Мистер Сардис назначил ей встречу на половину четвертого в пятницу. Вчера. Она зашла вчера утром и разговаривала со мной – я тогда стоял на воротах, – и я сказал ей, что обо всем договорился. – Он наморщил лоб, припоминая подробности. – Мне пришлось вернуться в три тридцать, чтобы впустить ее, – без ключа ворота можно открыть только изнутри, – поэтому я смог заехать за тобой только после того, как она вошла.
– Хорошо, Булл. Если ты подождешь...
– Тс-с.
– В чем дело?
– Помолчи, я думаю. Все, понял. Он задавал мне все эти вопросы. О ней и мистере Сардисе. Он! Он! Этот орангутанг с седыми волосами. Шелл Скотт! ОН!
– Булл, пожалуйста...
– Эта обезьяна, которую я поймал с поличным, когда он тискал твою...
– Булл! Прекрати, или я больше с тобой не разговариваю...
– Ну, все, перестань, Лисса, детка. Хм-м...
У нее почти получилось. Но только почти.
В такой нервотрепке моя рубашка никогда не высохнет. С меня стекал пот в невероятных количествах. Я бывал в парилках, в саунах, скакал по пустыне, и никогда раньше у меня не было столь близкого знакомства с потом. Но я никогда не сдаюсь. Я как-нибудь выберусь из этой ловушки. Или умру, пытаясь выбраться.
– Хм-м... С этими брюками что-то не так.
Тишина.
Тяжелые шаги Булла в сторону гладильной доски, направо от меня.
– Эти брюки мне о чем-то напоминают. – Он нервно переминался с ноги на ногу. Его огромные ступни приплясывали всего в ярде от моей головы. – Что это такое на полу? – спросил он. – Кувшин, лед... и стакан. Два стакана. ДВА СТАКАНА?
Господи, ужаснулся я, теперь мы точно попались. Мне не следовало пить с Лиссой «Мартини». Мне вообще не следовало иметь никаких дел с Лиссой. Мне давным-давно следовало забыть про девушек. Нет, поправил я себя, только не это; я скорее умру – что, видимо, сейчас и произойдет.
– И эта бутылка джина, которую я тебе принес. Пустая. Ты ее выпила? Ты ВСЮ ее сама выпила?
Надо понимать, она не должна была ее пить. И не должна была ее нюхать. Даже с большого расстояния. Она служит исключительно для украшения, как ваза. Но Булл сам виноват. Это он ее купил. Или выиграл. Или сделал. «Ах ты, крохобор, – ругнулся я. – Сумасшедший отравитель».
Я сжал кулак и посмотрел на него. Не такой большой, как у Булла, и все же достаточно смертоносный инструмент. У меня их было два против его четырех. Почти на равных. Конечно, под кроватью я находился в невыгодном положении. Не говоря уж о том, что я бы чувствовал себя несколько неловко, если бы – не дай бог – он заглянул сюда и заметил меня.
Может, мне стоит выкатиться из-под кровати, быстро вскочить на ноги у него за спиной и ударить его? Может быть, он обернется и, увидев меня, скажет: «Откуда ты взялся?» – но так никогда и не узнает?
Мои лихорадочные соображения были прерваны звуком голоса Лиссы. На этот раз он звучал по-другому:
– Булл, я не собираюсь спорить с тобой. Если ты хочешь быть старым, глупым, ревнивым... Ой! – И снова: – Ой!
Я знал, что означает это «Ой!».
Лиссу опять осенило. На этот раз к ней пришло истинное вдохновение. И одним расчетливым движением ей удалось окончательно и бесповоротно сменить тему.
Я увидел, как пушистое белое полотенце упало на пол. Один раз это произошло случайно и дважды – преднамеренно. А может быть, закралось у меня подозрение, все три раза были преднамеренными. Как бы там ни было, Булл Харпер знал, когда нужно прекратить спор.
– Лисса, де-е-етка, – заливался он.
– Булл!
– Лисса!
Снова раздались тяжелые шаги, сдавленное сопение, стоны и «Булл!» и «Лисса!», стук и скрип. Огромная сабля пролетела через комнату и плюхнулась на ковер. И еще кое-что. «О нет, только не это!» – взвыл мой внутренний голос. Но в последнее время я постоянно ошибался.
Ну ладно, сказал я себе, подумаем обо всем еще раз. Обмозгуем это дело с самого начала. Наверняка уже есть несколько зацепок, которые только и ждут, чтобы я за них ухватился и расставил все по местам, и, может быть, их будет достаточно, чтобы решить головоломку. В любом случае мне больше нечем было заняться под кроватью.
Я прочертил условную черту на ковре прямо под носом и наблюдал, как капли пота скатываются с моего лица на линию. Наверное, я никогда не сумею повторить этот трюк.
– Булл, – прозвучал голос Лиссы – я очень хорошо ее слышал, – уже почти двенадцать. Мне нужно подготовиться к церемонии.
– Через минуту.
Да, подумал я, уже почти двенадцать. Но, глянув на часы, я с удивлением обнаружил, что еще только 11.54. Осталось шесть минут. Через шесть минут мой кошелек недосчитается девяти тысяч девятисот долларов. На самом деле я никогда и не надеялся получить все десять штук целиком. Я же не сумасшедший.
Наверное, мне следует быть более... о, более ортодоксальным. Несгибаемым. Работать не покладая рук до первых лучей восхода, ходить с выражением жестокой боли на лице. Вот как сейчас, например. Но это уже буду не я, а если я потеряю самого себя, кто же тогда останется?
Это умозаключение оказалось слишком сложным для меня, в чем не было ничего удивительного – у меня в голове сейчас все смешалось. Я знал только, что это не мое, – я буду действовать по-другому. Нет, лучше я буду лежать под кроватью, чертыхаясь себе под нос и истекая потом. Вот это – мое.
Осталось шесть минут. Теперь уже пять. Что-то... Что-то шевельнулось в моем мозгу при мысли о времени, о чем-то, что должно произойти около полудня. Эта засевшая в мозгу заноза подсознательно тревожила меня, но я не мог понять, чем вызвано мое беспокойство.
Ладно, надо стремительно прокрутить ситуацию еще раз, сказал я себе.
Что нам известно о Джин Джакс? Сразу после приезда она разговаривала с Ормандом Монако – если исходить из того, что он не лгал мне, что вполне вероятно, и заметила Нейру Вэйл и Джерри; позже она спрашивала девушек о Нейре Вэйл и Сар-дисе и к концу дня ограничила свой интерес, как мне удалось выяснить, одним Сардисом, Эфримом Сардисом. В конце концов она добралась до Булла Харпера и попросила его устроить ей встречу с мистером Сардисом – и, судя по тому, что Лисса вытянула из Булла, эта встреча состоялась вчера днем в полчетвертого. Я не мог знать, что там произошло, хотя кое-какие мысли на этот счет у меня имелись.
Сардиса застрелили около четырех часов тридцати минут – во всяком случае, в это время поступил звонок в полицию с сообщением о выстреле; 4.28, насколько я помню.
Главными подозреваемыми были Орманд Монако, Джерри Вэйл, Уоррен Фелпс и Булл Харпер, если только Джин и Сардиса не убил какой-нибудь человек со стороны. Булла можно сразу исключить. Он никого не убивал. Только не при помощи пистолета. Во-первых, я верю, что он вчера встретился с Лиссой вскоре после полчетвертого и уж точно до того, как поступило сообщение о выстреле; далее, если бы это Булл убегал по Мшистой горе, я бы непременно обратил внимание на его рост и комплекцию. Нет, это точно не Булл.
Значит, остаются Джерри, Орманд и Уоррен. И может быть, сама Нейра Вэйл, хотя это маловероятно. Нужно поговорить с Нейрой при первой возможности.
Вернемся к Джин – с нее все началось.
Она была замужем и в «Хане» увидела мужа, с которым давно не живет. По словам Фелпса, тот бросил ее, слинял, прихватив ее деньги. По словам же Мисти, Джин утверждала, что они просто не живут вместе.
Мисти... Опять что-то шевельнулось в подкорке. И беспокойство стало нарастать.
Почему, что, когда? Надо сосредоточиться. Я вспомнил свой первый «допрос» Мисти вчера вечером. А потом мы разыграли повторный «допрос» в присутствии Орманда Монако и Джерри Вэйла...
И вдруг, как маленький, юркий червячок, в мои извилины вползла одна реальная мыслишка: «Если бы убийцей оказался Вэйл или Монако и услышал, как Мисти отвечает на мои вопросы во время этого псевдодопроса...»
Я почти понял.
Рявкнуть бы, чтобы эти люди, наконец, заткнулись. Ну разве можно сосредоточиться в такой обстановке? Я посмотрел на часы. Без четырех минут двенадцать. Очень скоро все как один соберутся у входа в отель на грандиозную, потрясающую, полную великого достоинства церемонию, на которой будут произносить речи и перережут ленточку. Долгожданное открытие сказочного «Кублай-хана». Политики и знаменитости будут говорить речи и фотографироваться под музыку. Может быть, даже губернатор штата согласится сказать несколько тысяч слов. Да, зрелище предполагается впечатляющим. И все придут туда. Кроме Булла. И Лиссы. И меня, разумеется.
Итак, вернемся к Вэйлу и Монако. Хорошо, допустим, один из них убийца – и напал на меня, попытался лишить жизни прошлой ночью. Были ли у этого человека какие-нибудь причины, мотивы для убийства Мисти? И если были, то почему он не попытался убрать ее той же ночью? Если мой ход рассуждений верен, так и должно было случиться. Только... Ну конечно. Ведь прошлую ночь Мисти провела со мной.
Я уже не мог не думать о Мисти. Мое беспокойство все нарастало, по спине пополз противный холодок. Я все еще не знал почему, но понимал: раз меня охватывает страх, значит, для этого есть причина. Она сидит где-то глубоко в подсознании, а может быть, отошла на задний план из-за событий последних минут; но эта причина существует, и она реальна.
Одну секунду. Попробуем зайти с другой стороны. Предположим, только предположим, что существует какое-то лицо, у которого есть причина и есть мотив убить не только меня, но и Мисти тоже. Кем бы могло быть это лицо и почему ему необходимо избавиться от нас обоих? Я почти нашел ответ и тут же подумал о другом.
Прошлая ночь как нельзя лучше подходила для убийства Мисти Ломбард – если бы не я. Темнота, и никого вокруг. И тут вползла еще одна мыслишка, на этот раз в виде мерзкого червяка: «Совсем необязательно, чтобы было темно».
В мозгу завертелась дюжина разнообразных предположений. У меня вдруг похолодело внутри. Казалось, пот на моем теле превратился в маленькие льдинки. Я перестал дышать. Страх за Мисти комком застрял в горле. Я знал. Я не просто знал, я был уверен: это происходит сейчас. Если она еще жива, значит, это происходит в эту минуту.
Последняя мысль молнией озарила мозг: "Необязательно, чтобы было темно. Главное, чтобы никого не оказалось поблизости. Время, когда все гости и почти вся обслуга собрались у входа в «Кублай-хан». Время, когда кто-то собирался зайти за Мисти к ней в номер, «около двенадцати».
То есть прямо сейчас.
Глава 19
Я уставился на секундную стрелку своих часов.
Я даже не понимал, который сейчас час, я только видел, как эта маленькая стрелка движется – быстро, слишком быстро и неумолимо, словно сама смерть.
Я уже готов был выскочить из-под кровати, но вовремя одумался.
Сейчас дорога была каждая секунда, от одной секунды зависело, сможет Мисти сделать еще один вздох или нет. Мог ли я рисковать?..
Я потряс головой. У меня в мозгах образовался лихорадочный коктейль, и я не мог найти верное решение. И немедленное. Если я сейчас все испорчу, то не успею добраться до Мисти. Наверняка еще есть время, возможно самая малость, и я должен перестать думать о нем, отбросить в сторону свой страх и сделать все правильно – и в нужный момент.
Подумай об этой секунде и о следующих. Итак, я должен выскочить за дверь и пробежать через весь отель к номеру Мисти. Я подполз к самому краю кровати. И увидел свои проклятые брюки, свисающие с гладильной доски. Черт с ними.
Я не могу их взять, у меня нет времени даже на это. Если Булл меня засечет, у меня будут крупные неприятности. Ага, мне снова пришла в голову та же самая мысль, которая немного притормозила меня мгновение назад. И это хорошо. Потому что, если Булл все-таки меня засечет, он немедленно загорится желанием свернуть мне шею. И даже если я по счастливой случайности останусь в живых, мне его ни за что не образумить. У меня не будет никакой возможности что-нибудь ему объяснить.
Слава богу, я не поддался первому импульсу и не выскочил с громким шумом, что наверняка повысило бы содержание адреналина в крови у Булла, которого у него и так – в этом я нисколько не сомневался – было более чем достаточно. Нет, я обязан вести себя крайне осторожно, двигаться бесшумно, пусть даже поначалу до боли медленно, но я должен как можно ближе подобраться к двери, и только тогда я смогу прорваться.
Поэтому я, как одинокий партизан, крадущийся в тылу врага, осторожно выдвинулся из-под кровати. Я прополз еще один фут и неправдоподобно медленно, не дыша встал на колени. И тут мое колено хрустнуло.
Ну, сейчас начнется, черт побери.
И сразу после громкого щелчка раздался странный клокочущий звук, словно закуддыкала индюшка, которую ударили бамбуковой палкой.
Я не оглядывался назад. Мне совсем не хотелось оглядываться. Какого дьявола, нельзя же всегда делать только то, что ты хочешь. Я оглянулся.
Невероятно, странный индюшачий клекот исходил не от Булла Харпера. Он меня еще даже не углядел и не соображал, что происходит. Собственно, это и не имело особого значения, потому что его большая голова уже пришла в движение, и очень скоро, сейчас, он должен был увидеть меня.
А звук исходил от Лиссы, которая, увидев меня в столь нелепой позе, впала в безумное веселье. Или совершенно неуместную радость. Во всяком случае, она давилась от смеха. Пока, правда, еще не хохотала во весь голос, однако безуспешно пыталась сдержать приступ внезапного смешливого слабоумия.
Она стиснула зубы, потом ее рот приоткрылся, как будто его разжала неведомая сила, и она пропищала: «И-и-и-и, у-и-и-и, у-и-и-и». В любое другое время я бы сказал, что этот звук напоминает мне писк крошечной птички, разговаривающей со своей подружкой. Наконец она захлебнулась или подавилась своим писком, как грубо придушенный попугай.
То, что было недавно между нами, больше никогда не повторится. От понимания этого мне стало грустно. Хотя сейчас было не до веселых мыслей. Да у меня не было времени и для грустных мыслей.
Потому что свирепый большой Булл наконец повернул свою огромную башку и, широко открыв обезумевшие от изумления глаза, уставился прямо на меня.
Этого не выразить словами.
Этого не передать музыкой.
Даже десять тысяч сенаторов не смогли бы произнести об этом связную речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22