Широкие стеклянные двери пропускали много света, и сейчас на стенах пылали краски закатного солнца. Никаких ковров на желтых полированных полах – и впечатление такое, будто шагаешь по сверкающему и переливающемуся океану света.
«Де Витт обязательно купит этот дом», – подумала Кейт.
Глядя на дом снаружи, трудно было себе представить, что здесь невероятно высокие потолки, что лестница, ведущая наверх, и балюстрада, опоясывающая второй этаж, – такие широкие.
Кейт по достоинству оценила изысканную и разумную планировку: комнаты плавно переходили одна в другую, создавая единое жилое пространство. Белые стены, золотые полы, чудесный свет, льющийся в окна…
– Прекрасный вид, – проговорила она и с удивлением почувствовала, что ладони стали влажными и липкими.
Только сейчас Кейт заметила в углу комнаты ящик, на котором стояла мудреная стереосистема. А единственным предметом мебели, попавшим в поле ее зрения, являлось ветхое кресло, ручки которого были обмотаны клейкой лентой.
– Я смотрю, у вас есть все необходимое.
– Жить без музыки невозможно, а кресло я подобрал на помойке. По-моему, оно прекрасно в своем уродстве. Хотите выпить?
– Немного содовой или минеральной воды. По некоторым причинам алкоголь сегодня исключался, и де Витт был одной из этих причин.
– У меня есть минеральная вода «Темплтон». Она улыбнулась.
– Вот теперь я убедилась, что у вас в самом деле прекрасный вкус.
– Очень рад это слышать. Я устрою вам экскурсию по дому, но сначала начну готовить ужин. Пойдемте на кухню, составите мне компанию.
– Вы умеете готовить?
Кейт была так поражена, что беспрекословно отправилась вслед за ним.
– Разумеется! Вы любите овсянку и суп из пшеничных отрубей? – Байрон выдержал паузу, обернулся и поздравил себя с успехом: Кейт смотрела на него с неприкрытым ужасом. – Шутка! Как вы относитесь к дарам моря?
– Хорошо, только если это не разные там желеобразные моллюски.
– Кстати, я отлично готовлю суфле из моллюсков, но прибережем его на будущее. Знаете, этот дом я бы купил уже ради одной только кухни.
Кухня и вправду была хороша. Темно-бордовые стены, белая плитка, а посередине – сверкающий, как ледяной айсберг, стол для готовки. У широкого окна, выходящего на веселую зеленую лужайку, стоял удобный диванчик.
– Как видите, кухонное оборудование мне милостиво предоставили, – Байрон любовно провел рукой по огромному холодильнику стального цвета. – Тут есть и духовка, и микроволновая печь, и плита, и гриль…
На столе стояла большая бутылка минеральной воды и поднос с фруктами. У Кейт заурчало в животе, и она поняла, что если немедленно что-нибудь не съест, то умрет на месте.
– Неужели вы действительно любите готовить?
– Конечно, это прекрасно расслабляет.
– В таком случае, по-моему, вам уже пора расслабиться. А я посмотрю.
Вскоре Кейт вынуждена была признать: посмотреть и в самом деле есть на что. Она попивала холодную воду, а Байрон резал овощи. Движения его были точными, быстрыми, почти профессиональными. Заинтригованная, Кейт пододвинулась поближе, не отрывая глаз от его рук.
Только сейчас она заметила, какие красивые у него руки. Длинные пальцы, широкие ладони, а прекрасно наманикюренные ногти ничуть не умаляют мужественности.
– Вы что же, обучались на каких-нибудь специальных курсах?
– Что-то вроде этого. У нас дома был повар, Морис, – Байрон говорил, не переставая резать на длинные тонкие полоски красный перец. – Он был просто атлет, и я все просил его научить меня боксировать. Я был высоким, но тощим, и меня периодически поколачивали в школе.
Кейт отступила назад и придирчиво осмотрела его с ног до головы. Широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра. Разумеется, длинные ноги. Закатанные рукава открывали мощные бицепсы, и Кейт почему-то быстро отвела от них взгляд.
– Что же вас так изменило? Стероиды? Байрон хмыкнул и занялся луком.
– Я стал заниматься спортом и постепенно набрал вес. Но в двенадцать лет я был жутко нескладным.
– Я тоже, – призналась Кейт, вспомнив свои подростковые страдания. Какие были переживания из-за этой чертовой худобы! «Хотя все равно так и осталась дохлятиной», – невесело усмехнулась она про себя. – Ужасный возраст.
– Так вот, Морис пообещал научить меня защищаться, но поставил условие: сначала я должен был научиться готовить. Чтобы стать самодостаточным, утверждал он, нужно одинаково хорошо делать и то и другое. – Байрон налил немного масла в большую чугунную сковороду, уже стоявшую на огне. – И через полгода я набил морду Курту Бодини! Он тогда был главным кошмаром моей жизни.
– А моим кошмаром была Кэнди Доралл, сейчас ее фамилия Личфилд, – доверительно сообщила Кейт.
– Колючка Кэнди Личфилд? Такая рыжая, наглая девица с лисьей мордочкой и неприятным визгливым смехом?
Любой человек, так точно описавший Кэнди, заслуживал благосклонной улыбки.
– Знаете, вы начинаете мне нравиться.
– А вы хоть разок врезали Кэнди по ее точеному носику?
– Это не ее нос. Это результат пластической операции. – Кейт сунула в рот кусочек перца. – Конечно, мы ее не били, но пару раз запирали голой в раздевалке.
– Неплохо, но это девчачий способ. Я же попросту отколошматил Курта, спас тем самым свое мужское достоинство и сразу завоевал репутацию настоящего «мачо»! А кроме всего прочего, научился готовить шоколадное суфле, за которое не жалко жизнь отдать.
Когда Кейт от души рассмеялась, он перестал резать лук и внимательно посмотрел на нее.
– Еще разок, пожалуйста! – Она не отреагировала, и Байрон покачал головой. – Вам нужно побольше смеяться, Кэтрин. У вас очаровательный смех – искренний и мелодичный. Нечто похожее можно услышать из окон борделя в Нью-Орлеане.
– Будем считать, что вы сказали комплимент, – она поглядела на Байрона поверх своего бокала с водой. – Но я редко смеюсь на пустой желудок.
– Сейчас мы это исправим!
Де Витт бросил в раскаленное масло мелко порубленный чеснок, и кухню немедленно заполнил несравненный аромат. За чесноком последовал лук, а через некоторое время он снял со сковородки крышку и вывалил туда очищенные креветки и гребешки.
Кейт подумала, что Байрон сейчас похож на ученого, колдующего над ретортами в своей лаборатории. Он плеснул в сковородку немного белого вина, посолил, добавил щепотку какой-то специи, пояснив, что это имбирь, потом быстро все перемешал и вывалил туда же порезанные овощи.
В ресторане бы Кейт не успела за это время просмотреть меню, а сейчас перед ней уже стояла полная тарелка.
– Вкусно! – совершенно искренне восхитилась она. – Очень вкусно. Почему вы не стали шеф-поваром?
– Нельзя каждое свое хобби превратить в профессию.
– Ах, да! Вы еще любите разговоры за едой и старые машины…
– Коллекционные машины!
Байрону нравилось наблюдать, как она ест. Меню он продумал заранее, решив приготовить для нее что-нибудь вкусное и полезное. Он представлял себе, что Кейт питается всякой дрянью и держится на таблетках. Неудивительно, что она такая худенькая!
– Если хотите, могу вас научить.
– Чему?
– Готовить.
Кейт нанизала на вилку креветку.
– Разве я сказала, что не умею готовить?
– А вы умеете?
– Нет, но я же не говорила, что не умею! Ну, ладно; наверное, об этом нетрудно догадаться… Просто я не вижу большой необходимости, когда существует доставка еды на дом или, на худой конец, микроволновая печь…
Так как она отказалась от вина, Байрон тоже пил воду.
– Вы, наверное, самый постоянный посетитель «Макдоналдса».
– Ну и что? Быстро, удобно, сытно.
– Нет ничего ужасного в том, чтобы время от времени поесть жареной картошки, но когда это становится основным питанием…
– Ради Бога, не начинайте снова, Байрон! Я сюда пришла не за этим. – Вспомнив свой план, Кейт тут же перешла к его осуществлению. – Как вы заметили, я не жалую людей вообще, а в особенности малознакомых, если они вмешиваются в мою жизнь.
– Значит, нам надо познакомиться поближе.
– Нет, не надо! – Как все-таки ловко он умеет заговаривать зубы! Ведь она собиралась с самого начала задать ему настоящую трепку, но совсем забыла об этом. – Может быть, вы действовали из лучших побуждений, но вам не следовало идти к Джошу.
– У вас удивительные глаза, – чуть прищурившись, перебил Байрон. – Не знаю отчего. Может, оттого, что они такие большие и темные, а лицо – узкое? Но они производят совершенно потрясающее впечатление.
– Это одна из ваших примочек?
– Нет, просто наблюдение. Я вдруг заметил, что ваше лицо состоит из сплошных контрастов. Чопорные высокие скулы, широкий чувственный рот, нос с горбинкой, огромные, как у лани, глаза… Все это, казалось бы, не может сочетаться, а у вас сочетается. Лучше, конечно, если бы вы не были такой бледненькой и усталой, но и теперь ничего – это придает вам налет некоторой щемящей хрупкости.
Кейт вскинула голову.
– Не такая уж я хрупкая. И не усталая. А главное – мое лицо не имеет ни малейшего отношения к теме нашего разговора!
– Наверное, но оно мне нравится. Должен сказать, оно мне и раньше нравилось – когда вы сами мне еще совсем не нравились. Что-то я совсем запутался… Слушайте, Кейт, – сказал он, кладя руку на ее сцепленные пальцы. – Зачем вы так стараетесь меня от себя отвадить?
– Ничего я не стараюсь! Просто я – не в вашем вкусе, а вы не в моем.
– Это верно, – согласился он. – Но иногда хочется попробовать чего-нибудь… новенького, непривычного.
– Я вам не экзотическое блюдо! – Кейт вырвала руку и отпихнула от себя тарелку. – Я пришла сюда, чтобы, как вы выразились, «цивилизованно побеседовать», а вместо этого…
– По-моему, мы прекрасно беседуем.
– Не смейте говорить со мной таким рассудительным тоном! – Она зажмурилась и начала считать до десяти, но сосчитала только до пяти. – Ненавижу рассудительный тон! Я согласилась поужинать с вами, чтобы все до конца прояснить, но стоит вам заговорить подобным образом, я сразу начинаю злиться. Я прошу вас об одном: перестаньте вмешиваться в мою жизнь! Не знаю, как втолковать вам это, чтобы вы наконец поняли.
– Я понял. – Поскольку тарелки опустели, Байрон собрал их и отнес в раковину. Потом снова сел, вынул из кармана сигару, закурил. – Но есть одна загвоздка: я начал испытывать к вам интерес.
– Неужели?
– Вам трудно в это поверить? – Байрон выпустил дым и задумчиво посмотрел на нее. – Сначала мне тоже не верилось. А потом я понял, в чем дело. Я люблю всякие загадки и головоломки. А еще больше люблю их решать. Хотите кофе?
– Нет, я не хочу кофе! – Неужели он не видит, как ее бесит его манера перескакивать с темы на тему, да еще этим его ленивым южным говорком?! – И не хочу, чтобы меня разгадывали: ничего загадочного во мне нет.
– Ошибаетесь. Сами посудите, Кейт: вы продираетесь по жизни, царапаясь и кусаясь. Все топливо, которое вы потребляете, расходуется на вечную борьбу. У вас прекрасная семья, крепкая почва под ногами, блестящие мозги, но вы так рьяно вгрызаетесь в любую мелочь, словно у вас ничего важнее в жизни нет. И всегда доводите дело до конца. И вдруг, когда с вами поступают страшно несправедливо, оскорбляют, выгоняют с работы, которая является главным смыслом вашего существования вы опускаете руки и ровным счетом ничего не предпринимаете.
Каждое его слово ранило ее, словно бритва. Да, все верно, но для этого есть причина! И этой причиной Кейт не могла ни с кем поделиться. Даже самым близким людям не рассказала она о том, что мучает ее больше всего. Так при чем здесь Байрон де Витт?!
– Я делаю то, что считаю нужным. Я здесь не за тем, чтобы вы анализировали мои поступки.
– Я не закончил, – мягко заметил он. – Вы вся – клубок противоречий. Вы сильная женщина, но боитесь показать свою слабость. Вы практичная женщина, но не следите за своим физическим состоянием, хотя крайне истощены. Вы честная женщина и тем не менее отказываетесь признать даже на мгновение, что нас влечет друг к другу. Вот почему вы заинтересовали меня.
Кейт медленно встала, желая показать Байрону, а заодно и самой себе, что ему не удалось выбить у нее почву из-под ног.
– Я понимаю, вам трудно – даже, наверное, невозможно – представить, что вы кому-то безразличны. Так вот я не слабая, я не больная, и меня ничуточки к вам не тянет!
– Что ж, – задумчиво сказал он и тоже встал. – Сейчас мы это проверим. – Он подошел к ней вплотную. – Если, конечно, вы уверены, что не ошибаетесь.
– Я не ошибаюсь. И не хочу я ничего…
«Хватит! – решил Байрон. – Женщины могут спорить до скончания века». И он закрыл ей рот поцелуем. Кейт заколотила руками по его груди, и тогда он крепко обхватил ее и прижал к себе.
Байрон провел языком по ее губам и с радостью почувствовал, что они разжались. «Кажется, в рай ведет еще одна дверь, хоть она и открывается со скрипом», – мелькнуло у него в голове.
Слегка отстранившись, он взглянул в затуманенные глаза Кейт и, чтобы закрепить проверку, еще раз поцеловал ее. Она задрожала, и Байрон теперь не знал, кто из них двоих удивляет его больше.
– Я не… я не могу… О Боже! – Руки, упиравшиеся в его грудь, сжались в кулаки. – У меня нет на это ни времени, ни желания.
– Нет желания? Но почему?
«Потому что кружится голова, сердце готово выпрыгнуть из груди, и кровь с удвоенной силой побежала по жилам. А это ни к чему хорошему не приведет!» Но сказала Кейт совсем другое:
– Потому что ты не в моем вкусе! Его рот растянулся в улыбке.
– И ты не в моем. А вот надо же…
– Такие мужчины, как ты, – все мерзавцы!
Кейт прекрасно это знала; если она хоть на секунду сосредоточится, то сумеет дать ему достойный отпор. Но ее руки вдруг сами собой скользнули по плечам Байрона, обвили шею…
– К черту! – пробормотала Кейт и страстно впилась в его рот.
Байрон всегда подозревал, что Кейт не сторонница спокойных и неторопливых действий, постепенного и сладостного совращения. Но такого он не ожидал. Пламя ее губ способно было спалить любое препятствие. Он и сам не заметил, как сладостная нега сменилась в нем ослепляющей страстью.
Ее податливое тело уже не казалось ему тощим и угловатым, а чувственный рот готов был вобрать его в себя целиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42