Вернулся к маленьким — три раза двойка, тысяча девятьсот двадцать, три тысячи восемьсот сорок, семь тысяч шестьсот восемьдесят. Болельщики ахнули, седой прервал игру по необходимости — автомат сам начал кидать на кредит.Пришлось ждать несколько минут, седой болван закурил, начал болтать с окружавшими его завсегдатаями, петушился, изображая небрежность: что ему паршивый автомат, уж он-то справится с любой машиной. Болельщиков собралось уже пятеро. Мой автомат выдал компот, я перестала выходить из себя, а злость на этого барана вполовину испарилась.Седой возобновил игру по тридцать два жетона.— Я бы уж лучше записал домой что есть, — подсказал кто-то из болельщиков.— А я вот нет, — строптиво пыжился седой.— И правильно, так и надо! — прошипел завистливо другой.Чёртов автомат выдал три семёрки. То есть девятьсот шестьдесят. Среди болельщиков появился механик, с интересом посмотрел.Седой, само собой, не слезал с дубля, продолжая долбить маленькие, двойка и тройка выскакивали по очереди — из девятисот шестидесяти набил семнадцать тысяч триста шестьдесят, потом тридцать четыре семьсот двадцать. Болельщики молчали — задохнулись от восторга. Подошёл шестой болельщик, не считая механика, растолкал всех, встал за спиной седого.— Может, хватит? — произнёс холодно. Седой вздрогнул, рука замерла на клавише. Нажал кредит.— И вправду, хватит, — согласился он едва слышно, смущённый и поникший. — Теперь уж не угадал бы, вы прервали подъем.Болельщики обрели голос, разнесли коммюнике об отчаянном безумце. Я оглянулась на человека, прервавшего игру. Видимо, тот самый, кто удержал седого кретина в прошлый раз на двадцати пяти миллионах. Постоянный опекун?.. Только вот чей — седого или казино?..Седой больше не стал играть, не похвалился даже, чуть ли не раскаивался, что столько выиграл. Механик молча пошёл в кассу за квитанцией, вернулся, сел рядом и ждал, пока автомат все выплюнет. Седой курил, уставясь вдаль, опекун отошёл в сторону, но остался в зале. Он явно сторожил этого старого осла — не разрешил играть дальше, возможно, заберёт с собой вместе со всеми деньгами и экскортирует домой. Старый осел, по-видимому, мало вменяем…Сенсация эхом перекатывалась по залу ещё часок-другой. Собственными ушами я слышала рассказы, сообщаемые новопришедшим, при случае узнала и фамилию седого.— Чего не явился пораньше, — упрекнул один хмырь другого. — Блендовский тут набил больше сорока лимонов.— Что, опять? — возмутился второй. — Ну и фартит сукину сыну!..— Как всем дуракам, — с горечью откомментировал первый, и оба ушли.Никаких творческих выводов на этот счёт у меня не зародилось. И не такое видывала в сих притонах разврата: при мне в Тиволи к соседнему автомату подбежал мальчик, бросил один жетон, автомат дал пятьдесят, мальчик скинул жетоны и помчался кататься на электрических автомобилях. На моих глазах убогая баба, проходя через зал, нашла жетон на полу, бросила в автомат с правой стороны от меня, тот дал четырнадцать, начала с ними играть и ушла, выиграв четыреста пятьдесят. В Брюсселе один мой соплеменник целое лето процветал на часах, выигрывая несколько штук в день на чёртовых машинах, действующих по принципу флотации меди в руднике. Однажды самолично наблюдала за типом, который пытался поднять с полу три мешка жетонов, выплюнутых одним автоматом, — да с места не сдвинул — мешок весил не меньше полутонны. Как-то я и сама накупила рождественских подарков на всю семью за жетоны, выигранные в Тиволи за пару часов, и несть числа подобным случаям. Правда, и наоборот тоже происходили вещи неимоверные, слепое везенье и слепое невезенье действуют с одинаковым постоянством.Значительно глубже, чем все счастливчики, меня заинтересовал собственный большой покер, по чистой случайности пришедший на максимальной ставке в пять жетонов — четыре миллиона одним ударом. Удваивать я побоялась…Обо всех этих наблюдениях я и хотела рассказать Гутюше. Меня заинтриговало, пусть и он заинтересуется. Я осмотрелась, за одним из покерных автоматов сидел линялый сморчок. Я показала на него.— Погляди на этого линялого сморчка, — посоветовала я. — Только не очень настырно, не лежи у него на спине. Присмотрись, как пробивает — каждую угаданную по пять раз и не ошибается. Здесь обретается несколько таких талантов, ума не приложу, как им удаётся, вдруг ты сообразишь. Да не на чёрного толстяка смотри, а на худого блондинчика.Я уже успела продуть половину своего выигрыша, когда вернулся Гутюша, неимоверно удивлённый.— Ты права, он ни разу не продул! А некоторые пробивает только четыре раза, как думаешь, почему?— Ничего не думаю, караулю, чтобы не набрать больше пятисот, тогда автомат больше не перебрасывает на кредит, а играет, и надо бежать за механиком. А вот ему, по-видимому, неохота бегать, обогащается по методу малых банков. Разве что у него покер или каре, тогда долбит до упора и берет бумажку в кассу.— Ладно, а как он попадает все время в яблочко?— Не понимаю. Надеялась, вдруг тебя осенит. Не он один, впрочем, всего я засекла здесь четверых. Трое нормальные, один пожилой кретин.Поведала про все, и про последние сорок миллионов. Гутюша заинтересовался не на шутку.— Тут что-то есть, — заявил он. — Электроника вдруг даёт некий ритм, который они уловили. Не пробовала запомнить, как идёт? Две красные, одна чёрная, две маленькие, три большие и так далее?— Пробовала. Однажды вон на этой дурынде четырнадцать раз вышли чёрные, если это ритм, то я — цветущая китайская роза. Две красные, одна чёрная повторяются постоянно, только в разное время. Из пяти раз мне удавалось угадать однажды, а эти четверо всегда.— Может, у них компьютер. Записали весь ряд и заправили ему в пасть, а он им выдал, как будет.— Тогда у каждого свой, потому как я не заметила, чтобы эти люди были знакомы, а может, скрывают знакомство. Только вон тот высокий парень знаком с трусоватым мозгляком, но мозгляк не играет. То есть иногда играет, но без гарантированного успеха. Ошибается на дубле, как и всякий нормальный игрок.— Ну, мне не уразуметь. Это ведь ты знаешь автоматы с рождения, а не я. Стоит ещё посмотреть в «Марриотте»… Погоди-ка! А что-нибудь общее есть у них?— Какое общее?— Все равно, какое угодно. Этакое общее 1е clou Гвоздь, главная приманка (фр.).

.Более или менее понятно, что Гутюша хотел сказать. Подумала. Единственная безусловно общая черта — все выигрывают огромные деньги. Однако я могла проворонить что-либо.— Вот под этим углом зрения я к ним и присмотрюсь, — пообещала я Гутюше и себе. — Начну с этого линялого сморчка. Запишу все, что замечу, возможно, записи, как всегда, помогут. А что ты сказал про «Марриотта»?— Там тоже казино. Рулетка, прочее и автоматы есть. Не бывала там?— Была как-то раз, просто забежала. Ты, пожалуй, прав, надо взглянуть. Только сначала хочу показать тебе этих четверых здесь.— Ладно. И я то же самое хотел предложить. Могу забегать ежедневно, всегда на кого-нибудь нарвусь.Троих интересующих нас индивидов Гутюша обозрел легко, а четвёртого никак не мог застать.Седой исчез из казино. По секрету я спросила знакомого механика, не запретили ли ему приходить из-за его бешеного фарта, оказалось — нет. Казино пережило его миллионы безболезненно, сюда приходили люди, проигрывавшие гораздо больше, чем он выигрывал; ведь должно же кому-то и подфартить время от времени. Значит, сам перестал приходить. Поразительно, более того — подозрительно. Разве что подхватил грипп с осложнениями…Уже через две недели Гутюша просек: идёт крупное мошенничество. Суть его уточнить не брался, но слишком уж большие деньги шли в счёт, чтобы обошлось без мухлежа. Напомнил прошлые события, мотивы и почти убедил меня, я согласилась без возражений — во мне и так бушевало яростное беспокойство. Постоянно преследовало ощущение: вокруг что-то происходит, а я, слепая идиотка, тупая и глухая, только упускаю драгоценное время и шанс на раскрытие тайны. Делала сколько удавалось. По возможности старалась не мозолить глаза постоянным клиентам — не затем приходила в казино, чтобы заниматься литературным творчеством. В блокноте подробно описала внешность всех причастных, на мой взгляд, типов, от волос до обуви включительно, составила список всех вещей, которыми пользовалась данная личность, включая марку спичек…Слово, изречённое на бумаге, оказалось бесценным. В общем, получилось нечто такое, отчего я покрылась красными пятнами, а Гутюша впал в языковое неистовство.— Подводим резумпцию! — пламенно возвестил он, рассыпая в машине все сигареты. — Головы на шляпе ни у одного мордоворота нету, но это норма. Видишь, все разное, ну штаны там, ботинки. Как обычно. Только каждый лелеет сумку на пузе, и тот, четвёртый, кого я так и не застал, ты говоришь — тоже.И в самом деле, прочитанный под уличным фонарём текст непреложно доказывал: единственная общая черта у всех фартовых игроков, кроме повсеместного употребления одежды, — пестуемый на коленях багаж средней величины. Сумки, портфели или модные мешки с затяжками. Вспомнила я, как опекун седого допрежь всего кинулся забирать оставленный саквояж. Все может оказаться простым совпадением, а возможно, здесь и зарыта собака.— В «Марриотт»! — приказала я. — Распределим: ты туда, я здесь…— Сегодня? — запротестовал было Гутюша, потому как анализ записей мы завершили в час ночи, когда вышли из казино и уселись в машину.— Прямо с завтрашнего дня и начнём. Получается, с сегодняшнего. Через неделю сопоставим наблюдения и поглядим, что получится… * * * — Что-то там такое происходит, но что, вот вопрос, — докладывал Гутюша уже через несколько дней. — Пузатый сидел на сумке, то есть не на сумке, потому как требуют сдавать в раздевалку, он сидел на этой, модной, для мужиков, только такой громадной, что ого-го. Гадал на покерном, большая-маленькая, я не стоял над ним, глянул издали, он набил три по самым высоким ставкам, взял на жетоны деньги, а покер сменил на рулетку. Постоял, посмотрел, рожа у него раскраснелась, прямо не рожа, а флаг, уселся за игру.— Выигрывал?— Да по-разному. Зигзагами. Больше проигрывал, а деньги на игру были. Напротив встал какой-то и на него уставился, уверяю, так страшно, что у меня волосы дыбом в пятки ушли. А этот сначала ничего не замечал, на одиннадцать поставил, проиграл, наконец увидел того и едва под стол не свалился. Сорвался с места как торнадо, зелёными пятнами пошёл, зубами заклацал, сдуло его со стула чуть не в плевательницу. Полетел к автоматам, играл часа два, монет набил — жуть, там жетоны по десятке, и все время оглядывался. По-моему, до смерти боялся, не наблюдает ли тот снова.— А как выглядел?— Который?— Ну, не пузан же! Тот, напротив.— Я знаю? Пожилой, среднего возраста. Башка круглая, волосы короткие, такие, перец с солью, рот в щёлочку, вот так…Гутюша изобразил, я сразу узнала: тот самый, опекун седого! Злобно сжимал губы, седоватый, голова круглая. Кто же он, черт побери, — постоянный страж?..— Другие к рулетке и близко не подходили, — излагал Гутюша, бросая жетоны во фруктовый автомат. — Я однажды на таком выиграл, ещё не прочь. Ну, больше и рассказывать нечего.— Увидишь кое-кого: явился седой, играет на покерном. Сходи глянь на него.Гутюша оставил свой автомат, в который напихал жетонов, и отправился на середину зала. Я играла рядом, тоже на фруктовом.Гутюши не было довольно долго.— Озверелец, — заключил Гутюша. — Спятил. Пять раз угадал и ещё хвалится, своими ушами слышал, что у него внутри радиестезия — тоже мне, лозовед нашёлся. Ты, послушай, а вдруг в самом деле что-нибудь того, а? Союз деятелей розги, из тех, что над водой прутиком махают, а после втыкают, где нашли?Гутюша, понятно, имел в виду не рыболовов с удочками, а лозоведов по воде и металлам. Помнится, некая случайная радиестезистка на улице мне сказала, что ищу зубного протезиста, хотя у меня все зубы были на месте. Всякое бывает, возможно, чёрная, красная, маленькая и большая им сверхъестественным образом открываются.— Хорошо бы узнать, кто они такие, — подкинула я. — Этот седой — Блендовский, случайно услышала фамилию, посмотрю в телефонной книге. А с остальными как быть? Последить за ними?..— Можно, — согласился Гутюша, запуская автомат. — Слушай, это ж просто скотина, а не автомат, вообще не желает платить.— Сериями идёт. То даёт, то нет. Раз уж тут начал, держись этой машины.— Может, попробовать по одному жетону, а?— Рискованно.Гутюша попробовал, и автомат тут же выдал три сливы на верхней горизонтальной линии. Нажал ещё раз и получил три апельсина по вертикали. Снова поставил восемь жетонов и, конечно, продул.— Я тебя предупреждала.Автомат злорадно выдал компот, но в нижней горизонтали появился колокольчик и перечеркнул выигрыш.— Остаётся скрипеть зубовьем, — мрачно констатировал Гутюша.В другой стороне зала раздались выкрики. Я оглянулась. Конечно же, болельщики окружили седого.— Сходи посмотри, чего он набил, — поручила я Гутюше. — Мне неохота, видеть его не могу. Наверно, опять надолбил сорок миллионов.— Малый покер за пятьсот отработал пять раз, — сообщил Гутюша, вернувшись. — Всего на кредите у него двадцать миллионов четыреста тысяч, автомат встал, так что пока не играет. Рядом сидит линялый сморчок и глазеет на него, но ничего не говорит. На кредите пять тысяч.— Разорят казино. Ну и кто последит за сморчком? Ты или я?— Могу я. На моем мерзавце автомате можно обанкротиться, лучше уж идти в штат гончим псом.— Смени автомат, сядь около сморчка, чтобы не прозевать.— Ты же велела держаться?— В следующий раз. Иди, он, того и гляди, кончит игру.Линялый сморчок и в самом деле быстро набил десять тысяч. Нажал аут, автомат начал переброску, а он пошёл за механиком. Гутюша обосновался на стратегической позиции, и они вместе вышли из казино.Седой получил квитанцию и осатанел вконец. Автомат после каждой клавиши выдавал ему самое меньшее пару, из одной такой пары старый разбойник делал сто шестьдесят жетонов. За две пары получалось триста двадцать. Через полчаса перевалило за сорок тысяч, а он играл дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33