– О чем ты говоришь?!
– Первую цепную реакцию деления провели на Земле. Помнишь? Я имею в виду примитивную атомную бомбу.
– Да. Я знаю из учебников.
– Люди тогда еще не знали, что сверхмощный взрыв может затронуть весь водород в атмосфере и недрах Земли. А спровоцированная цепная реакция во всем планетарном водороде и в более тяжелых элементах привела бы к гибели всей планеты.
– Но никто никогда до этого не додумался.
– Ну, и слава Богу. Хотя кто знает…
– Я рада, что ты отвлекся от мрачных мыслей.
– Черта с два, Саавик! Я всегда был сторонником того, чтобы работы по «Генезису» не засекречивали от всего мира. Но, кажется, я ошибался… В мире еще очень много зла. Теперь мне страшно от мысли, что «Генезис» может стать сверхоружием в нечистоплотных руках. Конечно, есть только один шанс на миллион, что какой-нибудь полоумный поймет, как заставить «Генезис» работать не на созидание, а на разрушение. Но такой шанс есть. Если бы мы не проворонили прибор, то не боялись бы теперь за судьбы человечества, и никакой Хан нам не был бы страшен.
Саавик знала, что, не будь «Генезиса», не произошли бы роковые события последних недель. Корабль «Уверенный» никогда бы не посетил планету, на которой коротали время Хан Синг и его люди. Хану никогда не достался бы корабль, и он не смог бы осуществить акт возмездия. Ученые на космической лаборатории остались бы живы, а «Энтерпрайз» не испытал бы столь сильной и вероломной атаки со стороны Хана. Шотландия не потеряла бы своего сына, Питера Престона. «Генезис» никогда не превратился бы в оружие, а мистеру Споку не пришлось бы приносить себя в жертву, чтобы спасти корабль и своих товарищей.
Саавик стало грустно и больно. Теперь уже «Генезис» никогда никого не осчастливит, и никогда не будет создана новая планета для глезиверов. В руках Хана прибор теперь способен сеять только смерть и разрушения. Дай Бог, чтобы мерзавец не открыл все тайны «Генезиса»…
Саавик вздохнула и тихо произнесла:
– Тогда не ушел бы от нас мистер Спок… Пусть этот ребенок – действительно маленький Спок, существо с полным набором генов вулканца, но мальчику не хватает ума взрослого Спока, его опыта и индивидуальности. И все равно это потрясающе! Спок никуда не исчез, он здесь! Это ли не чудо?!
Саавик вскочила на ноги и сверху вниз взглянула на Дэвида. В душе юноши вновь поднялась тревога. На время расслабившись и забывшись, он опять запаниковал.
– Когда ты научишься держать себя в руках? Ведь ты уже мужчина. Посмотри на себя. Жаль, что у меня нет зеркальца, – стыдила Саавик юношу.
Дэвид высоко поднял голову, сжал кулаки и решительно выпрямился. Саавик надеялась, что ее слова дошли до разума молодого человека.
Разомлев на солнце, на теплых камнях посапывал во сне маленький вулканец – чей-то будущий учитель.
* * *
Леонард Маккой, прикрыв лицо руками, лежал на узкой и колючей койке в тюремной камере. Пол камеры был покрыт грязным и рваным линолеумом, свет выключался где-то в коридоре. Двери в камеру были всегда открыты, но силовое поле отбрасывало Маккоя каждый раз, когда он пытался переступить порог, причем с каждой новой попыткой невидимый барьер отбрасывал доктора сильнее и ожесточеннее. Но для тюремной камеры все-таки здесь было не очень-то и плохо.
Маккой уже успокоился и взял себя в руки, даже без помощи транквилизаторов, в которых ему отказали. После того, как он несколько часов подряд ходил взад и вперед по камере, успев изучить каждую щербинку и каждую надпись на стенах, после того, как стало ясно, что бежать отсюда невозможно, у доктора пропало всякое желание повторить путешествие в сектор Мутара. «Интересно, почему?» – спрашивал он сам себя, пока не забылся тяжелым сном.
– Доктор, к вам гость, – разбудил Маккоя скрипучий голос надзирателя.
Маккой вскочил, не поняв сразу, в каком помещении он находится и как сюда попал.
– Попрошу побыстрее, – продолжал скрипучий голос. – Его вот-вот отправят в федеральный сумасшедший дом.
Маккой скосил глаза и увидел охранника и Джеймса Кирка, стоящих перед силовым полем. Кирк печально качал головой.
– Да… мой бедный друг, – произнес он. – Я уже наслышан о твоем поведении.
«Сумасшедший дом, – дошло до Маккоя. – Нет уж, дудки. Я знаю свои права: никто не может перевести меня отсюда без моего на то согласия».
Однако никто не спрашивал его согласия и перед тем, как бросить в тюрьму. История с «Генезисом» не просто напугала руководство Федерации и Звездного флота, но и привела его к настоящей панике.
Маккою стало интересно, что случилось бы, если бы Кирк привел сюда адвоката. Допустила бы администрация этой тюрьмы такое?
– Только две минуты, – объявил охранник. Две минуты… Этого мало, чтобы успеть сказать Джиму все, что нужно: что требуется адвокат и что он, Маккой, не намерен слишком долго гостить в этой тюрьме.
Силовое поле на мгновение стало видимым, а затем исчезло. Маккой едва удержался от желания без оглядки бежать из заточения, пока свободен путь. Его пыл остудила грозная фигура широкоплечего вооруженного охранника, маячившая в коридоре.
Кирк прошел к самой кровати доктора и опустился перед ним на колени. Вновь включилось защитное поле.
– Джим… – произнес Маккой.
– Т-с-с… – Кирк поднес к губам палец, а затем поднял руку в вулканском приветствии. – Сколько пальцев, видишь?
– Ты пришел, чтобы повеселить меня?
– Ладно, – весело ответил Кирк. – Я вижу, ты не потерял чувства юмора.
– Черта с два, – как можно мрачнее проворчал Маккой.
Кирк вытащил из своего кармана маленький баллончик с иглой на конце.
– Что это? – нахмурился Маккой.
– Лексорин.
– Лексорин?! Какого черта?!
– Ты страдаешь от вулканского воздействия на твое подсознание.
– Спок?..
– Да, он.
– Значит, этот зеленокровный умник, сукин сын… Все это его предсмертные проделки…
– Дай-ка руку. С этой штукой ты играючи перенесешь путешествие в сектор Мутара, – Кирк повертел, словно дразня, перед лицом доктора баллончик. – Ну что, я тебя убедил?
– Дай сюда, – Маккой схватил баллончик и спрятал его в рукав. – Ну, адмирал, ты превзошел самого себя.
* * *
Перед тюремными дверями Хикару Зулу остановился, поправил взъерошенные осенним ветром волосы и заправил в брюки рубашку. Глубоко вздохнув, он толкнул двери и очутился у лифта. Через несколько секунд Зулу уже был на шестом этаже в тюремной приемной.
За казенным столом два охранника играли в карты. Неожиданный визитер вызвал у них настороженное удивление.
– Где адмирал Кирк? – смело начал Зулу. Один из охранников окинул незваного гостя оценивающим взглядом и неохотно ответил:
– Он с заключенным. А вам-то что?
– Вызовите его. Его срочно желает видеть адмирал Морроу.
Охранник раздраженно фыркнул и обменялся взглядом со своим напарником. Чуть подумав, он положил карты на стол, взял электронные ключи и исчез за дверью, ведущей в тюремный коридор. Оставшийся охранник с нескрываемой неприязнью посмотрел на Зулу, затем перевернул карты партнера и через секунду-другую вернул их в исходное положение. Закончив свое бесчестное дело, он одарил невольного свидетеля презрительной ухмылкой.
Зулу совершенно спокойно отнесся к мошенничеству надзирателя, будто сталкивался с этим каждый день. Охранник положил на стол свои карты и громко зевнул.
– Что, не сладко на службе? – попытался прервать неловкое молчание Зулу.
– Попридержи язык, дохляк, – грубо ответил охранник.
Зулу нахмурился: роль мелкого посыльного его явно тяготила.
– Этот человек болен! Вы только посмотрите на него! – послышался из тюремного коридора приглушенный голос Кирка.
Охранник поднялся из-за стола. Решив отвлечь его каким-нибудь вопросом, Зулу сделал шаг вперед.
Неожиданно раздался сигнальный звонок. Охранник угрюмо досмотрел на дверь и включил переговорное устройство. Зулу сосредоточенно замер в ожидании развязки: эти минуты были решающими для успеха всей операции, и малейший сбой мог привести к провалу плана.
–… Визитер сейчас уходит. Встречай его… Что?.. Да, это действительно адмирал… как там его… Кирк.
Внезапно из коммуникатора и коридора одновременно раздались глухие звуки ударов, какой-то возни и чей-то крик. Охранник насторожился.
– Откуда я, черт возьми, знал, что это адмирал? Его ждет какой-то посыльный, – послышался чей-то голос из коридора.
Выключив переговорное устройство, охранник направился к выходу из приемной. Неожиданно перед самым его носом открылась дверь, и на пороге появился адмирал Кирк, прикрывающий собой доктора Маккоя.
– Что, черт возьми, происходит? – встревожился надзиратель.
Неслышно подкравшийся сзади Зулу толкнул его в плечо. Охранник резко обернулся.
– Я, кажется, уже говорил тебе… – с угрозой произнес он и попытался ударить нахального гостя кулаком в лицо.
Зулу молниеносно увернулся от удара, неуловимым движением схватил вытянутую руку противника и скрутил ее на излом. Вскрикнув от боли, охранник опустился на пол. Зулу подождал, пока он придет в себя и поднимется, а затем провел еще один, не очень любимый им самим прием, в результате которого надзиратель со всего маха врезался головой в стену.
На лице Кирка появилась одобрительная ухмылка. Зулу же хмуро посмотрел на поверженного противника и недовольно покачал головой: прием получился грязноватым.
Повернувшись к адмиралу, он скомандовал:
– На запасную лестницу! Живо! Сейчас сюда сбежится вся охрана!
Не проронив ни слова, Кирк и Маккой поспешили к боковой двери: Зулу на мгновение задержался у пульта управления. Вскоре вся тюремная приемная наполнилась запахом горящих проводов, процессоров и полупроводников.
У самой двери Зулу еще раз остановился и посмотрел на надзирателя, лежащего на полу без сознания.
– Напрасно ты обозвал меня дохляком, – сердито бросил он на прощание и выскочил из приемной.
Вскоре Зулу догнал своих товарищей.
– Как дела, доктор?
– Со мной все в порядке, – решительно ответил Маккой.
Доктор действительно выглядел гораздо лучше, чем раньше, видимо, подействовал лексорин – лекарство, предложенное Сарэком.
Кирк включил коммуникатор и прижал его к губам.
– «Второй», это «первый». «Кобаяши-Мару» распустил все паруса и готов плыть к неизведанным мирам. Как поняли?
Из переговорного устройства раздался голос Чехова:
– Сообщение принято. Я извещу всех. – Кирк убрал коммуникатор.
– Вы хотите взять меня в неизведанные страны? – свобода опьянила доктора Маккоя.
– А зачем же тогда друзья? – вопросом ответил Кирк.
* * *
На борту «Эксельсиора» Монтгомери Скотт ждал появления турболифта. В глубине своего кармана он нащупал маленький, с заостренными краями полупроводник. Как он попал в карман, не помнил и сам Скотти.
Двери лифта открылись, и оттуда вышел полковник Стайлс. От неожиданности Скотти отпрянул назад: встреча с кем бы то ни было не входила в его планы. Придя в себя, он первым поприветствовал офицера: Стайлс был равным по званию, но выше по должности. «Начальник, черт побери, – сердито подумал Скотт. – Отнял корабль у Зулу и доволен».
– А, мистер Скотт… Коротаете здесь ночь?
– Да, сэр, что-то вроде этого, – с фальшивой улыбкой на лице ответил Скотт.
– Мне тоже приходится. Не знаю, удастся ли поспать: завтра постараемся побить все рекорды «Энтерпрайза» в скорости.
– Постараемся. Доброй ночи, сэр, – процедил Скотти сквозь зубы и быстро нырнул в кабину турболифта.
Когда двери закрылись, он смачно выругался. Уставившись на панель управления, бортинженер подумал, что Зулу все-таки был прав, восторгаясь технической оснасткой «Эксельсиора».
За время пребывания на этом корабле Скотт не раз вел заочный спор со своим товарищем и в конце концов согласился с мнением Зулу, что «Эксельсиор» – действительно чудо инженерной мысли. Сначала он считал, что корабль слишком громоздок и чересчур нашпигован технологическими излишествами, но вскоре признал, что все системы «Эксельсиора» работают удивительно слаженно. Корабль был настолько легким в управлении и обслуживании, что видавшему виды инженеру показалось, что в нем нет ни одного слабого места.
– Уровень, пожалуйста, – раздался металлический компьютерный голос.
Искусственный тембр компьютеров – пожалуй, единственный изъян на «Эксельсиоре», отмеченный Скотти.
– Транспортный отсек, – распорядился инженер.
– Спасибо, – принял к сведению компьютер.
– Пошел! – в сердцах скомандовал Скотти. – Только полегче, полегче!
* * *
С трудом одолев крутой, почти отвесный склон, Саавик и Дэвид оказались на удобной площадке, с которой они намеревались обозревать местность в надежде увидеть кого-нибудь, оставшегося в живых их экипажа «Гриссома». Дэвид был уверен, что хоть кому-то, несмотря ни на что, удалось спастись и выжить. Саавик считала это невероятным, но решила не перечить юноше, и когда перед ними выросла высокая гора, она молча взяла на руки мальчика и стала подниматься вверх.
– Ты, наверное, уже сходишь с ума? – неожиданно спросил Дэвид.
Саавик ничего не ответила, а шагов через двадцать заметила:
– Если бы я дала волю своим худшим чертам характера, то давно уже пришла бы в ярость.
– Да? Это я должен прийти в ярость, – заявил Дэвид. – Нечего было подвергать меня и себя опасности. Я молчал, потому что…
– Нужно было говорить.
– Я знаю, что если бы я сказал, то потерял бы в твоем лице лучшего друга.
Добравшись до наиболее удобного места на заросшей тенистыми деревьями площадке, Саавик опустила мальчика на землю и взглянула на Дэвида.
– Ты никогда не потеряешь во мне друга.
– Да? Но после всего, что произошло, ты должна меня возненавидеть.
– Я просто сержусь, – прямо и откровенно призналась Саавик. – Если я правильно поняла, то злость и ненависть – совершенно разные чувства. И потом, я думаю, невозможно ненавидеть человека, которого любишь.
– Саавик… – Дэвид крепко сжал ладони женщины.
– Возможно, мне недоступно чувство любви в его человеческом понимании, но раз у тебя нет точных определений на этот счет, то я вольна называть мое чувство к тебе как угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32