсара прижались бортами с орудиями друг к другу.
Она выпрямилась в лодке и отчаянно замахала своим носовым платком. Кто-нибудь же должен увидеть ее! Из шестнадцати пушечных дул наполеоновского флагмана вырвалось пламя. Раздался оглушительный грохот. Море вскипело. Лодку вдруг стало бросать из стороны в сторону. Каролина потеряла равновесие и чуть не свалилась в воду, но Бату успел подхватить ее.
Постепенно море успокоилось. Бату продолжал грести навстречу кораблям. Мимо проплывали корабельные обломки, обугленные доски, расколотая мачта, обрывки красного паруса, вздувшегося словно морское чудище. Когда волна проносила мимо окровавленные трупы, Бату, этот огромный атлет, дрожал всем телом, Каролина знала, как бороться со страхом и ужасом. Есть лишь один путь: пересилить себя, набраться смелости и заглянуть страху в глаза. Только тогда его можно одолеть.
Пороховой дым рассеялся, и показался горящий остов когда-то гордого корабля корсара.
Один его борт был вспорот. Море уже обмывало пустую палубу. Несколько уцелевших людей плавало неподалеку, вокруг вздымались фонтанчики воды: с наполеоновский кораблей стреляли в тонущих людей.
Потом от флагмана отделилась шлюпка и поплыла к лодке Каролины. Два матроса гребли, впереди стоял офицер. Он отдал ей честь, как будто ничего не произошло.
– Графиня Ромм-Аллери?
Она молча кивнула.
– Капитан корабля ожидает вас, – шум заглушил его слова.
Обернувшись, Каролина увидела с бурлением погружающуюся в воду палубу корсарского судна.
Ябомир Падеревский, капитан корабля, поклонился Каролине, поднес к губам ее руку и тщеславно улыбнулся.
– Добро пожаловать, графиня! Вы свободны.
Каролина рассматривала это молодое лицо с высокими скулами. Светло-русые волосы косо падали на низкий лоб. В глазах капитана она читала восхищение.
– Вы всегда такая отважная?
Каролина почувствовала горечь.
– А вы, вы всегда атакуете корабли с вывешенным белым флагом?
– Белый флаг, графиня? Я его прекрасно видел. К сожалению, команда пиратского корабля не была согласна с намерениями своего капитана и начала бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35