Из-за ее спины тянулись полосы дыма, Митч сразу же повернулся к окну. Дверь захлопнулась.
– Она хорошая баба, – заметил Эдди. – У нее проблемы с мужем. Водитель грузовика и вообразил себя Элвисом Пресли. Отрастил гриву, взбил кок, отпустил баки. Нацепил на себя темные очки в золотой оправе, такие же, как носил Элвис. Когда он не в пути, то сидит где-нибудь рядом со своим грузовиком и заслушивается его альбомами, а то отправляется смотреть эти отвратительные фильмы. Они перебрались сюда из Огайо, специально для того, чтобы этот помешанный был поближе к могиле своего кумира. Попробуйте угадать, как его зовут.
– Ни малейшего представления.
– Элвис. Элвис Аарон Хэмфил. Он официально сменил свое имя после смерти Пресли. Выступает в его амплуа в дешевых ночных клубах по всему городу. Я видел его как-то вечером. Одет в обтягивающую белую рубашку, расстегнутую до самого пупа, что было бы еще ничего, если бы не висящий живот, похожий на перезрелую дыню. Довольно жалкое зрелище. А голос радостный и ликующий, как у индейского вождя, пляшущего вокруг костра.
– Ну, и в чем проблемы?
– Женщины. Вы не поверите, сколько фанаток Пресли сюда приезжает. Они слетаются, чтобы посмотреть на этого клоуна в роли их звезды. Бросают ему на сцену свои трусики, свои трусы и трусищи, сшитые на заказ для их огромных задниц, а он вытирает ими пот со лба и бросает назад. Выкрикивают ему номера комнат, в которых они остановились, и, мы подозреваем, он сшивается где-нибудь поблизости, мечтая сыграть по-крупному, ну прямо как Элвис. Но пока я его не поймал.
Митч не знал, как ему стоит на это отреагировать. Он улыбнулся глупой улыбкой, как будто услышанное было действительно какой-то невообразимой историей. Ломакс легко читал его мысли.
– У вас неприятности с женой?
– Нет. Ничего подобного. Мне нужна информация о четырех людях. Трое уже мертвы, один жив.
– Интересно. Я вас слушаю.
Митч вытащил из кармана несколько листков.
– Это в высшей степени конфиденциально.
– Конечно, конечно. Все так же конфиденциально, как и в вашей работе с клиентом.
Митч кивнул ему, хотя в голове его мелькнула мысль: зачем Эдди нужно было рассказывать ему про Тэмми и Элвиса?
– Это должно быть конфиденциально, – повторил он.
– Я сказал вам, что так и будет. Можете мне доверять.
– Тридцать долларов в час?
– Для вас двадцать. Ради Рэя.
– Это мне по душе.
– Кто эти люди?
– Те трое, которых уже нет в живых, были когда-то юристами в нашей фирме. Роберт Лэмм погиб в результате несчастного случая на охоте где-то в Арканзасе, в горах. Его искали две недели и нашли с пулей в черепе, так гласил акт медицинской экспертизы. Это все. Элис Наусс погибла в 1977 году здесь, в Мемфисе, в автокатастрофе. Предполагают, что виной тому был пьяный водитель. Джон Микел покончил жизнь самоубийством в 1984-м. Тело обнаружено в его кабинете, рядом валялись пистолет и записка.
– Это все, что вам известно?
– Все.
– Что вы хотите выяснить?
– Я хочу знать все, что только возможно, о том, как погибли эти люди. Обстоятельства каждой смерти. Кто проводил расследование. Вопросы, оставшиеся без ответов. Подозрения.
– А что подозреваете вы сами?
– В настоящий момент ничего. Пока мною движет только любопытство.
– По-моему, это больше, чем любопытство.
– Хорошо, пусть будет больше, чем любопытство. Но пока остановимся на этом.
– Убедительно. А кто четвертый?
– Человек по имени Уэйн Тарранс. Агент ФБР в Мемфисе.
– ФБР!
– Вас это беспокоит?
– Да, это меня беспокоит. За полицейских я беру сорок в час.
– Устраивает.
– Что вам нужно?
– Проверьте его. Как долго он здесь? Сколько времени является агентом? Какова его репутация?
– Это нетрудно.
Митч сложил листочки и сунул в карман.
– Сколько это займет времени?
– Около месяца.
– Годится.
– Как, вы сказали, называется ваша фирма?
– “Бендини, Ламберт энд Лок”.
– Те двое парней, что погибли летом…
– Они работали у нас.
– Какие-нибудь подозрения?
– Нет.
– Я спросил просто так.
– Послушайте, Эдди, вам нужно быть очень осторожным. Не звоните мне домой или в офис. Я сам позвоню вам где-нибудь через месяц. Думаю, что за мной внимательно следят.
– Кто?
– Если бы я знал.
13
Глядя в компьютерную распечатку, Эйвери улыбался.
– За октябрь месяц ты покрывал счетами в среднем шестьдесят один час в неделю.
– Мне казалось, что шестьдесят четыре, – ответил Митч.
– Шестьдесят один тоже неплохо. У нас пока такого не было, чтобы у сотрудника первого года работы были столь высокие месячные показатели. И все это на законных основаниях?
– Никаких подбивок. Вообще-то, я мог бы нагнать и повыше.
– Сколько часов ты работаешь в неделю?
– Восемьдесят пять – девяносто. При желании можно было оформить счета на семьдесят пять часов.
– Я бы этого не рекомендовал, во всяком случае, пока. Это может вызвать некоторую ревность – наши молодые сотрудники внимательно тебя изучают.
– Вы хотите, чтобы я сбавил темпы?
– Безусловно, нет. Мы с тобой уже отстаем на месяц. Я беспокоюсь лишь из-за количества рабочих часов. Немного беспокоюсь, вот и все. Почти все новые сотрудники поначалу вспыхивают огнем: восемьдесят, девяносто часов в неделю, но через пару месяцев они выгорают. Средним показателем считается шестьдесят пять – семьдесят часов. Но у тебя, похоже, необычный запас сил.
– Мне не требуется много времени на сон.
– А что об этом думает твоя жена?
– Почему вы считаете это важным?
– Она недовольна тем, что у тебя столько времени уходит на работу?
Митч посмотрел на Эйвери, и в памяти всплыл спор с Эбби предыдущей ночью, когда он явился домой за три минуты до полуночи. Это была настоящая схватка, самая ожесточенная из всех, а за ней ведь последуют и Другие? Ни одна из сторон не пошла на уступки. Эбби сказала, что их сосед мистер Райс становится ей ближе, чем муж.
– Она понимает меня. Я обещал ей сделаться компаньоном через два года, а на пенсию уйти еще до тридцати.
– Похоже, что ты всерьез пытаешься это сделать.
– Но ведь у вас нет ко мне претензий, не так ли? Каждый час, указанный в счете, ушел у меня на одну из ваших папок, и вы не слишком переживали, когда я перерабатывал.
Уже выпущенные шасси, казалось, вот-вот коснутся поверхности лагуны, однако в самое последнее мгновение из воды появилась узенькая асфальтовая полоса – она-то и успела подхватить самолет. Спустившиеся с трапа пассажиры проходили неизбежный таможенный контроль. Темнокожий мальчишка подхватил вещи Митча и отправил их вслед за сумками Эйвери в багажник “форда” выпуска 1972 года. Митч наградил его щедрыми чаевыми.
– Пляж “Седьмая миля”, – скомандовал таксисту Эйвери, выливая в себя остатки пунша из полученной на борту лайнера крошечной бутылочки.
– О’кей, дружище, – не спеша прогудел тот.
Машина тронулась в направлении Джорджтауна. Из приемника лились звуки регги. В такт музыке таксист подергивал головой и поводил плечами, пальцы, лежащие на руле, отбивали непрерывный ритм. Автомобиль несся по левой стороне, но и все другие ехали так же. Митч, расставив ноги, развалился на потрепанном сиденье; кондиционера не было, и влажный тропический воздух, врываясь в окна, ласкал его лицо, ерошил волосы. Это было приятно.
Поверхность острова была плоской, и дорога в Джорджтаун представляла собой бесконечный поток маленьких и пыльных европейских автомобилей, мотоциклов, велосипедов. По обеим сторонам стояли небольшие одноэтажные домики под жестяными крышами, аккуратная яркая раскраска стен радовала глаз. Маленькие газоны были покрыты низкорослой травкой, мусор тщательно выметен. По мере приближения к городу стали появляться магазины, сверкающие побелкой двух– и трехэтажные каркасные здания, около которых в тени брезентовых навесов прятались от лучей палящего солнца туристы. Машина резко повернула, и внезапно они очутились в деловой суете центра, застроенного современными зданиями банков.
Эйвери взял на себя роль гида.
– Здесь представлены банки со всего мира: Германия, Франция, Великобритания, Канада, Испания, Япония, Дания. Даже Саудовская Аравия и Израиль. Всего более трехсот, по последним подсчетам. Здесь можно укрыться от налогов. Местные банкиры исключительно выдержанны. Швейцарцы по сравнению с ними – настоящие говоруны.
В бесконечной веренице автомобилей таксист вынужден был сбросить скорость, движения встречного воздуха совсем не ощущалось.
– Я вижу, здесь немало канадских банков, – произнес Митч.
– Здание вон там справа – это Монреальский “Королевский банк”. Мы должны быть в нем завтра, в десять утра. Почти все наши дела здесь связаны с канадскими банками.
– Этому есть особая причина?
– Они очень надежны и спокойны.
Оживленная улица заворачивала и вливалась в другую. Сразу за перекрестком по горизонту разлилась блистающая голубизна Карибского моря. В заливе на якоре стояло пассажирское судно.
– Это Поросячий залив, – сказал Эйвери. – Триста лет назад здесь стояли корабли пиратов. Хозяин здесь был Блэкберд, тут-то он и зарыл свои сокровища. Кое-что из них было найдено несколько лет назад в пещере к востоку отсюда, неподалеку от Боддентауна.
Митч кивнул, сделав вид, что поверил легенде. В зеркальце было видно, что таксист улыбается.
Эйвери утирал пот на лбу.
– Эти места всегда привлекали пиратов. Раньше – Блэкберда, а теперь – современных, слившихся в корпорации и прячущих здесь свои денежки. Так, дружище?
– Так, дружище, – отозвался таксист.
– А вот пляж “Седьмая миля”, – продолжал Эйвери. – Один из самых красивых и известных в мире. Верно, дружище?
– Верно, дружище.
– Песок белый, как сахар. Теплая, прозрачная вода. Теплые, прекрасные женщины. Правда, дружище?
– Правда, дружище.
– А по вечерам у “Пальм” все так же готовят под открытым небом?
– Да, дружище. Начиная с шести.
– Это по соседству с нашим бунгало. “Пальмы” – популярный отель, самое оживленное место на берегу.
Их коттедж располагался в самом центре пляжа “Седьмая миля”, неподалеку от другого подобного же комплекса и “Пальм”. Как и другие, принадлежащие фирме, эти коттеджи были просторными и роскошно обставленными. Эйвери сказал, что каждый можно было бы продать не менее чем за полмиллиона, но продавать их никому не приходило в голову. Их также не сдавали в аренду. Это были священные прибежища для восстановления сил изнуривших себя работой юристов фирмы “Бендини, Ламберт энд Лок”. И узкого круга избранных клиентов.
С балкона спальни на втором этаже Митч следил за небольшими лодочками, беззаботно покачивающимися в искрящемся море. Солнце медленно катилось к горизонту, и маленькие волны посылали отраженные последние его лучи во всех направлениях. Пассажирское судно неторопливо удалялось от острова. Множество людей прогуливались по пляжу, играли в песке, брызгали друг на друга водой, гонялись за песчаными крабами или пили пунш с ромом и ямайское пиво “Род Страйп”. Со стороны “Пальм” доносилась ритмичная карибская музыка; туда, где под открытым небом располагался бар, как магнитом тянуло отдыхающих; в тростниковой хижине рядом можно было взять напрокат катамаран, волейбольные мячи, трубки с масками.
Эйвери подошел к балкону в ярких оранжево-желтых шортах. Тело его было мускулистым и гибким, без всяких признаков дряблости. В Мемфисе он был совладельцем спортивного клуба и каждый день являлся туда поработать на снарядах. Глядя не него, можно было догадаться и о том, что в клубе не составляло труда загореть под ультрафиолетовой лампой. На Митча все это произвело впечатление.
– Как тебе мой туалет? – спросил Эйвери.
– То, что надо. Вам идет.
– Если захочешь, у меня есть еще одна пара.
– Нет, спасибо. Я привык к своим спортивным, еще из Кентукки.
Эйвери отпил из стакана и вышел на балкон.
– Я здесь, наверное, уже в десятый раз, и все-таки мне не надоело. Иногда подумываю перебраться сюда, как удалюсь от дел.
– Было бы неплохо. Гулять по пляжу, довить песчаных крабов.
– Играть в домино и пить “Ред Страйп”. Пробовал его?
– Не припомню такого.
– Пойдем промочим горло.
Бар на открытом воздухе назывался “Румхедс”. Он был заполнен изнывающими от жажды туристами, там же вокруг деревянного стола сидели несколько местных жителей и играли в домино. Эйвери пробрался через людское столпотворение и вернулся к Митчу с двумя бутылками пива. Они уселись недалеко от играющих.
– Вот этим-то я и займусь, когда выйду на пенсию. Обоснуюсь здесь и буду зарабатывать себе на жизнь игрой в домино. И попивать “Ред Страйп”.
– Хорошее пиво.
– А надоест домино, займусь игрой в дартс. Он кивнул головой в сторону группы подвыпивших англичан, метавших стрелки в центр размеченного круга и переругивавшихся между собой.
– А надоест дартс – ну, тогда я и не знаю, что буду делать. Извини.
Эйвери поднялся и направился к столику, за который только что уселись две молодые женщины в узеньких бикини. Он представился, и женщины предложили ему сесть рядом. Митч заказал себе еще одну бутылку пива и пошел на пляж. В отдалении, в центре Джорджтауна, виднелись здания банков. Именно в эту сторону и шагал Митч.
Блюда были расставлены на складывающихся столиках, окружавших бассейн. Шашлыки из акульего мяса, жареные креветки, черепашки, устрицы, крупный омар, жареный морской окунь, другие столь же изысканные деликатесы. Все эти дары моря были только что выловлены. Туристы толпились у столиков, наполняя свои тарелки всякой всячиной, взад и вперед сновали официанты, успевая разносить целые галлоны ромового пунша. Выбрав еду по вкусу, люди усаживались где-нибудь в тени, во внутреннем дворике, лицом к морю. Группа музыкантов наигрывала регги; солнце скрылось сначала за облачком, а потом и вовсе упало за горизонт.
С тарелками в руках Митч проследовал за Эйвери от буфета к столику, где сидели две женщины. Они оказались сестрами, обеим не было еще тридцати, обе развелись с мужьями, обе были наполовину пьяными. Одна из них, Кэрри, уже вовсю заигрывала с Эйвери, Другая, Джулия, тут же начала строить глазки Митчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50