В конце концов драконы улетели, направляясь куда-то на восток.
Разыскивали ли они людей или просто вылетели на охоту, так и осталось
неизвестным.
Харкорт не заметил, как они улетели, он даже не смотрел на них. Он
по-прежнему сидел на корточках в протоке, наполовину забившись в
окаймлявшие ее болотные травы, и в ушах у него звучало одно слово:
"Элоиза! Элоиза! Элоиза!"
И все это время нескончаемые тучи невидимых призраков - невидимых,
если не считать возникавшего время от времени легкого колыхания воздуха,
которое можно было заметить только уголком глаза, - нескончаемые тучи
невидимых призраков осаждали его, с неумолчным бормотаньем кружась над
головой. Он пробовал заговаривать с ними, кричать на них - про себя,
мысленно. "Расскажите мне! - беззвучно умолял он. - Расскажите мне об
Элоизе! Что вы хотели о ней сказать?" В голове его мелькнула мысль,
которая потрясла его до глубины души: если он действительно услышит что-то
о ней в таком месте, из уст бормочущих болотных призраков, он в ужасе
отшатнется. "Здесь все нечисто и отвратительно, - подумал он. - Здесь не
может быть Элоизы! Я не хочу, чтобы она нашлась здесь! Да ее здесь и не
может быть - ведь если она умерла, то умерла не здесь, а на том берегу, в
замке Фонтен!"
Одолеваемый мучительными раздумьями, он сидел, пригнувшись, на
корточках, уйдя в себя, забыв обо всем, что его окружало, - о ярко
светившем солнце, о тухлой болотной воде, о шорохе камыша, о кружащих в
небе драконах.
Он не хотел, чтобы Элоиза нашлась здесь, в этой зловонной трясине. А
хотел он вообще, чтобы она нашлась? Эта непрошеная мысль, возникшая из
самых глубин его сознания, заставила его вздрогнуть: ему стало страшно от
того, что она могла прийти ему в голову, что она могла зародиться где-то
там, в сокровенных глубинах души, о которых он и сам не подозревал.
Он больше не помнил лица Элоизы: оно навсегда осталось для него
скрытым прядью волос, упавшей от порыва ветра. И глядя на ее подарок, он
больше не помнил слов, которые она сказала ему, даря книгу, не видел, как
ее пальцы перелистывают страницы. С годами она уплыла от него, отступила
куда-то вдаль. "Боже! - сказал он себе в ужасе. - Боже мой, ведь я ее
забыл!"
"Боже! - взмолился он. - Сделай так, чтобы ее здесь не было. Чтобы я
не услышал здесь ее голос. Если она здесь и я ее встречу, я отшатнусь от
нее с отвращением, и это разобьет сердце нам обоим. Мы не должны
встретиться в таком отвратительном месте. Когда мы встретимся снова...
Если нам суждено встретиться, это должно случиться на цветущей поляне,
овеваемой легким ветерком. Но не здесь, Боже, не здесь!"
Его заставил очнуться оклик аббата.
- Чарлз, пошли. Веди нас, мой друг. Драконов больше не видно.
Харкорт медленно поднялся, словно пробуждаясь от кошмара. Подняв
голову, он взглянул на небо. Драконов не было. Он машинально побрел,
пошатываясь, вперед, следуя за извилинами протоки. Скоро она кончилась,
влившись в мелкое стоячее озерцо, и там, по другую его сторону, поднимался
островок, который Харкорт заметил еще издалека, - с несколькими деревьями
на берегу и тропинкой, поднимавшейся от берега мимо деревьев.
Аббат, шлепая по воде, обогнал Иоланду и Шишковатого и поравнялся с
ним.
- Из-за этих драконом мы потеряли много времени, - произнес он, пыхтя
от быстрой ходьбы. - Мы не успеем пересечь болото до наступления ночи.
Харкорт поднял глаза и увидел, что солнце уже заметно склонилось к
западу.
- Сделаем все, что сможем, - ответил он. - А если придется здесь
заночевать, как-нибудь устроимся.
- Плохо дело, - сказал аббат. - Совсем плохо. Мы бы должны быть уже
за много лиг отсюда, на суше.
- Дальше пойдет лучше, - сказал Харкорт, - я в этом не сомневаюсь.
Как только выберемся на сухое место, идти станет легче.
Они продолжали свой путь. Через некоторое время Харкорт спросил:
- Как ты думаешь, это за нами охотились драконы? Откуда они могли
узнать, что мы здесь?
- Не знаю, - отвечал аббат. - Я об этом думал и ничего не мог
придумать. Но какая разница? За нами они охотились или нет, стоило им нас
заметить, они бы все равно на нас кинулись.
- Ты не разглядел, не было у одного из них веревки на шее?
- Нет, не заметил. Они были слишком высоко. Но я тоже об этом
подумал.
- У меня такое предчувствие, - сказал Харкорт, - что рано или поздно
мы еще повстречаемся с этим драконом. И очень может быть, что лицом к
лицу. Я намерен его убить.
- Ты романтик, Чарлз, - сказал аббат. - Неизлечимый романтик. Хотя
характер у тебя тяжелый и угрюмый, ты живешь в мире фантазий. Фантазии
окружают тебя даже среди бела дня. Кому кроме тебя могло прийти в голову
заарканить дракона?
- Я серьезно, - сказал Харкорт. - Это не пустые слова. Я чувствую,
что повстречаюсь с этим драконом лицом к лицу. И сделаю все, чтобы его
убить.
- Ты считаешь, что это у тебя на роду написано с того самого дня у
подножья Драконова хребта? Что тогда пришло в движение нечто такое, что
должно разрешиться здесь, в глубине Брошенных Земель?
- Про это я ничего не знаю, - отвечал Харкорт. - Я не так склонен
философствовать, как ты. У меня только есть такое предчувствие, вот и все.
Идти становилось все труднее, и остров, лежащий впереди, казалось,
отдалялся, вместо того чтобы приближаться. Харкорт взглянул себе под ноги
и увидел, что вода едва доходит ему до щиколоток. Он по-прежнему шагал
вперед, но продвигался как будто медленнее, чем до сих пор. Казалось, вода
сделалась густой, как патока. Что-то стало и с воздухом: он был какой-то
необычно плотный и не такой прозрачный, как всегда.
- Гай! - позвал он почти шепотом.
- Да, я тоже заметил, - сказал аббат. - Что-то происходит.
Они брели вперед, стараясь идти побыстрее, как шли раньше, но вокруг
них все стало каким-то непривычным. Они шагали все так же широко, но
расстояние, которое они покрывали с каждым шагом, становилось меньше и
меньше. Остров впереди то расплывался в глазах у Харкорта, то снова
обретал четкость. В ушах его время от времени еще слышалось бормотанье
болотных призраков, но голоса их казались искаженными и гулкими, словно
звучали из пустой бочки.
А сбоку, слева - нет, теперь как будто справа - кто-то следил за
ними, не сводя глаз. Харкорт вертел головой во все стороны, но ничего не
видел, кроме простиравшегося вокруг болота. И несмотря на это, его не
покидало ощущение, что кто-то за ними следит. Что там, в стороне, не то
слева, не то справа, сидит в грязи какое-то чудище, которое, злобно
ухмыляясь, глумится над ними.
Они шли и шли вперед, хотя и медленно. Остров как будто стал немного
ближе. "Может быть, когда мы до него доберемся, - подумал Харкорт, - все
опять станет как прежде? Вокруг нас снова будет старый, привычный,
безопасный мир, обыкновенный воздух, обыкновенная вода?"
И тут, даже не повернув головы, он заметил уголком глаза некое
существо, которое, глумливо ухмыляясь, сидело в стороне. Оно было
наполовину погружено в жидкую грязь, но даже та его часть, что оставалась
снаружи, была видна как-то искаженно, неотчетливо, словно сквозь плохое
стекло, которое делает очертания всех предметов волнистыми и дрожащими.
Существо, казалось, почти целиком состояло из огромной пасти и глаз, было
покрыто бородавками и чем-то напоминало жабу, хотя это была вовсе не жаба.
Харкорт лишь мельком заметил его, и оно тут же исчезло. Он попробовал
взглянуть на него снова, но ничего не получилось, - он сам не понимал, как
это ему удалось в первый раз. Он толком не отдавал себе отчета в том,
зачем ему понадобилось увидеть это существо еще раз, потому что зрелище
было не из приятных. Но он чувствовал, что должен знать, кто напускает на
них эти злые чары (если это чары), потому что, не зная этого, нельзя их
преодолеть. Правда, ему все равно было не очень понятно, почему он
догадался бы, как их преодолеть, если бы увидел это существо снова.
Он ничего не сказал аббату, потому что аббат, скорее всего, просто не
поверил бы. Только что аббат сказал, что он романтик и живет в мире
фантазий. Хотя где же и жить в мире фантазий, подумал он, как не на
Брошенных Землях?
Наконец они достигли островка и поднялись на отлогий берег. Харкорт
надеялся, что, когда они доберутся до островка, все это кончится, но
ничего не изменилось: идти было не легче, чем по болоту. При обычных
обстоятельствах он, выбравшись на сушу, присел бы отдохнуть, но теперь не
стал останавливаться. Не остановился и аббат - Харкорт подумал, что он
тоже будет идти вперед, пока они не освободятся от чар.
Если не считать нескольких деревьев у берега, островок был гол и
невелик размером. Однако по нему шла тропинка - она привела их к
противоположному берегу острова, за которым снова простиралась вода. Вдали
из нее поднималось что-то вроде холма, сложенного из нагроможденных белых
камней.
Снова ступив в воду, они сразу поняли, что наваждение кончилось. Вода
была самая обыкновенная, и воздух был чист. Они увидели, что следующий
остров, похожий на нагромождение камней, гораздо дальше, чем им показалось
сначала.
Аббат шумно вздохнул.
- Слава Создателю! - произнес он с такой горячностью, какой Харкорт в
нем никогда еще не замечал. - Наконец-то оно нас отпустило!
Они прошли еще немного, но ничего не менялось - мир вокруг оставался
тем же, что и был. Оглянувшись, они увидели, как с берега в воду с плеском
входят Иоланда и Шишковатый.
- Ты знаешь, что это было? - спросил аббат Иоланду. Та покачала
головой.
- Какое-то мелкое наваждение, и все. Не знаю, откуда оно взялось.
- Кто-то только чуть дотронулся до нашего плеча, - сказал Шишковатый,
- чтобы напомнить, что ждет нас впереди.
- Ну, теперь, кажется, все кончилось, - сказал Харкорт. - Надо
побыстрее двигаться вперед. Солнце уже слишком низко, боюсь, что засветло
нам до берега не добраться. Лучше всего дойти до того скалистого островка
и там заночевать.
- Целых два дня ушло у нас на то, - сказал аббат, - чтобы пройти
каких-то две лиги. При таких темпах мы никогда не доберемся.
- Доберемся, - возразил Шишковатый. - Обязаны добраться. И по болоту
нам больше идти не придется.
Они направились к каменистому островку, идя уже не гуськом, а рядом.
Солнце садилось за голубевшую на западе цепочку холмов, на болоте стало
темнеть. Послышались крики ночных птиц, в небе появились стаи уток,
подыскивающих себе место для ночлега. Над болотом поднимались клочья
тумана, которые ползли над самой поверхностью воды, протягивая во все
стороны свои призрачные щупальца. В темнеющем небе на востоке показалась
бледная луна.
Снова их окружили призраки. Теперь Харкорту казалось, что время от
времени он видит их туманные силуэты, хотя он не знал, действительно ли
это призраки или просто клочья тумана. Их бормотанье, как и раньше, было
невнятным, но в нем по-прежнему то и дело слышались жалобные мольбы о
помощи и едва различимые предостережения. Но имени Элоизы Харкорт больше
не слышал, да теперь уже и не был уверен, слышал ли его раньше: может
быть, это был всего лишь плод воображения.
- Я еще никогда в жизни не испытывал на себе чар, - сказал аббат. -
Должен сказать, жуткое ощущение. А вы когда-нибудь такое испытывали?
Ты-то, Чарлз, нет, это я знаю, а остальные?
- Я - нет, - ответила Иоланда. - Но я сразу поняла, что это такое.
Наверное, инстинктивно, потому что ничего такого со мной раньше не
случалось.
- Два раза в жизни, - сказал Шишковатый, - я подвергался действию
чар, и оба раза наваждение было куда сильнее, чем сейчас. Это очень слабое
волшебство. Будто какому-то чародею просто вздумалось немного поразмяться.
- Я тоже поняла, что это не слишком серьезно, - подтвердила Иоланда.
- Не чувствовалось, чтобы нам хотели причинить вред.
- Бог мой! - воскликнул аббат. - Уж не хотите ли вы сказать, что тут
полным-полно чародеев и они только и ждут, пока не появится какой-нибудь
путник, на котором можно попрактиковаться в своем искусстве?
- На Брошенных Землях ничему не следует удивляться, - сказала
Иоланда.
- Ты так говоришь, словно тебе не страшно, - удивился аббат. - Ты это
знала и все же решилась пойти с нами проводником?
- Мне страшно, - ответила Иоланда. - Но я немного верю в свои силы и
думаю, что вовремя замечу опасность и что-нибудь сделаю, чтобы ее
избежать. Вы же знаете, я здесь уже бывала.
- Да, ты мне говорила, - сказал Харкорт. - Только не могу понять,
зачем тебе это понадобилось.
- Не знаю, смогу ли это объяснить, - отвечала Иоланда. - Меня сюда
словно что-то тянет. Какое-то таинственное животворное ощущение, которое
испытывает здесь моя душа.
Они шли по направлению к каменистому островку, который становился все
ближе. Наконец они дошли до него и вскарабкались на камни. Издали островок
казался белым, и теперь они увидели, что он на самом деле белый - огромные
камни, белые, как мрамор, лежали горой, словно кто-то вывалил их посреди
болота с гигантской повозки. Часть камней имела угловатую форму, другие
были плоские и гладкие, как будто побывали в руках у гранильщика.
Некоторое время они сидели на камнях, глядя назад, на болото, которое
только что пересекли. Сумерки сгущались, но еще можно было разглядеть
островок с несколькими деревьями, темным пятном выделявшийся на фоне
освещенного луной болота. Наконец Харкорт встрепенулся и поднялся на ноги.
- Пожалуй, надо залезть на вершину, - сказал он. - Оттуда, может
быть, виден тот берег. До края болота должно быть не так уж далеко.
- Я пойду с тобой, - сказал Шишковатый.
"Наверное, лезть вверх по этим камням, - подумал Харкорт, - примерно
то же самое, что подниматься на великие египетские пирамиды, о которых
рассказывал мне дядя Рауль много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39