Лайза положила руку ему на грудь.
— Совсем ненадолго, Люсьен, пожалуйста.
— Проклятие, почему я должен во всем потакать тебе... — Он оборвал себя и тяжело вздохнул. — Ладно. Думаю, если я скажу «нет», ты выдумаешь еще какую-нибудь причину, чтобы остаться.
Лайза расцвела:
— О, спасибо, Люсьен! Будет чудесно встретить Рождество здесь, в таком милом доме. — Она повернулась и стала рассматривать Роузмонт, от счастья уголки ее благородного рта приподнялись. Не дожидаясь Люсьена, она пошла вверх по лестнице к двери, где Нед сражался с двумя огромными чемоданами.
Качая головой, Люсьен вернулся к карете.
— Уилсон, боюсь, ее светлость в конце концов решила остаться.
Конюх прекратил свои попытки запихнуть огромный сундук обратно в карету.
— Вы издеваетесь надо мной.
Люсьен криво улыбнулся и покачал головой:
— Моя сестра решила остаться.
Уилсон шагнул назад, и сундук с глухим стуком упал на дорожку в опасной близости от ноги Люсьена.
— Да пусть меня черви съедят, если я снова буду выгружать эти чемоданы.
Люсьен не стал его осуждать.
— Если ты отведешь Сатану в конюшню, я здесь закончу. — Он поднял сундук на плечо и понес его в дом, а вслед ему раздавалось ворчание Уилсона.
Гастингс стоял в холле с аккуратно перекинутыми через локоть мантильей и муфтой Лайзы. Он заморгал, когда увидел, что Люсьен несет огромный кофр, потом повернулся к Лайзе:
— Трудно решить, что делать в такие моменты. С одной стороны, он несет ваш сундук. Но, с другой стороны, он же герцог. Очень сложный случай.
— Спокойно, Гастингс, — крикнул Люсьен, слегка покачиваясь под тяжестью своей ноши. Боже правый, сколько же одежды Лайза привезла с собой? Он поставил сундук в углу как раз в тот момент, когда по лестнице подпрыгивающей походкой спустилась тетя Эмма. Чепец у нее на голове покосился, в воздухе явно повеяло коньяком.
Увидев столько людей в холле, она резко остановилась, и ее круглые глаза расширились, когда она заметила высокую, модно одетую Лайзу.
— Вот это да! Вы выглядите, как будто только что сошли со страниц «Женского журнала»! Какое чудесное дорожное платье!
Лайза залилась румянцем и сделала неловкий реверанс:
— Прошу прощения, мадам, но произошла ошибка. Письмо, которое я написала брату, спрашивая разрешения заехать на один-два дня, очевидно, задержалось, и я...
— Значит, вы приехали в гости? Какая приятная неожиданность! — Эмма ринулась вперед. — Вы, должно быть, мисс Деверо, сестра нашего дорогого герцога!
Лайза через плечо взглянула на Люсьена расширившимися глазами. К его досаде, она едва слышно повторила: «Наш дорогой герцог?» — и состроила насмешливую гримасу.
Прокашлявшись, он повернулся к Эмме:
— Леди Дарем, это моя сестра, мисс Деверо. Лайза, это...
— О, зовите меня тетя Эмма! Меня все так зовут. И конечно, мы охотно примем вас в Роузмонте, дорогая. Вы, должно быть, проголодались после долгой дороги. — Она оглянулась и заметила Гастингса: — О, Гастингс! Не могли бы вы попросить миссис Гинвер принести поднос с чаем и печеньем в маленькую гостиную.
Камердинер поклонился:
— Может быть, попросить, чтобы она принесла и мармелада?
— Нет, — сказала Эмма задумчиво. — Но можете спросить, какие комнаты может занять наша гостья. — Она сделала неопределенный жест. — Я уверена, что-нибудь уже готово.
— Конечно, — сказал Гастингс, ничем не выдав свои мысли.
Лайза нервно пригладила платье.
— Право, мне не хочется быть обузой. Может быть, мне устроиться где-нибудь в другом месте?
— Глупости! Роузмонт славится своим гостеприимством. Мы не позволим вам остановиться где-то в другом месте.
— Вы слишком добры.
Эмма весело помахала рукой и улыбнулась, глаза ее за стеклами очков казались огромными.
— Ничего странного в том, что вы желаете остаться, дорогая, потому что свадьба и все такое. Нам надо многое спланировать, вы понимаете. Еда, зелень для украшения каминов, приглашения...
— Извините, — вежливо спросила Лайза, — но чья предстоит свадьба?
Эмма заморгала.
— Да, вы же еще ничего не знаете. Как очаровательно! Ваш брат женится на моей племяннице, мисс Арабелле Хадли. — Она похлопала Лайзу по обмякшей руке. — Вы ее полюбите. Ее все любят.
— Мой... мой брат собирается жениться? Вы наверняка ошибаетесь.
— О нет! — сказала тетя Эмма. Она посмотрела на Люсьена: — Разве я не права, ваша светлость? Ведь вы женитесь на моей племяннице?
Он хмуро кивнул. Лайза сглотнула.
— Н-но ты никогда ни слова не говорил... никогда не писал и...
— У меня не было времени.
— О да, — сказала Эмма с рассеянной улыбкой на полном лице. — Видите ли, мы узнали, что они собираются пожениться, только сегодня утром, когда мы вошли, а они...
— Не думаю, что моей сестре надо знать все подробности, — твердо сказал Люсьен. Он подозрительно покраснел и быстро взглянул на Лайзу: — Полагаю, то, что ты приехала, даже к лучшему. По крайней мере будешь здесь во время церемонии.
— Вы женитесь до Рождества?
— Завтра, если мне удастся это устроить.
— Но...
— Мы обсудим это позднее, — сказал он, многозначительно глядя на Эмму. — А я пока принесу остальные твои чемоданы.
До того как она успела возразить, он вышел. Лайза сжала руки в кулаки. Ей все стало ясно. Каким-то образом Арабелла Хадли обманом заставила брата жениться. Ничего удивительного, что он расстроился, увидев на пороге сестру. Он гордый человек и не хочет, чтобы были свидетели унизительной свадьбы с гнусной интриганкой.
Сердце Лайзы наполнилось праведным гневом.
— Где мисс Хадли? Я хотела бы с ней познакомиться.
— О, она спустится, как только примет ванну. — Леди Дарем взяла Лайзу за руку и твердо повела девушку в маленькую гостиную. — Входите, выпейте чаю, пока вам готовят комнату, и расскажите, как вы доехали.
У Лайзы не осталось выбора, и она последовала за Эммой. Позднее, поев холодного мяса и хлеба с маслом и выпив особого тонизирующего чая, приготовленного миссис Гинвер, Лайза стояла у окна своей спальни. Тетя Эмма была столь же болтлива, сколь наивна, и Лайзе понадобилось совсем немного времени, чтобы выпытать у нее все обстоятельства женитьбы Люсьена. Лайза хмурилась, думая о том, как брат постоянно предостерегал ее от внимания мужчин, которые интересуются только ее состоянием. Теперь какая-то бесстыжая хищница явилась и заманила его в ту же самую ловушку.
Лайза фыркнула. Хорошо, что она приехала в Роузмонт именно сейчас. Она найдет мисс Хадли и сама увидит, что за женщина так подло себя ведет.
Одержимая праведным гневом, Лайза вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Дверь в маленькую гостиную была закрыта, но оттуда доносился неясный гул голосов. Она поколебалась и уже готова была постучать, раздумывая, вправе ли туда вторгаться. Но тут она подумала, что в комнате может быть вовсе не Люсьен с бессовестной мисс Хадли, а кто-то другой, и опустила руку.
Когда она собралась уже вернуться к лестнице, ее внимание привлек серебристый свет под дверью в дальнем конце коридора.
Она быстро на цыпочках подошла к ней и прислушалась, но оттуда не доносилось ни звука. Заинтригованная, она отворила дверь и вошла. У камина в инвалидном кресле сидел мужчина с огромной книгой в руках.
Лайза кашлянула.
— Извините. Я не думала, что здесь кто-то есть. Мужчина повернул голову, и она увидела, что он гораздо моложе, чем ей сначала показалось. Волосы у него были каштановые, темно-коричневые с рыжим отливом, и вились надо лбом, явно нуждаясь в стрижке. Если бы глаза его были темные, а не серебристо-серые, он выглядел бы точно так же, как она представляла себе страдающих героев Байрона. Она присела в реверансе:
— Здравствуйте. Я мисс...
— Я знаю, кто вы, — неприветливо сказал он. — Вы сестра Уэксфорда.
Хотя Лайза не кичилась своим положением, ей было непривычно такое открытое пренебрежение ее титулом. Хуже того, мужчина продолжал разглядывать ее самым наглым образом, с головы до ног, как лошадь на продаже.
Лайза разозлилась.
— Прекрасно, вы меня знаете, но я не знаю, кто вы такой, — невежливо сказала она.
— Я Роберт Хадли. Вы находитесь в моем доме. — Затем, видно, думая, что такого неучтивого представления достаточно, и утратив к ней интерес, он вернулся к книге и перестал обращать внимание на Лайзу.
Лайза не знала, что и думать. Она не была избалована и не привыкла во всем добиваться своего, но ее воспитывала тетя, которая твердо верила, что окружающие должны относиться к имени Уэксфорд с почтением.
Собрав свою рассыпавшуюся смелость, Лайза шагнула вперед.
— Насколько я знаю, ваша сестра заманила моего брата в ловушку и заставила на себе жениться, — резко сказала она.
— Заманила в ловушку? — Он неприлично фыркнул. — Это говорит о том, что вы ничего об этом не знаете. Если и была ловушка, то устроил ее ваш брат. Он волочится за моей сестрой с тех пор, как приехал. Это и дураку видно.
— Люсьен никогда не унизился бы до такого! Смею вам напомнить, что мой брат — герцог и самый красивый мужчина в Лондоне. Женщины за ним бегают толпами.
— Теперь понятно, почему он влюбился в мою сестру, — сказал Роберт с самодовольной ухмылкой. — Мужчины не любят навязчивых женщин.
Лайза сжала кулаки.
— Настоящие мужчины любят равных им женщин и не потворствуют каждому их капризу.
— Что вы знаете о настоящих мужчинах? Если Лондон не изменился радикально с тех пор, как я в последний раз там был, в Лондоне настоящих мужчин нет.
Лайза провела там последние два месяца и была с ним согласна, но не собиралась сдаваться.
— Ваши манеры невыносимы. Вы высокомерны, невоспитанны и...
— Невоспитанны? А что можно сказать о людях, которые без предупреждения являются в гости и требуют лучшую комнату? Как вы это назовете?
— Я послала письмо, но оно, наверное, потерялось. Кроме того, я не требовала лучшую комнату. Я была бы рада соломенному тюфяку на чердаке, если бы больше ничего не нашлось. — Лишь бы удрать от тети Лавинии.
— Брехня.
— Простите?
— Вы прекрасно меня слышали, — нетерпеливо сказал он, бросая на нее серебристый взгляд. — Пожалуйста, не говорите мне, что не знаете, что такое брехня.
— Конечно, знаю, — колко заявила она, гадая, будет ли преступлением, если она пнет парализованного человека по колену. — Мне знакомо слово «брехня», мистер Хадли. Я сама его часто употребляю.
Его брови поползли вверх.
— Неужели?
— Да, представьте себе.
— Тогда позвольте это услышать.
Эти слова заставили ее замолчать в нерешительности, которую она спрятала за хмурый вид.
— Прекрасно. Брехня. Ну вот, я сказала это. Он фыркнул:
— Вряд ли можно назвать это употреблением слова. Если собираешься употребить слово, его надо хватать обеими руками, а не поглаживать одним пальчиком.
Его поддразнивания злили ее, и она кипела от желания поставить его на место.
— Прекрасно, черт побери. Все вы брешете!
— О Боже! — раздался тихий голос возле двери. Тетя Эмма стояла в своем сдвинутом набок чепце, ломая руки и переводя взгляд с одного на другую. — Что... что-то произошло?
— Нет! — в один голос воскликнули Роберт и Лайза. У Лайзы пылали щеки, а Роберт, казалось, забавлялся.
— А, понимаю, — сказала тетя Эмма, окончательно сбитая с толку. На какой-то миг она нахмурилась, потом лицо ее просветлело. — Я знаю! Вы, наверное, хотите хорошего чаю и печенья.
— Спасибо, леди Дарем, — чопорно поблагодарила Лайза. — Кажется, я устала больше, чем предполагала. Если вы не возражаете, я пойду в свою комнату.
— Трусиха, — прошептал Роберт, глядя на нее странно блестящими глазами.
Она посмотрела на него, гордо подняв голову:
— Дурак!
— О Боже! — снова сказала тетя Эмма, беспокойно глядя то на Роберта, то на Лайзу. — Надеюсь, в вашей комнате все в порядке, мисс Деверо. Постель уже застелена?
— Комната очаровательна, спасибо. Роберт цокнул языком.
— Подумать только: ты была бы рада соломенному тюфяку на чердаке.
Бросив на Роберта ледяной взгляд, Лайза выскочила за дверь, приостановившись, только чтобы сделать небольшой реверанс тете Эмме.
— Что скажет Джейн? — спросила тетя Эмма. — У нас были такие надежды, что...
— Извините меня, но я еду на улицу, — коротко сказал Роберт, хотя на губах его все еще играла улыбка. Еще раз взглянув на дверь, за которой скрылась мисс Деверо, он толкнул свою коляску в сторону террасы.
Тетя Эмма вытащила из кармана свое лекарство. В Роузмонте в последнее время столько поводов для расстройства... Она сделала большой глоток и посмотрела на портрет капитана. Быстро оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что она одна, Эмма повернулась к портрету и громко сказала: — Ты бы хоть чуть-чуть помог нам. Мы с Джейн можем много сделать, ты же знаешь.
К ее удивлению, улыбка капитана стала шире, его голубые глаза сверкнули. Эмма быстро сделала шаг назад, рот ее широко открылся. Потом она повернулась и побежала прочь из комнаты, зовя на бегу сестру.
Глава 24
Тетя Джейн была убеждена, что свадьба должна стать главным событием года в светской жизни, и поэтому, если она не занималась составлением планов, то пребывала в состоянии тревоги. Арабеллу избавили от необходимости думать, какой торт нужно подать, сколько цветов потребуется для украшения церкви и какого цвета должно быть покрывало, которое, следовало положить на старый диван. Для всех, кого это касалось, безграничное волнение ее тетушек было настоящей удачей, поскольку возмещало ее собственное безразличие.
Во второй половине дня гостиная уже была украшена рождественской зеленью, ковры выбиты и перестелены, стулья расставлены так, чтобы скрыть выцветшие и потертые места, а все серебро, которое последние десять лет пролежало в буфетах Роузмонта, собирая пыль, сейчас было красиво разложено. В целом вид, который откроется гостям завтра после церемонии, казался впечатляющим.
Арабелла сидела около распахнутой двери в гостиную, вполуха слушала бесконечные препирательства тетушек относительно дополнительных стульев и думала, как Люсьен договорится с викарием. Ей не пришлось долго ждать. Вскоре Люсьен вышел из библиотеки; выглядел он так, как будто готов был кого-то убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40