– Я скучаю по дому, – проговорил он. – Скучаю по тем уик-эндам, когда я приходил к родителям ужинать, а потом мы садились играть в карты, выпивали. Я скучаю по беседам с отцом. Он был единственным человеком, кто умел меня выслушать. Другого такого собеседника у меня с тех пор не было.Он умолк. Я чувствовал, что брат сказал не все, что хотел, и потому стоял молча, уставившись на небо, ожидая, когда он продолжит. Высоко в небе я разглядел мерцающие огни двух самолетов, которые медленно плыли навстречу друг другу. На мгновение мне показалось, что они вот-вот столкнутся, но вскоре они уже удалились в разные стороны. На самом деле это был оптический обман; там, в небе, их разделяли сотни миль.– Отец бы нас понял, – сказал Джекоб. – Он знал, что такое деньги. «Это единственное, что имеет значение, – говорил он. – Деньги – это основа жизни, залог счастья». – Он взглянул на меня. – Ты помнишь эти его слова?– Да, только я слышал их уже в самом конце его жизни. Когда ферма уплывала от него.– А при мне он не уставал их повторять. Мне это казалось такой ерундой, что я даже не прислушивался к нему. И только недавно начал понимать. Раньше я думал, что отец имеет в виду лишь то, что без денег будешь жить в голоде и холоде, разутым и раздетым, но, оказывается, это далеко не все. Он считал, что без денег человек не может быть счастливым. И под деньгами он подразумевал не какие-то мизерные суммы, которых достаточно лишь для того, чтобы выжить, а настоящее богатство.– Но родители наши никогда не были богатыми, – возразил я.– Они и счастливы не были никогда.– Никогда?– Никогда. Особенно несчастлив был отец.Я тут же попытался воскресить в памяти образ отца, представив его счастливым. Я вспомнил его смех, но это был смех пьяницы – пустой, дурашливый, глупый. Больше мне вспомнить было нечего.– По мере того как таяли их сбережения, в них самих угасала жизнь, – продолжал Джекоб, – и наконец, когда денег совсем не стало, они покончили с собой.Я был поражен. На версии самоубийства обычно настаивала Сара; никогда раньше я не слышал ничего подобного из уст своего брата.– Как ты можешь так говорить?! – воскликнул я. – Они были пьяны. Произошла авария.Он покачал головой.– В тот вечер мне позвонила мама. Она сказала, что просто хочет пожелать мне спокойной ночи. Она была навеселе, заставила меня пообещать ей, что когда-нибудь я все-таки женюсь, что не умру в одиночестве.Джекоб замолчал. Я ждал, что он продолжит, но пауза затянулась.– Ну, и?.. – спросил я.– Ты разве не понимаешь? Она никогда мне не звонила. Это было в первый и последний раз. Всегда звонил только отец. В тот вечер она позвонила, потому что знала, что произойдет, они все уже решили, и она понимала, что больше никогда не увидит меня.Я быстро прокрутил в голове все, что он только что сказал, пытаясь отыскать слабые звенья в его версии. Я не хотел ему верить.– Если бы они замышляли самоубийство, то совершили бы его как-то иначе, – сказал я. – Они бы не стали врезаться в грузовик.Джекоб покачал головой. Судя по всему, он давно уже проанализировал все детали происшедшей трагедии; мои вопросы он предвидел заранее и был готов ответить на них.– Они были вынуждены обставить это как несчастный случай. Отец знал, что нам понадобится его страховка, чтобы покрыть долги. В этом он видел единственную возможность расплатиться. Ферма была заложена, так что никакой другой ценностью, кроме своей жизни, они не располагали.– Но, Джекоб, они же могли убить водителя грузовика. Почему бы им было не врезаться в дерево?– Это уж точно выглядело бы как самоубийство. Они не могли позволить себе этого.Я попытался представить родителей, сидящих в темноте на автостраде в ожидании, когда впереди замаячат огни встречного автомобиля; вот они наконец показались, и отец резко выруливает на шоссе. Родители торопятся сказать друг другу прощальные слова, принести заверения в любви, и обрывки этих фраз тонут в грохоте приближающегося грузовика, ужасающем скрежете тормозов перед роковым столкновением. Я сопоставил нарисованную картину их гибели с той, что хранил в памяти все эти последние годы: мои родители, вдрызг пьяные, хохочущие, на большой скорости мчатся по автостраде, в автомобиле на всю мощь работает радио, в открытые окна врывается холодный ветер, и оба совершенно не осознают, что нарушают правила движения, пока не замечают неумолимо надвигающейся на них махины грузовика, и вот уже эта огромная металлическая туша обрушивается на них всей своей тяжестью. Я задумался, какую же версию все-таки предпочесть – сознательный выбор или нелепую случайность, – но обе они представлялись мне слишком мрачными. Я не знал, на какой остановиться.– Почему же ты мне этого раньше не говорил? – спросил я.Джекоб не сразу нашелся с ответом.– Я думал, что тебе вряд ли захочется знать об этом.Я кивнул, соглашаясь с ним. Даже сейчас мне не хотелось знать все это, вдумываться в то, что он только что мне сказал, анализировать возможные причины трагедии, решать для себя: верить в них или нет. На меня обрушилась лавина противоречивых чувств: ревность, потому что мать позвонила в тот вечер Джекобу, а не мне; удивление тем, что ему удалось столько лет хранить все эти подробности в тайне от меня; сожаление по поводу того, что мои родители – хорошие, работящие люди – были доведены нищетой до такой крайности, что обстоятельства вынудили их пожертвовать своей жизнью и рисковать жизнью ни в чем не повинного человека только ради того, чтобы избавить себя и своих детей от тяжкого бремени долгов.Джекоб начал притоптывать, пытаясь согреться. Нетрудно было догадаться, что ему хочется скорее уйти отсюда.– Джекоб, – негромко произнес я.Он повернулся и посмотрел мне в лицо.– Что?Мэри-Бет ходил кругами возле наших ног, позвякивая в темноте ошейником, словно крохотное привиденьице, закованное в кандалы.– Сара знает про деньги. После того как Лу приходил их искать, мне пришлось все ей рассказать.– Ничего страшного, – сказал он. – Думаю, она из всех нас самый надежный человек.Я пожал плечами.– Все дело в том, что она страшно боится Лу. Она опасается, что рано или поздно он упрячет-таки нас с тобой в тюрьму за убийство Педерсона.Я махнул рукой влево, в сторону могилы Педерсона. Джекоб проследил взглядом за моим жестом.– Лу не стоит опасаться, – заверил он. – Он просто хочет быть уверенным в том, что ты отдашь ему деньги. Как только он их получит, сразу же оставит тебя в покое.– Я не собираюсь отдавать ему деньги. Мы с Сарой все обсудили и решили, что пока не стоит этого делать.Джекоб молча уставился на меня, мысленно прикидывая возможные последствия такого поворота событий.– Тогда, мне кажется, нам остается лишь ждать и гадать, блефует он или нет.Я покачал головой.– Нельзя доводить до этого. Мы должны обезопасить себя.Он недоуменно посмотрел на меня.– Что ты имеешь в виду?Я изложил ему план Сары. Он выслушал все до конца – сосредоточенный, ссутулившийся, обеспокоенный.Когда я закончил, он спросил:– Зачем ты мне все это рассказываешь?– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Без этого ничего не выйдет.Нахмурившись, он принялся разгребать ботинком снег под ногами.– Мне не очень хочется участвовать в этом. Я не думаю, что Лу опасен.– Еще как опасен, Джекоб. И не только сейчас, но и в будущем.– Не похоже, что…– Нет, – прервал я его, – подумай хорошенько. Даже если я отдам ему его долю, на этом все не кончится. В делах об убийстве не существует срока исковой давности. Пройдет десять лет, и, когда Лу промотает свои деньги, он без труда разыщет тебя и будет шантажировать тем, что ему известно.Джекоб промолчал.– Неужели тебе хочется жить с таким грузом? – спросил я. – Год за годом ждать, когда он явится со своими угрозами?– Лу так не поступит.– Но он уже проделал это со мной. Причем дважды. И я не собираюсь доставлять ему это удовольствие в третий раз.Мэри-Бет вынырнул из темноты, повиливая хвостом, тяжело и учащенно дыша, словно за кем-то гнался. Он впрыгнул на Джекоба, но тот отпихнул пса.– Тебе выпадает шанс, Джекоб. Ты был ответственным за Лу, но выпустил его из-под контроля. Теперь я намерен выполнить твои обязанности.– Ты обвиняешь меня в чем-то?– Он ведь узнал о Педерсоне от тебя, не так ли? Отсюда и все проблемы.– Я не говорил ему про Педерсона. – Джекобу, по-видимому, было очень важно, чтобы я поверил ему, но я пропустил его слова мимо ушей.– Если кто и виноват в том, что произошло, – с горечью произнес он, – так это только ты. Ты первый начал сеять подозрения. И внес раскол в наши ряды. И Лу как раз играет ту роль, которую ты отвел ему с самого начала.Я повернулся к нему. Судя по его резким интонациям, он обиделся.– Я не в претензии к тебе, Джекоб. И не считаю, что кто-то виноват. Так случилось, и нам теперь нужно искать выход из сложившейся ситуации. – Я улыбнулся ему. – Возможно, это тоже рок. Насупившись, он уставился на могилу.– Есть и другой вариант: сжечь деньги, – добавил я.– Ты не сделаешь этого, Хэнк. Это пустая угроза.Разумеется, он был прав, и я согласно кивнул.– Речь идет о самой малости, Джекоб. Я же не прошу тебя убить его.Он не откликнулся. Подняв воротник куртки так, что нижняя часть лица оказалась полностью скрытой, он отвернулся от могилы и посмотрел в сторону Мейн-стрит. Я проследил за направлением его взгляда. Отсюда хорошо просматривался магазин «Рэйклиз», я даже видел окно своего кабинета. Разглядел я и ратушу, и здание почты, и бакалейную лавку. Кругом стояла мертвая тишина.– Мне нужна твоя помощь, – сказал я.– Я не могу так обойтись с ним. Он никогда мне этого не простит.– Он же будет пьян, Джекоб. И даже не вспомнит, как это случилось.Как только я произнес эту фразу, мне сразу же стало ясно, что я нащупал верный путь. Брата беспокоил не сам факт предательства, а то, что Лу об этом узнает.Я тут же ухватился за эту мысль и продолжил натиск.– Если хочешь, можешь изобразить крайнее удивление, сделать вид, что ничего не знал о магнитофоне. Можешь свалить все на меня, сказав, что я пытался одурачить вас обоих.Джекоб задумался.– Это будет всего лишь угрозой? – спросил он. – Мы не дадим ходу этой пленке?Я кивнул.– Конечно, это будет лишь гарантией того, что Лу нас не выдаст.Я видел, что он колеблется, и чуть поднажал.– Ты же сам говорил, что, если придется выбирать между мной и им, ты примешь мою сторону.Он ничего не сказал.– Настал момент выбора, Джекоб. Ты намерен сдержать свое слово?Он молчал очень долго, не отрывая от меня взгляда. Собака возилась в снегу у его ног, урчала, но мы не обращали на нее никакого внимания. Джекоб сложил руки на животе и уставился на родительскую могилу. Глаза мои уже привыкли к темноте, и я ясно различал его лицо, видел его глаза за стеклами очков. В них сквозила тревога. Наконец Джекоб кивнул головой.Я попытался хоть как-то приободрить его.– Почему бы тебе сегодня не прийти к нам поужинать? – неожиданно для себя самого спросил я. – Сара готовит лазань.Для меня до сих пор остается загадкой, почему я предложил это – то ли из жалости к нему, то ли опасаясь, что если он в этот вечер останется один, то непременно позвонит Лу и предупредит его о заговоре.Джекоб все глазел на надгробие. Я понимал его душевное состояние: природная пассивность, заторможенная реакция на стресс мешали ему проявить настойчивость, и я знал, что, если мне удастся правильно сыграть на его слабостях, он будет беспрекословно исполнять мою волю. Я двинулся в направлении автостоянки. Мэри-Бет, навострив уши, выбрался из сугроба. Он завилял хвостом и начал тереться о брюки Джекоба.– Пошли, – сказал я. – Сара готовит по маминому рецепту. Все будет как в старые добрые времена.Я тронул его за руку и подтолкнул к выходу.
Когда мы приехали домой, Сара возилась на кухне.– Джекоб пришел ужинать, – крикнул я из прихожей.Сара выглянула в коридор и помахала нам рукой. Она была в фартуке и с металлической лопаткой в руке. Джекоб робко махнул ей в ответ, но опоздал: она уже снова скрылась на кухне.Я провел его наверх, в спальню. Мэри-Бет шел за нами по пятам. В комнате было темно, шторы опущены. Когда я зажег свет, то увидел, что постель разобрана. Сара, хотя и оправилась от родов на удивление быстро, все-таки была еще слаба и пока основную часть времени проводила в постели, где рядом с ней обычно спал и ребенок.Я закрыл за нами дверь и подвел Джекоба к ночному столику. Усадив его на край кровати, я поднял телефонную трубку, осторожно размотал шнур и положил трубку ему на колени.– Звони Лу, – сказал я.Он уставился на телефон. Аппарат был старым, из черной пластмассы, с цифровым диском. Казалось, Джекоб противится прикасаться к нему.– Прямо сейчас? – спросил он.Я кивнул головой и уселся рядом, на небольшом расстоянии от него. Мы расположились на моей половине постели, лицом к окну. Снизу доносилось позвякивание посуды. Мэри-Бет расхаживал по комнате, обнюхивая все углы. Он исследовал ванную, потом занялся колыбелькой. Вернувшись к кровати, пес попытался залезть под нее. Я отпихнул его ногой.– Это была наша колыбель, – напомнил я Джекобу. – Отец сам ее сделал.На Джекоба мои слова, казалось, не произвели никакого впечатления.– Что я ему скажу? – Он вопросительно уставился на меня.– Скажи, что я пригласил вас обоих выпить завтра вечером, отпраздновать рождение Аманды. Я за все плачу.– А если он спросит насчет денег?Я на мгновение задумался.– Скажи, что я согласился поделить их, – ответил я, решив, что так мне удастся усыпить бдительность Лу. – Скажи, что в следующий уик-энд мы сможем съездить за ними.Джекоб заерзал на кровати, и телефон чуть не упал с его колена. Он придержал его рукой.– А ты еще не подумал насчет фермы? – спросил он.Я пристально посмотрел на него. Мне не хотелось говорить сейчас о ферме. Мэри-Бет вспрыгнул на кровать и устроился за спиной Джекоба, положив морду на мою подушку.– По правде говоря, нет, – проговорил я.– Я надеялся, что ты принял какое-то решение. Я вдруг понял, что он загнал меня в ловушку; ферма была платой за предательство друга. На полу возле кровати валялся плюшевый медвежонок, и, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу, я поднял его и повернул ключик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50