https://wodolei.ru/catalog/vanny/s_gidromassazhem/
кто его выдерживает, получает золото.
– И умирает на финише.
– Я в это не верю. Мы приехали всего неделю назад, а ты уже беспокоишься о моем здоровье.
Она попивала кофе и тормошила рукой собаку. Выглядела она сейчас очень красивой – с усталыми глазами, без всякой косметики, с влажными волосами. Митч поднялся, подошел сзади и поцеловал ее в щеку.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Она сжала его руку, лежавшую на ее плече.
– Пойди прими душ. Я приготовлю завтрак. Накрытый стол был великолепен. Эбби вытащила из шкафа бабушкин фарфор – впервые за время их приезда. Зажгла свечи в серебряных подсвечниках. В хрустальных стаканах – грейпфрутовый сок. На тарелках свернутые салфетки с тем же рисунком, что и на скатерти.
Выйдя из душа, Митч завернулся в новый шотландский плед и вошел в столовую. От удивления присвистнул.
– По какому поводу?
– Особенный завтрак для особенного мужа. Он сел, восхищаясь фарфором. Посреди стола стояло большое серебряное блюдо под крышкой.
– Что ты приготовила? – спросил Митч, облизывая губы.
Она указала на блюдо, и он снял крышку, уставившись взглядом вовнутрь.
– Что это?
– Пикантная телятина.
– Какая телятина?
– Пикантная.
Митч посмотрел на часы.
– А я-то думал, что у нас завтрак.
– Я приготовила это вчера к ужину, но ты попробуй.
– Пикантную телятину на завтрак?
Она ответила мужу улыбкой и утвердительным наклоном головы. Митч еще раз бросил взгляд на содержимое блюда и быстро проанализировал ситуацию.
– Пахнет хорошо, – наконец сказал он.
8
В субботу он отсыпался и прибыл на фирму только к семи утра. Бриться не стал, надел джинсы, старую рубашку и мягкие кожаные мокасины на босу ногу. Так он одевался в университете.
Соглашение для Кэппса печаталось и перепечатывалось в пятницу поздно вечером. Он все вносил в него поправки, и окончательный вариант был готов с помощью Нины в восемь. Митч понял, что других забот, кроме работы, у нее не было, или почти не было, и поэтому не колеблясь попросил ее задержаться. Она ответила, что не против переработок, и он тут же предложил ей поработать в субботу утром.
Нина появилась в девять, затянутая в джинсы, которые подошли бы и слону. Митч вручил ей соглашение, все двести шесть страниц, с последними уточнениями и попросил перепечатать его в четвертый раз. В десять он должен был встретиться с Эйвери.
По субботам фирма выглядела несколько иначе. Все сотрудники были на местах, так же, впрочем, как и почти все компаньоны; пришли также несколько секретарш. Поскольку клиентов не было, в одежде допускались поблажки. Почти каждый был в джинсах. Никаких галстуков. Кое на ком были бейсболки и так туго накрахмаленные рубашки, что казалось, они хрустят при каждом движении.
Но в атмосфере чувствовалось напряжение. Во всяком случае, Митчел И. Макдир, новый сотрудник, ощущал его на себе совершенно явно. Он отменил свои встречи с консультировавшими его по курсу подготовки к экзамену в четверг, в пятницу и в субботу. Все пятнадцать томов материалов пылились на полке, напоминая, что у него появилась реальная возможность провалиться на экзамене.
К десяти часам окончательный вариант был готов, и Нина церемонно положила его перед Митчем, отправившись затем к кофеварке. В последнем варианте насчитывалось уже двести девятнадцать страниц. Митч прочел их все четырежды, а пункты, относящиеся к налогообложению, вообще выучил наизусть. Он встал и, взяв папку с соглашениями, отправился в кабинет Толара. Тот разговаривал по телефону, а секретарша набивала бумагами огромный портфель.
– Сколько страниц? – спросил Эйвери, кладя трубку.
– Больше двухсот.
– Внушительно. Сыро получилось?
– Не очень. Это четвертый вариант в течение суток. Он почти идеален.
– Посмотрим. Я прочту его в самолете, а после меня его прочтет Кэппс через увеличительное стекло. Если он обнаружит хоть одну ошибку, то устроит скандал и будет угрожать, что не заплатит. Сколько у тебя ушло на эту работу времени?
– Пятьдесят четыре с половиной часа, начиная со среды.
– Прошу извинить за то, что все время подгонял тебя. Первая неделя вышла у тебя тяжелой. Но клиенты иногда и не так гонят, и это далеко не последний раз, когда нам пришлось ломать себе шеи по желанию человека, который платит двести долларов в час. Таков наш бизнес.
– Я не жалуюсь. Немного отстал с подготовкой к экзамену, но у меня еще есть время.
– Этот прохвост Хадсон не действует тебе на нервы?
– Нет.
– Дай мне знать, если будет. Он всего пять лет в фирме, ему нравится разыгрывать из себя профессора. Считает себя теоретиком. Я от него не в восторге.
– У меня с ним никаких проблем. Эйвери положил соглашение в чемоданчик.
– Где деловая записка и другие документы?
– Я подготовил их в самом общем виде. У нас же еще двадцать дней.
– Да. Но не стоит откладывать. Кэппс начинает требовать своего задолго до конца им же установленных сроков. Ты завтра работаешь?
– Я не собирался. Жена настаивает на том, чтобы сходить в церковь.
Эйвери покачал головой.
– Умеют жены встревать в наши дела, верно? – Ответа он не ждал. Митч промолчал.
– Давай-ка закончим с Кэппсом к следующей субботе.
– Отлично. Без труда.
– Мы говорили о Кокер-Хэнксе? – спросил Эйвери, копаясь в папке.
– Нет.
– Вот оно. Кокер-Хэнкс – крупный подрядчик из Канзас-сити. По всей стране у него контрактов на сто миллионов. Группа “Хэллоуэй Бразерс” из Денвера предлагает перекупить его. Они намереваются добавить ценных бумаг, кое-чего из имущества, контрактов и определенную сумму в наличных деньгах. Довольно сложная сделка. Познакомься с материалами, а во вторник утром, когда я вернусь, поговорим.
– Сколько у нас времени?
– Тридцать дней.
На этот раз папка была не такой толстой, как по делу Кэппса, но тем не менее она впечатляла.
– Тридцать дней, – негромко повторил Митч.
– Это сделка на восемьдесят миллионов, мы загребем двести тысяч в качестве гонорара. Неплохо, а? Каждый раз, когда ты хотя бы посмотришь на эту папку, пиши себе в счет один час. Занимайся ею каждую свободную минуту. Если ты вспомнишь о Кокер-Хэнксе за рулем автомобиля, когда едешь на работу, ставь в счет еще один час. Это бездонная бочка.
Эйвери принялся смаковать в голове мысль о клиенте, который заплатит столько, сколько с него потребуют. Митч попрощался с ним и вернулся к себе в кабинет.
Примерно в то время, как они, покончив с коктейлями, изучали карту вин и выслушивали Оливера Ламберта, сравнивающего и анализирующего различия, оттенки и особенности французских вин, тогда, когда Митч и Эбби начали понимать, что лучше бы они остались дома, поедая пиццу и смотря телевизор, в это самое время двое мужчин открыли ключом дверцу блестящего “БМВ” на стоянке рядом с рестораном. Мужчины были в галстуках и пиджаках, вид их никаких подозрений не вызывал. С невинным видом усевшись внутрь, они тронули машину с места и, проехав через Центр города, остановились перед воротами гаража нового дома мистера и миссис Митчел И. Макдир. “БМВ” был загнан в гараж, водитель достал из кармана Другой ключ, открыл дверь в дом, и вместе со своим спутником вошел. Херси был сразу заперт в туалете.
В темноте на стол был положен маленький кожаный чемоданчик, из него мужчины извлекли резиновые перчатки, надели их; каждый взял в руки по крошечному фонарику.
– Сначала телефоны, – сказал один из них. Работали они быстро. Телефонная трубка была снята, микрофон ее выкручен и изучен. Затем в чашечку трубки был посажен на клей миниатюрный, размером не более изюминки, передатчик. Когда клей подсох, вновь был установлен микрофон, трубка собрана и возвращена на свое место, а телефон повешен на кухонную стену, откуда его три минуты назад сняли. Звуки, или, точнее, сигналы, будут передаваться в небольшой приемник, установленный на чердаке, а более мощный передатчик рядом с приемником отправит сигналы через весь город антенне, установленной на крыше Бендини-билдинга. Используя линию переменного тока в качестве источника питания, “жучки”, установленные в телефонных аппаратах дома, будут работать безотказно.
– Займемся комнатами.
Чемоданчик перенесли на диван. Чуть выше его спинки в стенную панель был забит небольшой гвоздь и тут же извлечен. В образовавшееся отверстие вставлен тонкий черный цилиндр, толщиной около двух миллиметров и длиной примерно двадцать пять миллиметров. Капелька эпоксидной смолы прочно закрепила его. Микрофон был абсолютно невидим. Провод, не толще человеческого волоса, пропущен по шву обоев. Он свяжет микрофон с приемником на чердаке.
Такие же точно приспособления были спрятаны в стенах каждой спальни. Найдя в прихожей лестницу-стремянку, пришедшие забрались на чердак. Один из них достал приемник и передатчик из чемоданчика, а другой в это время тщательно протягивал тончайшие проводки. Скрутив их и перетянув изоляцией, он протянул их в угол, где его напарник поставил передатчик в старом ящичке из-под картотеки. Проводок переменного тока был отделен и затем прикреплен к передатчику. Между черепицами крыши на пару сантиметров поднялась антенна.
Тщательно уничтожив следы своей работы, они через десять минут закончили выполнение задания. Херси был выпущен; мужчины прошли в гараж. Сев в “БМВ”, они быстро скрылись в ночной темноте.
В то время как Оливеру Ламберту и его гостям подавали жареные морские гребешки, на стоянке у ресторана тихо остановился “БМВ”. Сидевший за рулем нашел у себя в кармане ключи от темно-красного “ягуара”, собственности мистера Кендалла Махана, адвоката. Оба техника перебрались из “БМВ” в “ягуар”. Махан жил гораздо ближе, чем Макдир, и, судя по плану дома, работа будет сделана быстро.
На пятом этаже фирмы Бендини Маркус смотрел на панель с помигивающими лампочками, ожидая сигнала из дома 1231 по Ист-Медоубрук. Ужин в ресторане закончился полчаса назад, можно было начинать прослушивание. Слабо вспыхнула маленькая желтая лампочка, и Маркус надел наушники. Нажал кнопку записи, вслушиваясь. В ряду под надписью “Макдир 6” замигал зеленый огонек. Это была спальня. Цвет его стал более интенсивным, голоса, сначала едва слышимые, звучали уже отчетливо. Он увеличил громкость.
– Джил Махан – сука, – раздался женский голос, принадлежавший миссис Макдир. – И чем больше она пьет, тем большей сукой становится.
– Мне кажется, она просто была в плохом настроении, – отозвался мужской голос, видимо, принадлежавший мистеру Макдиру.
– Муж у нее нормальный, а она – просто хамка, – сказала миссис Макдир.
– Ты пьяна? – спросил ее мистер Макдир.
– Почти. Я готова к неистовой любви. Маркус еще добавил громкости и склонился над панелью.
– Снимай одежду, – потребовала миссис Макдир.
– Мы уже целую вечность этим не занимались, – сказал мистер Макдир.
Маркус поднялся и дугообразно завис над тумблерами и лампочками.
– И чья в этом вина? – спросила она.
– Я уже не помню. Ты прекрасна.
– В постель, – скомандовала она.
Маркус повернул рукоятку громкости до отказа. Он улыбался; дыхание его стало тяжелым. Ему нравились новые сотрудники, недавние выпускники, полные неукротимой энергии. Раздававшиеся в наушниках звуки наполняли радостью его сердце. Он закрыл глаза и дал волю воображению.
9
Прошло две недели. Кэппс заключил удачную сделку, главным образом благодаря череде восемнадцатичасовых рабочих дней самого молодого сотрудника фирмы, сотрудника, еще даже не сдавшего экзамен на звание адвоката и бывшего слишком занятым практической деятельностью, для того чтобы беспокоиться об этом. В июле он закрывал своими счетами по пятьдесят девять часов в неделю, что было рекордом фирмы для человека, пока еще не сдавшего экзамен. На ежемесячном совещании Эйвери с гордостью проинформировал компаньонов о том, что для новичка Макдир справляется просто замечательно. Дело Кэппса было завершено на три дня раньше планируемого, и это благодаря Макдиру.
Оливер Ламберт высказал озабоченность по поводу подготовки к экзамену: до него оставалось менее трех недель, и каждому было ясно, что Макдир не успевает, В июле он отменил половину встреч с консультантами, отметив в своем дневнике только двадцать учебных часов. Эйвери успокоил присутствующих, заявив, что парень все сделает.
За пятнадцать дней до экзамена Митч все же взбунтовался. Экзамен почти наверняка будет провален, объяснял он Эйвери за обедом в Манхэттен-клубе. Ему нужно время для занятий. Много времени. Он может поднатаскаться за оставшиеся две недели и как-нибудь сдать, но для этого он должен быть предоставлен самому себе. Никаких цейтнотов. Никаких чрезвычайных обстоятельств, никаких ночей напролет, он умоляет. Эйвери внимательно выслушал его и извинился за имевшую место гонку. Он обещал Митчу забыть о нем на ближайшие две недели. Митч поблагодарил.
В первый понедельник августа в главном зале библиотеки на первом этаже собрались все члены фирмы. Этот самый большой из библиотечных залов был предназначен как раз для подобного рода собраний. Часть присутствовавших сидели за уникальной работы столом вишневого дерева. Остальные расположились вдоль стеллажей, тесно уставленных обтянутыми кожей юридическими справочниками, которыми десятилетиями никто не пользовался. Здесь были все работавшие в фирме, пришел даже Натан Лок. Он немного опоздал и теперь в одиночестве стоял у двери. Он не сказал никому ни слова, и никто, кроме Митча, бросавшего украдкой на мистера Черные Глаза взгляды, не смотрел в его сторону.
Атмосфера в зале была печальной. Ни одной улыбки. В сопровождении Оливера Ламберта вошли Лаура Ходж и Бет Козински. Их усадили напротив стены, где висели два забранных траурной вуалью портрета. Женщины держались за руки и старались улыбаться. Мистер Ламберт стоял спиной к стене и обводил глазами присутствующих.
Он заговорил своим мягким, глубоким баритоном, полным симпатии и сочувствия. Заговорил негромко, почти шепотом, но мощь его голоса доносила каждое сказанное слово до стоящих в самых дальних углах зала людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– И умирает на финише.
– Я в это не верю. Мы приехали всего неделю назад, а ты уже беспокоишься о моем здоровье.
Она попивала кофе и тормошила рукой собаку. Выглядела она сейчас очень красивой – с усталыми глазами, без всякой косметики, с влажными волосами. Митч поднялся, подошел сзади и поцеловал ее в щеку.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Она сжала его руку, лежавшую на ее плече.
– Пойди прими душ. Я приготовлю завтрак. Накрытый стол был великолепен. Эбби вытащила из шкафа бабушкин фарфор – впервые за время их приезда. Зажгла свечи в серебряных подсвечниках. В хрустальных стаканах – грейпфрутовый сок. На тарелках свернутые салфетки с тем же рисунком, что и на скатерти.
Выйдя из душа, Митч завернулся в новый шотландский плед и вошел в столовую. От удивления присвистнул.
– По какому поводу?
– Особенный завтрак для особенного мужа. Он сел, восхищаясь фарфором. Посреди стола стояло большое серебряное блюдо под крышкой.
– Что ты приготовила? – спросил Митч, облизывая губы.
Она указала на блюдо, и он снял крышку, уставившись взглядом вовнутрь.
– Что это?
– Пикантная телятина.
– Какая телятина?
– Пикантная.
Митч посмотрел на часы.
– А я-то думал, что у нас завтрак.
– Я приготовила это вчера к ужину, но ты попробуй.
– Пикантную телятину на завтрак?
Она ответила мужу улыбкой и утвердительным наклоном головы. Митч еще раз бросил взгляд на содержимое блюда и быстро проанализировал ситуацию.
– Пахнет хорошо, – наконец сказал он.
8
В субботу он отсыпался и прибыл на фирму только к семи утра. Бриться не стал, надел джинсы, старую рубашку и мягкие кожаные мокасины на босу ногу. Так он одевался в университете.
Соглашение для Кэппса печаталось и перепечатывалось в пятницу поздно вечером. Он все вносил в него поправки, и окончательный вариант был готов с помощью Нины в восемь. Митч понял, что других забот, кроме работы, у нее не было, или почти не было, и поэтому не колеблясь попросил ее задержаться. Она ответила, что не против переработок, и он тут же предложил ей поработать в субботу утром.
Нина появилась в девять, затянутая в джинсы, которые подошли бы и слону. Митч вручил ей соглашение, все двести шесть страниц, с последними уточнениями и попросил перепечатать его в четвертый раз. В десять он должен был встретиться с Эйвери.
По субботам фирма выглядела несколько иначе. Все сотрудники были на местах, так же, впрочем, как и почти все компаньоны; пришли также несколько секретарш. Поскольку клиентов не было, в одежде допускались поблажки. Почти каждый был в джинсах. Никаких галстуков. Кое на ком были бейсболки и так туго накрахмаленные рубашки, что казалось, они хрустят при каждом движении.
Но в атмосфере чувствовалось напряжение. Во всяком случае, Митчел И. Макдир, новый сотрудник, ощущал его на себе совершенно явно. Он отменил свои встречи с консультировавшими его по курсу подготовки к экзамену в четверг, в пятницу и в субботу. Все пятнадцать томов материалов пылились на полке, напоминая, что у него появилась реальная возможность провалиться на экзамене.
К десяти часам окончательный вариант был готов, и Нина церемонно положила его перед Митчем, отправившись затем к кофеварке. В последнем варианте насчитывалось уже двести девятнадцать страниц. Митч прочел их все четырежды, а пункты, относящиеся к налогообложению, вообще выучил наизусть. Он встал и, взяв папку с соглашениями, отправился в кабинет Толара. Тот разговаривал по телефону, а секретарша набивала бумагами огромный портфель.
– Сколько страниц? – спросил Эйвери, кладя трубку.
– Больше двухсот.
– Внушительно. Сыро получилось?
– Не очень. Это четвертый вариант в течение суток. Он почти идеален.
– Посмотрим. Я прочту его в самолете, а после меня его прочтет Кэппс через увеличительное стекло. Если он обнаружит хоть одну ошибку, то устроит скандал и будет угрожать, что не заплатит. Сколько у тебя ушло на эту работу времени?
– Пятьдесят четыре с половиной часа, начиная со среды.
– Прошу извинить за то, что все время подгонял тебя. Первая неделя вышла у тебя тяжелой. Но клиенты иногда и не так гонят, и это далеко не последний раз, когда нам пришлось ломать себе шеи по желанию человека, который платит двести долларов в час. Таков наш бизнес.
– Я не жалуюсь. Немного отстал с подготовкой к экзамену, но у меня еще есть время.
– Этот прохвост Хадсон не действует тебе на нервы?
– Нет.
– Дай мне знать, если будет. Он всего пять лет в фирме, ему нравится разыгрывать из себя профессора. Считает себя теоретиком. Я от него не в восторге.
– У меня с ним никаких проблем. Эйвери положил соглашение в чемоданчик.
– Где деловая записка и другие документы?
– Я подготовил их в самом общем виде. У нас же еще двадцать дней.
– Да. Но не стоит откладывать. Кэппс начинает требовать своего задолго до конца им же установленных сроков. Ты завтра работаешь?
– Я не собирался. Жена настаивает на том, чтобы сходить в церковь.
Эйвери покачал головой.
– Умеют жены встревать в наши дела, верно? – Ответа он не ждал. Митч промолчал.
– Давай-ка закончим с Кэппсом к следующей субботе.
– Отлично. Без труда.
– Мы говорили о Кокер-Хэнксе? – спросил Эйвери, копаясь в папке.
– Нет.
– Вот оно. Кокер-Хэнкс – крупный подрядчик из Канзас-сити. По всей стране у него контрактов на сто миллионов. Группа “Хэллоуэй Бразерс” из Денвера предлагает перекупить его. Они намереваются добавить ценных бумаг, кое-чего из имущества, контрактов и определенную сумму в наличных деньгах. Довольно сложная сделка. Познакомься с материалами, а во вторник утром, когда я вернусь, поговорим.
– Сколько у нас времени?
– Тридцать дней.
На этот раз папка была не такой толстой, как по делу Кэппса, но тем не менее она впечатляла.
– Тридцать дней, – негромко повторил Митч.
– Это сделка на восемьдесят миллионов, мы загребем двести тысяч в качестве гонорара. Неплохо, а? Каждый раз, когда ты хотя бы посмотришь на эту папку, пиши себе в счет один час. Занимайся ею каждую свободную минуту. Если ты вспомнишь о Кокер-Хэнксе за рулем автомобиля, когда едешь на работу, ставь в счет еще один час. Это бездонная бочка.
Эйвери принялся смаковать в голове мысль о клиенте, который заплатит столько, сколько с него потребуют. Митч попрощался с ним и вернулся к себе в кабинет.
Примерно в то время, как они, покончив с коктейлями, изучали карту вин и выслушивали Оливера Ламберта, сравнивающего и анализирующего различия, оттенки и особенности французских вин, тогда, когда Митч и Эбби начали понимать, что лучше бы они остались дома, поедая пиццу и смотря телевизор, в это самое время двое мужчин открыли ключом дверцу блестящего “БМВ” на стоянке рядом с рестораном. Мужчины были в галстуках и пиджаках, вид их никаких подозрений не вызывал. С невинным видом усевшись внутрь, они тронули машину с места и, проехав через Центр города, остановились перед воротами гаража нового дома мистера и миссис Митчел И. Макдир. “БМВ” был загнан в гараж, водитель достал из кармана Другой ключ, открыл дверь в дом, и вместе со своим спутником вошел. Херси был сразу заперт в туалете.
В темноте на стол был положен маленький кожаный чемоданчик, из него мужчины извлекли резиновые перчатки, надели их; каждый взял в руки по крошечному фонарику.
– Сначала телефоны, – сказал один из них. Работали они быстро. Телефонная трубка была снята, микрофон ее выкручен и изучен. Затем в чашечку трубки был посажен на клей миниатюрный, размером не более изюминки, передатчик. Когда клей подсох, вновь был установлен микрофон, трубка собрана и возвращена на свое место, а телефон повешен на кухонную стену, откуда его три минуты назад сняли. Звуки, или, точнее, сигналы, будут передаваться в небольшой приемник, установленный на чердаке, а более мощный передатчик рядом с приемником отправит сигналы через весь город антенне, установленной на крыше Бендини-билдинга. Используя линию переменного тока в качестве источника питания, “жучки”, установленные в телефонных аппаратах дома, будут работать безотказно.
– Займемся комнатами.
Чемоданчик перенесли на диван. Чуть выше его спинки в стенную панель был забит небольшой гвоздь и тут же извлечен. В образовавшееся отверстие вставлен тонкий черный цилиндр, толщиной около двух миллиметров и длиной примерно двадцать пять миллиметров. Капелька эпоксидной смолы прочно закрепила его. Микрофон был абсолютно невидим. Провод, не толще человеческого волоса, пропущен по шву обоев. Он свяжет микрофон с приемником на чердаке.
Такие же точно приспособления были спрятаны в стенах каждой спальни. Найдя в прихожей лестницу-стремянку, пришедшие забрались на чердак. Один из них достал приемник и передатчик из чемоданчика, а другой в это время тщательно протягивал тончайшие проводки. Скрутив их и перетянув изоляцией, он протянул их в угол, где его напарник поставил передатчик в старом ящичке из-под картотеки. Проводок переменного тока был отделен и затем прикреплен к передатчику. Между черепицами крыши на пару сантиметров поднялась антенна.
Тщательно уничтожив следы своей работы, они через десять минут закончили выполнение задания. Херси был выпущен; мужчины прошли в гараж. Сев в “БМВ”, они быстро скрылись в ночной темноте.
В то время как Оливеру Ламберту и его гостям подавали жареные морские гребешки, на стоянке у ресторана тихо остановился “БМВ”. Сидевший за рулем нашел у себя в кармане ключи от темно-красного “ягуара”, собственности мистера Кендалла Махана, адвоката. Оба техника перебрались из “БМВ” в “ягуар”. Махан жил гораздо ближе, чем Макдир, и, судя по плану дома, работа будет сделана быстро.
На пятом этаже фирмы Бендини Маркус смотрел на панель с помигивающими лампочками, ожидая сигнала из дома 1231 по Ист-Медоубрук. Ужин в ресторане закончился полчаса назад, можно было начинать прослушивание. Слабо вспыхнула маленькая желтая лампочка, и Маркус надел наушники. Нажал кнопку записи, вслушиваясь. В ряду под надписью “Макдир 6” замигал зеленый огонек. Это была спальня. Цвет его стал более интенсивным, голоса, сначала едва слышимые, звучали уже отчетливо. Он увеличил громкость.
– Джил Махан – сука, – раздался женский голос, принадлежавший миссис Макдир. – И чем больше она пьет, тем большей сукой становится.
– Мне кажется, она просто была в плохом настроении, – отозвался мужской голос, видимо, принадлежавший мистеру Макдиру.
– Муж у нее нормальный, а она – просто хамка, – сказала миссис Макдир.
– Ты пьяна? – спросил ее мистер Макдир.
– Почти. Я готова к неистовой любви. Маркус еще добавил громкости и склонился над панелью.
– Снимай одежду, – потребовала миссис Макдир.
– Мы уже целую вечность этим не занимались, – сказал мистер Макдир.
Маркус поднялся и дугообразно завис над тумблерами и лампочками.
– И чья в этом вина? – спросила она.
– Я уже не помню. Ты прекрасна.
– В постель, – скомандовала она.
Маркус повернул рукоятку громкости до отказа. Он улыбался; дыхание его стало тяжелым. Ему нравились новые сотрудники, недавние выпускники, полные неукротимой энергии. Раздававшиеся в наушниках звуки наполняли радостью его сердце. Он закрыл глаза и дал волю воображению.
9
Прошло две недели. Кэппс заключил удачную сделку, главным образом благодаря череде восемнадцатичасовых рабочих дней самого молодого сотрудника фирмы, сотрудника, еще даже не сдавшего экзамен на звание адвоката и бывшего слишком занятым практической деятельностью, для того чтобы беспокоиться об этом. В июле он закрывал своими счетами по пятьдесят девять часов в неделю, что было рекордом фирмы для человека, пока еще не сдавшего экзамен. На ежемесячном совещании Эйвери с гордостью проинформировал компаньонов о том, что для новичка Макдир справляется просто замечательно. Дело Кэппса было завершено на три дня раньше планируемого, и это благодаря Макдиру.
Оливер Ламберт высказал озабоченность по поводу подготовки к экзамену: до него оставалось менее трех недель, и каждому было ясно, что Макдир не успевает, В июле он отменил половину встреч с консультантами, отметив в своем дневнике только двадцать учебных часов. Эйвери успокоил присутствующих, заявив, что парень все сделает.
За пятнадцать дней до экзамена Митч все же взбунтовался. Экзамен почти наверняка будет провален, объяснял он Эйвери за обедом в Манхэттен-клубе. Ему нужно время для занятий. Много времени. Он может поднатаскаться за оставшиеся две недели и как-нибудь сдать, но для этого он должен быть предоставлен самому себе. Никаких цейтнотов. Никаких чрезвычайных обстоятельств, никаких ночей напролет, он умоляет. Эйвери внимательно выслушал его и извинился за имевшую место гонку. Он обещал Митчу забыть о нем на ближайшие две недели. Митч поблагодарил.
В первый понедельник августа в главном зале библиотеки на первом этаже собрались все члены фирмы. Этот самый большой из библиотечных залов был предназначен как раз для подобного рода собраний. Часть присутствовавших сидели за уникальной работы столом вишневого дерева. Остальные расположились вдоль стеллажей, тесно уставленных обтянутыми кожей юридическими справочниками, которыми десятилетиями никто не пользовался. Здесь были все работавшие в фирме, пришел даже Натан Лок. Он немного опоздал и теперь в одиночестве стоял у двери. Он не сказал никому ни слова, и никто, кроме Митча, бросавшего украдкой на мистера Черные Глаза взгляды, не смотрел в его сторону.
Атмосфера в зале была печальной. Ни одной улыбки. В сопровождении Оливера Ламберта вошли Лаура Ходж и Бет Козински. Их усадили напротив стены, где висели два забранных траурной вуалью портрета. Женщины держались за руки и старались улыбаться. Мистер Ламберт стоял спиной к стене и обводил глазами присутствующих.
Он заговорил своим мягким, глубоким баритоном, полным симпатии и сочувствия. Заговорил негромко, почти шепотом, но мощь его голоса доносила каждое сказанное слово до стоящих в самых дальних углах зала людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50