Гобель стоял, склоняясь над открытой коробочкой. Лица его не было видно, но что-то странное присутствовало в его полной неподвижности. Сова поставил соусницу на место, с сожалением взглянул на обремененный блюдами стол и направился в другой конец каземата.
На полпути туда он помедлил. Связь событий была слишком явной, чтобы так просто ее проигнорировать. Неожиданная посылка. Ее обнаружение Ярроу Гобелем. А теперь – молчание и застывшая поза.
– Инспектор? – Сова не стал подходить ближе, а сдвинулся вбок и пригнулся – так, чтобы он смог взглянуть на обращенное вниз лицо.
Гобель снова двинулся, позволяя открытой коробочке выпасть из его ладоней на пол. Сова испытал облегчение, которое тут же испарилось, стоило ему только увидеть лицо генерального инспектора. Оно было пустым, лишенным всякого выражения.
– Где я? – озадаченный вопрос словно бы произнес непонимающий голос ребенка. – Что случилось?
– Вы в полной безопасности, – Сова отступил на пару шагов. Крышка коробочки была по-прежнему приоткрыта. – Сядьте вон в то кресло, справа от вас. Вы знаете, кто вы?
– Конечно, знаю, – голос стал энергичнее. – Я Ярроу Гобель. А вы кто?
– Я Свами Савачарья. Пожалуйста, сядьте, – Сова протянул руку к коммуникационному пульту и стал говорить в ту сторону. – Скорую помощь. Срочно, ко мне. Нет, не могу вам сказать, есть ли по-прежнему опасность – в отношении меня или кого-то другого. Но мне следует предположить, что она еще должна оставаться. – Он снова повернулся к генеральному инспектору. – Итак, Ярроу Гобель, я хочу, чтобы вы сделали то, что я вам скажу. Прежде всего, сядьте и не двигайтесь. К нам очень скоро прибудут гости.
– Хорошо, сэр, – Гобель наконец сел и стал с любопытством оглядывать рассеянное повсюду содержимое Совиной Пещеры. – Какое странное место.
– Вы не помните, вы раньше здесь бывали?
– Нет, я здесь никогда не бывал. Я в этом уверен. А почему я сейчас здесь? Почему я не в школе?
Восемь часов спустя Свами Савачарья запер скользящую дверь каземата, направился к своему любимому креслу и, дрожа, осел в него.
То был вечер множества унижений. Сова мог насчитать по меньшей мере четыре таковых.
Первое: кто-то имел беззастенчивость вторгнуться в неприкосновенное пространство Совиной Пещеры с тем, что можно было расценить только как опасное оружие. Следовало признать, что медперсонал Ганимеда не обнаружил у Ярроу Гобеля каких-либо физических повреждений. Они идентифицировали синтетический нейропередатчик, извлеченный из посылки, и теперь работали над расшифровкой молекулы, которую этот передатчик запустил генеральному инспектору в мозг через гематоэнцефалический барьер. Они также утверждали, что со временем – скажем, месяцев через пять-шесть – Гобель полностью восстановит свою память и свой взрослый разум. Тогда он уже не будет тем восьмилетним ребенком, который приветствовал их сегодня вечером в Совиной Пещере.
Но на этом оскорбления не закончились.
Второе: самого Свами Савачарью, бурно протестующего, выволокли из пещеры и подвергли унизительной серии физических и психиатрических тестов. Это закончилось только после того, как Сова, дабы доказать ясность своей памяти, процитировал несколько интересных страниц из личного компьютерного досье на своего главного мучителя.
Третье: желая отвлечь от себя внимание, Сова вынужден был пойти на умышленную ложь. Он сказал сотрудникам службы безопасности, что посылка была предназначена для ее инспекции Ярроу Гобелем. Сам Гобель был не в том положении, чтобы выразить несогласие, а на всем Ганимеде не удалось обнаружить никого, кто признался бы в доставке посылки или хотя бы о ней слышал. Но тем не менее это была ложь, а следовательно, поступок, недостойный Свами Савачарьи.
Четвертое: мир и покой в голове у Совы был непоправимо нарушен. Многие годы он думал, что Совиная Пещера – абсолютно безопасное укрытие. Теперь это уже было не так. Следовало ли ему в таком случае отсюда сбежать? И если да, то куда? Сова не мог придумать ничего безопасней пещеры – никакого места, чьи входы, выходы, слепые пятна и тайники он знал бы лучше. В то же самое время, если он останется в Совиной Пещере, тогда ему придется признать, что он может стать в буквальном смысле сидячей мишенью для нового нападения.
Сова оглядел свой многолетний дом, остановил взгляд на обеденном столе и добавил к перечню оскорблений своей персоны пятое: святотатственное кощунство. Кулинарный шедевр был непоправимо разрушен, прежде чем он или Ярроу Гобель успели попробовать хотя бы кусочек. Если бы он только попросил генерального инспектора подождать и открыть посылку после обеда... но тогда Сова с большой долей вероятности оказался бы достаточно близко, чтобы разделить с Гобелем содержимое посылки.
Пора было заканчивать сетовать и начинать думать. Итак, кто и почему?
Прежде всего, мишень нападения. Предположительно, сам Свами Савачарья – но вовсе не обязательно так. Визит Ярроу Гобеля не был секретом; кто знал, скольким людям сам Гобель об этом рассказал? И генеральный инспектор немного опоздал, прибыв вскоре после того, как посылка была подброшена в Совиную Пещеру рассыльным «фон Нейманном». Впрочем, если бы Гобель прибыл вовремя, он все равно получил бы посылку, поскольку Сова был занят приготовлением пищи, а зная интересы генерального инспектора, не могло быть никаких сомнений, что он немедленно пожелал бы осмотреть доставленный диск.
Так что мишенью мог быть или Савачарья, или Гобель, или они оба. Однако инстинкт подсказывал Сове, что в данном случае целились именно в него. Если бы эти люди заодно прихватили и Гобеля, они, надо полагать, не сильно бы расстроились.
Но почему?
Имелось только два правдоподобных мотива, ибо Сова был связан только с двумя новыми предприятиями: он нащупывал путь назад во времени – к пассажирам и грузу злополучного «Океана», выискивая причину его бегства с Мандрагоры и уничтожения одним из собственных орудий Пояса. И он пытался найти в пределах системы Юпитера тайного противника Сайруса Мобилиуса.
У Совы уже начали складываться кое-какие идеи касательно второй проблемы, но об этом никто не должен был знать. Он ни с кем по этому делу не разговаривал, а Сайрус Мобилиус пообещал строгую секретность.
Это, разумеется, не означало, что Мобилиус с необходимостью ее обеспечил. Первое правило совиного анализа имело непосредственное следствие: «Не существует такой вещи, как надежная персона, – есть лишь разные степени ненадежности». И отсюда вытекало еще одно непосредственное следствие: «У каждого – своя программа».
Так что, вполне возможно, Мобилиус с кем-то переговорил – или даже был непосредственным участником нападения. Но это была довольно маловероятная версия. Линия мысли, которая выглядела для Совы наиболее правдоподобно, включала в себя «Океан». Что заключало в себе подлинную иронию, ибо этим самым вечером он готов был бросить эту охоту как безнадежную и бесцельную.
Но если кто-то так хотел оставить знание о прошедших событиях скрытым, что отважился атаковать его напрямую...
Сова сгорбился в своем кресле. На его недавно побритый череп был натянут черный капюшон. Пока что все вроде бы шло как надо, но он упускал из вида что-то важное.
Ага, сама атака. Она была какой-то... нерешительной. Коробочка такого же размера могла вместить в себя достаточно взрывчатки, чтобы обратить в пар Сову, Гобеля и все в Совиной Пещере. Однако вместо этого было использовано оружие, которое не являлось ни смертельным, ни физически вредоносным. Более того – если верить медикам, нанесенный им ущерб даже не являлся необратимым.
Сова поднялся с мягкого сиденья и заковылял к коммуникационному терминалу. Он отменил все запросы на финансирование всего, связанного с «Океаном» или с периодом, близким к концу Великой войны. Затем Савачарья написал две докладные записки Магрит Кнудсен. Одна недвусмысленно заявляла, что его недавние расследования Великой войны оказались бесплодными, другая подчеркивала, что он больше не может тратить на них ни времени, ни средств. Наконец Сова стер из компьютера все файлы, содержащие информацию об «Океане», Мандрагоре, банках данных Паллады и траекториях спасательных капсул.
После чего он забрался в каталог «Мегахиропс», спрятанный под семью слоями внутренних указателей и рассчитанный на сопротивление самому изобретательному, могущественному и настойчивому компьютерному взломщику. Все файлы, связанные с «Океаном», были уже скопированы туда и надежно защищены от прочтения и переписывания.
Свами Савачарья отнюдь не закончил с «Океаном». Уже нет. Если уж на то пошло, он это Ярроу Гобелю задолжал.
Но теперь следовало уйти в глубокое подполье.

14
КАМИЛЛА ПРЕДПРИНИМАЕТ ПРОВЕРКУ

Деньги и влияние, влияние и деньги – с ними ты могла ходить по воде, дышать вакуумом, воскрешать мертвых. Мало того, ты даже могла получить приоритетный высокоскоростной корабль от «Абаки» до Европы, когда все стандартные манифесты заявляли, что еще много недель ничего доступного в твоем распоряжении не окажется.
Все предыдущие двадцать семь лет своего существования Камилла Гамильтон не обладала ни деньгами, ни влиянием. Она даже не знала, что подобная власть вообще существует.
Но теперь это ощущение ей определенно нравилось.
Буквально расцветая от предоставленного ей неограниченного кредита Сайрусом Мобилиусом и допуска на Европу, полученного от Хильды Брандт, Камилла наблюдала, как стены бюрократии с грохотом рушатся.
Отправиться на Европу, чтобы послужить сразу и Мобилиусу, и Брандт? Просто класс!
– Но безусловно, мэм, корабль может быть предоставлен вам через трое суток... нет, пусть будет двое суток.
Одни сутки, если Камилла пожелала бы смириться с неудобствами одноместного корабля. А если она готова была отправиться прямо сейчас? Тогда как насчет восьми часов – будет ли это достаточно скоро для ее потребностей?
Не будь это настолько подкрепленное властью путешествие, все это сильно бы озадачивало. И, понятное дело, когда расписание полета было одобрено и корабль уже подходил, Камилла вдруг обнаружила, что не готова лететь. Нежданный сигнал лучился от ее персонального идентификатора на «Абаке» – сигнал, пришедший аж из самого центра РСН.
Похоже, тайный эксперимент Камиллы, который она оставила в глубоком фоновом режиме, давал результаты, и результаты эти оказывались настолько странными, что компьютеры РСН, даже поддержанные ее Факсом третьего уровня, не знали, что из них извлечь. Камилла тоже. Она быстро их просмотрела, увидела, что программа наблюдения в далеком инфракрасном диапазоне выдает пики данных, не соответствующие никаким сигнатурам в справочниках, и решила, что озадачена не меньше собственного Факса. То, в чем нуждался мир, был Факс шестого уровня – более компетентный и сообразительный, чем сама персона.
Камилла сгрузила данные в том виде, в каком они пришли, в накопительное устройство высокой плотности. Они смогут отправиться вместе с ней на Европу, а по пути она проделает самый что ни на есть добросовестный их анализ.
Как раз в этот момент прибыл корабль, и Камилла испытала второе потрясение. Она согласилась на одноместное судно, рассчитывая вылететь с «Абаки» на автопилоте. Затем она сама посадила бы его на Европу.
Но нет. Такой вариант не годился для воротилы Пояса высокого ранга, который, очевидно, имел связи и с Сайрусом Мобилиусом, и с Хильдой Брандт. Это должна была быть особая служба.
Поэтому корабль прибыл со своей собственной, совершенно ненужной командой: пилотом Сильваной Верзиллой. Здоровенная, веселая, сплошь торс и зубы, Верзилла идеально соответствовала своей фамилии. После первых же нескольких ее слов Камилла убедилась, что Верзилла готова сделать все, что госпожа только пожелает. Это дало ей некоторое представление о том, какой тип путешествия предпочитают некоторые чиновники Генеральной Ассамблеи Юпитера.
Быть может, все было бы не так уж и плохо, будь пилот Верзилла мужчиной.
Камилла покрепче прижала свой пакет с данными к груди, увернулась от слишком уж дружелюбной руки, которая попыталась помочь ей забраться на борт, и сама залезла в кабину.
– Сколько продлится полет до Европы? – спросила она через плечо.
Верзилла рассмеялась.
– Сколько госпожа пожелает. Шесть часов – или шестьдесят.
А после того, как они доберутся до Европы? Пилот по-прежнему будет рядом – нежеланная пара рук, а также, без сомнения, других частей тела. Камилла кивнула в сторону иллюминатора, где сплошь покрытая шрамами поверхность Каллисто заполняла три четверти небосклона.
– Мне нужно там кое-что подобрать. Что, если мы по-быстрому туда заскочим перед главным полетом?
– Никаких проблем. Я просто добавлю это к запрограммированному полетному плану. У меня одни желания – ваши команды.
«Вот так космическая прогулочка», – подумала Камилла. Впрочем, все это безобразие не было виной пилота. Сильвана Верзилла всего лишь выполняла то, что от нее ожидали, за что ей платили. Камилла решилась. Пилот Верзилла могла сделать еще одну вещь, чтобы отработать свое жалованье.
За время пятнадцатиминутного броска с «Абаки» к космопорту Каллисто Камилла в темпе составила список личных вещей, которые понадобятся ей на Каллисто. После того как они приземлились и уютно устроились на стоянке, Камилла подошла к люку, постояла там, и на лице у нее выразилось сомнение.
Это заняло всего несколько секунд.
– Есть проблемы? Я могу чем-то помочь? – Верзилла тут же оказалась у нее под боком, их плечи соприкасались.
– Нет, ничего такого, просто я не знаю дороги по этому космопорту. – Камилла пыталась выглядеть хрупкой и беззащитной, но прикидывала, что ей удастся только одно из двух. – Может пройти очень много времени, прежде чем я найду то, что мне нужно. А нужна мне всего-навсего вот эта вот ерунда.
Камилла протянула нацарапанный на бумажке список и тридцать секунд спустя наблюдала, как пилот Верзилла ухмыляется ей на прощание и направляется по поверхности спутника к зданию космопорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52