– Мне нужно полотенце. – Я, стоя нагишом, застыл в дверях ванной, чувствуя себя при этом полным идиотом. Я никогда не был любителем расхаживать по дому раздетым. Даже перед Сарой я стыдился собственной наготы; меня смущал вид собственного тела, бледность кожи. Сара же, наоборот, очень любила обнажаться, особенно в жаркие летние дни.– О, Хэнк, – пролепетала она, – извини. Я совсем забыла.Но при этом так и не встала с коленей. В руках она держала пачки денег. Я сделал было шаг вперед, но что-то меня остановило.– Что ты делаешь? – спросил я. Она кивнула на рюкзак.– Я хотела посмотреть, не подобраны ли они по номерам.– В каком смысле?– Если они из банка, то должны быть подобраны по номерам серий. Тогда нам нельзя их тратить.– Ну и что, это действительно так?Она покачала головой.– Нет, все купюры очень старые.Я уставился на пачки денег. Они были аккуратно сложены в стопки, по пять пачек в каждой.– Тебе помочь уложить их обратно? – спросил я.– Нет, – ответила Сара. – Я их пересчитываю.– Пересчитываешь?Она кивнула.– Но мы уже это сделали. Вчера вечером мы с Джекобом и Лу все подсчитали.Сара еле заметно дернула плечиком.– Я тоже хочу, – сказала она. – Пока сама этого не сделаю, не поверю, что здесь четыре с лишним миллиона.Когда я вышел из душа, Сара уже была внизу, на кухне. До меня доносился звон посуды. Я опустился на четвереньки возле кровати и полез проверить, на месте ли деньги. Отодвинув в сторону один из пустых чемоданов, я увидел, что рюкзак все так же прижат к стене, как я его и оставил вчера ночью.Я задвинул чемодан, быстро оделся и поспешил вниз, завтракать.
После завтрака я позвонил Джекобу и сказал ему, что мы должны вернуться к самолету.– Вернуться? – переспросил он слабым голосом. Судя по всему, он только что проснулся.– Нужно убедиться, что мы не оставили никаких улик, – объяснил я. Звонил я из кухни. Сара сидела за столом, вязала ребенку свитер и слушала. Деньги, которые я приготовил еще вчера, лежали возле нее.– Что мы могли оставить? – спросил Джекоб.Я представил, как он лежит сейчас в постели в своей маленькой квартирке, в той же одежде, что была на нем вчера, толстый, небритый; грязное одеяло сбилось в ногах, шторы на окнах опущены, в комнате – застоявшийся запах пива.– Мы были не слишком осмотрительны, – пояснил я. – Нужно вернуться и еще раз все проверить.– Думаешь, ты мог что-то оставить после себя?– Лу бросил там банку из-под пива.В голосе Джекоба зазвучали раздраженные нотки.– Банку из-под пива?– А я сдвинул тело пилота. Нужно вернуть его на место.Джекоб вздохнул в трубку.– Кроме того, мне кажется, на полу кабины могли остаться капли моей крови.– Крови?– Ну да, у меня же кровоточил лоб. А по следам крови можно многое определить. Это хуже, чем отпечатки пальцев.– Господи, Хэнк, кто заметит пару капель?– Мы не имеем права рисковать.– Но мне совсем не хочется опять тащиться туда…– Мы возвращаемся, – громко сказал я. – Не хватало еще, чтобы мы вляпались, и все только из-за твоей лени.Голос мой прозвучал свирепо, я даже сам не ожидал от себя такой напористости, однако это произвело должный эффект. Сара удивленно взглянула на меня. Джекоб примолк.Я приободрил Сару улыбкой, и она опять уткнулась в свое вязанье.– Я заеду за тобой, – сказал я Джекобу. – А когда мы управимся, можем заскочить на кладбище.Джекоб издал глухой звук, похожий на стон, который постепенно выкристаллизовался в речь.– Хорошо, – произнес он.– Через час.– Мне позвонить Лу?Я на мгновение задумался, уставившись на Сару, занятую крохотным желтым свитером. У меня не было ни малейшего желания провести утро в обществе Лу, учитывая мою неприязнь к нему.– Нет, – сказал я. – Ему ни к чему ехать с нами.– Но я могу рассказать ему?– Конечно, – ответил я. – Мы же в одной упряжке. Не хватало еще, чтобы у нас появились секреты друг от друга.
Мы никак не могли сообразить, как замаскировать деньги так, чтобы их не заметил Джекоб. Необходимо было спрятать пятьдесят пачек, и задача была равносильна тому, чтобы обложить меня пятьюдесятью маленькими книжками в мягком переплете. Мы набили карманы, засунули деньги в перчатки, носки, под ремень; но вскоре некоторые части моего тела начали подозрительно выпирать, я заметно располнел, даже, можно сказать, опух, а своей очереди ждали еще несколько пачек, оставшиеся на столе.– Мне кажется, у нас ничего не выйдет, – проговорил я наконец.Мы все еще торчали на кухне. Я был в куртке и, начиная потеть, все больше раздражался. Набитая деньгами одежда сковывала меня, каждое движение давалось с трудом, и я был похож на робота. Работали мы оба в перчатках, что добавляло усталости.Сара отошла на несколько шагов и внимательно оглядела меня с ног до головы. По ее лицу нетрудно было догадаться, что то, что она увидела, ее не обрадовало.– Может, тебе лучше нести их в сумке?– В сумке? – удивился я. – Но это невозможно. Что я скажу Джекобу?Я расстегнул куртку, и на пол, одна за другой, шлепнулись три пачки. Сара, присев на корточки, принялась подбирать их.– Может, нам отнести сумму поменьше? – предложил я.Она пропустила мои слова мимо ушей.– Я знаю, что мы сделаем, – проговорила Сара и, развернувшись, быстро вышла.Я остался дожидаться ее, стоя посреди кухни, словно чучело с нелепо торчащими в стороны, негнущимися руками. Когда она вернулась, у нее в руке был маленький рюкзачок.– Это для младенцев, – пояснила она и продемонстрировала рюкзак мне. Он был сшит из фиолетового нейлона – спереди, в виде аппликации, красовался динозаврик из комикса. Сара, казалось, была очень довольна своим творением. – Я кроила его по каталогу, – похвалилась она.Я снял куртку, и мы накинули мне на плечи рюкзачок, ослабив лямки так, что он уютно осел на моем животе. Сара упаковала деньги в пластиковый мешок для мусора – чтобы мне было в чем оставить их в самолете, – потом запихнула сверток в рюкзак. Когда она закончила, я застегнул свою парку. Живот мой округлился, но в объемной куртке это не бросалось в глаза.– Ты выглядишь несколько полноватым, – сказала Сара, похлопав меня по брюшку. – Но кому-кому, а уж Джекобу грех заострять на этом внимание.– Я похож на беременного, вот на кого, – заворчал я. – Я похож на тебя.
Ашенвиль был убогим городишком, в котором и было-то всего две улицы – Мейн и Тайлер, на их пересечении мигал одинокий светофор. По углам этого перекрестка располагались главные городские достопримечательности – ратуша, магазин комбикормов «Рэйклиз», епископальная церковь Сэйнт-Джуд и Ашенвильский Сбербанк. Вдоль улиц Тайлер и Мейн тянулись безликие одно– и двухэтажные постройки, в которых разместились почта, служба пожарной охраны, бакалейная лавка, газозаправочная станция, аптека, столовая, магазин скобяных изделий, прачечная, две пивные, магазин охотничьих принадлежностей и пиццерия.Все эти здания были одинаково серыми и ветхими, и ничего, кроме гнетущего ощущения, лично во мне не вызывали. Дощатые стены облупились, и краска свисала с них лохмотьями; потрескавшиеся оконные рамы были оклеены пожелтевшими газетами; водосточные трубы деформировались; ставни отчаянно хлопали на ветру; и на месте вывесок, снесенных когда-то сильным ветром, на крышах зияли черные дыры. Это был бедный захолустный городок, раскинувшийся в сельской местности, – лет шестьдесят назад, еще до Великой депрессии, знававший лучшие времена; городок, население которого с тридцатого года неуклонно сокращалось, теперь, как пиявка, присосавшийся к окрестным землям, вытягивая из них соки для поддержания хотя бы малейшей жизненной активности, – изможденный, Богом забытый, вымирающий.Было девять тридцать утра, когда я остановил свой пикап возле скобяной лавки, над которой жил Джекоб. Ашенвиль был объят тишиной, тротуары пустынны. Серые краски промозглого утра добавляли внешнему облику города усталости, мертвенной бледности; казалось, будто он так же, как и его обитатели, вступал в новый год на полусогнутых ногах, одряхлевший и зловонный. С фонарных столбов свисали рождественские украшения – зеленые, красные, белые, отделанные мишурой фигурки: снеговики, санта-клаусы, северные олени, леденцы; все они были какие-то замусоленные, грязные – такие можно встретить на сезонных распродажах.Джекоб уже поджидал меня на улице вместе с Мэри-Бет. Я испытал облегчение, увидев его, ведь это избавляло меня от необходимости подниматься к нему в квартиру, что всегда очень угнетало меня, поскольку я лишний раз убеждался, насколько низко он пал. Жилище его было мерзким и убогим, тусклым и унылым, с поломанной мебелью и валявшимися повсюду объедками. Каждый раз, как я задумывался о том, что здесь он просыпается по утрам, ест, ложится спать, меня охватывало смешанное чувство жалости и негодования.Я не раз пытался помочь Джекобу, но все мои усилия были напрасны. В последний раз – лет семь назад, сразу же после гибели родителей, – я предложил ему устроиться в наш магазин водителем грузовика на неполный рабочий день. Когда мы были еще детьми, шофером в этом магазине работал один недоумок – медлительный гигант с монголоидными чертами лица и высоким голосом; изъяснялся он, как правило, жестами и ужимками, так что мало кому удавалось его понять. С той поры прошло много лет, и я уже давно забыл о том парне, но Джекоб – нет. И мое предложение воспринял как личное оскорбление, страшно взбесился – таким я его никогда раньше не видел. В какой-то момент мне даже показалось, что он собирается ударить меня.– Но я же просто хочу помочь тебе! – воскликнул я.– Помочь мне? – ухмыльнулся он. – Оставь меня в покое, Хэнк. Вот это и будет помощью. Не суй свой нос в мою жизнь.С тех пор я, собственно, этим и занимался.Джекоб запустил Мэри-Бет на заднее сиденье, а сам уселся рядом со мной, тяжело дыша открытым ртом, словно он только что бегом одолел пролет лестницы. В руке он держал пластмассовый стаканчик с кофе, а закрыв за собой дверцу, тут же полез в карман куртки и достал что-то завернутое в засаленное бумажное полотенце. Это был сандвич с яичницей, щедро сдобренный кетчупом, и Джекоб тут же начал завтракать.Я вырулил на дорогу, краем глаза окинув внешний вид брата. Он был в красной куртке, и ее яркий цвет еще больше подчеркивал бледность его лица. Джекоб не побрился, волосы были сальными и нерасчесанными. Линзы очков заляпаны грязью.– Вчера вечером ходили с Лу куда-нибудь? – спросил я, чувствуя, как давит на живот, словно большой и тяжелый футбольный мяч, содержимое рюкзачка. Куртка спереди вздулась и почти касалась руля. Я с трудом поборол искушение взглянуть вниз.Джекоб кивнул; рот его был набит хлебом, яичницей и кетчупом.– Хорошо повеселились?Он опять кивнул, утирая рот тыльной стороной ладони.– Куда ходили?Он проглотил кусок и отхлебнул кофе. Я заметил, что над стаканом пар не вьется; кофе был явно холодный. Меня вдруг замутило.– В «Пэлас», – сказал он. – В Метаморе.– Ты, Лу и Ненси?Он кивнул, и какое-то время мы ехали молча. Мэри-Бет положил морду на спинку переднего сиденья, как раз возле плеча Джекоба. Мы уже выехали за город и быстро удалялись на запад. Впереди показалась покосившаяся крыша старого коровника; с десяток голштинок сиротливо жались друг к другу, стараясь согреть свои бока. День стоял безветренный и хмурый, не слишком холодный, но и теплым его нельзя было назвать, температура держалась на отметке чуть ниже нуля. Если бы, как предсказывал прогноз, надвигался снегопад, то было бы сыро и промозгло.Я прокашлялся и уже собирался заговорить, но почему-то вдруг передумал. Джекоб покончил с сандвичем. Скомкав бумажное полотенце, он положил его на приборную доску. Я брезгливо покосился на это свинство.Мне очень хотелось задать ему один вопрос, но я чувствовал, что Джекоб неверно истолкует мое любопытство. И все-таки не сдержался.– Как ты думаешь, Лу рассказал Ненси? – спросил я.Джекоб пожал плечами.– Оставь ты его в покое, – буркнул он.Я покосился на него, пытаясь разглядеть выражение его лица, но он отвернулся, уставившись в окно.Я резко затормозил, прижимаясь к обочине. Мэри-Бет потерял равновесие и соскочил на пол.– Так он сказал ей, да?Мы как раз оказались неподалеку от того места, где вчера пересчитывали деньги. В поле зрения не было ни домов, ни машин Кругом раскинулись заснеженные поля.Джекоб отвернулся от окна. Лицо его было помятым и усталым.– Поехали, Хэнк. Давай поскорей доберемся до места и покончим с этим делом.Я выключил двигатель. Собака опять взгромоздилась на прежнее место и тихонько скулила. Мы не обращали на нее внимания.– Рано или поздно ему ведь все равно придется ей рассказать, согласен? – попытался убедить меня Джекоб. – Как же он сможет распорядиться своей долей без ее ведома?– Ты хочешь сказать, что она уже знает? – Я глубоко вздохнул. В моем голосе слышалась паника.– А сам-то ты неужели не рассказал Саре?– Нет, конечно.Джекоб внимательно посмотрел на меня, словно ожидая, что я возьму свои слова обратно.– Так он сказал ей или нет? – повторил я свой вопрос.Джекоб продолжал сверлить меня взглядом. Казалось, он хотел что-то сказать, но потом передумал и опять принялся разглядывать пейзаж за окном.– Не знаю, – буркнул он.Я ждал. «Конечно, – думал я, – Лу все рассказал ей. Так же, как и я Саре. И Джекоб знает об этом». Я вдруг задался вопросом, насколько важно то, что Джекоб солгал мне, а я – ему и что оба мы знаем о взаимном обмане. Мне даже показалось это забавным, и я улыбнулся.Джекоб жестом руки указал на дорогу.– Поехали, – устало произнес он. – Давай скорее покончим с этим делом.
Мы ехали к заповеднику тем же маршрутом, что и накануне – по бетонному мосту через речку Андерс, мимо фермы Дуайта Педерсона, огибая парк с юга. На подъездной аллее, ведущей к дому Педерсона, сидела огромная колли, которая, когда мы поравнялись с ней, смачно нас облаяла. Мэри-Бет не остался в долгу и, к нашему изумлению, залился звонким лаем; затем, воинственно задрав хвост, уставился в заднее окно, наблюдая, как противник отступает под его натиском.Я остановил машину прямо возле выбоины, оставленной вчера у обочины грузовичком Джекоба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50