аристон водонагреватели 100 литров 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

- Его, пилотское, понятно. Что кто ещё? Время воздух. Тут я за.
- А кто, собственно, останется пилотировать "Сердечник", если что не так в разведке? - осведомился Кислятина. - Тогда, возможно, имеет смысл реанимировать побольше пилотов?
- Ты, ЭТО-один, в грузовую декларацию заглядывал? - спросил Ёлковский. - На борту нет отдельного наркобокса для отдельно пилотов, спасибо Земле. Трёхкормушечные наркобоксы предусмотрены только для Первой вахты. Семь штук. Разбудим, например, тётку Тучу. Наркобокс 23/9. Реабилитируем. Есть у нас прекрасный пилот. А остальные сорок три человека потом - опять в наркаут? Или если Мэм будить. Там с ней человек тридцать, да? Иянго, что скажешь? Невозможно?
Иянго пожал плечами.
- Если прижмёт - куда денемся? Потеряем комой десяток человек, подумаешь. Кому, сами посудите, они нужны. Плакать по ним. Шкабу сердце не порвут. Космачом больше - космачом меньше. Словом, я категорически против даже обсуждения варианта с перебудкой. Сразу вечу.
- Ты настоящий врач, - заметил Лен-Макаб. Иянго ему не ответил.
- Френч может пилотировать, - сказал Фахта. Все, кроме Шкаба, подняли глаза к потолку.
- Френч, что скажешь? - спросил Лен-Макаб.
- Френч не может ничего пилотировать, - ответил Лен-Макабу Мучась через тяжёлую паузу. - Френч штурман и фельдшер. Или грузчик. Десантник. Или что хотите. Но не пилот. Френч однажды пилотировал. Малый корабль. Вышло дорого. И мне, и людям. Френч больше не пилотирует.
- Я не понял, - сказал Лен-Макаб.
- И не надо тебе, - заметил Ёлковский.
- Но…
- Френч - штурман, - сказал Шкаб. - Он не пилот. Если прижмёт - но только если прижмёт, - он попробует. Сейчас оставьте его в покое.
- Мы можем себе позволить оставить кого-то в покое? - спросил Кислятина хищно. Шкаб медленно поглядел на него.
- Ты, Михаил Андриянович, прав, - сказал Шкаб. - И возразить-то нечего. Но я возражу тебе. Задрай бункер. Я же сказал: прижмёт тебя - Френч попробует. Но не раньше. ОК, Михаил Андриянович?
- Миша, мы тебя поняли, - сказал Мьюком. - Ты, как всегда, прав. Френч прав, Шкаб прав, но ты правее. На потом. Давайте дальше. Шкаб, твой гордый вопрос. Что за гордый?
- Гордый вопрос… - сказал Шкаб. - Извольте, братья. Мы боремся за амбаркацию или за Новую землю?
- Оп-са! - не удержался Фахта.
- Система негостеприимна, - продолжал Шкаб. - Мы к ней не готовы. Это очевидно. Нищета наша правая. Полбюджета конкисты было у Марты. Пасуем или блефуем? Стоит решить сейчас. Играем с Космосом. Даже в Космосе можно умереть медленно. Без достоинства.
- Шкаб, не мог бы ты выражаться не столь возвышенно? - сказал Ёлковский. - Я не ощущаю пафоса.
- А ты напрягись, Карен, - сказал Шкаб. - Скафандр у нас не лопнет? - затеваться с Первым Фортом с тем, что есть, и без того, чего нет? Пока мы ещё не так увязли. Спасти людей, вернуться в Касабланку - дело тугое, но знамое. Мы играли такой вариант на предстарте. Пол присутствовал, я, Навилона, Френч, Доктор покойный. Доктора план. Но начинать нужно быстро, и все зубы точить на это. Вправо, влево, в любопытство - и Чёрный Роджер, ресурсов не хватит ни на ни не. Остаёмся навсегда. Холий-посий. Мёртвый. Уясн?
- Ну, - сказал Фахта. - Ну-ну?
- Либо мы героически выполняем предначертания любимого Императора нашего. В поте лиц, на твёрдом кислороде, безнадежно, но гордо. Рискуя узнать в точности, что случилось с Мартой. Вот ты, Фахта, серьёз, желал бы узнать точно, что случилось с Мартой и братвой? Доподлинно, я имею в виду.
- Шкаб, ты раскаркался, - заметил Мьюком.
- Я раскаркался, - согласился Шкаб. - Может быть, ты, Пол, нечто ответственное произнесёшь для собрания? Тебе было бы к лицу.
- Флейм, - сказал в пространство неожиданно Кислятина. Тут дверь приоткрылась. Я заглянул внутрь. Серьёзы, как один, уставились на меня.
- А! - сказал Шкаб. - Марк! Вот и ты, парень. Уважаемый клуб, вот ещё кое-что хочу поставить на обсуждение. Не горит, но хотелось бы. Пока гордое решаете. Марк, зайди, присядь. - Он поманил меня рукой. - Присядь, присядь. Вот как раз свободная стенка.
- Я не понял, Ошевэ, мы закончили? - спросил Кислятина.
- Я предлагаю выразить командиру "похоронной команды" наше удовольствие, серьёзы, - сказал Шкаб.
Лен-Макаб засмеялся.
- Ты всегда, Шкаб, делаешь самое необходимое, и делаешь его кстати, - сказал Дёготь одобрительно.
Я висел тихо. Я охренел. Не чтобы я о себе думал недостойным образом, но не здесь, не сейчас и не между делом. Если бы я нуждался в кислороде, я бы задохнулся. Точно. Я имею в виду, что я действительно охренел. Не тусклей, чем когда умер.
- А всё просто, - сказал Шкаб. - Если подумать.
- Не рановато ли? - подал голос Френч Мучась. - Я, безусловно, вижу резоны, но не молод ли младой?
- Обсуждение началось, не так ли? - спросил Мьюком.
- Я не отмахивал, - заявил Кислятина. - По-моему, Ошевэ своего вторпилу протягивает. Какая гадость!
- Если и протягивает, то не в подпалубе, - возразил Ёлков-ский. - Миша, дорогой, тебе бы всё об ёй.
- Мой вопрос стоит? - спросил Шкаб официальным голосом.
- Шкаб, ты обоснуй мажор, - предложил Мьюком. - "Квинта" наша сыграла так, что я бы лично всю её скопом засерьёзил, кроме Дьякова-торопыги. Но позже. Когда разберёмся.
- Я по всей "квинте" с тобой согласен, капитан, - сказал Шкаб. - Но мне, как старшему пилоту экспедиции, нужны серьёзы в команде. Признанные. Кворум у нас есть. Голосую Байно вне очереди, как наставник, как исповедник, как серьёз. Прошу принять. Прошу отвергнуть. Каждый как сам.
Все опять посмотрели на меня.
- Что ж, я - за, - произнёс Мьюком.
- Я - за, - сказал Карен Ёлковский.
- Я - за, - официальным голосом сказал Шкаб.
Повисла пауза.
- Поддерживаю, - сказал Френч Мучась.
- И я поддерживаю, - сказал Фахта, мне улыбаясь. - С благодарностью за нелёгкий труд реаниматора.
- Я не нахожу значимых для данного клуба возражений, - тщательно сказал Кислятина. - Вынужден поддержать кандидатуру Байно Марка, позывной "Аб".
- Главный врач поддерживает, - сказал Иянго. Впрочем, было видно, что ему абсолютно всё равно. Скорей закончить с этим, и - про возвращение. Хотя бы поговорить.
- Я вето вешать… не стану, пожалуй… - сказал Лен-Макаб. - Хотя… хохмочки, откровенно говоря, я не понял, уважаемый Ошевэ. Умелый пилот, твой подопечный, хорошо провёл реанимацию - с неоправданной потерей, правда… Но - перворазник. Особых достоинств не вижу… Ну ладно.
- Почаще по клубам ходить надо, - сказал Фахта, являющийся большим поклонником моих выступлений на пивных компаниях. - Марк свои достоинства не скрывает. Кстати, Хаим, любезный, ты в серьёзы прошёл, помоги мне персонал, кажется, шесть к четырём? И с одной Дистанцией? И про вето никто не заикнулся. Надо же.
Лен-Макаб помигал ему средним пальцем.
- Морду тебе набить за это? - спросил Фахта.
- Морды здесь, в случае чего, буду бить я, - объявил Мью-ком. - Шкаб мне поможет. Он будет стабилизировать в пространстве бездыханные тела, битым мордам принадлежащие. Заткнитесь, оба! С-серьёзы, колбу вашу (…) об (трбл.)

!
- Прости, командир, - сказал Лен-Макаб. - Ты что-то сказал про колбу?
- Сказал, - подтвердил Мьюком, ничуть не смутившись. - Я знал твою мамашу. Колба и есть. А если ты сейчас не снимешь с клуба флейм, я тебя отфиксю особо. С перезагрузкой ресетом, бля! Вето ему! Дорос вето ставить, что ли?
- Хорошо сидим, - тихонечко сказал Кислятина.
- Проходи, Байно, садись между, - приказал Мьюком, продолжая сверлить лазерным взором идущего пятнами Лен-Макаба. - По представлению уважаемого Шкаба Ошевэ, клуб всерьёз решил дать тебе место и голос. Никто не высказался сильно против, никто не заветил. На церемонии нИвремя, проложим тебя позже, проставишься уже проложенным. Садись, слушай. Можешь говорить. Старайся делать это со смыслом. Клуб имеет возможность поздравить Аба Байно со случившимся. Теперь ты можешь не менять памперсы неделями, парень. Как вот мы все.
Меня поздравили. Без напора, но доброжелательно. Кислятина счёл нужным подлететь ко мне и пожать руку. Я понял так, что обретение мной места в клубе сделало его, Кислятины, положение более безопасным, поскольку теперь от Шкаба его отделяло по три человека, и по, и против часу.
- Спасибо, страшие, - сказал я необходимым тоном и с приличным чувством. - Получил, подвесил, стабилизировал, не отдерёшь.
- Налейте парню, - сказал Мьюком с терпеливой благожелательностью. Фахта послал мне горячую грушу с кофе. Буду совершенно откровенен: угодил. Мне её здорово не хватало. Я хлебнул с половину, пропустил, согрелся.
- Спросить можно? - спросил я.
- Ну? - сказал нетерпеливо Карен. Ему не терпелось вернуться к делу.
- Признали меня - спасибо. Но почему Мэм не дождались?
- Что ты имеешь в виду, парень? - спросил с подозрением Кислятина.
- Так, ясно всё, - вмешался Мьюком и натянул на таймер обшлаг сорочки. - Информирую собрание. Я приказал реанимировать Навилону. Полтора часа назад. Ты её видел? - спросил он меня сквозь поднявшийся шум.
Я кивнул.
- Где она?
Все замолчали.
- Сказала - иду в душ, - сказал я. - Да там их целая толпа с ней.
- Уже разговаривает… - пробормотал Кислятина. - Товарищ капитан! Я, как первый ЭТО титана, требую объяснений.
- И я, как главный врач, - подхватил Иянго. Он был не то красен, не то бледен. Он был в ярости. - Вы, капитан, прыгнули через мой труп… ладно, скушаю… от губернатора небось. Но, (…) блум (трбл.)

, задохнёмся же к (…) ним, нехорошим (трбл.)

, через шесть суток, Мьюком, товарищ! Первая вахта вся - двадцать один человек, плюс "похоронная команда" - пятеро, - на две недели атмосферы в корабле! А тут больше тридцати человек кукушат разом! Задохнёмся, капитан! Я не понимаю…
Шкаб поднял руку, как-то так, что мгновенно стало тихо. Ум-ум-ум, - трудился кулер. Свистела, расправляясь, чья-то груша. Я впервые был на клубе. У меня в компании обнародование подобного поступка - поступок, надо сказать, действительно, хоть куда! - вызвало бы скандал до драки. Неминуемо. Но серьёзы - это было просто видно, без приборов, - каждый как сам задавили свои эмоции насмерть. Капитан выглядел спокойным. Он выглядел словно ромашка среди лопухов. Видал я такую картинку. А Шкаб сидел с открытым ртом и выпученными глазами.
- Пол, - произнёс Френч Мучась. - Почему ты не сказал?
- Потому что мне так было угодно, - очень спокойно ответил Мьюком.
Шкаб расхохотался.
- Ясно, господин губернатор. Впустую трепали атмосферу, - сказал он, оборвав смех. - Ты должен был нам сказать, Пол. Как серьёз. Мы тут сидим, курим. Не курили бы хоть.
- Может быть, - сказал Мьюком. - Но ничего. По крайней сигарете вышло.
- Резоны-то хоть были? - спросил Шкаб.
- Да, - сказал Мьюком.
- И мы их узнаем?
- Возможно.
- Угу. Так. Пока клуб не вымер: предлагаю главному врачу вывесить выговор, - сказал Шкаб. - За незнание обстановки в своём ведомстве. Далее: предлагаю закончить заседание клуба и плавно перейти к заседанию совета старших спецов конкисты. Капитан Мьюком, старшие спецы Первой вахты ждут Ваших приказаний и, что то же самое, распоряжений.
- Выговор главному врачу вечу, - произнёс Мьюком. - Если кого-то это заботит. Далее: заседание клуба прерывать не стоит, товарищи спецы. Я намерен сделать необходимые разъяснения, и я их сделаю. Давайте только подождём начальника службы безопасности титана Навилону Макарову. Я бы хотел, чтобы она была.


ГЛАВА 5. БЕЗ НАЗВАНИЯ

В 43.00.04.01 МTC состоялся смотр стартовой готовности грузовоза "Будапешт-ТМ". Смотр прошёл без единого замечания, хотя, точности ради, скажу, что проводился он и наскоро и чрезвычайно сквозь пальцы - аврально, средствами собственной БВС "Будапешта". Удалённый контроль даже не заводился кабелями на машину. Грузовоз был допущен к полёту - Мьюком самолично подписал протокол. Экипаж с мрачным Шкабом во главе занял места по расписанию, кран поднял платформу EDT с установленным на ней грузовозом в стартовый колодец. Вывод грузовоза в космос был выполнен с первой попытки. Оперировала выводом "Мэм" Макарова собственной персоной. Удалившись от титана на тысячу километров, Шкаб ориентировался, отмахнул готовность и 26.01.04.01.01 МTC стартовал к Тройке за дышать. Кроме экипажа (Шкаб, исполняющий обязанности динамика Пулеми, и соператором пошёл хороший человек Дуг "Мако" Терренс VI) грузовоз нёс команду техников - всего девять человек, и Френча Мучася, единственного из неспящих в Новой земле, имевшего допуск и резерв SOC для десанта. Ему предстояло установить прямой контакт с бройлерами Тройки. Мьюком отдал на кислород всех второй смены этэошников, а Дёготь и не пикнул, ослеплённый новым (нестерпимым) блеском капитанского авторитета.
Шкаб ушёл, наступила моя очередь - стартовый колодец был у нас под светом один. Нам - я имею в виду нас всех, взявших Императорскую, - повезло хотя бы с тем, что неуправляемое схождение "Сердечника-16" из надримана произошло именно в северный зенит системы-цели. Мы легко могли сойти и в юг, и тогда между нами и точкой финишного маяка (развёрнутого командой капитана Кигориу) пришлось бы солнышко, безымянная альфа Перстня Короля. Тогда моё задание выглядело бы, и более того было бы, - заданием - не-из-лёгких: почти перпендикулярный плоскости неизвестной системы оверсан. Однако мы сошли в север. Маяк висел у нас прямо над головой в ноль восьмидесяти двух астрономической единицы, в высоком вакууме. Поскольку место его оставалось стабильным в зените четвёртые сутки наблюдений, следовало считать, что скрабы маяка на позициях и задействованы. То есть подходить к цели надо осторожно, в римане, со всей возможной локацией, а возможной у меня на грузовозе была половина от заводского меню. Но это я так - для горестной заметы, но на полях карандашом. У меня был приказ, у меня был один я пилот, у меня был один малый шип - "ОК", и всё это, включая меня, было у нас у всех на титане безальтернативным абсолютно, меня включая. Заседание клуба в расширенном "Мэм" Макаровой составе закончилось, вопреки моим опасениям, мирно. Мьюком приказывал, подчинённые отправлялись выполнять приказания. Конечно, Шкаба в таком бешенстве я не видел никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71


А-П

П-Я