»Ей хотелось посмеяться над этим, но, как она ни убеждала себя, что ситуация забавна, на душе у нее лежал камень и она понимала, что нервничает от предстоящей встречи с маркизом.Чтобы набраться «голландского мужества», как говаривал ее отец, она выбрала одно из самых красивых платьев, купленных герцогиней в Лондоне: белого цвета, что было подходящим для молодой жены, и усыпанное маленькими блестками, мерцавшими словно роса.Подол и короткие рукава платья украшал узор в виде ландышей.Высокая талия была все еще в моде, но платья уже не были прямыми и бесформенными, а носились с небольшим корсетом. Эта деталь сделала талию Рокуэйны еще тоньше.Мари уложила ее волосы и приколола маленькую диадему из искусственных бриллиантов.Рокуэйна помнила, что у Кэролайн была настоящая бриллиантовая диадема, и ей было интересно, заметит ли маркиз, что ее вещица — всего лишь подделка.Та, которая была на ней в день свадьбы, принадлежала герцогине и, естественно, осталась в замке. Рокуэйна с легким сожалением подумала, что, кроме обручального кольца, у нее нет ничего ценного.Если, узнав правду, маркиз выгонит ее из своего дома,она окажется на улице без гроша в кармане и без вещей, которые можно было бы продать.Затем она убедила себя, что он вряд ли пойдет на такой шаг во избежание скандала.Если же он все-таки поступит именно так — а она была уверена, что он может быть безжалостным, — ей придется разыскать семью своей матери.Когда война закончилась, мать написала своим родственникам, и было решено, что после того, как все окончательно утихнет и родители смогут собрать необходимую сумму денег, они поедут в Париж.После смерти матери герцог приказал убрать все их вещи в кладовку, и девушка не успела взять с собой в замок адреса, которые теперь могли бы пригодиться.Оставалось лишь сожалеть, что она не написала своим родственникам во Франции.Одной из причин этого было то, что герцогиня запретила ей общение с теми, кого она все еще называла «врагами», и любые письма во Францию, если бы она их увидела, были бы конфискованы и уничтожены.«Они где-то в Париже, — успокаивала себя девушка, — и если будет совсем плохо, я попытаюсь отыскать их».Медленно спускаясь по лестнице, она думала, что ей наверняка придется это сделать, так как готовилась к самому худшему.Лакей провел ее через холл, где стояла прелестная скульптура, и открыл дверь комнаты, которая, по ее мнению, была салоном.Две огромные хрустальные люстры мерцали, как алмазы, хотя шторы на окнах еще не были задернуты. Солнце уже ушло за горизонт, но небо еще было залито светом.Потом у нее все поплыло перед глазами, но все же Рокуэйна заметила, что в дальнем конце салона стоит ее супруг, элегантный как никогда.Если маркиз производил впечатление властного человека в костюме для верховой езды, то теперь, в бриджах, с белым, отороченным кружевами шейным платком, он выглядел еще более властным.Она медленно пошла к нему, высоко держа голову и чуть приподняв подбородок, понимая, что наступает решающий момент.Когда она подошла поближе, маркиз сказал:— Добрый вечер, Кэролайн! Я заготовил кучу извинений, и мне остается лишь надеяться, что теперь вы отдохнули и готовы их выслушать.Его речь была предельно любезной и, когда она подошла к столу, на котором в серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, его взгляд был сосредоточен на этой бутылке.— Прежде всего, по-моему, — не ожидая ее ответа, продолжал маркиз, — нам следует выпить за наше счастье, то есть восполнить тот пробел, который — увы! — был в день венчания.Он наполнил два бокала и протянул один из них Рокуэйне.Когда она брала его, он наконец взглянул на нее и окаменел.Маркиз вглядывался в нее, и выражение его лица становилось все более изумленным.Затем он воскликнул:— Вы не Кэролайн!— Нет.Минуту они стояли молча, потом маркиз спросил:— Так кто вы и почему вы здесь?— Я… ваша жена. Маркиз шумно втянул воздух. Рокуэйна не успела ответить, как он сказал:— Вы та девушка, которую я встретил в конюшне. Это вы укротили Вулкана.— Да, мое имя Рокуэйна.— Но вы говорите, что являетесь моей женой?— Д-да.Маркиз, казалось, лишился дара речи, но когда заговорил снова, его слова звучали как выстрел пистолета.— Какого дьявола, что происходит? Почему вы здесь вместо Кэролайн?Рокуэйна крепче сжала бокал и заставила себя справиться с волнением.— Кэр-ролайн… любит… другого человека.— Но почему меня не поставили об этом в известность?— Ее родители… настояли, что она должна… выйти за вас.Маркиз отвел от нее взгляд и поднял свой бокал. Он выпил его одним залпом и сказал:— По-моему, Рокуэйна, вы должны мне многое объяснить!— Можно, я… присяду?Маркиз жестом пригласил ее сесть, и она устроилась на краешке софы.У нее подкашивались ноги. Руки тоже дрожали, и она крепко сжимала бокал, словно спасательный круг.Она понимала, что маркиз ждет объяснений, и через минуту тихим голосом неуверенно сказала.— Кэролайн убежала с мужчиной, которого любит… и им необходимо было время, чтобы уехать подальше, поэтому мне пришлось занять ее место…— Вы заняли ее место и вышли за меня замуж! — воскликнул маркиз. — И это законно?— Мне к-кажется…— Но я помню, что у алтаря вы отзывались на имя Мэри?— Меня крестили как Мэри Рокуэйну.— Вы похожи на нее, то есть вы в родстве?— Мы кузины.— Да, я вспоминаю, что вы назвались «Брант». С вами связана какая-то тайна?— Вся тайна заключается в том, что герцогиня ненавидела моих родителей.При этом она заметила, что маркиз с иронией смотрит на нее, и поняла, что он думает, будто этим она пытается оправдать свой поступок.Поэтому она замолчала, и через минуту маркиз сказал:— То, о чем вы говорите, похоже на правду, но я подозреваю, что настоящая причина обмана заключается в том, что вам очень хотелось стать маркизой.Рокуэйна гордо подняла голову.— Это вовсе не так. Просто Патрик убедил меня, что только таким образом он с Кэролайн сможет убежать, ведь между ее возвращением из Лондона и венчанием оставалось совсем мало времени.Ей показалось, что она все еще не убедила маркиза, и она продолжала:— Если бы не было такой спешки и Кэролайн вернулась пораньше, они могли бы убежать в пятницу или субботу, и тогда мне не нужен был бы этот подлог.Маркиз нахмурил лоб, словно пытался уследить за ее мыслью, а затем сказал:— Но вы не отказались от этого, как вы выразились, «подлога»!— Для меня это была единственная возможность выбраться из замка, где я жила как в тюрьме и была прислугой или, точнее, швеей моей тетки!— И вы хотите, чтобы я поверил в это?— Думайте, что угодно, но это чистая правда.— По существу, вы намекаете на то, что выбрали меньшее из двух зол! — с сарказмом заметил маркиз.— Именно это я и собиралась сказать. Смею вас заверить, милорд, что ни при каких других обстоятельствах я бы не вышла за вас!— Почему же это?— Потому что вы очень… жесткий человек и крайне себялюбивый.— Себялюбивый?— Конечно! Вы решили жениться на Кэролайн потому, что это устраивало вас по причинам, которые ей были хорошо известны. Но с ней вы даже не обсудили этот вопрос и решили, что от вашего предложения она придет в такой же восторг, как и герцогиня.Говоря это, девушка понимала, что инициатива у нее в руках, так как она подошла к вопросу с неожиданной для маркиза стороны. Через минуту он заговорил снова:— Пожалуй, если подумать, я поступил несколько своевольно!— С вашей стороны было непростительно, что вы позволили родителям Кэролайн поступить с дочерью как с вещью, даже не спросив, хочет она выходить за вас или нет.— Но я всегда считал, что браки молодых девушек устраивают их родители, — заметил маркиз, словно пытаясь оправдаться, — и что они выбирают того жениха, кто сделает наиболее выгодное предложение!Он был настолько поражен тем, что его точка зрения на этот вопрос не отвечала действительности, что Рокуэйна не удержалась от смеха, но, справившись с собой, ответила:— Девушки становятся женщинами, и сомневаюсь, что ваша милость обращались так бесчеловечно с какой-нибудь из прелестных женщин, за которыми вы ухаживали в Лондоне.Маркиз подошел к столу, чтобы налить себе еще бокал.Взглянув на бокал Рокуэйны и увидев, что он почти полон, маркиз отпил чуть-чуть и сказал:— Так что вы думаете по поводу всей этой неразберихи?— Думаю, вам следовало бы рано или поздно сообщить герцогу, что вы женились… не на той девушке.— Вы полагаете, ему это еще не известно?— Они, возможно, удивляются, куда я пропала, но вряд ли им придет в голову, что вы женились не на Кэролайн.— И как они поступят в отношении вас? Рокуэйна пожала плечами.— Герцогиня будет счастлива, что избавилась от меня, хотя, конечно, удивится, что я убежала без денег и даже без лошади!— Неужели вы серьезно говорите, что она ненавидит вас? Но с какой стати?— Ответ очень прост. Мой отец умер, оставив долги, а моя мама была француженкой!— Француженкой? Так вот откуда у вас такой цвет глаз.Рокуэйна усмехнулась.— Я ужасно боялась, что глаза меня выдадут.— Если Кэролайн ваша кузина, — размышлял маркиз вслух, — значит, вы дочь лорда Лео!— Так вы знали папу?— Я восхищался им! Он был отличным наездником, и теперь я понимаю, откуда у вас такой дар укрощать лошадей.— Папа свободно справлялся с любым конем, даже самым строптивым.— Как и вы. Рокуэйна улыбнулась.— Я считала… что мы… что у нас будет хотя бы какой-то общий… интерес!Маркиз пристально глядел на нее.— Вы намерены и дальше играть роль моей жены?— Это не роль. Мы обвенчаны, и хотя вы можете ужасно сердиться, все сделано по закону, поэтому вряд ли вам удастся что-либо изменить!Маркиз поставил бокал на каминную полку и посмотрел на стоявшие на камине букеты цветов.— Я не просто сердит, я вне себя. Вы с Кэролайн превратили меня в болвана, и вряд ли это может веселить меня.— Мне казалось, — медленно заговорила девушка, — что единственным выходом для вас было бы заставить всех поверить, что вы знали, что делаете, и… женились на мне, зная, кто я такая.— Зачем это мне?— Чтобы не быть посмешищем в глазах света и избежать сплетен!Эта мысль пришла девушке в голову только сейчас, но она показалась ей вполне логичной.Когда маркиз удивленно обернулся к ней, она поняла, что он быстро сообразил что к чему.— Вы можете сказать, — опередила она его, — что, когда вы делали предложение Кэролайн, она рассказала вам, что влюблена в Патрика Фэрли и уговорила помочь ей и вести себя так, будто она приняла ваше предложение.Рокуэйна говорила так, словно смотрела на картину, представшую ее мысленному взору.— И никому не было известно, кроме нас с вами, — продолжала она, — что мы случайно встретились перед скачками и влюбились друг в друга с первого взгляда!Она посмотрела на маркиза, потом отвела взгляд до того, как он успел сказать что-либо.— Это было именно вашей хитроумной идеей, что я должна занять в церкви место Кэролайн, и поэтому-то вы так настаивали на быстром венчании и отъезде, чтобы никто не разоблачил меня на приеме после венчания!Маркиз снова пристально посмотрел на нее, а потом внезапно запрокинул голову и расхохотался.— Не могу поверить этому! Наверно, я просто сплю!— Я тоже все время, с той самой минуты, как согласилась на просьбу Патрика, думала, что вижу это во сне. Я не сомневалась, что все это закончится катастрофой.— И вы всерьез думаете, что кто-нибудь поверит этой сказке, которая могла бы занять достойное место в «Тысяче и одной ночи»?— Для меня это не менее фантастично, чем ваше настойчивое предложение руки и сердца девушке, с которой вы виделись всего трижды и едва перемолвились двумя словами, или ваш рекордный переезд из Англии в Париж, который, надо думать, должен рассматриваться как романтическое путешествие в медовый месяц!Маркиз снова расхохотался. Затем сказал:— Пожалуй, мне следует объяснить причину такой спешки!— Признаюсь, я очень любопытна, и мне ужасно хотелось бы знать, почему торжеству бракосочетания было отведено так мало времени.Маркиз нахмурился, словно она затронула тему, которая ее не касалась.Но в этот момент их пригласили на ужин; она поднялась, он предложил ей руку, и они не спеша пошли по коридору в роскошную столовую, украшенную бесценными гобеленами.В центре стола стоял огромный золотой подсвечник с восемью свечами, а вокруг — золотые кубки, многочисленные вазы с зелеными орхидеями.— Какая красота! — воскликнула Рокуэйна.— Жаль, что они не белые, ведь белый цвет — цвет невесты, но эти орхидеи только-только расцвели, и они показались мне красивее тривиальных белых гвоздик.— Возможно, этот цвет даже лучше.— И не думайте, что он может предвещать мне неудачу. На скачках мои цвета — зеленый и черный.— И я знаю, что вам всегда сопутствует удача, особенно если принять во внимание, какие отличные у вас лошади.— Не могу пожаловаться, — спокойно сказал маркиз, — хотя мне и не удалось опередить того молодого человека, который бросил мне вызов в самый последний момент на скачках у герцога. Вы, кажется, сказали, что его имя — Патрик Фэрли.— Я молилась, чтобы победил он, так как это было бы предзнаменованием удачи для него и Кэролайн.— Теперь мне понятно, почему он так боролся со мной.Рокуэйна чуть вздохнула.— Это были волнующие скачки, правда, я даже не думала, что у Патрика есть хоть какой-то шанс. Но теперь пришла его очередь праздновать победу, и мне хочется надеяться, что вы как настоящий джентльмен пожелаете ему счастья.— А я думал, что и мне пожелают того же! — усмехнулся маркиз.Рокуэйна не стала возражать, подняла бокал и сказала:— За Патрика, который выиграл изумительный трофей, несмотря на то, что у него не было никаких шансов.Маркиз поднял бокал и выпил. Затем он сказал:— По правде говоря, вы должны были бы поднять бокал и за меня, но, чтобы вас не смущать, я попрошу сделать это позднее.Рокуэйна не сразу сообразила, что он намекает на то, что и он выиграл трофей — ее саму. Вместо этого она сказала:— Скоро слуги принесут следующее блюдо, а я рассчитываю, что вы все-таки скажете, почему так спешили в Париж.— Конечно, — согласился маркиз. — Все очень просто:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14