Продолжая всматриваться в подъезжающую машину, Торгесен обратился ко мне:
– У вас есть предположения, где находился мистер Монако, пока вы были в его доме, а?
– Никаких. Думаю, он мог быть у себя. В этом дворце достаточно места...
– Нет, вон он, – объявил Торгесен, – он всегда ездит на этом «континентале».
«Континенталь» сбавил скорость и остановился, поравнявшись с нами. Из окошка выглянул мужчина, его узкое загорелое лицо выражало что-то вроде тревоги. Его взгляд упал на меня, и, должно быть, седые волосы и брови плюс моя фигура о чем-то ему напомнили, но по выражению его глаз я не мог понять, нравится ему это или нет. Потом он припарковался, вышел из машины и подошел к нам, и тогда я впервые увидел Орманда Монако.
Это был высокий мужчина с широкими плечами, однако выглядел он неестественно худым и плоским, как будто изначально был вполовину ниже, а потом его вытянули. О таких говорят «кожа да кости». Но при этом его нельзя было назвать несимпатичным. Он обладал какой-то жутковатой привлекательностью – этакий оголодавший Бэзил Рэтбоун или половина Винсента Прайса. На нем был безупречно сшитый светло-серый костюм из блестящей ткани, тонкая белая рубашка и серый галстук с узлом размером с горошину.
Он остановился перед нами, глянул на меня и повернулся к сержанту:
– Вас зовут Торгесен, так?
– Да, сэр.
– Что случилось?
– Здесь была перестрелка, мистер Монако.
Седые, слегка вьющиеся волосы Монако были пышными на висках – вероятно, чтобы голова казалась шире. Тонкие темные брови с проседью поднялись над темными, почти черными глазами, и, не говоря ни слова, он подошел к «бьюику».
Я следил за его лицом, когда он заглянул в машину, и его тонкие черты исказились от шока и ужаса. Он отдернул голову так же, как и я, но потом заглянул еще раз. Постояв несколько минут, он судорожно сглотнул, шагнул назад и отвернулся от машины.
– Боже мой, – произнес он. Он собирался что-то сказать Торгесену, но передумал и повернулся ко мне. – Ну что ж, вы нашли ее, мистер Скотт. Это – Джин Джакс.
Глава 4
Меня это не очень удивило. А наверное, должно было.
Монако вкратце объяснил сержанту Торгесену, что попросил меня приехать сюда из Лос-Анджелеса для того, чтобы найти девушку, труп которой сейчас лежит в машине. Он также сообщил, что вот уже несколько дней ее никто не видел в «Кублай-хане».
Я решил, что теперь могу задать ему ряд вопросов.
– Вы не знаете, зачем она приходила к вам?
– Ко мне? Ничего не понимаю. – Он выглядел по-настоящему удивленным. Бросил взгляд на машину, потом на Юкка-роуд. – Она ехала от моего дома, да?
– Ага. Я был там и видел ее, она оказалась не слишком разговорчивой. Я подумал, может, вы знаете, что она хотела.
Он сокрушенно развел руками:
– Понятия не имею.
Торгесен все это время молча стоял рядом с нами, поглаживая толстопалой рукой свой подбородок. Он тихо спросил:
– Где вы были, мистер Монако?
– Где я был? Ну, я просто поехал прокатиться, сержант.
– Разве вы не ждали мистера Скотта?
Монако бросил на меня быстрый взгляд:
– Да, ждал.
– Но поехали кататься. – Торгесен произнес это с некоторой долей сарказма. В его голосе звучала уважительная угроза или, скорее, вежливое недоверие. Может, такова была его обычная тактика.
Монако почувствовал укол, и его челюсти сжались, брови снова поползли вверх. Стало ясно, что ему не нравится, когда его подкалывают.
Он медленно повернулся и пристально посмотрел на Торгесена.
– Я что-то сделал не так, сержант? – ледяным тоном поинтересовался он. – Вас это беспокоит?
– Нет, сэр.
– Я просто хотел немного расслабиться, – продолжал Монако. – Все эти дни я находился в страшном напряжении из-за открытия моего нового отеля. «Кублай-хан» примет всех желающих завтра, а сегодня я даю небольшую вечеринку.
– Я в курсе, – любезно произнес Торгесен. – И все же мне хотелось бы знать, где вы были, мистер Монако. Когда катались. Чтобы расслабиться.
– Я совершенно не понимаю, почему это так вас интересует. Но раз вы настаиваете... Я проехал по Дезерт-Вью, мимо «Хана», кружил по каким-то горным дорогам. Просто ездил и думал.
– Вы не откажетесь проехать с нами, мистер Монако? Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
Это меня озадачило. Поначалу я решил, что такое суровое, официальное обращение – его обычная манера. Столь же явное «приглашение» поразило меня.
Монако сделал глубокий вдох и выдохнул через нос. Челюсти сжались, брови подпрыгнули, губы превратились в тонкую полоску, и он подошел вплотную к Торгесену.
– Если вы, – решительно начал он, и я сразу вспомнил его небольшую речь, обращенную ко мне сегодня по телефону, – в силу крайней неосведомленности об мне и моем характере предположили, что я имею какое-то отношение к смерти Джин Джакс...
– Я не ее имел в виду, – перебил его Торгесен. – Я хотел задать вам пару вопросов о Сардисе.
Я моргнул. Теперь я был в полной растерянности. Я даже не понял, какое слово он произнес – что-то похожее на «Сардис».
Орманд Монако достал из кармана пиджака пачку сигарет и попытался вытащить одну – именно попытался. Очевидно, он собирался прикурить, небрежно затянуться и выпустить дым в лицо Торгесену. Но что бы он там ни собирался сделать, ему это явно не удавалось.
Он щелкнул пальцем по пачке, чтобы выбить из нее сигарету; движение было нарочитым и явно непривычным для него. Две сигареты упали на землю. Монако собрался было поднять их и вовремя остановился.
– Эфрим? – переспросил он. Потом нагнулся, поднял сигареты, испачкав пальцы в грязи, положил одну обратно в пачку, а другую вставил в рот. – А что с Эфримом? – повторил он.
Он вытер пальцы о свои брюки, оставив грязные следы на блестящей серой материи.
Мне даже стало его немного жаль. Я не знал, что такое – или кто такой – этот Сардис или Эфрим и о чем они вообще говорят. Одно было ясно – Монако не только знает, о чем идет речь, он вот-вот обмочит свои штаны. Когда он прикуривал, его руки дрожали.
– Ага. – Торгесен говорил с той же интонацией, не повышая голоса. – Эфрим Сардис. Вы ездили к нему, так ведь, мистер Монако?
– Нет, конечно! – Он произнес это слишком категорично. – Может, я проезжал мимо, но... Да, точно, я проезжал по Окотилло-Лейн. Да. Но я не заезжал сегодня к Эфриму. – Он замолчал, затянулся сигаретой, к нему вернулось его обычное самообладание. – Почему вы спрашиваете, сержант?
– Мы получили... э... сообщение, что вы там были...
– Сержант Торгесен, неужели я должен повторять...
Впервые за все время сержант немного отступил. Лишь чуть-чуть.
– ...что вы находились поблизости, – закончил он. – Вы же признаете, что были там или неподалеку.
– Может быть, я и проезжал мимо особняка Сардиса. Но какое это имеет значение? Я не могу понять, почему вы все время говорите со мной об Эфриме, когда вам нужно расследовать зверское убийство молодой девушки.
– Он мертв.
– Что?
– Он мертв. Его застрелили.
Торгесен внимательно смотрел на Монако. Потом прикрыл глаза, словно ему захотелось спать, но вид у него был далеко не сонный. Похоже, этот человек никогда не бывает сонным.
Монако едва выдавливал из себя слова:
– Мертв? Боже мой! Эфрим? Не может быть. Как? Вы говорите, его застрелили?
– Вы не знали, что он убит?
– Конечно нет. Бог мой, Эфрим.
Он опять переигрывал. Причем настолько явно, что я даже подумал, уж не специально ли он разыгрывает из себя бездарного актера, выступающего на сцене захолустного театра. А может, он действительно плохой актер и при всем старании ему не удается сыграть то, во что не верит. Так бывает с людьми, которые не умеют лгать. Но про Монако я этого не знал. В одном я был убежден: он врет.
– В сложившихся обстоятельствах вы не откажетесь, надеюсь, проехать с нами?
– Разумеется. С радостью. Я же не знал этого раньше, сержант. – Он докурил сигарету и бросил окурок, долго вдавливал его в землю своим серым ботинком, потом поднял глаза на Торгесена: – Вы не возражаете, если я переговорю с мистером Скоттом?
– Пожалуйста.
Монако направился к своему белому «линкольну». Когда я остановился рядом с ним, он посмотрел на меня и сказал:
– Вот сукин сын.
Я ничего не ответил. Да он и не спрашивал.
– Черт возьми, – начал он. – Почему...
Он замолчал и больше не произнес ни одной лишней фразы. Собрался, набрал в легкие побольше воздуха и заговорил. Он говорил твердо, решительно и по существу. Теперь Монако был полной противоположностью тому человеку, который дрожащими руками пытался извлечь из пачки сигарету.
Он удивил меня и в то же время заинтриговал. В этом человеке чувствовалась необычайная сила, как будто под его тонкой, угловатой оболочкой скрывались миллионы маленьких хитроумных моторчиков, посылающих мощные импульсы, и поэтому вокруг него настолько сгущалась энергетическая аура, что другим людям рядом с ним не хватало воздуха.
Да, думал я, Орманд Монако производит впечатление человека, который способен построить отель или корпорацию. И если понадобится, продырявить гору, а может, и человека.
Он заявил:
– Вам известно, зачем я звонил. Забудьте об этом. Сейчас гораздо важнее выяснить, кто убил Джин Джакс. И Эфрима Сардиса. И почему. Если вы согласны, немедленно поезжайте в «Кублай-хан» и расскажите обо всем, что случилось, Джерри Вэйлу. Это мой помощник, и в мое отсутствие он остается за главного. Больше никому ничего не говорите. Я заплачу вам вдвое больше вашего обычного гонорара и солидную премию, если вы добьетесь каких-нибудь результатов. Договорились?
– Подождите, – замялся я. – Черт, я только приехал, а тут вдруг – бац...
– Решайте, мистер Скотт.
От него прямо-таки исходили волны уверенности. Мне даже стало интересно, не воспарит ли он сейчас в небеса.
– Сначала я хотел бы кое-что выяснить, мистер Монако. И задать вам пару вопросов. Сержант Торгесен не говорил, что Сардиса убили.
– Он сказал, что Сардис мертв. Что его застрелили. Он же не имел в виду, что Эфрим застрелил себя сам.
– Ладно. Как вы узнали, что убитая – Джин Джакс?
Он нахмурился, явно не понимая, о чем я говорю. Потом его взгляд просветлел.
– Я понял. Да, ее лицо изуродовано. Поначалу я не был уверен. Но все-таки я узнал ее лицо, ее профиль и еще кое-что. Это она. У Джин была маленькая родинка под левым ухом – можете на нее посмотреть. На левом мизинце убитой надето большое кольцо с топазом, похожее... нет, именно это я видел на руке Джакс. Вне всяких сомнений, в машине лежит Джин Джакс.
– Ну ладно. А кто такой этот Эфрим Сардис?
– Один из самых богатых людей в стране, вернее, был таковым. Соответственно, один из шести богатейших людей в Калифорнии. Он избегал огласки, рекламной шумихи и вообще старался держаться в тени, но принимал активное участие в разных проектах, выгодных для экономики штата. Финансировал политические кампании, вкладывал огромные средства в благотворительность и... – Он умолк, и на его туго обтянутое кожей лицо легла скорбная маска. – Эфрим был хорошим человеком, – продолжил Монако задумчиво. – На него многие нападали, обвиняли в беспринципности, говорили, что он занимается незаконными делами. Все это ложь, поверьте, богатых людей всегда в чем-нибудь обвиняют. Он был хорошим человеком и моим другом. – Монако резко свел брови и посмотрел на меня: – У меня нет времени на детальное обсуждение. Найдите Джерри Вэйла и его жену – они сообщат вам необходимые подробности. – Он снова замолчал, потом спросил: – Ну?
Он не оставил мне времени, чтобы взвесить все плюсы и минусы, обдумать тонкости проблемы и, может быть, отказаться. Поэтому не прошло и секунды, как я глубоко вздохнул и ответил:
– Договорились.
– Мистер Скотт, назовите, пожалуйста, сумму своего обычного гонорара.
– Сто в день, и я сам оплачиваю свои расходы. Если только не придется делать что-нибудь необычное...
– Необычное?
– Ну, например, если мне понадобится потопить подводную лодку или что-нибудь в этом роде...
– Как вы можете потопить...
– Это просто гипотетическое предположение. Но я помню однажды...
– Я заплачу вам в двойном размере. – Монако внезапно погрузился в размышления. – Нет. Пожалуй, ваш обычный гонорар. Но я заплачу вам десять тысяч долларов – при одном условии.
– Звучит неплохо. При каком же условии?
– Если вы проясните ситуацию в целом, освободите меня от нелепых подозрений, узнаете, кто убил Эфрима и мисс Джакс, – и сделаете все это к полудню завтрашнего дня.
– К полудню завтрашнего дня, да? К... Вы сумасшедший?
– К двенадцати часам дня завтра, в субботу. За десять тысяч долларов.
– Точно, вы сумасшедший.
– Да или нет, мистер Скотт?
– У меня не больше шансов...
– Мистер Скотт!
– Да, конечно. Почему бы нет? Вы наняли детектива. За десять тысяч баксов. Если я не раскручу это дело, скажем, к одиннадцати утра, может быть, мне удастся растянуть его дней на сто...
– Обязательно скажите Джерри Вэйлу, чтобы он немедленно связался с нашими адвокатами. Меня здесь хорошо знают и вряд ли задержат надолго, но даже лишних десять минут будет слишком много. Мне необходимо вернуться в «Кублай-хан» к восьми вечера сегодня. Джерри не настолько компетентен, как мне бы хотелось, но... – Он оборвал фразу, словно неожиданно споткнувшись.
– Я скажу ему. – Я вытащил сигарету и вспомнил, как Монако рассыпал свои. – Но почему к завтрашнему полудню?
– По нескольким причинам, мистер Скотт. И думаю, они должны быть ясны вам, если вы действительно детектив, как утверждаете. Мне не нравится, когда всякие сержанты торгесены разговаривают со мной с сарказмом в голосе. Я не могу себе позволить – и никому не позволю, – чтобы с моим именем был связан какой-нибудь скандал. Весь ужас заключается в том, что репортеры и телевизионщики, которые уже собрались в «Хане», скорее направят всю свою энергию, пишущие машинки и телекамеры на жуткие убийства и преступления, чем на красоту и величие моего отеля.
– Понял. Но одного «персика» с вашего конкурса только что прикончили, и репортеры уж точно не пропустят такую сногсшибательную новость. Не говоря о том, что случилось с Сардисом...
– Я уже говорил вам, мистер Скотт, что обладаю некоторым влиянием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22