Комната была очень уютной, хотя и выглядела слегка запущенной и нуждалась в ремонте. В комнате стоял стол и две табуретки в окне эркером. Крэйг выглянул на улицу. Он увидел террасу, запущенный сад за ней, старые деревья и маленький пруд в лощине. Все дышало покоем.
Шмидт вышел из ванной, держа коробку в руке.
– Я зайду к вам позже. Пойду поем яиц с беконом. – Он хмыкнул, держа руку на дверной ручке.
– Не утруждайте себя, напоминая мне, что я еврей. Меня испортили английским завтраком слишком давно.
Открылась дверь, и вошла Джулия Легран с кофе, тостами, мармеладом и свежими булочками на подносе. Шмидт вышел, а она поставила поднос на стол возле окна. Они сели напротив друг друга. Разливая кофе, она сказала:
– Не могу передать, как я рада снова видеть тебя, Крэйг.
– Кажется, Париж был давным-давно, – ответил он, беря у нее из рук чашку.
– Тысячу лет назад…
– Я сожалею об Анри, – продолжил он. – Инфаркт? Она кивнула:
– Он ничего не почувствовал. Умер во сне, но у него все-таки были эти восемнадцать месяцев в Лондоне. Мы должны быть благодарны тебе за них.
– Ерунда. – Крэйг почувствовал смущение.
– Это чистая правда. Хочешь тост или булочку?
– Нет, спасибо. Еще чашку кофе – и будет в самый раз.
Наливая кофе, она рассказывала:
– Без тебя мы бы ни за что не выбрались из гестапо в ту ночь. Ты был ранен, Анри тоже. Ты забыл, что эти звери сделали с тобой? И все же ты вернулся той ночью, когда другие оставили его. – Она внезапно разволновалась, слезы выступили у нее на глазах. – Ты подарил ему жизнь, Крэйг, те несколько месяцев в Англии. Я всегда буду тебе благодарна за это.
Он закурил сигарету, встал и выглянул в окно.
– Я ушел из ИСО после этого. Наши в это время создавали ОСС. Им нужен был мой опыт, и, если откровенно, мне надоел Дугал Мунро.
– Я работаю у него уже четыре месяца, – сказала Джулия. – Мы используем это место как стартовую площадку, как дом под крышей, как обычно.
– Вы сработались с Мунро?
– Тяжелый человек. – Она пожала плечами. – Но ведь это тяжелая война.
Осборн кивнул:
– Странное место, этот дом, а люди здесь еще более странные. Например, пилот Едж хвастается своей формой Люфтваффе, изображая Адольфа Галлана.
– Да, Джон совсем сумасшедший, – согласилась она. – Мне временами кажется, что он действительно воображает себя пилотом Люфтваффе, а всех нас терпит в силу необходимости. Но вы же знаете Мунро – он всегда готов закрыть глаза, если человек отлично выполняет свое дело. В этом смысле у Еджа особые заслуги.
– А Хейр?
– Мартин? – Она улыбнулась и поставила чашки на поднос. – Ну, Мартин – это другое дело. Мне кажется, я немного влюблена в него.
Дверь открылась, и без стука вошел Едж.
– Вот вы где. Милый тет-а-тет!
Он прислонился к стене и вставил сигарету в уголок рта. Джулия сказала устало:
– Ты действительно такой мерзкий и вредный, Джо?
– Раздражаю тебя, лапочка? Не обращай внимания. – Он повернулся к Осборну: – Шеф только что прилетел из Кройдона.
– Мунро?
– Должно быть, он очень хотел видеть вас, старина. Ждет в библиотеке. Я провожу вас.
Он вышел. Осборн повернулся и улыбнулся Джулии.
– Увидимся позже, – сказал он и последовал за пилотом.
Библиотека была очень хороша: заставленные огромными стеллажами красивые лепные украшения эпохи короля Якова. В камине горели дрова, вокруг были расставлены удобные козетки и кожаные кресла. Мунро стоял у огня, старательно протирая очки, когда Крэйг Осборн вошел в комнату. Едж встал у двери. Мунро надел очки и тепло взглянул на Осборна.
– Подождите за дверью, Джо.
– Черт, значит, я не получу удовольствия от беседы? – съязвил Едж, но повиновался.
– Рад видеть вас, Крэйг, – сказал Мунро.
– Не буду врать, что это взаимно, – ответил Крэйг, направляясь к одному из кресел. Он сел и закурил сигарету. – Не надо воспоминаний.
– Не надо обид, дорогой мой, это ни к чему не приведет нас.
– Конечно, но я не могу забыть, что был для вас слепым инструментом.
Мунро сел напротив.
– Сказано красиво… и верно. Что с рукой? Шмидт посмотрел вас?
– Он считает, что мне понадобится доктор, на всякий случай.
– Нет проблем. Мы позаботимся об этом. Это дело с Дитрихом, Крэйг. Настоящий успех, поздравляю! Вы показали свое обычное чутье, если можно так выразиться. Это создаст Гиммлеру и СД некоторые проблемы.
– А сколько заложников они расстреляли, мстя за него?
Мунро пожал плечами:
– Это война. Не думайте об этом. Крэйг заметил:
– Анн-Мари тоже так говорила. Теми же словами.
– Да, я был весьма обрадован, услышав, что она помогала вам. Она работает на меня, вы знаете.
– Тогда помоги ей Боже, – сказал Крэйг с горечью.
– И вам, дорогой мальчик. Вы ведь в армии. Крэйг наклонился, швырнул сигарету в огонь.
– Я знаю, черт побери. Я американский офицер, майор ОСС. И вы не можете тронуть меня.
– Конечно, могу. Я работаю под прямым руководством генерала Эйзенхауэра. Холодная гавань – совместный объект. Хейр и четверо его ребят – американские граждане. Вы будете со мной, Крэйг, по трем причинам. Во-первых, потому, что вы теперь слишком много знаете о Холодной гавани. Во-вторых, потому, что вы мне нужны здесь. Скоро начнется высадка, и вы можете быть очень полезны здесь.
– А третья причина? – спросил Крэйг.
– Все очень просто. Вы офицер вооруженных сил своей страны, как и я, и обязаны выполнять приказы. – Мунро встал. – Хватит разговоров, Крэйг. Мы спустимся в паб, найдем Хейра и скажем ему и его мальчикам, что вы теперь «член клуба». – Он повернулся и пошел к двери, а Крэйг последовал за ним, чувствуя странную пустоту и отчаяние в душе.
«Висельник» был именно таким, каким всякий ожидал бы его увидеть, – типичный английский деревенский паб. Пол был выложен каменными плитами, в открытом камине горел огонь, столы были рубленые и очень старые, а скамейки деревянные, с высокими спинками. Старый бар был отделан красным деревом, за ним на полках выстроились батареи бутылок. Джулия, толкавшая кружки с пивом по стойке, выглядела здесь нелепо, как и люди в немецкой форме, склонившиеся над своим пивом.
Когда в сопровождении Осборна и Еджа вошел бригадир, Хейр сидел у огня и читал газету, потягивая кофе. Он встал и крикнул по-немецки:
– Внимание! Генерал!
Люди вставали, щелкая каблуками. Бригадир махнул рукой и сказал на приличном немецком:
– Вольно. Пейте дальше. – Потом обратился к Хейру: – Не надо формальностей, Мартин. Будем говорить по-английски. Поздравляю. Прекрасно сработано прошлой ночью.
– Благодарю вас, сэр. Мунро грел спину у огня.
– Да, вы действовали по собственной инициативе, и это прекрасно, но в будущем постарайтесь согласовывать все со мной.
И тут встрял Едж:
– Существенное замечание! К тому же могло оказаться, что галантный майор предназначен для одноразового использования. – Опасный огонь вспыхнул в глазах Хейра, он шагнул к Еджу, но тот отступил назад и рассмеялся: – Все в порядке, старик, не надо насилия. – Он повернулся к бару: – Джулия, мой цветок. Очень большой джин с тоником, s'il vous plait.
– Успокойся, Мартин, – сказал Мунро. – Молодой болван, но пилот гениальный. Давайте все выпьем. – Он повернулся к Крэйгу: – Это не значит, что мы все тут алкоголики, просто ребята работают ночью, поэтому они пьют свою рюмку утром. – Он громко обратился к присутствующим: – Слушайте все. Вам теперь известно, что это майор Крэйг Осборн из Отдела стратегической службы. Но вы еще не знаете, что с этого момента он будет одним из нас здесь, в Холодной гавани.
Наступила тишина. Джулия застыла у бара с помрачневшим лицом, но Шмидт поднял свою кружку:
– Помоги тебе Бог, начальник.
Все рассмеялись, и Мунро обратился к Хейру:
– Представь ему людей, Мартин. Псевдонимы, разумеется.
Главный старшина Лангсдорф, стоявший ночью у руля, был американцем. Хардт, Вагнер и Бауэр – тоже. Шнайдер, инженер, явно был немцем, а Виттиг, Браух и Шмидт – английскими евреями.
Крэйг вдруг почувствовал сильное головокружение. Он был весь мокрый, лоб его пылал.
– Здесь жарко, – сказал он. – Чертовски жарко. Хейр посмотрел на него удивленно:
– Вообще-то, утро довольно прохладное. С тобой все в порядке?
Подошел Едж с двумя стаканами. Один из них он отдал Мунро, другой – Крэйгу: – Ты кажешься мне настоящим ценителем джина, майор. Опрокинь его. Он вдохнет огонь в твое сердце. Джулии это понравится.
– Чтоб тебя разорвало! – сказал Крэйг, но стакан взял и выпил.
– Нет, старик, главное – победить ее. – Едж скукожился на скамейке. – Хотя, кажется, она хранит себя для себя.
– Ты поганый злобный поросенок, Джо! Едж посмотрел на него, изображая обиду:
– Неустрашимый человек-птица – вот я кто, старик. Галантный рыцарь неба.
– Как Герман Геринг, – сказал Крэйг.
– Совершенно верно. Великолепный летчик. Он завладел «летающей крепостью», после того как убили фон Рихтгофена.
Крэйг услышал свой голос как бы со стороны:
– Интересная мысль, герой войны – психопат. Вы должны себя чувствовать как дома в этом Ю-88, что стоит на взлетной полосе…
– Ю-88 С, старик, будем точными. Система форсажа его двигателя отрывает меня от земли на четыреста метров.
– Он забыл, что эта система работает от трех баллонов с нитрифицированным кислородом. Достаточно одной пули – и он окончит свое существование в виде облачка мельчайших частиц, – заметил Мартин Хейр.
– Эй, не будь таким вредным, старик. – Едж подвинулся к Крэйгу. – Этот сокол – просто конфетка. Обычно его экипаж состоит из трех человек. Пилот, штурман и стрелок. Мы внесли некоторые усовершенствования, так что теперь я могу управлять им в одиночку. Например, лихтенштейнская радарная установка, которая позволяет видеть в темноте, – они перенесли ее в кокпит, так что я сам могу видеть и…
Его голос вдруг исчез, и Крэйг Осборн провалился в темноту и рухнул на пол. Шмидт бросился через комнату и склонился над ним. Наступила тишина. Шмидт взглянул на Мунро:
– Господи Иисусе, сэр, у него сильнейший жар. Что-то больно быстро. Я осматривал его час назад.
– Ясно, – сказал Мунро и повернулся к Хейру: – Я доставлю его в Лондон на «лизандре». Отнесите его в госпиталь.
Хейр кивнул.
– О'кей, сэр.
Он стоял, глядя, как Шмидт и двое его людей выносят Осборна.
Мунро повернулся к Еджу:
– Джо, позвоните Джеку Картеру в мой офис. Передайте, чтобы он договорился с госпиталем в Хэмпстеде.
Он повернулся и вышел.
Крэйг Осборн очнулся от глубокого сна, чувствуя себя свежим и бодрым. От жара не осталось и следа. Он с усилием приподнялся на локте и обнаружил, что лежит в маленькой больничной палате с белыми стенами. Он опустил ноги на пол и посидел так некоторое время; вдруг дверь открылась и вошла молодая медсестра.
– Вам нельзя вставать, сэр.
Она уложила его обратно в постель, и Крэйг спросил:
– Где я?
Она вышла. Через несколько минут дверь снова открылась и вошел врач в белом халате со стетоскопом на шее. Он улыбался.
– Ну, как мы себя чувствуем, майор? – спросил он и пощупал пульс Крэйга. У него был немецкий акцент.
– Кто вы?
– Меня зовут доктор Баум.
– А где я?
– В небольшом госпитале в северном Лондоне. В Хэмпстеде, если быть точным. – Он сунул термометр в рот Крэйгу, потом проверил температуру. – Прекрасно. Великолепно. Никакого повышения температуры вообще. Этот пенициллин – чудо. Конечно, парень, который лечил вас, сделал вам укол, но я дал вам дозу побольше. Значительно больше. В этом весь секрет.
– Долго я здесь?
– Третий день. Вы были в плохом состоянии. Честно говоря, без этого лекарства… – Баум пожал плечами. – А сейчас вы выпьете немного чаю и я позвоню бригадиру Мунро. Скажу ему, что вы в порядке.
Он вышел. Крэйг полежал немного, потом встал, нашел одежду, подошел к окну и сел, глядя в сад, окруженный высокими стенами. Сестра вошла в палату, неся на подносе чай.
– Я надеюсь, вы не возражаете, майор. У нас нет кофе.
– Все в порядке, – ответил Крэйг. – А сигареты у вас есть?
– Вам не следовало бы курить, сэр. – Она постояла в нерешительности, но достала из кармана пачку «Плейерс» и несколько спичек.
– Только не говорите доктору Бауму, откуда они у вас.
– Вы прелесть, – Крэйг поцеловал ей руку. – В первый же вечер, как только я выйду отсюда, отведу вас в «Радужный уголок» на Пикадилли. За мной чашка самого лучшего кофе в Лондоне и свинг, который мы станцуем.
Она покраснела и выскочила, смеясь. Он закурил и сел, глядя в сад.
Через некоторое время в дверь постучали, вошел Джек Картер с палкой в одной руке и кейсом в другой.
– Привет, Крэйг.
Крэйг встал, испытав настоящую радость.
– Джек, как здорово увидеть тебя снова! Значит, ты все еще работаешь на этого старого негодяя.
– Как видишь. – Картер сел и открыл кейс. – Доктор Баум сказал, что тебе значительно лучше.
– Вроде бы.
– Хорошо. Бригадир хочет, чтобы ты кое-что сделал для него, если можешь, конечно.
– Уже? Он что, пытается прикончить меня? Картер поднял руку:
– Крэйг, пожалуйста, выслушай меня. Все очень серьезно. Речь идет о твоей приятельнице Анн-Мари Треванс.
Крэйг застыл.
– Что с ней?
– Бригадиру нужно встретиться с ней с глазу на глаз. Готовится нечто серьезное. Очень серьезное.
Крэйг закурил.
– А что тут удивительного?
– На этот раз ставки слишком высоки. Короче, был послан «лизандр», чтобы доставить ее, но все пошло вкривь и вкось. – Он передал бумаги Крэйгу. – Посмотри сам.
Крэйг подошел к окну, открыл папку и начал читать. Потом осторожно закрыл ее с выражением страдания на лице.
Картер нарушил молчание:
– Прости. Мне очень жаль.
Крэйг сидел, думая об Анн-Мари, ее ярко накрашенных губах, стройных ногах в темных чулках, о вечной сигарете в руке. Такая чертовски привлекательная, восхитительно красивая, высокомерная, и вот…
Картер спросил:
– Вы что-нибудь знали об этой сестре-близняшке, Женевьеве Треванс?
– Нет. – Крэйг вернул ему папку. – Она никогда не упоминала о ней, даже в давние времена. Я знал, что ее отец англичанин. Она однажды сказала мне, что Треванс – корнуолльское имя, но я считал, что отец уже умер.
– Он жив. Врач, живет в Корнуолле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31