https://wodolei.ru/catalog/unitazy/uglovye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И потому соглашаются все – или почти все, но за таким редким исключением, что оно как раз подтверждает правило.
– И?.. – жадно спросил Трои.
– И чемпиона утешает только его предыдущая победа.
– Неужели гвардейцы императора непобедимы?
– Теоретически, абсолютно непобедимых воинов нет, – вмешался граф Шовелен. – В теории, справиться можно с любым, если правильно избрать тактику и найти слабое место в защите противника. Но на практике все обстоит немного иначе. Чуть-чуть…
– Граф хочет сказать, что за восьмисотлетнюю историю существования императорской гвардии ни один из гвардейцев не был побежден – даже слухов, сплетен подобных не было.
– Фью-ю-ю, – присвистнул Трои. – Вот это да. Впрочем, чему удивляться? Я видел их собственными глазами – это не люди, это какие-то скульптуры, изображающие идеального воина. И потому…
– И потому мы теперь ляжем спать, – сказал граф. – День был долгий и насыщенный; я устал и валюсь с ног.
– Только один вопрос, – жалобно попросил юноша. – Всего один.
– Да, – кивнул Шовелен, поднимаясь со своего места, – хорошо. Один вопрос мы с Виссигером как-нибудь осилим. Верно?
– Если я правильно понял, – неуверенно начал Трои, – то существует традиция, согласно которой принцесса Лотэра обязательно выходит замуж за сына Агилольфингов. А если у императора не будет сына? Или если сыновей несколько?
Виссигер смущенно потер свой огромный нос.
– Этот вопрос верен только в том случае, когда касается обычных людей. Но императоры Роана – не простые люди, и об этом следует помнить, мой мальчик. Правду говоря, я бы и сам хотел знать ответ…
– Виссигер хочет сказать, – нетерпеливо перебил граф, – что на протяжении восьми веков у Агилольфингов всегда рождались сыновья. По одному в каждом поколении. И никаких дочерей.
В то же самое время император и командир его гвардейцев – великан Аластер – шли извилистыми, бесконечными коридорами потайного хода по направлению к опочивальне императора. Опочивален было две. Одна постоянно находилась в распоряжении кого-то из двойников, о которых Ортон так вскользь и небрежно сообщил своей супруге. Где находилась вторая, тайная опочивальня подлинного императора, знали очень немногие. Но не это странно. Вопреки известной истине – если тайну знают двое, ее знают все, – секреты повелителей Великого Роана никогда не выходили за пределы круга избранных.
В число посвященных абсолютно во все секреты, кроме Аластера и его воинов, входил также Аббон Флерийский – верховный маг империи, об истинной должности которого почти никто не подозревал. Официально он считался придворным астрологом и заслужил неплохую репутацию, составляя гороскопы и втихомолку приторговывая приворотным зельем.
Зелье он варил из лепестков розы и листьев лимона но его многочисленные клиенты в большинстве случаев добивались желаемого результата, а потому прославляли Аббона на всех углах. Может, он просто раздавал свое псевдозелье взаимно влюбленным? Кто же знает этого хитреца?
Аббону Флерийскому исполнилось около четырехсот лет в год совершеннолетия Ортона I, но он нимало не смущался своим возрастом, утверждая, что наконец-то вступил в пору истинного расцвета. Выглядел же он на сорок с небольшим, был крепкого телосложения, и единственной приметной чертой его были черные, как уголь или обсидиан, сияющие глаза.
Вторым посвященным был Аббон Сгорбленный, с ужасом воспринимавший малейшие намеки на его родственную связь с королевским астрологом. Это был тридцатипятилетний мужчина – блестящий ученый, политик и острослов. Свое прозвище он получил от того, что за спиной у него возвышался огромный горб, а сам Аббон едва доходил до груди императору. Лицо у него было красивым и свежим, как у юноши, и, подобно большинству горбунов, он обладал неслыханной физической силой. При дворе императора Аббон Сгорбленный занимал пост первого министра и отвечал сразу за все.
Он обладал уникальными способностями и необыкновенной памятью. И очень гордился тем, что одиннадцать поколений его предков с честью служили Агилольфингам. Девиз славного рода князей Даджарра, к которому принадлежал Аббон, гласил: «Могущественный и Безупречный». И то и другое соответствовало истине.
Вместе с императором и Аластером эти двое входили в состав Большого Ночного Совета, управлявшего делами империи и принимавшего самые важные и ответственные решения. Всего же в Совете состояло девять человек, и чужеземные владыки были бы весьма удивлены тем, кому император доверил судьбу Великого Роана. Между тем именно этот выбор и был самым верным.
У дверей опочивальни Ортона уже ждали. Закованный в латы мужчина непринужденно устроился под самой стенкой, на корточках, и, по всей видимости, отдыхал, закрыв глаза. Это был один из великанов-гвардейцев. Заслышав приближающиеся шаги, он встал и приветливо улыбнулся своему повелителю:
– Добрый вечер, Ортон. Как твоя невеста? Понравилась тебе?
Одной из тайн Агилольфингов было их отношение со своими верными воинами и телохранителями. Если на людях последние проявляли максимум почтения к повелителю, то наедине они вели себя с императором как близкие друзья.
– А ты что скажешь, мой добрый Теобальд? Ты же видел ее в день приезда.
– Моя бабушка всегда говорила: нравится она мне или не нравится, а жить с ней тебе. Скажу по секрету, моя жена ей очень долго не нравилась. Чего нельзя сказать о принцессе Арианне. Она способна покорить любое сердце, и я искренне рад за тебя.
– А остальные? – радостно спросил Ортон.
– Остальные скажут то же самое. Да полно тебе – ты же знаешь, что мы все думаем приблизительно одинаково, так что, выслушав мнение одного, считай, что слышал всех.
– К этому трудно привыкнуть, – пожал плечами император. – А что ты хотел, Теобальд?
– Собирается Большой Ночной Совет, уже приходил Аббон и разыскивал тебя. Я подумал, что тебя не будет всю ночь, а может, и утро. Ведь моя Террил хотела с тобой попрощаться и поздравить тебя со свадьбой.
– Она что, не сможет присутствовать на празднике? – изумился Ортон, и искреннее огорчение послышалось в его голосе.
– Увы, император. Подошел срок. Завтра, нет, уже сегодня на рассвете я отправляю ее в поместье.
– Мне жаль, но я все понимаю. Пойдем к ней, я непременно хочу попрощаться с милой Террил.
Император в сопровождении своих телохранителей отправился в правое крыло дворца, где помещались со своими семьями воины его личной гвардии. Было их около двух сотен, но точное число, кроме Аластера, императора и членов Совета, не знал никто. Была еще одна особенность, на которую не обращали внимания другие, ибо на половину гвардейцев редко забредал кто-нибудь чужой: все дети их были не младше четырнадцати лет. Известно было, правда, что существует давняя традиция: жены телохранителей на последнем месяце беременности отправлялись в Гравелот – горный район в центральной части Великого Роана, где находились их поместья. Там они производили на свет свое потомство и вскоре возвращались к своим мужьям, оставляя младенцев на попечение слугам. Только.. достигнув четырнадцатилетнего возраста, подростки могли воссоединиться со своими семьями.
Все это было весьма таинственно и загадочно, но кто станет интересоваться подробностями личной жизни телохранителей? Даже если все они имеют высокие титулы и звания. К тому же, гвардия императора была отдельным кланом, своеобразной империей в империи, и чужих они к себе и близко не подпускали.
Террил полулежала на низкой, но очень просторной кушетке. Она была очень высокой; ее длинное, гибкое тело имело формы безупречные, и беременность ее только красила. Черты лица чем-то напоминали ее мужа или Аластера – такие же удлиненные, точеные, находящиеся в ином измерении, чем красота. Глаза у Террил были янтарные, почти кошачьи, под огромными ресницами. И с первого взгляда было видно, что эта женщина ждет ребенка. Причем, не простого ребенка, а воина.
Ортон знаком попросил ее не вставать, подошел, обнял и крепко расцеловал.
– Как ты?
– Прекрасно, мальчик мой. Только немного грустно, что не смогу присутствовать на твоей свадьбе. Аластер и Тео говорят, что Арианна – настоящая красавица, к тому же весьма умна…
– Поживем – увидим.
– Я уезжаю на рассвете, но ты должен знать, что мои мысли и мое сердце не покинут тебя, Ортон Агилольфинг. Я буду с тобой так же, как любой из нас.
– Я знаю, – ответил император, еще раз прикасаясь губами к ее лбу. – Буду ждать от тебя известий о прекрасном младенце. Ты уже выбрала имя?
– О, – вмешался в разговор Теобальд. – Ты же знаешь мою супругу – она истинная женщина, когда дело касается ловкости. Она решила назвать ребенка Кедди.
– Прекрасное имя, – улыбнулся Ортон. – А если родится девочка?
– Слышу речь настоящего мужчины, – рассмеялась Террил. Голос у нее был звучный, грудной, сильный, словно орган. – Тоже Кедди. Поэтому я и выбрала именно это имя.
– Гениально, да? – восторженно спросил Теобальд. Трое мужчин расхохотались.
– Счастья тебе, – сказал император, откланиваясь.
– И тебе, – прошептала Террил. Оказавшись за пределами ее комнаты, Ортон тут же спросил у своих спутников:
– Сколько гвардейцев вы даете ей для охраны?
– Двух, – ответил Аластер.
– Этого мало, – наморщил лоб император, и между его густыми черными бровями пролегли две вертикальные морщинки. – Этого очень мало. Я бы настаивал, чтобы о Террил позаботились серьезно.
– Ты каждый раз настаиваешь на этом, – улыбнулся Теобальд. – Кто ни уезжал в Гравелот, ты непременно волновался. И твой отец – он тоже всегда волновался. И дед. И остальные предки. Не беспокойся, Ортон. Все будет хорошо.
Стояла короткая, душная тропическая ночь. Небо изнывало от жары, и яркие звезды казались не более чем капельками пота на его темном челе. Ветер запутался в густой листве и тяжко дышал, обдавая все вокруг своим горячим и влажным дыханием. Даже на берегу, у самой воды, песок и камни еще не остыли после дня, залитого расплавленным солнцем – что уж говорить о городе, в котором все постройки были из мрамора, гранита или базальта?
На Бангалорском архипелаге древесина ценилась дороже, чем камень, и потому здешние жители предпочитали строить дома из более дешевого, хоть и менее подходящего материала.
Однако в одиноком замке, стоявшем на окраине Оиты, на высокой скале, отделенной от столицы широкой полосой воды, было на удивление свежо и прохладно. В просторных залах с квадратными бассейнами толпилось множество людей. В такую жару, что царила нынче летом на Бангалорах, работать лучше было по ночам, и большинство членов Ордена Черной Змеи охотно следовали этому правилу. Множество голосов гулко звучало под высокими сводами, но внезапно наступила тишина, какая бывает только в склепах.
На винтовой лестнице показалась тощая, нескладная фигура, замотанная в мерцающие серебристые ткани.
Эрлтон спустился в зал и, подозвав к себе одного из послушников, приказал ему собрать членов магистериума. Послушник, как и остальные, к кому случалось обращаться Верховному магистру, едва понимал, что говорит ему его господин и повелитель. Какие бы отважные, волевые и серьезные люди ни приходили в Орден Черной Змеи, все они рано или поздно начинали испытывать ужас перед человеком в серебряной маске. Эрлтону такое отношение было безразлично: он не добивался его специально, и все же, если бы ему предложили выбор, то из любви, уважения, дружеского расположения или ужаса он, конечно, выбрал бы последнее.
Не дожидаясь прибытия членов магистериума, чародей отправился в подземелье. Он шел с огромным трудом, и дергающаяся неровная походка выдавала тайну слабого тела: оно отказывалось повиноваться, и только железная воля Эрлтона заставляла его выполнять движения. Спустившись на несколько этажей вниз, маг очутился в Змеином зале, где в центре сравнительно небольшого помещения, облицованного черным агатом, располагался необъятный стол в форме звезды с двенадцатью лучами. Столешница была сделана из золота. Стол этот весил изрядно, и он один вполне мог бы решить финансовые проблемы какой-нибудь небольшой страны, вроде Льяра, Уды или Эстергома.
Двенадцать членов магистериума собрались в течение нескольких минут. Все они были одеты в черные одежды, широкие, свободные и опускавшиеся до пола, опоясаны поясами из змеиной кожи, а головы их полностью закрывали причудливые уборы, с необычайным мастерством выполненные в форме голов разных змей. Были здесь и императорская кобра, и смертельно ядовитая бангалорская умба, и гремучник, и огромная саргонская гадюка, а также мощные питоны, анаконды и удавы – змеи хоть и не ядовитые, но не менее опасные.
Истинных имен членов магистериума не знал никто, кроме Эрлтона, и обращались к ним по имени той змеи, которую они представляли.
Все двенадцать были могущественными магами, и каждый из них втайне лелеял мысль занять когда-нибудь место человека в серебряной маске, оказаться на почетном месте за этим столом – в самом центре золотой звезды. Но они прекрасно понимали, что пока Эрлтон не уступит им власть добровольно, пока не назовет преемника, бессмысленно пытаться изменить что-либо, – если жизнь еще не надоела. Члены магистериума умели многое, им были ведомы страшные тайны, но владыка превосходил их в своем мастерстве на столько же, на сколько они превосходили обычного человека. Остальные члены Ордена приходили и уходили, рождались и умирали, возвеличивались и рушились в бездну, а Эрлтон был всегда, и они не смели спорить с таким порядком вещей.
Он приказывал, они подчинялись – слепо и беспрекословно.
Вот и теперь маги расселись по своим местам, ожидая, что скажет им человек в серебряной маске, но он молчал. Молчал так невыносимо долго, что, казалось, было слышно, как текут мимо секунды, как само время торопится покинуть это неприветливое место. Наконец, один из магов решился.
– Ты хотел видеть нас по особенному поводу? – позволил себе обратиться к человеку в серебряной маске Анаконда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62


А-П

П-Я