я видел твою машину у нашего дома.Я обрадовалась — услышу донесение прямо от виновника торжества.— Валяй!Павел начал складно, видать, заранее все обдумал.— Понимаешь, вонь учуял. Не полез бы туда, кабы не смердело. Из-за одного тут, приятель ещё из школы, хотя и не кончил её. Клюнул на пудру, дальше — больше, теперь сидит на игле, словом, развалина от человека осталась. Я ему денег одолжил…— Кретин.— А ты бы на него посмотрела. Гниль одна, да жалко ведь. Знаю, не отдаст, да что там! Не в этом дело. Известно, откуда все берётся: аптеки, привозят-продают и так далее, а у меня, знаешь, так выходит, глупо даже признаться: подонки сбывают эту дрянь при полной поддержке властей.Он взглянул на меня вопросительно. Что я могла ответить?— Давай дальше. Откуда у тебя такие сведения?— Обернулось все так… Случайно напоролся, ну, пожалуй, не совсем случайно, знаешь, заинтересовало. Жульё и наркоманы в полном симбиозе, сечёшь? Это уже точно, только однажды я нарвался на мужика.., вовсе неподходящий какой-то, что-то странное… Не исключаю, может, и он нарвался на меня: я входил, он выходил из одной такой шмаги — притона то есть. Не знаю, как сказать, впечатление не то, такие персоны там не случаются, места другие. И вообще все не клеилось. Вскорости менты загребли братию вместе с товаром, а на другой же день все они благополучненько цвели на свободе. Знаю людей, малость поспрошал, да пасть все на замке держали. А спрашивал я осторожно, ведь недолго и ножом схлопотать. Выглядело все так: вышли на свежий люфт — и убытков не понесли, как мыслишь, что бы сие значило?— А менты какие?— Один в мундире из комиссариата болтался, а двое так — ни то ни се.— И все уехали вместе с сыщиками?— И тот в мундире с ними, правда, похоже, по дороге потерялся.— А тот неподходящий здесь при чем?— Вот именно. Сменили место. Было несколько пунктов, я все проверил и заземлился — ни одного нету. Пошевелил головой, получается: смыло их с горизонта сразу после того, как тот неподходящий мэн к ним наведался. Может, тут и никакой связи, только нюхом чую — есть что-то. Перетащились в другое место, где мне их не сыскать, все вместе смердит — мочи нету, не знаю, что делать.— А тебе зачем?— Хочу, — заартачился Павел. — Жив не буду, хочу дознаться, в каком болоте живу и есть ли там дно. А если есть, то на какой глубине.— Пойми, в этой стране все стоит на голове, а значит, дно высоко наверху. Я тоже хотела бы кое-что увидеть, да только зря задираю голову. Мать колотун бьёт, рассказал бы ей все.— Так она же крик подымет. А я хочу дознаться, хоть тресни. Тот неподходящий покоя не даёт, мелькнул всего разок да исчез — не возит ничего, не посредник и не наркота, а всю музыку знает. Наверняка. Опекун?.. — Да-а… — протянула я. — Слушай, а как насчёт проблем, что за проблемы?— Ерунда. Сама понимаешь. Чтобы малость влезть в интерес, смекнуть, что да как, симулировал участие в деле. Посредничал три раза, шепнул про меня тот кореш, почти что взяли в штат, а когда я попятился, стали угрожать. Извиваюсь помаленьку, как змей, а надо бы сразу отсечь. Они всех шантажом держат, мордобитьем грозят и даже финиш обещают. Да плевать мне.— Ты на этом заработал?— Не без того же! А вообще-то весь мой доход из мастерской, вкалываю не надрываюсь, а насобачился здорово. В афёру я влез не из-за денег.У меня мелькнуло, что на месте Зоей я бы тоже психанула, хотя дела обстоят не так уж плохо. Парень вроде бы знает, что делает, старается держаться по краю трясины, надо бы только стеречь, чтоб не спихнули. Задачка прямо-таки для Божидара.Павел поёрзал и решился на признание: если уж по правде, так не со мной хотел поговорить, а как раз с ним. Я с восторгом согласилась.Мы увиделись на следующий день, но Павла разговор с Божидаром разочаровал, а я просто вдрызг расстроилась. Божидар нас не просветил, зато дал понять, ничего, дескать, нового мы ему не сообщили, все знает сам. Спорить с нами не пожелал. От всех афёр с наркотиками потребовал отвалить, выводы мы делали идиотские, взяточничество в стране — дело обычное, и факт, что торговцев выпустили на волю, ни о чем ещё не свидетельствует. Неподходящий мэн явно кто-то посторонний, а то и вовсе оптический обман.Павла подстрахуют где надо, дабы выкарабкался без ущерба для здоровья, а вот кто подстрахует и как, нам не объяснил.Павел своё разочарование попытался скрыть. Поумней меня оказался, а верней, ему было плевать на доброе отношение моего кумира. Я же, напротив, после его ухода стесняться перестала, откровенно все выложила, и меня призвали к порядку. Взбешённый моей назойливостью, Божидар сперва саркастически предложил мне самой и удовлетворить своё любопытство, а после категорически запретил встревать не в своё дело. В свою очередь, я так взбеленилась, что вся эта наркотическая чепуха вкупе с неподходящими подозрительными делягами из пустяковой занозы превратилась в целое копьё! Решила не сдаваться. Пусть думает что хочет, сама все разузнаю, распутаю все секретики, если таковые существуют, перестану поджимать хвост и раз и навсегда покончу с дебильной кретинкой, какой меня почитают!Короче говоря, меня захватил долгосрочный амок. * * * Павел позвонил через две недели под вечер и отчеканил без предисловий:— Встретил тех двоих. Парень с девушкой, наркоманы, это они там все время путались, посредники. Встретил случайно. Ехали в трамвае на Прагу.Так, вот она — моя проблема, я сразу поняла, о чем он говорит.— Те, что скрылись? — удостоверилась я.— Именно. Я поехал за ними. Хочешь поглядеть, где это?Конечно, я хотела. Зачем мне это, не очень-то представляла, но всяческие осмотры всегда считала в высшей степени полезными; кроме всего прочего, поеду назло Божидару. Договорились с Павлом через полчаса у ювелирного магазина в Аллеях Иерусалимских, и я вылетела из дому с такой силой отдачи, что только на лестнице сообразила проверить, не забыла ли юбку.На месте оказалась раньше договорённого и посему зашла в магазин, чтобы зря не торчать на улице. Сразу же увидела пани Крыскову, с которой завела приятельские контакты в «Орно». Она стояла у витрины в углу, рядом какой-то пан, а напротив них продавщица. Больше в магазине никого не было. Я направилась к ней, цокая каблуками, пани Крыскова оглянулась и махнула мне рукой так, словно это она назначила мне здесь свидание, а не Павел.— Вы только взгляните, — завела она. — У нас редко такие вещи встретишь.Я подошла. Все они, возбуждённые, в красных пятнах, что-то внимательно рассматривали. Я тоже поглядела: бриллиант, не очень большой, но глубокий и неимоверно чистый, голубой воды. На чёрном бархате коробочки лучился, словно живой.— Четыре и восемь десятых карата, — сообщила пани Крыскова вполголоса. — Почти пять. И вы ни за что не поверите, сколько стоит. Гроши! А ведь советский.Она назвала сумму. Двести двадцать тысяч и в самом деле при нынешних ценах чепуха. Ещё не полностью усвоив сообщение, я обалдело уставилась на камень и наконец спросила:— И его можно купить?— Наверно, — заколебалась продавщица. — Мы получили камень для продажи…— Вот это так оказия, — шепнула пани Крыскова, выразительно акцентируя слова.Пан ничего не говорил, только пожирал глазами драгоценность. Я по-прежнему блаженно балдела, поскольку меня это не касалось: не было двухсот двадцати тысяч не только с собой, но и вообще. Если постараться изо всех сил, смогла бы наскрести половину. А пани Крыскова продолжала шёпотом искушать меня:— Подумайте, ведь задаром! Исключительный случай, вы продадите камень в три раза дороже, да ещё и спасибо скажут! Я вам помогу…Идея наконец дошла до меня и даже заинтересовала. Но как прикажете понимать: цена по меньшей мере вдвое меньше настоящей, а бриллианты за бесценок на земле не валяются. Конечно, без пани Крысковой мне бы и в голову не пришло покупать камень — я никогда в жизни не блистала оборотистостью в делах. Бриллиант стоил дёшево несуразно, и, если бы не мнение знатока, я решила бы, что он фальшивый или с каким-нибудь дефектом. Пани Крыскова многие годы работала с драгоценными камнями, без сомнения, дело знала профессионально, сама занималась куплей-продажей, и коли теперь соблазняла меня, то наверняка хочет помочь подзаработать. Соблазн был, разумеется, велик. Я горестно вздохнула:— Нету столько денег. И сегодня не успею собрать, а вот завтра… Нельзя ли этот камень оставить за мной? — Как это оставить за вами? — спросила продавщица без всякого энтузиазма.— Да так, обыкновенно. До завтра, до одиннадцати утра. Приду первой, к одиннадцати.— Разве что в одиннадцать… Ладно…— Надо будет её отблагодарить, — прошептала мне на ухо пани Крыскова.Я кивнула. Бриллиант все больше привлекал меня. Молчаливый пан вдруг очнулся.— Кто первый, тот и получит, — решительно заявил он. — Вдруг мне удастся раздобыть деньги раньше?..— Сами решайте, — сухо прервала продавщица. — Подожду до открытия магазина и ни минуты больше.Я не собиралась пререкаться с этим паном. Он не тянул на человека, располагающего суммой выше ежемесячной пенсии, к тому же и так все это дело представлялось мне весьма туманным, а потому я покорно согласилась с приоритетом более богатой особы. Успеет раньше, пусть купит. Сегодня вряд ли удастся, магазин через полчаса закроют, а завтра пусть будет, как будет.Продавщица спрятала камень. Выходя из магазина, в дверях я наткнулась на Павла. Пани Крыскова последовала за мной.— Вот как дело обстоит, — начала она, игнорируя Павла. — Мне в принципе запрещено покупать такие вещи, я ведь работаю в этой сфере, впрочем, у меня тоже нет нужных денег. Предлагаю на паях. Вы будете его продавать?— А что делать? Деньги я займу, их отдавать надо.— Ну, а я войду в долю. Если вы согласитесь. У меня с собой семьдесят тысяч, могу вам дать сейчас же. А потом соответственно поделимся. Согласны?Я обрадовалась. Участие пани Крысковой придавало солидности всему предприятию. Я взяла деньги, пани Крыскова спешно простилась и вернулась в магазин. Павла прорвало.— Это что такое? Покупаешь бриллианты?— Вот именно. Не слишком много, пока что всего один. Эта пани понимает толк. Едем?— Едем… Погоди-ка… А ты всерьёз покупаешь бриллиант?— Собираюсь, а что?— Да нет, ничего. Потрясно. Не привык к таким покупкам. Ладно, поезжай прямо на Прагу, а после я покажу куда.Поехали, уже на мосту Павел заговорил о главном.— Они не хотят, чтобы их все знали. Сама понимаешь, поставщики наркотиков не любят светиться. Во всяком случае, некоторые. У них там есть один такой…— Перестань мямлить со мной как со слабоумной, — прервала я раздражённо. — Об этом все знают, давай конкретно!— Ну так вот, парень с девушкой были как раз посредниками, за посредничество и за молчок получали свою долю. И они тоже смылись. А тут в трамвае их увидел, ну и рванул следом.— Ас тобой что? Отбрехался или как?— Думаю, да. Потерял доверие, но, видно, трогать не станут — вокруг тишь и благодать. Даже странно, думал, хуже будет. Или Дарий что предпринял?..Я всерьёз задумалась, слегка недовольная необходимостью вообще шевелить мозгами на эту тему.— Возможно, и не потребовалось. Давай рассуждать здраво. Полети ты сейчас с доносом, что бы ты мог сообщить? Продавали наркотики там-то. Ну и что? Они ведь давно уже смылись… И собственно, что дальше?— Мог бы их узнать в лицо.— Я думаю, кому надо, тоже их знают. В лицо.— А я в курсе насчёт цен…— Они тоже. Та ещё сенсация. Ещё что-нибудь?Павел призадумался.— Пожалуй, нет. Стоило им смыться, я все козыри потерял. Раньше были шансы так все подстроить, чтобы их захомутали прямо на стыке, или, к примеру, учитывая то да се, помочь добраться до главного поставщика, а теперь уже хана. Знаешь, ты права, я для них просто фуфло, им на меня плевать. Неглупая организация.— Вот именно, чего же тебе ещё нужно?— Как это чего — докопаться хочу! Вляпался, чувствую — смердит, а откуда? Хочу их найти, навести кого надо и поглядеть, что из этого выйдет. И здесь уже кое-что раскопал, только вот тропки в логово нету.— А те двое не навели тебя?— Нет, я, слава Богу, не чокнутый и за руку их не хватал. Вышли из трамвая, поплелись, я за ними, на дистанции, конечно. Через какие-то проходные подворотни и дворы, я даже не знал, что такие заныры есть ещё, понятия не имею, на какой улице все это числится. В одном дворе мои голубки куда-то скрылись, и тю-тю… Покажу тебе, где это, и у меня предложение. Поглядеть…— Погоди, у меня тоже предложение. Покажешь, купишь газету и уткнёшься в неё.— Зачем это? — изумился Павел.— Да просто чтоб не светился твой циферблат, так, кажется, говорят. Самое лучшее — газета. Они тебя знают, раз отцепились, не лезь по новой, иначе займутся тобой поэнергичнее. А меня никто не видел. Пойду одна.Павлу это не понравилось.— Я бы хотел тоже…— Или ты покупаешь газету, или я поворачиваю оглобли. Всему есть границы, даже лопоухости. Учти, я сама на материнских позициях много лет. Тебе бы не газету, а чугунок на башку насадить. Тоже хорошо заслоняет.Я оставила его в машине с «Подругой», иной прессы в киоске не нашлось, и отправилась в указанном направлении. Трассу Павел описал подробно, прошла две подворотни и два двора, потом ещё улицей и проходным коридором в каком-то доме, пока не упёрлась наконец в подвальную дверь, наглухо запертую на засов. Из человеческих экземпляров встретила худющую нищую бабу с огромной продуктовой сумкой, а также грязного сопляка с фонарём под глазом. Повернула назад, выглянула на соседний двор-колодец, по-видимому, двор уже вёл в ненужном мне направлении, вернулась обратно — сопляк как раз отодвигал засов на двери в подвал. Интересно, что он здесь делает? Я притаилась в закутке, где он не мог меня заметить. Тут-то и сообразила, чем занимаюсь: таскаюсь по Праге по каким-то подозрительным закоулкам, вместо того чтобы искать у знакомых деньги на дело! Все эти развалюхи не зайцы, никуда не денутся и до будущей недели, а бриллиант подождёт только до одиннадцати…Не будь семидесяти тысяч от пани Крысковой, очень даже возможно, махнула бы я рукой на выгодное капиталовложение, полезла бы за сопляком в подвал, и покой мне обеспечили бы навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33