— Он облокотился на стойку. — Только это было давно. Еще до «Голубой радости». До «Стоунуолла».— Верно.— Дайте-ка взглянуть еще раз. Они братья? Нет, на самом деле не похожи, просто такое впечатление, верно? Посмотришь на них — и в голову приходят здоровые мысли: всякие там скаутские сборы и купанье без плавок. Разноска газет по утрам. Игра в мяч с папашей на лужайке за домом.Он не опознал мальчиков, и никто из немногих посетителей, которым он показал портреты, тоже не смог их опознать.— Мы ведь сюда таких сопляков не пускаем, — сказал он. — К нам ходят поплакаться, какие они бессердечные или как дорого стоит их содержать. Ну-ка, погодите минутку. А это кто? — Он вгляделся в третий рисунок, на котором был изображен Резиновый Мужчина. — По-моему, я его видел. Не могу поклясться, но мне кажется, что видел.Подошли еще несколько человек и, перегнувшись через мою голову, стали разглядывать рисунок.— Конечно, видел, — сказал один. — В кино. Это Джин Хэкман.— Похож, — сказал другой.— Когда он в самой плохой форме, — сказал бармен. — Я понимаю, что вы хотите сказать, только это не он, верно?Я подтвердил, что не он.— А почему они нарисованы? Разве не проще опознавать по фотографии?— Фотографии всем уже надоели, — сказал один из посетителей. — Я за рисунки. Это свежая идея.— Да мы вовсе не собираемся заказывать новое оформление для бара, Джон. Этот портрет не для того, чтобы повесить его в парадном углу, — надо опознать этого человека.Еще один посетитель, с изможденным лицом больного СПИДом, сказал:— Я его видел. Здесь и на Западной улице. Наверно, раз пять-шесть за последние два года. Пару раз он был с женщиной.— Как она выглядела?— Похожа на доберман-пинчера. В черной коже с головы до ног, высокие сапоги, а на руках, по-моему, браслеты с шипами.— Должно быть, его мамаша, — предположил кто-то.— Они наверняка выходили на охоту, — сказал человек со СПИДом. — Искали, с кем бы поразвлечься. Это он убил тех мальчишек? Вы поэтому его разыскиваете?Вопрос был настолько неожиданным, что я, не подумав, ответил:— Одного из них. А откуда вы знаете?— Видно было, что они убийцы, — просто ответил он. — Я сразу так подумал, когда в первый раз их увидел. Она — Диана, богиня охоты. А вот кто он — не соображу.— Кронос? — спросил я.— Кронос? Что ж, подходит, только это не то, что я подумал. Помню, на нем был кожаный плащ до пола, и он был похож на гестаповца — из тех, кто стучится к вам в дверь в три часа ночи. Вы понимаете, что я хочу сказать, — наверное, видели такое в кино?— Да.— Я подумал: вот двое убийц, они ищут кого-нибудь, чтобы отвести к себе и убить. Я тут же решил, что это глупости, только я был прав, верно?— Да, — сказал я. — Вы были правы.Я доехал на метро до Коламбус-Серкл и по дороге домой купил ранний выпуск «Таймс». Мне никто ничего не передавал, и в почте ничего интересного не оказалось. Я включил телевизор и посмотрел новости Си-эн-эн, а когда стали показывать рекламу, принялся листать газету. Мне попалась интересная большая статья о бандах торговцев наркотиками в Лос-Анджелесе, и я выключил телевизор.Было уже за полночь, когда зазвонил телефон. Тихий голос произнес:— Мэтт, это Гэри из «Парижской зелени». Не знаю, будет это тебе интересно или нет, но тот тип, о котором ты спрашивал вчера, только сейчас вошел и сел за стойку. Может, он выпьет рюмку и уйдет к тому времени, как я повешу трубку, но мне сдается, что он собирается некоторое время посидеть.Я уже разулся, но в остальном был готов действовать, Правда, я устал и накануне поздно лег, но все это не имело значения.Я сказал, что сейчас буду.Чтобы добраться туда на такси, понадобилось меньше пяти минут, но уже на полдороге я начал думать, на кой черт мне все это надо. Что я собираюсь делать — посмотреть, как он пьет, и решить, убийца он или нет?Нелепость всего этого стала еще очевиднее, когда я открыл дверь и вошел. Во всем заведении находились только два человека — Гэри за стойкой и Ричард Термен по другую ее сторону. Кухня была закрыта, а стулья официанты, прежде чем уйти, поставили вверх ножками на столики. Обычно «Парижская зелень» допоздна не работает: Гэри закрывает бар тогда же, когда официанты кончают работу и расходятся по домам.Я подумал, что сегодня он не закрывает из-за меня. Жаль, если все это окажется зря.При моем приближении Термен обернулся. Иногда по человеку не видно, сколько он выпил. Мик Баллу такой. Он может принять очень много, и ничего не будет заметно — только зеленые глаза смотрят чуть жестче. У Ричарда Термена все было наоборот. Стоило мне на него взглянуть, и стало ясно, что он пьет весь вечер. Его темно-голубые глаза были как стеклянные, нижняя часть лица набрякла, выпяченные губы расслабились.Он коротко кивнул мне и снова взялся за рюмку. Я не видел, что у него налито. Что-то со льдом — не обычное его светлое пиво и не мартини, который он всегда пил перед обедом. Я уселся за стойку метрах в трех от него, и Гэри, не дожидаясь заказа, принес мне стакан содовой.— Двойная водка с тоником, — сказал он. — Записать на твой счет, Мэтт?Это была не водка, и никакого счета здесь у меня не было. Гэри — один из немногих барменов в этих местах, кто не мечтает стать актером или писателем, но у него верное сценическое чутье.— Хорошо, — ответил я и отпил большой глоток содовой.— Летнее питье, — сказал Термен.— Наверное, — согласился я. — Только я его пью круглый год.— Это англичане тоник выдумали. Захватили колонии в тропиках и стали пить тоник. Знаете зачем?— Чтобы было не так жарко?— От малярии. Для пфи… прифи… Про-фи-лак-ти-ки. Знаете, что такое тоник? Как он еще называется?— Хинная вода?— Отлично. А хинин принимают от малярии. Вы что, боитесь малярии? Видите здесь малярийных комаров?— Нет.— Так вы не то пьете. — Он поднял свою рюмку. — «Сухое для мальчиков, портвейн для мужчин, а для героев — только бренди». Знаете, кто это сказал?— Судя по всему, какой-то пропойца.— Сэмюэл Джонсон Джонсон Сэмюэл (1709-1784) — английский писатель и лексикограф, автор множества афоризмов и изречений.

. Вы, может, думаете, что это правый крайний из «Метрополитенз»?— Нет, того зовут Дэррил Стробери. Разве он пьет бренди?— Господи Боже мой! — сказал Термен. — Что я тут делаю? Что это со мной?Он схватился за голову.— Эй, не горюйте, — сказал я. — Вы-то пьете бренди?— С мятным ликером. Забирает лучше.Ничего удивительного, что он набрался в стельку.— Напиток героев, — сказал я. — Гэри, налей-ка папаше еще порцию напитка героев.— Не знаю… — начал Ричард Термен.— Да бросьте, — сказал я. — Еще одна вам точно не повредит.Гэри принес ему еще рюмку, а мне второй стакан содовой, незаметно убрав тот, из которого я только отпил. Мы с Терменом чокнулись, и я сказал:— За тех, кого с нами нет.— Господи! — сказал он. — Только не за это.— Да? Тогда как насчет вот такого: за преступление?Он весь обмяк и уставился на меня. Его пухлые губы приоткрылись. У него был такой вид, словно он собирается что-то сказать, но вместо этого он сделал большой глоток, от которого его всего перекосило.— Вы меня знаете, да? — спросил он.— Черт возьми, да мы, можно сказать, старые приятели.— Я серьезно. Вы знаете, кто я?Я посмотрел на него.— Погодите-ка, — сказал я.Он, наверное, думал, что я узнаю его по фотографиям в газетах. Я выждал немного, потом сказал:— Спортивный центр в Маспете. Бокс по четвергам. Верно?— Не верю.— Вы там оператор. Нет, вру. Вы были на ринге и говорили операторам, что снимать.— Я продюсер телепрограммы.— Кабельной.— Эф-би-си-эс. Правильно. Только все равно не верю. Мы раздаем билеты даром и никак не можем никого туда заманить. Никто даже понятия не имеет, где это — Маспет. В тот район и метро-то — одна линия "М", а на Манхэттене никто и знать не знает, как на нее попасть. Если вы там меня видели, неудивительно, что вы меня узнали. Кроме нас с вами там, наверное, почти никого и не было.— Неплохая у вас работенка, — сказал я.— Вы та к думаете?— Можете смотреть все бои. Лапать красотку.— Кого это? Челси? Да она просто шлюха, друг мой. Можете мне поверить. — Он отхлебнул еще немного своего пойла. — А что это вас туда занесло? Вы такой большой любитель бокса, что не пропускаете ни одного боя?— Я там работал.— И вы тоже? А кто вы — репортер? Я думал, что всех газетчиков знаю.Я дал ему свою карточку, а когда он заметил, что там только моя фамилия и адрес, я показал другую — когда я работал у Уэлли, у меня была фирменная карточка детективного агентства «Доверие» с их адресом, телефоном и моей фамилией.— Так вы детектив, — сказал он.— Верно.— И были на работе тогда вечером, когда попали в Маспет?Я кивнул.— А что вы делаете сейчас? Тоже на работе?— Пить и болтать — это не работа. Мне платят не за это. Могу сказать, что было бы неплохо, если бы за это платили.Я спрятал карточку «Доверия», но оставил ему свою, и он принялся ее разглядывать. Прочитав вслух мою фамилию, он посмотрел на меня, а потом спросил, знаю ли я, как его фамилия.— Нет, — ответил я. — Откуда мне знать?— Ричард Термен. Это имя вам знакомо?— Знакомо. Термен Мансон Мансон Термен (1947-1979) — знаменитый американский бейсболист, играл в нью-йоркской команде «Янки».

.— Еще бы.— «Янки» стали совсем на себя не похожи после той катастрофы с самолетом.— Ну, я тоже стал на себя не похож. После своей катастрофы.— Не понимаю.— Не важно. Это не имеет значения. — Он немного помолчал, потом сказал: — Вы начали говорить, что вы делали в Маспете.— Да вы сами можете догадаться.— Нет, не могу. Потому и спрашиваю.— Вам это будет неинтересно.— Вы что, смеетесь? Частный детектив — самая романтическая профессия. Конечно, мне интересно. —Он дружески положил руку мне на плечо. — Как зовут этого бармена?— Гэри.— Эй, Гэри, еще одну. Так зачем вас занесло в Маспет, Мэтт?— Знаете, — сказал я, — самое смешное, что вы, возможно, сумеете мне помочь.— Это как?— Ну, вы же были там. Может, вы его видели. Он сидел у самого ринга.— О ком вы говорите?— О том типе, за которым я должен следить. — Я вытащил копию рисунка и взглянул на него, чтобы убедиться, что взял тот самый. — Вот. Он сидел в первом ряду, и с ним был его сын. Я засек его там, ради чего и пришел, но потом упустил. Вы случайно не знаете, кто он?Он смотрел на рисунок, а я смотрел на него.— Это нарисовано, — сказал он через минуту. Я кивнул. — Это вы рисовали? «Реймонд Галиндес». Это не вы.— Нет.— А где вы это взяли?— Мне дали, — сказал я. — Чтобы я мог его опознать.— И вы должны следить за ним?— Правильно. А я сходил в сортир, и когда вернулся, его уже не было. Ни его, ни мальчика — исчезли, как только я повернулся к ним спиной.— А почему вы за ним следите?— Мне не всё говорят. Узнаёте его? Знаете, кто он? Он сидел в самом первом ряду, вы должны были его видеть.— Кто ваш клиент? Кто вас нанял за ним следить?— Этого я бы вам не сказал, даже если бы и знал. Конфиденциальность — главное в нашем деле, вы же понимаете.— Да бросьте, — произнес он, пустив в ход все свое обаяние. — Мы же тут одни. Кто об этом узнает?— Я даже не знаю, сто мой клиент, — сказал я, — и зачем надо следить за этим человеком. Но мне здорово влетело за то, что я его, сукина сына, упустил, будьте уверены.— Могу себе представить.— Так вы его узнаете? Знаете, кто он?— Нет, — ответил он. — Никогда раньше его не видел.Вскоре он ушел. Я незаметно вышел за ним, перешел на другую сторону и смотрел, как он идет по направлению к Восьмой авеню. Дав ему уйти подальше вперед, я последовал за ним на таком расстоянии, чтобы держать его в поле зрения. Он вошел в свой дом, и несколько минут спустя я увидел, как в окнах четвертого этажа зажегся свет.Я вернулся в «Парижскую зелень». Гэри уже запер двери, но меня он впустил.— Неплохо придумано, — сказал я. — Водка с тоником.— Двойная водка с тоником.— И еще записал на мой счет.— Ну, не мог же я взять с тебя шесть долларов за содовую, верно? Так куда проще. Осталось немного кофе. Хочешь чашку, пока я не закрылся?Я выпил чашку кофе, а Гэри откупорил себе бутылку «Дос Эквис». Я попытался заплатить ему, но он и слышать не хотел.— Предпочитаю, чтобы моя работа в качестве твоего добровольного помощника по Девятой авеню оставалась сугубо безвозмездной, — сказал он. — Знаешь, что сказала одна актриса епископу? За деньги это было бы совсем не так приятно. Ну, какой приговор? Это сделал он?— Что он виновен, я не сомневаюсь, — сказал я. —Но я и раньше не сомневался, а доказательств у меня не прибавилось.— Я слышал кое-что из вашего разговора. Это просто замечательно — как ты превратился в совсем другого человека. Вдруг, ни с того ни с сего, стал таким, как все здешние пропойцы, да к тому же еще здорово выпившим. Я даже забеспокоился, не налил ли тебе по ошибке водки.— Ну, я не так уж мало времени провел в забегаловках. И вспомнить, как надо себя вести, не так уж трудно. — «И не так уж трудно снова стать таким, каким был, — подумал я. — Нужно только добавить алкоголя и как следует перемешать». — Еще немного, и он заговорил бы об этом. Не знаю, можно ли было сегодня его расколоть, только он определенно хотел что-то сказать. Может, я напрасно показал ему рисунок.— Это ту бумажку, что ты ему дал? Он забрал ее с собой.— Разве? Я вижу, мою карточку он оставил здесь. —Я подобрал ее. — Ну, моя фамилия и адрес есть на обороте рисунка. И он этого типа узнал. Наверняка узнал, а отрицал это не слишком убедительно. Он его знает.— Интересно, а я его не знаю?— По-моему, у меня есть еще экземпляр. — Я полез в карман, достал рисунки, нашел нужный, расправил его и протянул Гэри. Он повернул его к свету.— Гнусный подонок, правда? Похож на Джина Хэкмана.— Ты не первый это заметил.— Да? Раньше мне это не приходило в голову.Я уставился на него.— Когда он был здесь. Я же тебе говорил, что Термен и его жена обедали здесь еще с одной парой. Вот этот из той пары.— Ты уверен?— Уверен, что этот тип и какая-то женщина по меньшей мере один раз обедали с Терменами. А может быть, и не один раз. Если Термен сказал, что не знает его, он соврал.— Ты еще говорил, что он был здесь с каким-то мужчиной после смерти жены. С этим самым?— Нет. Тот был блондин, примерно его возраста. А этот, — он постучал пальцем по рисунку, — скорее твой ровесник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36