https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/s-polkoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Мисс Эмма! – Дворецкий подал ей на серебряном подносе запечатанное письмо. – Оно пришло совсем недавно.– Спасибо, Сеймур. Любопытно, от кого… – Она смолкла, узнав мелкий, идеально ровный почерк. Письмо было от Адама. Сердце девушки от волнения забилось чаще, и она быстро взглянула на дворецкого. – Папа или Тася знают о нем?– Никто из них его не видел, – признался тот. Эмма улыбнулась ему самой обаятельной улыбкой:– Не думаю, что есть необходимость сообщать им об этом. Не правда ли?– Мисс Эмма, если вы просите меня обмануть их…– Сеймур, ради всего святого, я не прошу вас лгать кому-либо. Просто не упоминайте об этом, пока вас не спросят. Ладно?Он еле слышно вздохнул:– Да, мисс.– Вы чудный, замечательный человек! – Эмма обвила руками потрясенного дворецкого, на миг крепко сжав его в объятиях, и помчалась наверх, в свою комнату, чтобы поскорее в уединении прочитать письмо.Она заперла дверь на ключ и бросилась на постель, не обращая внимания на кусочки засохшей грязи, посыпавшейся с юбок и сапожек на вышитое покрывало. Сломав коричневую восковую печать, она развернула письмо и нежно погладила кончиком пальца первые строчки:
"Моя дорогая Эмма! Хотелось бы мне найти слова, чтобы передать, как сильно я тебя люблю".
Эмма на секунду остановилась и прижала письмо к губам.– Адам, – прошептала она, и слезы счастья выступили у нее на глазах. Однако когда она возобновила чтение, улыбка постепенно сползла с ее лица и кровь отхлынула от щек.
"За последние месяцы жизнь подарила мне счастливые мгновения: я узнал тебя, испытал несказанную радость изредка держать тебя в объятиях. С глубочайшим сожалением… нет, с отчаянием… пришлось мне осознать, что какие бы то ни было отношения между нами невозможны. Твой отец никогда их не одобрит. Я понял, что мне должно распрощаться с мечтой о счастье, лишь бы не подвергнуть тебя жизни, полной лишений и жертв. Трудно быть бескорыстным, любовь моя, но честь обязывает меня вернуть тебе свободу. Я покидаю Англию и не знаю, когда вернусь. Не жди меня. Мое самое заветное желание, чтобы ты однажды нашла свое счастье с тем, кто сможет обеспечить тебя так, как того хочет твой отец. В заключение я говорю тебе не до свидания, а прощай. Вечно твой Адам".
На минуту в голове у Эммы помутилось, она ощутила огромную пустоту, за которой маячила страшная боль, грозившая поглотить ее целиком. «О Боже! Нет, я этого не вынесу…» Она перекатилась на бок, судорожно прижимая к груди письмо и пытаясь вздохнуть. Глаза ее были сухими. Ей было слишком больно, чтобы плакать. «Адам, ты не должен покидать меня… Ты же сказал, что будешь ждать. Ты сказал…» У нее перехватило горло. Она не замечала, что затаила дыхание, пока воздух вдруг не ворвался ей в легкие… Один вдох… другой…– Адам!Она задохнулась его именем и смолкла, в отчаянии думая, сможет ли еще хоть когда-нибудь что-либо чувствовать. * * * Люк лежал на ковре перед камином, глядя в огонь. Тася прильнула к его груди. Они понемножку отпивали бренди из одного бокала, время от времени целуясь, чтобы разделить наслаждение его вкусом к ароматом. Гостиная, примыкавшая к их личным покоям, была наполнена золотистым сиянием и отблесками горящих поленьев.– Где наши дети? – спросил Люк.Тася медленно крутанула бренди в сужающемся кверху бокале и предложила ему еще глоток, осторожно наклонив край хрусталя к его губам.– Мальчики играют в детской. Скоро время их вечернего купания. Полагаю, мне пора отправиться к ним.– Погоди немного. – Большая теплая ладонь мужа слегка сжала ее руку повыше локтя. – Сейчас самая лучшая пора дня… Вечер, и мы с тобой одни.Тася засмеялась и потыкалась носом в нежное местечко под его колючим подбородком.– Мне правда надо пойти помочь няне, а то мальчишки расплещут всю воду. Кроме того, я хочу посмотреть, как там Эмма. Она весь день сидит, запершись в своей комнате. Я велела повару отправить ей наверх ужин, но не знаю, притронулась ли она к нему.Люк слегка нахмурился.– Наверное, тоскует по этому Милбэнку.– Возможно.– Я был уверен, что она уже переболела этим и не думает о нем. Мы можем что-то предпринять, чтобы ускорить ее выздоровление?– Ты явно никогда не страдал от мук безответной любви, – сухо заметила Тася.– Страдал. Из-за тебя.– Едва ли! Ты решил, что любишь меня, и уже два дня спустя заявился ко мне в постель.– Это были самые длинные два дня в моей жизни.Тася расхохоталась от прочувствованного тона, каким это было сказано. Она отставила бокал с бренди и обвила руками его талию. Ее ладони легко легли на спину мужа.– И с тех пор мы были вместе почти каждую ночь.– За исключением вмешательства Ангеловского, – мрачно напомнил Люк.– Шшш… – Тася прижалась ртом к его губам. – Мы ведь договорились простить и забыть об этом. Прошло уже семь лет.– Я не забыл.– И кажется, не простил. – Тася уставилась в прищуренные сапфировые глаза и медленно покачала головой. – Ты, мой дорогой, второй по упрямству человек из всех, кого я знаю.– Только второй?– Думаю, Эмма будет поупрямее, хоть и ненамного.Люк, ухмыляясь, склонился над ней.– Это все кровь Стоукхерстов, – объяснил он. – Мы не можем себя переупрямить и стать кроткими.Тася хихикнула, отворачиваясь, чтобы уклониться от его поцелуев.– Ты все сваливаешь на кровь Стоукхерстов!Он стал любовно покусывать ее шею, а она, пугаясь щекотки, пыталась вырваться.– Мы упрямые и страстные… Дай мне это тебе доказать…– Я уже получила твои доказательства… в полной мере. – Она задыхалась от смеха.Внезапно их шаловливые игры прервал резкий стук в дверь. Тася подняла глаза и увидела над собой фигуру Эммы. Оторвавшись от мужа, она постаралась сесть попрямее.– Эмма, дорогая… – В этот момент она разглядела бледное, осунувшееся лицо падчерицы и смолкла в тягостном предчувствии.Оно, видимо, передалось и Люку. Он резко выпрямился и встревоженно произнес:– Эмма?– Простите, что прервала вас, – холодно проговорила девушка.– В чем дело? – взволнованно спросила Тася. – Что-то случилось? У тебя расстроенный вид…– Со мной все в порядке. – Разжав кулак, Эмма швырнула к ногам Люка скомканный листок бумаги. Огонь камина бросал на него красновато-золотистые отблески. – Надеюсь, папа, тебя это порадует.Не сводя глаз с напряженного лица дочери, Люк молча поднял листок.– Прочти, – резко бросила Эмма. – Это от Адама. Он потерял надежду жениться на мне и покидает страну… на время. Из-за тебя у меня больше никого не будет. – Крохотная жилка нервно задергалась у нее на щеке. – Я никогда не прощу тебе, что ты отнял у меня единственный шанс быть любимой.На лице Люка отразилось глубокое огорчение.– Адам Милбэнк тебя не любил, – тихо произнес он. Губы Эммы искривились в горькой усмешке:– Кто дал тебе право судить об этом? А если любил? Если это была настоящая любовь? Почему ты так уверен, что не ошибаешься? Мой отец… такой мудрый, такой благородный… такой, черт бы его побрал, идеальный, что может заглянуть в чужое сердце и оценить его как судья! Как приятно быть непогрешимым!Люк ничего не ответил.– Ты просто не хочешь, чтобы я вышла замуж, – продолжала Эмма, все больше распаляясь. – Разве что за какого-нибудь бесхребетного болвана, за марионетку, которым ты смог бы управлять, как тебе захочется… как ты управляешь всем и всеми вокруг…– Довольно, – прервала ее Тася. Страдающий взор Эммы обратился к Тасе.– Ты ведь не думаешь, что я причинила ему боль? Лишь слова человека, которого любишь, могут ранить… Но я не отношусь к привилегированному кругу тех, кого мой отец любит.– Это не правда, – охрипшим внезапно голосом произнес Люк. – Я люблю тебя, Эмма.– Неужели? Я-то думала, что любить человека означает желать ему счастья. Что ж, папа, можешь оставить себе свою так называемую любовь. Мне уже хватило ее на всю оставшуюся жизнь.– Эмма…– Я тебя ненавижу. – Она содрогнулась от обуревавших ее чувств. Тяжкая тишина сгустилась в комнате. Змма круто повернулась и пошла прочь. Глава 2 Тася очнулась первой. Осторожно взяв у Люка письмо, она молча начала его читать. Люк продолжал сидеть, опустив голову. По лицу его ничего нельзя было понять.Прочитав письмо, Тася с отвращением бросила его и презрительно воскликнула:– Какая мелодраматическая чушь! Он изображает себя и Эмму в роли преследуемых роком несчастных любовников. А злодеем, их разлучившим, разумеется, выступаешь ты. Адам бросает ее по долгу чести и возлагает на тебя вину за их разлуку.Люк поднял голову. Он был бледен, губы крепко сжаты.– Кого же винить, кроме меня?– Ты хотел как лучше.Мгновенная защита жены вызвала теплый блеск в глазах Люка, но он устало покачал головой.– Эмма права. Я должен был допустить возможность того, что Милбэнк на самом деле ее любит, но… – Он оборвал фразу и нахмурился. – Мы ведь с тобой оба знаем, что он просто паразит.– Боюсь, это ясно всем, кроме Эммы.– Неужели я должен был разрешить ему ухаживать за ней, зная, что он неизбежно причинит ей боль? Господи, не знаю, что делать с упрямыми дочерьми! В одном я не сомневаюсь: она слишком хороша для Милбэнка. Я не мог спокойно наблюдать, как он воспользуется ее неопытностью.– Нет, разумеется, нет, – мягко проговорила Тася, – для этого ты слишком ее любишь. Да и Мэри никогда не захотела бы подобного мужа для своей дочурки.Упоминание имени первой жены окончательно лишило Люка самообладания. Он со стоном отвернулся и уставился в огонь.– Эмма столько лет была одинока после смерти Мэри… Мне надо было ради нее сразу жениться. Ей была необходима женская рука. Я должен был понять, каково ей расти без матери, а не думать только о себе.– Ты ни в чем не виноват, – настойчиво возразила Тася. – И Эмма вовсе не испытывает ненависти к тебе.Люк безрадостно засмеялся:– Значит, она очень умело притворяется.– Она сейчас очень расстроена и сердита. Ей больно, что Адам покинул ее, а ты – самая подходящая и доступная мишень для упреков. Я поговорю с ней, когда она остынет. С ней все будет в порядке.Тася взяла в ладони лицо мужа и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза. Серо-голубые, обычно чуть холодноватые, сейчас они были полны любви и нежности.– Возможно, ты прав, что Эмме нужна была мать, когда она подрастала, – прошептала Тася. – Но я рада, что ты не женился ни на ком другом. Я эгоистично радуюсь, что ты дождался меня.Люк прислонился лбом к ее округлому плечу, черпая утешение в ее близости.– Я тоже, – приглушенно отозвался он.Тася улыбнулась, поглаживая его черные волосы. Рука ее задержалась на серебристых нитях, поблескивающих на висках. Для всего остального мира Люк оставался сильным, уверенным в себе и непроницаемым. Только с ней он раскрывался, поверяя ей свои сомнения, чувства, сокровенные тайны сердца.– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо и слегка коснулась мочки кончиком языка.Люк нашел ее рот и жадно поцеловал, судорожно притянув к себе.– Я благодарю Бога, пославшего мне тебя, – произнес он, увлекая ее на ковер. * * * По окончании лондонского сезона все семейство Стоукхерстов со слугами и животными переехало в обширное загородное поместье. Расположенный на покатом холме над маленьким уютным городком, Саутгейт-Холл представлял собой живописное здание, возведенное на руинах старинного замка, вернее, норманнской крепости. Вычурные башенки особняка, узорчатый фасад, в рисунке которого великолепно сочетались кирпич и стекло, изумительно подошли бы для какой-нибудь волшебной сказки. Здесь семья рассчитывала несколько месяцев отдыхать от зловонной лондонской сырости, время от времени принимая друзей и родственников.Эмма большую часть времени проводила в одиночестве. Она разъезжала верхом по зеленым лугам и лесам или работала в своем зверинце, разместившемся в четверти мили от Саутгейт-Холла. Бесконечные заботы о животных отвлекали ее от мыслей об Адаме. Днем она уставала до того, что все мышцы ныли от напряжения, зато ночью спала как убитая. Однако ее не покидало ощущение утраты. Она не могла смириться с тем, что ей больше никогда не быть с Адамом.Самым плохим для нее временем дня был ужин. Эмма заталкивала в себя еду и торопилась выскочить из-за стола, не в силах выносить общество собственной семьи. Никогда еще она так не злилась на отца. Именно он был виновником каждой минуты, проведенной ею в одиночестве. Отец пытался подступиться к ней с извинениями, но она оставалась холодна и не прощала его. По мнению Эммы, сердечность доверительных отношений, существовавших между ними, была утрачена навсегда, не было никакой надежды их вернуть. Что-то в них непоправимо надломилось.Казалось несущественным, что была доля правды в словах отца, будто Адаму хотелось завладеть ее приданым. Разумеется, деньги привлекали его. Адам этого и не скрывал. Но кроме того, он любил ее саму. Они бы прекрасно зажили вместе. Теперь все это ушло навсегда. Эмма убедила себя, что замуж не выйдет. Она не собиралась становиться женой какого-нибудь толстого пожилого вдовца или глуповатого зануды только ради того, чтобы называться замужней дамой.Всякую ценность на брачном рынке она уже потеряла. Каждый сезон в свете появлялось множество девиц моложе и красивее ее. Именно они захватывали достойных внимания холостяков. Отец и Тася не видели в ней недостатков, очевидных для всех остальных. Они, казалось, не сознавали, что Адам был ее единственной надеждой на замужество.– Эмма, а животные когда-нибудь женятся? – спросил ее однажды шестилетний братик Уильям, наблюдая, как она чистит клетку шимпанзе.Ее стареющая обитательница Клео запустила кожистые пальцы в черные волосенки Уильяма в бесплодных поисках насекомых. Дверь строения оставалась открытой, чтобы свежий ветерок выдувал едкий звериный запах.Бросив работу, Эмма оперлась на грабли и улыбнулась ему:– Нет, Уильям, вернее, не так, как люди. Но некоторые животные находят себе пару на всю жизнь. Например, волки. Или лебеди.– А что значит «пара»?– Это как твои отец и мать… Два существа, которые верны друг другу всю свою жизнь.– А обезьяны тоже верны друг другу всю жизнь?Оттолкнув ищущие пальцы Клео, Уильям заглянул в томные бархатисто-карие глаза шимпанзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44


А-П

П-Я