У входа на лестницу лежали еще забитые ящики, а возле полок высились стопки новых книг. Но в этот сумеречный час детали исчезали в растущих тенях от длинных свечей, горевших в канделябре и ласкавших мягким светом кожу, дерево и бархат. Не обращая внимания на ночных мотыльков, летевших на свет пламени, Тремэн устроился в обтянутое черной кожей большое кресло, в котором любил сидеть Жан Валет, и обхватил своими большими руками головы слонов, вырезанные на подлокотниках — так часто делал его приемный отец, когда какая-нибудь проблема занимала его ум. Затем он ощутил покой, навеваемый вечерней порой и любимым местом.
Через высокие окна, открытые ночному звездному небу, в комнату проникал вечерний воздух, напоенный резким ароматом свежескошенной травы. В деревне послышался лай собаки, ближе, раздался голос Потантена — он отчитывал юного Виктора. Гийом мысленно перенесся через леса и поля на Морсалинские высоты, в замок, которому предстояло умереть. Ему необходимо было узнать причину. Завтра он поедет туда и станет искать Габриэля до тех пор, пока тот не покажется. Он, скорее всего, будет молчалив, как камень, но, может быть, он все же сумеет хоть что-нибудь из него вытянуть. Самый простой и наверняка самый лучший способ справиться с недоверчивым цербером — схлестнуться с ним в кулачном бою, потому что о деньгах не могло быть и речи. Подкупить этого парня, пожалуй, просто невозможно.
Глава XI
ВОЛШЕБСТВО ЛЕТНЕЙ НОЧИ…
Шум камня, выкатившегося из-под копыта лошади, вывел Габриэля из задумчивости, Он лежал на траве и в последний раз не спеша разглядывал старый замок, который завтра обрушится и превратится в бесформенную массу, словно смертельно раненный человек, когда у него подкашиваются колени и он падает на землю, чтобы никогда уже больше не подняться. Кто-то приближался.
Габриэль тотчас вскочил и насторожился. При приближении человека у него всегда возникало желание убежать, но, завидев рыжего всадника, он пересилил себя. В нем он узнал последнего посетителя мадемуазель Агнес, после отъезда которого она столько проплакала, что Пульхерии пришлось несколько часов подряд промывать ей глаза.
Сам не зная почему, Габриэль питал отвращение к этому человеку с лицом святого, словно вырезавшем из дерева кривым садовым ножом и в котором, несмотря на его худобу, чувствовалась опасная сила. Если Агнес плакала, значит, он был ей интересен, и этого было вполне достаточно, чтобы вызвать ненависть у ее слуги. В его представлении Тремэн шел сразу же за стариком Уазкуром, и хуже него был лишь сатана! Да и мог ли он не быть демоном, имея такого великолепного, черного как ад, копя, которому Габриэль завидовал больше, чем всему остальному богатству.
Подумав, что враг наверняка хочет проникнуть в дом, куда путь ему был заказан, он не выдержал и в три прыжка встал на полпути и, раскинув руки, перегородил дорогу.
— Куда вы идете? — проговорил он сурово.
— Эта дорога ведет лишь к одному месту.
— Тогда что вам нужно?
— Вы. Я хочу с вами поговорить.
— А я нет!
Спокойно Тремэн спешился и бросил поводья: он знал, что Али не двинется с места. Его глаза сощурились, а рот изобразил насмешливую улыбку.
— Вы не обязаны мне отвечать, но думаю, что будете не правы. Речь идет о делах.
Не ожидав услышать подобное, Габриэль несколько успокоился.
— О делах? Между вами и мной?
— Почему бы и нет? Я узнал, что замок хотят разрушить. А сам только что построил дом и приехал выяснить, как владелец распорядился насчет деревянных стенных панелей, которые я хотел бы купить. Готов предложить хорошую цену.
Габриэль был сбит с толку. Судя по всему, он был не в курсе.
— Не знаю, что вам ответить. Внутри пока ни к чему не прикасались. Кроме мебели, конечно, — ее вынесли.
— Кто этим занимался?
— Нотариус госпожи баронессы.
— А 6 панелях и каминах речи не было?
— Бог мой… нет!
— Было бы жаль их поломать: прекрасные вещи, а я не терплю, когда уничтожают красивые вещи… — сказал Гийом строго и задумчиво, и это подействовало.
— Да, а как вы узнали, что будут сносить?
Тремэн и не подумал раскрывать свои источники. Он непринужденно пожал плечами.
— Совершенно случайно. Вчера я заезжал в Шербург за покупками после посещения зеркальной фабрики в Турлавиле и встретил подрядчика, который взялся разрушить замок. Господина…
Нахмурив брови, он сделал вид, что вспоминает фамилию, как будто она вертелась у него на языке, и его собеседник, разумеется, попал в ловушку.
— Господина Ванье?
— Его самого. Он-то мне и сообщил, что завтра начнут крушить стены, но ничего не мог сказать о судьбе панелей. По его словам, владелец, наверное, уже распорядился об этом, но поскольку он не был уверен, я примчался сюда в надежде на удачу. Придется съездить к нотариусу и разузнать. Хотя… может, вы знаете, не собираются ли перестраивать замок в другом стиле? Тогда было бы разумно сохранить внутреннюю отделку и использовать потом…
— Я ничего не знаю, сударь. Мне велено наблюдать за работами…
— Хорошо! Благодарю вас, — вздохнул Гийом и повернулся, собираясь поставить ногу в, стремя, но не спешил подняться в седло и задумчиво посмотрел на молодого человека.
— Вам, наверное, тяжело будет смотреть, как погибает этот старинный дом? Я знаю, что это такое.
Тот тряхнул плечами, словно желая избавиться от груза.
— Да, немного, но моего мнения не спрашивают. Я делаю то, что прикажут, и меня это устраивает.
Тремэн кивнул, и, решив не давать монеты, которую бы с презрением отвергли, опустился в седло.
— Приветствую вас! Вы, несмотря ни на что, мне нравитесь. Когда-то я видел, как горел дом моего отца, и знаю, каково это.
Кивнув на прощание, он развернул Али и, весьма довольный встречей, ускакал галопом в редкий лесок. Завтра на рассвете он отправится в Шербург, куда король приедет лишь к вечеру. У него будет время разыскать господина Ванье, от которого он без особого труда рассчитывал кое-что узнать: ведь даже состоятельному антрепренеру не помешают несколько золотых…
Гийому нравился Шербург с его низенькими домами и светлыми улицами, проложенными менее ста лет назад, с его черепичными или тяжелыми сланцевыми крышами, будто начищенными сильными ветрами. Приютившийся у подножия горы Руль в изгибе широкой бухты, глубины которой хватало даже для самых крупных кораблей, городок не мог защитить их во время жестоких штормов, пока Людовик XVI не приказал построить большую дамбу. Лишь мелкие рыболовные и торговые суда заходили в небольшой порт, расположенный в устье реки Ивет. Когда-то в Шербурге были крепость, ощетинившаяся дюжиной башен, и солидный земляной вал, но его сровняли по приказу короля-Солнце в надежде заменить красивыми укреплениями, спроектированными господином де Вобаном, да так их и не построили. За просторным рейдом наблюдали лишь два оборонительных сооружения, на стенах которых играли блики и причудливые волнообразные тени. В древности крупным портом был Барфлер, именно там высаживались английские короли, приходившие с войной на землю Франции. Они завидовали красоте Шербурга, открытого всем ветрам, но он был для них лишь «козлом отпущения». Здесь, на глазах у жителей города, выбежавших из Троицкой церкви, где они молились за спасение порта, английские брандеры подожгли и взорвали «Королевское Солнце» — флагманский корабль господина де Турвиля, красивее которого никогда еще не строили. Вместе с ним погибли «Победоносный» (его выбросило на мель у входа в порт) и «Великолепный» (под Турлавилем), как раз накануне того дня, когда в Ла-Уг разбились, еще тринадцать кораблей, — все они были непобедимы, но из-за отсутствия на Ла-Манше защищенного порта им негде было укрыться…
Историю эту Гийом теперь хорошо знал, проведя не одну бессонную ночь с аббатом де Ла Шенье; трагическое сражение при Ла-Уг было его страстью; отныне оно увлекало и его молодого друга… Каждый раз, завидев Шербург с дороги, Гийом словно наяву видел как в радужном небе пылает золотисто-голубой королевский корабль. Он слышал, как кричали раненые, которых, рискуя жизнью, пытались спасти рыбаки, и как молились женщины. Пылавший в его воображении огонь еще больше подогревал его ненависть к англичанам, и теперь он радовался, наблюдая за кипевшей работой, которую начали еще три года назад, надеясь превратить стоящего на передовом посту часового Франции в надежный и неприступный порт, каким он заслуживал стать.
Сегодня Шербург был празднично убран в ожидании августейшего посетителя, развернув на входе, как в средние века, яркие полотнища, куски шелка и даже несколько старинных гобеленов. Их было немного, так как в городе насчитывалось лишь семь знатных фамилий, чьи представители во главе с герцогом Бевронским, Анн-Франсуа д'Аркуром, должны были собраться для встречи короля. Ожидали кого-то из де Мортемер и де Буажлен, а также еще несколько человек, — все они обычно составляли некое подобие двора в прекрасной резиденции губернатора (в прошлом аббатство Нотр-Дам), с ее садами, сбегавшими к подножию холма, на котором расположен Октевиль. Но рожденная в недрах торговли буржуазия окрепла и стремилась заявить о себе. Повсюду виднелись флажки, вымпелы, всевозможные знамена и стяги, потому что каждый хотел выразить признательность доброму королю, который превратил едва залечивший свои раны, немного сонный городок в гигантскую стройку, где, не покладая рук трудились восемьсот плотников со всей Франции, не считая теснившихся в бухте бесчисленных судов для перевозки материалов. Завтра, когда Людовик XVI посетит порт, он будет идти по ковру из живых цветов…
Очутившись в Городе, Тремэн объехал стороной роскошную гостиницу «Дюк де Норманди» и прямиком отправился туда, где обычно останавливался, — в уютное кафе «Уистр», расположенное на улице Кэ-дю-Бассен. Оно было любимым местом встречи буржуа, но дворяне и даже знатные дамы с удовольствием заходили туда поиграть в биллиард. Говорили, что герцогиня Бевронская обещала как-нибудь сыграть партию… Словом, кафе не было похоже на матросский притон.
Когда Тремэн вошел, он увидел много посетителей, в основном мужчин, которые была хорошо одеты и громко разговаривали в просторном, отделанном дубом зале — от времени он стал того самого оттенка, который наш канадец сравнил бы с цветом кленового сиропа. За ним располагались еще два помещения, обшитые более светлым деревом, — там стояли биллиардные столы. В первом же зале, сообщавшемся с кухней, публика наслаждалась устрицами и омарами, запивая их вином, сидром, пивом, водкой или старым ромом — им из-под полы снабжали шербургские пираты, привозившие его с Ямайки. То была вечно процветающая корпорация, которой шербургские коммерсанты во многом были обязаны своим благополучием.
Оглядев зал, Гийом тотчас нашел того, кого искал — адвоката Жозефа Ингу: с ним он познакомился благодаря одной сделке по продаже бумаги в Л'Орьян (Гийом приобрел несколько мельниц на реке Сэр). С тех пор они поддерживали дружеские, хотя и не бескорыстные отношения, поскольку для успешного продвижения своих дел Тремэну был необходим человек, прекрасно знавший законы.
Лавируя между столами, он пробрался к подавшему ему знак человеку: тот ловко расправлялся с омаром, наливая себе из бутылки белого вина. Если бы не нервный тик, время от времени искажавший его лицо, этот молодой холостяк тридцати пяти лет казался бы миловидным. У него были красивые, живые, искрящиеся черные глаза, а под белым париком скрывался тщательно выбритый череп, в другие времена зараставший лохматыми, густыми, черными как смоль волосами. Всегда безупречно одетый, Жозеф Ингу был в Шербурге авторитетом по части изысканности, он никогда не отставал от моды, а его пошитые в Лондоне наряды привели бы в восторг самого Браммеля. Таланты его не ограничивались вкусом в одежде: будучи всегда в курсе всех новостей, он, бесспорно, был наиболее информированным человеком во всей Нормандии и наиболее сведущим во всем королевстве. Помимо этого, он обладал воодушевляющим красноречием и был дьявольски хитер, за что его с полным основанием боялись противники. Да еще владел шпагой и пистолетом так же свободно, как диалектикой.
Прежде чем Гийом успел к нему подойти, он заказал омара и еще одну бутылку вина.
— Прекрасная мысль — со мной позавтракать! Я попросил для тебя то же самое, — добавил он, показав на свою тарелку.
— Правильно сделал: я умираю от голода! Как дела? Костлявые, но белые и ухоженные руки, выглядывавшие из безукоризненных белоснежных муслиновых манжет, вновь принялись разламывать омара.
— Как всегда прекрасно. Каким ветром тебя занесло в наши края? Приехал посмотреть на короля?
— Я не собираюсь задерживаться до его приезда. Я ищу одного человека.
— Со времен Диогена это весьма достойное занятие. А кого?
— Некоего Ванье, подрядчика на королевской стройке.
— Тебе не придется далеко ходить… Повернувшись на стуле, Жозеф хлопнул по плечу сидевшего к ним спиной человека, одетого в сукно шоколадного цвета. Он был крепкого сложения, вдвое шире адвоката, но когда повернул к ним свое любезное красное лицо, оно расплылось в улыбке.
— Приветствую, мэтр Ингу! Простите, что не поздоровался с вами раньше, я вас не заметил.
— Пустяки, я пришел позже вас. Это мой друг, господин Тремэн, он из Сен-Васт и хотел бы с вами поговорить.
— Весьма охотно. Вы желаете сейчас же?
— Если ты предпочитаешь разговаривать с глазу на глаз, я ненадолго вас оставлю, — обратился Жозеф к другу.
— Ты не помещаешь, как раз наоборот. Антрепренер развернулся и подсел к их столу, поздоровавшись с Гийомом по всем правилам.
— Я весь к вашим услугам, сударь!
— Мне просто нужно кое-что узнать, господин Ванье. Вы, если не ошибаюсь, должны сносить замок Нервиль, что на Морсалинских высотах.
— Верно. В эту минуту мои люди уже работают.
— Так вот мой вопрос как вы поступите с камнем? Будет ли он использован для нового строительства?
— Нет. О строительстве нового здания речи нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45