Насчет Кожаной Женщины мы пока еще мало что знаем, но не исключено, что ее зовут Челси».Это было имя, которое Термен обронил в тот вечер. «Кто это? Челси? Да она просто шлюха, друг мой. Можете мне поверить». Я готов был поверить, только я все больше и больше сомневался в том, что девица, которая расхаживала по рингу с цифрами на плакатах, была той самой женщиной в маске и кожаных брюках.Я не вслушивался в то, что говорилось на собрании. Там что-то обсуждали, но я пропускал все мимо ушей. Голова у меня была занята совсем другим. И в этот церковный подвал я пришел не затем, чтобы что-то услышать, а чтобы несколько минут посидеть спокойно.Не дождавшись конца, я тихо вышел и вернулся к себе с двухминутным запасом. Наступило десять часов, но ничего не произошло. Пять минут одиннадцатого телефон зазвонил, и я схватил трубку.— Скаддер слушает, — сказал я.— Вы знаете, кто это говорит?— Да.— Не называйте моего имени. Просто скажите, откуда вы меня знаете.— По «Парижской зелени», — ответил я. — И по другим местам тоже.— Да, правильно. Я не знаю, сколько вы выпили в тот вечер и много ли можете вспомнить.— У меня отличная память.— У меня тоже, и, честно вам признаюсь, иногда мне хочется, чтобы она была похуже. Вы детектив.— Правильно.— С лицензией? Вас можно найти в справочнике?— Нет.— Вы работаете на какое-то агентство. Вы показывали мне карточку, только я не запомнил названия.— Я у них внештатно. Чаще действую самостоятельно.— Значит, я мог бы нанять вас прямо, а не через это агентство?— Да, — сказал я, — могли бы.Наступила пауза — он размышлял.— Дело вот в чем, — сказал он. — Кажется, я попал в беду.— Я понимаю, почему вы так думаете.— Что вам обо мне известно, Скаддер?— То же, что и всем.— Вчера вечером вы не знали, как меня зовут.— Это было вчера.— А сегодня — это сегодня, да? Послушайте, я думаю, нам надо поговорить.— Я тоже так думаю.— Но где? Вот в чем вопрос. Только не в «Парижской зелени».— А что, если у вас?— Нет. Нет, думаю, это не годится. Где-нибудь в общественном месте, но там, где меня никто не узнает. Все места, какие приходят мне в голову, не годятся, потому что туда я хожу постоянно.— Я знаю такое место, — сказал я.Он сказал:— Действительно, это идеальное место, никогда бы о нем не подумал. Это, если я не ошибаюсь, любимое заведение всех ирландцев, кто живет тут поблизости, верно?— Можно и так сказать.— Мой дом всего в нескольких кварталах, но я и представления о нем не имел. Да я, наверное, каждый день проходил мимо и ни разу его не замечал, представляете себе? Прямо какой-то другой мир. Посмотрите, какие тут собираются приличные люди, сплошь честные трудяги, настоящая соль земли. И потом, этот обитый жестью потолок, и кафельный пол, и мишень для дартс на стене. Просто замечательно.Мы сидели, конечно, в «Грогане», и я подумал — интересно, приходило ли до сих пор кому-нибудь в голову назвать его владельца солью земли и честным трудягой? Тем не менее это место нам как будто вполне подходило. Здесь было тихо и почти пусто, и вряд ли здесь появится кто-нибудь из знакомых Термена.Я спросил, что он будет пить. Он сказал, что, наверное, пиво будет лучше всего. Я подошел к стойке и взял бутылку «Харпа» и стакан кока-колы.— Ты опоздал, — сказал мне Берк. — Босс был здесь час назад. Он сказал, что вчера засиделся с тобой до утра.Я вернулся к столу. Термен заметил, что я взял себе кока-колу.— Вчера вы пили что-то другое, — сказал он.— А вы — то, что лучше забирает.— И не напоминайте. Дело в том, что обычно я пью не так уж много. Мартини перед обедом, может быть, еще пару бутылок пива. А вчера вечером перебрал. Даже не помню, что я вам наговорил. И что вы теперь знаете.— Больше, чем вчера вечером.— А вчера вечером знали больше, чем хотели показать.— Не лучше ли вам просто взять и рассказать, что вам так не дает покоя?Термен немного подумал, потом решительно кивнул. Похлопав себя по карману, он достал портрет, который я дал ему накануне. Развернув его, он взглянул на меня и спросил, знаю ли я, кто это.— Может быть, вы мне скажете?— Его зовут Берген Стетнер.«Неплохо», — подумал я.— Я боюсь, что он собирается и меня убить.— Почему? Разве он уже кого-нибудь убивал?— Господи! — сказал он. — Не знаю, с чего и начать.Вот что он мне рассказал.— Я никогда еще не встречал такого человека, как Берген. Он появился после того, как мы продали свои акции, и мы сразу поладили. Он произвел на меня просто фантастическое впечатление. Очень сильный, очень уверенный в себе, и, когда говоришь с ним, легко поверить, что он не такой, как все остальные. В самый первый раз, когда мы познакомились, он пригласил меня к себе домой. Мы лили шампанское на балконе, а под нами простирался весь Сентрал-парк, словно наш собственный сад. В следующий раз, когда я был у него, он познакомил меня со своей женой Ольгой. Красивая женщина, и излучает такую сексуальную энергию, что голова кружится. Берген ненадолго вышел, а она села рядом со мной, положила руку мне на колени и начала гладить через брюки. «Хочу тебя пососать, — сказала она. — Хочу, чтобы ты трахнул меня в жопу. Хочу посидеть у тебя на лице». Мне просто не верилось, что это происходит взаправду. Я не сомневался, что вот сейчас он войдет и застанет нас, но к тому времени, как он вернулся, она уже сидела в кресле на другом конце комнаты и что-то рассказывала о картине, которая висела на стене. На следующий день он только и говорил о том, как я понравился Ольге и как она сказала, что хочет почаще со мной видеться. Через несколько дней мы пошли с ними пообедать — я и моя жена. Мне было очень неловко из-за того, что произошло между мной и Ольгой. В конце вечера Берген поцеловал Аманде руку, совсем по-европейски, но в то же время как-то насмешливо. А Ольга протянула мне для поцелуя свою руку, и она пахла… ну, словом, ее соком. Наверное, она только что трогала себя там. И знаете, когда я взглянул на нее, у нее был такой вид, что это подействовало на меня не меньше, чем запах. Конечно, Берген прекрасно знал, что происходит, они вместе это затеяли. Теперь-то я знаю. Когда я был у них дома в следующий раз, он сказал, что хочет мне кое-что показать, — ничего такого по кабелю никогда не передают, но он полагает, что мне это будет интересно. Он поставил кассету — это была порнуха, любительский фильм. Двое мужчин и одна женщина. Где-то на середине вошла Ольга и села рядом со мной. Я даже не знал, что она дома, думал, мы с Бергеном одни. Когда кассета кончилась, Берген вынул ее и поставил еще одну. Там были две женщины — черная и белая. Черная изображала рабыню. Только через минуту я сообразил, что белая — это Ольга. Я не мог отвести глаз от экрана. Когда фильм кончился, я оглянулся и увидел, что Бергена в комнате нет. Мы с Ольгой скинули одежду и улеглись на диван. В какой-то момент я понял, что Берген в комнате и наблюдает за нами. А потом мы встали и все трое отправились в спальню.Кроме секса Стетнер угощал его и философскими рассуждениями. «Законы и правила — это для тех, у кого не хватает воображения, чтобы их нарушать. Есть мужчины и женщины, которые выше других и которые диктуют свои собственные законы или вообще обходятся без них». Он часто цитировал Ницше, а Ольга приноравливала изречения старого немца к нашему времени. «Нужно только предъявить свои права на власть, и стоит ли говорить о жертвах, если их судьба — естественное следствие их собственного желания покориться? Они сами творят свою судьбу, как вы — свою».Однажды Стетнер позвонил ему в офис. «Бросайте свои дела, — сказал он. — Спускайтесь вниз и ждите на углу. Я заеду за вами через пятнадцать минут». Они долго ехали куда-то, и Стетнер все приговаривал, что его ждет подарок. Он остановил машину в незнакомом районе и провел Термена по лестнице в подвал. Там Термен увидел обнаженную женщину с кляпом во рту, прикованную к металлической раме. «Она ваша, —сказал Стетнер. — Можете делать с ней, что хотите».Термен попользовался этой женщиной. Отказаться было бы невежливо — все равно что не принять предложенную рюмку или отклонить угощение. К тому же полная беспомощность женщины невероятно его возбудила. Когда он кончил, Стетнер спросил, не хочет ли он сделать с женщиной что-нибудь еще. Он сказал, что нет. Они вышли и сели в машину. Стетнер попросил его подождать минуту — он кое-что забыл сделать. Вскоре он вернулся и сел за руль. По дороге он спросил Термена, был ли тот когда-нибудь у женщины первым. Термен сказал, что был.— Но не у вашей жены.— Нет, — признался Термен. — Аманда не была девушкой, когда они познакомились.— Так вот, я сделал вам превосходный подарок, — сказал Стетнер. — Вы уже были первым у женщины, а у этой сегодня вы оказались последним. Та девка, которой вы только что попользовались, больше не будет принадлежать никому, разве что могильным червям. Знаете, что я сделал, когда вернулся туда? Вынул у нее изо рта кляп, сказал: «Прощай, дорогая» и перерезал ей горло.Потрясенный Термен молчал.— Вы не знаете, верить мне или нет. А вдруг я просто вернулся, чтобы отлить или чтобы отвязать ее? Хотите, поедем обратно, сами увидите?— Нет.— Это хорошо. Потому что вы знаете — я всегда говорю правду. Вы растеряны, вы не знаете, что и подумать. Успокойтесь. Вы ничего не делали, это сделал я. И потом, она все равно бы умерла. Никто не живет вечно. — Он взял Термена за руку. — Мы с вами теперь так близки, что ближе не бывает. Мы братья по крови и посемени.Термен долго наливал себе пива и еще дольше не мог его выпить. Поднеся стакан к губам, он ставил его обратно на стол и снова принимался говорить. Он не хотел пива, ему нужно было выговориться.— Не знаю, убил ли Берген эту женщину на самом деле, — сказал он. — Возможно, это была какая-то шлюха, которую наняли специально на такой случай, и он вернулся, чтобы отвязать ее и расплатиться. А может, он и вправду перерезал ей горло. Не знаю.С этой минуты Термен стал жить двойной жизнью. Внешне он оставался молодым, преуспевающим администратором с прекрасной квартирой, богатой женой и большим будущим. И в то же время у него была тайная жизнь, которую он делил с Бергеном и Ольгой Стетнерами.— Я научился это включать и выключать, — сказал он. — Когда вы уходите с работы, вы оставляете там все служебные дела, — а я, когда бывал с ними, оставлял позади всю свою другую жизнь. Я виделся с ними раз или два в неделю. Мы не всегда делали что-нибудь этакое, иногда просто сидели и разговаривали. Но всегда была эта острота, этот ток, который пронизывал нас. А потом я выключал все это, шел домой и превращался в примерного мужа.Когда они были знакомы уже несколько месяцев, Стетнеру понадобилась его помощь.— Его кто-то шантажировал. Они сделали какую-то видеозапись. Не знаю, что на ней было, но, видимо, что-то серьезное, потому что оператор оставил себе копию и потребовал за нее пятьдесят тысяч долларов.— Арнольд Левек, — сказал я.Он широко раскрыл глаза.— Откуда вы знаете? Что еще вам известно?— Я знаю, что случилось с Левеком. Вы помогали его убить?На этот раз он донес стакан до рта. Утершись рукой, он ответил:— Клянусь, я не знал, что так обернется. Он сказал, что готов заплатить пятьдесят тысяч, но не может встретиться с Левеком, тот его боится. Нетрудно было понять почему. Он сказал, что на этом все кончится: тот не так глуп, чтобы решиться на такую же штуку еще раз. На углу Десятой авеню и Сорок Девятой есть таиландский ресторан. Там я встретился с Левеком. Смешной такой толстяк, ходил вперевалку, как заводная игрушка. Он все говорил мне, что не хотел этого делать, но ему действительно нужны деньги. Чем больше он оправдывался, тем больше презрения мне внушал. Я отдал ему портфель с деньгами и сказал, чтобы он его открыл. Увидев деньги, он как будто еще больше испугался. Я выдал себя за адвоката — такую мы придумали легенду, на мне был дорогой костюм в тонкую полоску, и я старался вставлять в разговор юридические термины. Как будто это имело какое-то значение. Мы совершили обмен, и я сказал ему, что он может оставить себе и портфель, но я не отпущу его, пока не буду уверен, что кассета — та самая, которая нужна моему клиенту. «Моя машина стоит рядом, — сказал я, — а до моей конторы всего пять минут, и, как только я посмотрю начало фильма, вы сможете уйти с деньгами».Термен потряс головой.— Он мог просто встать и уйти, — сказал он. — И что бы я тогда делал? Но он, видимо, мне поверил. Мы прошли полпути до Одиннадцатой авеню, и у входа в проулок нас поджидал Берген. Он должен был ударить Левека по голове, а потом мы убрались бы оттуда с деньгами и с пленкой.— Но случилось иначе.— Да, — сказал он. — Не успел Левек опомниться, как Берген стал его избивать. По крайней мере, так мне показалось, но потом я увидел у него в руке нож. Он ударил его ножом прямо там, на улице, потом схватил и затащил в проулок, а мне велел взять портфель. Я взял портфель и пошел по проулку. Он прислонил Левека к кирпичной стене и принялся тыкать в него ножом. Левек так и стоял с выпученными глазами. Может быть, он был уже мертв, не знаю. Он не произнес ни звука.Потом они взяли у Левека ключи, обыскали его квартиру и унесли с собой две полные сумки записей.Стетнер думал, что у Левека хранилась запасная копия пленки, которой тот его шантажировал, но оказалось, что копии не было.— Почти на всех пленках были записаны фильмы, которые показывали по телевидению, — сказал Термен. — В основном — старые классические черно-белые ленты. Еще было несколько порнофильмов и какие-то старые телешоу.Стетнер сам просмотрел их и в конце концов почти все выкинул. Термен так и не видел той пленки, которую тот вернул себе с его помощью и которая стоила жизни Арнольду Левеку.— Я ее видел, — сказал я. — Там показано, как они оба совершают убийство. Убивают мальчика.— Я так и думал, иначе зачем бы они стали платить за нее такие деньги? Но где вы могли ее видеть?— У Левека была копия, которую вы не нашли. Он записал ее на кассету с фильмом.— У него таких было много. Мы не стали с ними возиться, оставили там. Значит, вот до чего он додумался. — Термен поднял стакан и снова поставил его на стол нетронутым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36