Я также испытываю странные ощущения. Готова вот-вот всплыть вверх, к чертям собачьим. Гравитация здесь, должно быть, еще меньше, чем на Луне».
Была здесь и еще одна странность. Слева, светясь возле укоротившегося горизонта в зловещем полумраке, зиял громадный разрез в поверхности. Это был шрам, оставленный каменным метеоритом, что нанес Ганимеду скользящий удар. Логика подсказывала Нелл, что это случилось давным-давно, быть может, миллиард лет тому назад. Однако очертания борозды были такими четкими, такими острыми, что она словно бы не далее как этим утром образовалась.
И, вполне возможно, точно такой же метеорит мог прибыть прямо сейчас.
Нелл обвела небо своей видеокамерой. Там виднелось еще одно небесное тело, совершающее транзит по румяной физиономии Юпитера. «Европа, должно быть, – прокомментировала Нелл. – Именно туда мы и направляемся – по крайней мере, Джон. Мне еще предстоит найти способ попасть туда вместе с ним. И она кажется большой, куда больше, чем я ожидала. Такой же большой, как Луна с Земли».
Европа, подобно Юпитеру, была в полуфазе. С трудом верилось в то, что неистовая искорка Солнца, далеко справа от Нелл, могла отбрасывать достаточно света, чтобы озарять всю гигантскую планету, нависающую над ее головой. Нелл сделала наезд на морозное полумесячное изображение Европы и внезапно заметила сбоку камеры мигающий огонек. «Разумные» схемы внутри аппарата предупреждали ее о том, что какая-то гадость вмешивается в их деликатную электронику. Нелл потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что это должна быть за гадость. Дождь незримых, но вполне смертоносных частиц хлестал по ней и отражался ее скафандром, но у камеры не имелось скафандра. Высокоскоростные протоны прожигали ее внутренние схемы, ибо она не была рассчитана на использование в подобных условиях.
Нелл забеспокоилась, что камера может быть безнадежно испорчена. Затем ее посетила еще более скверная мысль. «Эти частицы подлетают на считанные миллиметры к моей коже, сдерживаемые полем скафандра, – подумала Нелл. – Но что, если скафандр выйдет из строя? Я этого не узнаю, пока капитально не поджарюсь, а тогда уже слишком поздно будет по этому поводу беспокоиться».
Люди вокруг Нелл явно не разделяли ни одну из ее тревог. Посредством коммуникационного блока, штуковины странно усовершенствованного дизайна, который позволял сигналам входить и выходить, одновременно отваживая мародерствующие протоны большой энергии, она слышала беззаботную болтовню поверхностной бригады, пока та выгружала «Каплю» и задвигала МТС под защитный колпак. Люди обменивались шутками и оскорблениями, совершенно не торопясь бежать вниз, в безопасное укрытие внутренностей Ганимеда. Если бы не облегающие скафандры и причудливое окружение, это вполне могла быть бригада докеров, беспечно разбирающаяся с грузовым кораблем где-нибудь в Аренасе.
Джон Перри ни с кем не общался. Нелл знала почему. «Теперь-то я его раскусила, – подумала она. – Он – Ледяной Человек только в тех случаях, когда присутствует какая-то внешняя опасность. А когда это какие-то внутренние тревоги или проблемы общения с людьми, он не спокойней меня. Куда меньше спокоен. Сейчас он беспокоится о том, какое впечатление он произведет на Хильду Брандт».
– Вперед, – сказал незнакомый голос прямо в ухо Нелл.
МТС теперь оказался в безопасности под колпаком, и к вновь прибывшим наконец-то обратились напрямую. Полдюжины поверхностных рабочих стали двигать «Каплю», и Нелл с Джоном повели в том же направлении. Нелл вдруг поняла, что смотрит на гигантскую шахту, почти вертикальный тоннель. Вход туда изначально был одним из кратеров, образовавшимся после метеоритного удара. В шахте имелся гигантский лифт, и она представляла собой одну из многих входных точек в бесконечные километры внутренних пещер Ганимеда. Наверху стояла массивная кабина, и «Капля» уже почти заняла свое место внутри нее.
Нелл последовала за Джоном в кабину и вскоре услышала треньканье пульсирующих магнитных полей. Затем кабина медленно заскользила вниз, двигаясь соответственно низким ускорениям в гравитации Ганимеда.
Двое рабочих отправились вместе с ними; остальные остались заниматься другой работой на поверхности. Нелл с Джоном последовали примеру своих гидов и сняли поверхностные скафандры прямо в лифте, как только приток теплого воздуха нормализовал внутреннее давление. Все молчали. Нелл не хотелось пользоваться своим субвокальным диктофоном, хотя картинки «Капли» и их спуска на лифте она все-таки засняла. Ее камера, похоже, пережила воздействие убийственного потока частиц на поверхности.
Достигнув нужного уровня, они вышли. И тут наконец-то, впервые за неделю, Нелл почувствовала себя комфортно. Если не считать отсутствия окон и неестественно низкой гравитации, она вполне могла находиться на подвальном уровне здания где-нибудь в Стэнли или Дунедине. Мысленно Нелл экстраполировала ледяную пустыню поверхности Ганимеда на все его недра, ожидая чего-то смутного, мрачного и запретного. Однако увидела она ярко освещенное помещение, где стены так и пылали красками и жизнью. Повсюду там были растения – от знакомых видов, которые запросто можно было встретить на улицах Пунта-Аренаса, до чужеродной экзотики, длинные, изгибающиеся стебли которой могли развиться только в мире, где гравитация оказывалась очень слабым ограничением для роста.
Прибывших поджидали – по крайней мере, Джона. Не успел он выйти из лифта, как какая-то женщина подошла его поприветствовать.
– Доктор Джон Перри? Добро пожаловать на Ганимед. Я Хильда Брандт.
Проигнорированная Нелл тут же нацелила свою камеру и добавила сжатое субвокальное описание. «Доктор Хильда Брандт. Совсем не то, чего я ожидала. Она чертовски старая. Догадываюсь, где-то к семидесяти. Каштановые волосы, ярко-карие глаза, очень смуглое лицо. Коренастого телосложения. Одежда удобная, но не стильная. Вид добродушно-веселый и... как бы сказать? Какой-то материнский. Сложно увидеть в ней не только главного ученого Европы, но и вообще ученого. Хотя это всего лишь мои предрассудки. Ученым полагается быть целеустремленными, серьезными и сосредоточенными. Как же так получается, что они никогда такими не бывают?»
Джон уже отступил обратно в лифт и принялся показывать Хильде Брандт главные особенности прибывшего погружаемого аппарата. Его манеры так и остались скованными и официальными. Нелл, стоя поодаль, внимательно изучала их обоих. Что-то странное было в том, как они стояли, но ей потребовалось несколько секунд, прежде чем она это подметила.
Джон Перри привез с Земли первоклассную субмарину, которую доктор Брандт специально запрашивала. В системе Юпитера имелись изощренные погружаемые аппараты для исследования атмосферы планеты, но ничего, специально предназначенного для воды. Хильда Брандт должна была быть предельно заинтересована тем, на что именно способна «Капля». Тем не менее она стояла лицом к Джону Перри, и все ее внимание казалось сосредоточено на нем. На «Каплю» она даже не взглянула. Ни разу.
А выражение ее лица было при этом... каким?
Нелл не на шутку этим озадачилась. «Дружелюбным? Это определенно. Собственническим? Близко к тому. Как будто она готова съесть Джона с костями. Жадным? Это еще ближе, потому что она словно бы едва удерживается от того, чтобы его обнять. Боже мой, клянусь, дело именно так и обстоит! Она хочет его обнять. Грязная старуха. Впрочем, я испытываю такое же желание и надеюсь по-прежнему испытывать его в ее возрасте. (Отредактировать! И ближе к делу!)»
Хильда Брандт энергично трясла головой. Нелл с трудом перевела свое внимание на то, что эта женщина говорила.
– Очень деликатная окружающая среда. Возможно, самая деликатная во всей Солнечной системе. Мы безусловно хотим, чтобы вы исследовали европейское морское дно. В конце концов, именно за этим вы сюда с Земли и прибыли. Однако все передвижения погружаемого аппарата должны подчиняться жесткому контролю. Никаких случайных блужданий по Европейскому океану, – Хильда Брандт улыбнулась. Ее карие глаза буквально заискрились, и она взяла Джона под руку. – Извините, что приходится это говорить, но если вы из той породы ученых, что работают со мной, то уходить с проторенной дорожки должно быть вашим любимым занятием. А моя задача – защитить Европу.
По-прежнему держа Джона под руку, Хильда Брандт начала отодвигаться от «Капли», медленно, но достаточно твердо – так, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, что она больше не собирается тратить время на осмотр погружаемого аппарата. И что бы она там с Джоном ни проделала, это определенно подействовало. Судя по благодушному выражению его лица, он совершенно купился на обаяние директора научно-исследовательского центра. По пути вниз в лифте Джон не способен был хоть немного расслабиться, но теперь Нелл точно могла сказать, что он спокоен и расслаблен. После неполных пяти минут общения с Хильдой Брандт Джон был абсолютно с ней в ладах.
«Может, доктор Брандт и меня научит паре-другой фокусов? – подумала Нелл. – Но, черт побери, как же мне на Европу пробраться? Джон, ты, свинья неразумная, ты даже не попытался меня представить».
Хильда Брандт уже покинула вестибюль и теперь вела Джона по горизонтальному коридору, который, похоже, вознамерился тянуться вечно. Нелл тихо пристроилась позади них и ткнула Джона в спину. Он обернулся и получил мысленное послание. Затем он поманил Нелл к себе, чтобы она шла с ним бок о бок.
– Доктор Брандт, это Нелл Коттер. Она прибыла вместе со мной с Земли. Она сопровождала меня во время моих последних погружений на «Капле».
Джон нашел неплохой способ все это изложить, особенно поскольку «последние погружения» сразу переводили все дело из единственного числа во множественное. Но Хильда Брандт на это не купилась.
– Сопровождала вас как научная сотрудница? – сразу же осведомилась она. Карие глаза внимательно осмотрели фигуру и одежду Нелл, а когда добрались до лица, то показались скорее проницательными, нежели дружелюбными. Нелл начала пересматривать свои представления об этой женщине.
– Как... ассистент, – начал Джон и был спасен от дальнейших объяснений другим голосом из двери слева по коридору:
– Хильда? Можно вас на минутку?
Высокий худой мужчина лет тридцати с хвостиком выскочил в коридор. Глаза его были такими же яркими, что и у Хильды Брандт, но ему недоставало ее непринужденных манер. Он не просто посмотрел на Нелл и Джона – он с откровенным любопытством на них уставился. Затем мужчина в ожидании повернулся к Брандт.
– Доктор Джон Перри, – сказала она наконец. – И Нелл Коттер.
Брандт с первого раза запомнила имя и фамилию Нелл. Наблюдательность директора научно-исследовательского центра подскочила на шкале Нелл еще на одну отметку.
– Они прибыли с Земли всего несколько минут назад, – Брандт повернулась к Джону и Нелл. – Позвольте представить вам Тристана Моргана из проекта «Звездное семя».
– Я с Ганимеда, – сказал Морган. – Родился здесь, но жил в основном где приходилось. Мы с доктором Брандт старые друзья и сотрудники. Вы знаете про «Звездное семя»? – У него была гиперкинетическая манера мигом перескакивать с одного предмета на другой. Вообще Тристан Морган напоминал человека, который двух минут спокойно не усидит.
– Знают они или нет, Тристан, – твердо сказала Хильда Брандт, – сейчас вы им об этом рассказывать не будете. – Она повернулась обратно к Джону и Нелл: – Тристан готов в любое время дня и ночи рассказывать всем, желают они того или нет, больше, чем им требуется знать о проекте «Звездное семя».
– О том беспилотном межзвездном зонде? – спросила Нелл. – С термоядерным приводом на смеси гелия-3/дейтерия? Не могу понять, почему вы просто не воспользуетесь «мобилем». – Она была вознаграждена удивленно-одобрительным взглядом Хильды Брандт. Не было нужды объяснять, что Нелл в свое время монтировала несколько часов документального фильма о «Звездном семени». Разумеется, против собственной воли. Просто это было одно из первых заданий Глина Сефариса.
– Не подначивайте его, – Брандт рассмеялась. – Иначе вам уже никогда не отделаться. Итак, Тристан, что вам сейчас от меня нужно? Вы спросили, есть ли у меня минутка, и примерно минутка у меня как раз есть.
Тристан Морган одарил ее взором оскорбленной невинности.
– Я собирался оказать вам большую услугу. Вы знаете, что Вильса Шир сейчас в системе Юпитера? Ну так вот, я взял ее на станцию «Геба», а затем в далекий круиз по атмосфере планеты. Ее агент чуть с ума не спятил, когда об этом узнал. Но ей страшно понравилось. И Вильса оказала мне ответную услугу. Сегодня вечером в семь пятьдесят она дает первое представление своей новой законченной работы, «Галилеевой сюиты». И она организовала для меня контрамарки. Целых три штуки. Я предлагаю вам одну!
Не раздумывая, Нелл включила свою камеру. Тристан Морган был до странности импульсивным мужчиной, и слова выскакивали из него так, точно внутри у него было давление по меньшей мере в десять атмосфер. Вильса Шир? Это имя было Нелл смутно знакомо, но и только. Она видела его где-то в сводках новостей.
Хильда Брандт качала головой.
– Я бы хотела, Тристан, очень бы хотела. Но у меня слишком плотный график. Я должна вернуться обратно на Европу, а сюда я прибыла только затем, чтобы встретить доктора Перри... – она улыбнулась Джону, дублируя ту материнско-собственническую улыбку, которую Нелл уже успела подметить, – и увидеть его знаменитый погружаемый аппарат. А теперь я должна бежать.
– Вильса Шир, – неожиданно сказал Джон. – Известная клавишница? У меня есть дюжина ее записей – дома, в моей тихоантарктической коллекции. Она по-настоящему хороша – так же хороша, как Фехманн. Я специально смотрел, не дает ли она концертов на Земле, но, по-моему, она их там не давала. Если вы не сможете остаться и послушать ее, доктор Брандт, вы очень многое потеряете.
Джон обращался к Хильде Брандт, но смотрел на Тристана Моргана, причем так, что этот взгляд сложно было неверно истолковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52