акриловые ванны радомир
Весной Лист, Каролина Витгенштейн и её дочь едут в Мюнхен, где знакомятся с герцогом Константином Гогенлоэ-Шиллингсфюрстом (1830-1896).
9 апреля. Первое исполнение (в Веймаре) «Приветственного марша».
В июне Лист принимает участие в лейпцигском съезде музыкантов, организованном редактором «Нойе Цайтшрифт Фюр Музик» Карлом Бренделем по случаю 25-летия существования журнала. На одном из концертов исполняют симфоническую поэму Листа «Тассо», которая так понравилась публике, что пришлось её повторить.
Под впечатлением картины Эдуарда Бендармана Лист пишет 137-й псалом («При реках Вавилона, там сидели мы...).
23 июня. Умирает герцогиня Мария Павловна, в лице которой Лист потерял доброго друга и покровителя. Свою речь на похоронах Лист закончил словами: «С этим гробом похоронен старый Веймар».
9 августа. Помолвка дочери Каролины Витгенштейн Марии с герцогом Константином Гогенлоэ-Шиллингсфюрстом. Жених - брат кардинала Густава фон Гогенлоэ, с которым позже, в период жизни в Риме, у Листа установились близкие отношения.
Летом выходит книга Листа «Des Bohemiens et de leur musique en Hongrie» («Цыгане и их музыка в Венгрии»), вызвавшая большую бурю. С особым возмущением принимают её в Венгрии, ибо Лист в своей книге приходит к выводу, что венгерской национальной музыки не существует, есть только музыка цыганская. В своих рассуждениях он исходит из предположения, что имеет дело с музыкой цыганского происхождения. Ибо он не был и не мог быть знаком - вследствие того круга людей, с которыми он общался, и слабого знания языка - с сокровищницей подлинно венгерской народной музыки. Он слышал только игру городских цыганских оркестров, исполнявших музыку, которую все тогда называли «цыганской». Сам исходный пункт его рассуждений, само название этого типа музыки уже были ошибочными, - пишет в 1936 году Бела Барток в докладе „Проблемы Листа", сделанном им по случаю избрания его в члены Академии наук. - Но кто же назвал эту музыку цыганской? Мы сами». В заключение Барток делает вывод: «Мы лишь частично можем предъявить Ференцу Листу обвинение в связи с его ложными выводами; из всего того, что он имел возможность видеть и слышать, он вряд ли мог сделать иное заключение, чем то, которое вытекает из его книги. Более того, как раз напротив, та смелость, с которой он высказывает свое добросовестное, хотя и ошибочное мнение, вызывает уважение: ведь он знал, что этим возбудит на своей родине враждебное к себе отношение».
11 августа. Газета «Мадьяр шайто» пишет: «Господин Лист вымыслил, что музыка цыган, везде являющаяся подражанием, в Венгрии - оригинальна. Уже хотят отсудить у нас и нашу музыку? Дело во всяком случае стоит того, чтобы о нем высказались специалисты. Надеемся, что так и случится... Если бы господин артист, в момент наивысшего энтузиазма опоясанный нашими старшими братьями венгерской саблей, соизволил бы больше времени проводить на своей родине и во время своих развлечений тут и там вместо отравленного воздуха салонов не счел опасной для своих легких атмосферу несколько ниже лежащих слоев, он смог бы познакомиться с тайной рождения венгерской народной песни, которая представляет сущность настоящей венгерской музыки. Если бы господин Лист сам черпал свои знания из единственного надежного источника, а не из вторых и третьих рук, он уберег бы себя от этого смешного утверждения, а нас - от горького чувства возмущения».
В ответ на эти нападки Лист отказывается от намерения написать оперу «Янко».
«Я отложил нашу венгерскую оперу, быть может, навсегда, по причине горячности моих соотечественников. Судите сами. В моей недавно вышедшей небольшой книге я, в соответствии со своими знаниями, развивал мысль, что сегодня в нашем отечестве может идти речь только об опирающейся на прекрасные народные песни цыганской музыке, что говорить о венгерской школе, подобно тому, как мы говорим о школе французской, итальянской или немецкой, невозможно. Но ведь этим я не сорвал корону с головы венгерской нации... Но разве я заслужил, чтобы редакторы венгерских газет, отставив в сторону свою прирожденную вежливость, обрушили на меня древние 25 ударов кнутом? Этот народ, обладающий столькими добродетелями... иногда все же очень нетерпим!».
Октябрь. В Веймаре, в Гердеркирхе состоялось первое исполнение эпизода «По Епифанию», открывающего вторую часть оратории Листа «Христос».
15 октября. Бракосочетание Марии Витгенштейн с Константином Гогенлоэ. Молодая пара поселяется в Вене.
11 декабря. Лист едет в Берлин к тяжело заболевшему сыну Даниэлю.
13 декабря. Даниэль Лист, проводивший рождественские каникулы у своей сестры Козимы, умирает от туберкулеза.
1860
14 января. Лист в письме к своему верному венгерскому другу Анталу Аугусу изливает горе в связи со смертью сына: «Я мало рассказывал Вам о своем сыне. Это была мечтательная, нежная, глубокая натура. Закончив общий курс наук в учебном заведении в Париже с наградой, он готовился к сдаче экзаменов по юриспруденции в Вене, и я не сомневаюсь, что он выдержал бы их с честью. Ещё за день до смерти он говорил об этом. Несколько ранее ему доставляло радость продекламировать мне наизусть несколько стихотворных строк по-венгерски; он хотел показать, что сдержал данное мне обещание ещё до окончания курса юридических наук хорошо научиться этому языку... К сожалению, наше земное отечество является добычей сейчас многих бедствий... Но я твердо уверен, что и теперь не оставлю своей задачи и буду беспрестанно трудиться над тем, чтобы как своей художественной деятельностью, так и своим характером принести честь моему отечеству... Признаться ли? Шумиха, поднявшаяся вокруг моей книги о цыганах, дала мне понять, что я гораздо более настоящий венгр, чем мои противники, играющие в венгров...»
26 февраля. Первое исполнение «Прометея» в Вене. Большинству публики нравится произведение Листа, но хорошо организованная клака безудержным свистом добивается его провала.
В марте приходит известие о том, что петербургский митрополит признал брак Каролины Витгенштейн недействительным. Теперь уже ничего не стоит на пути узаконения её отношений с Листом.
17 мая. Каролина Витгенштейн едет в Рим для получения разрешения папы на новый брак. Лист остается в Веймаре один. Его уже занимают мысли о переезде в другой город, где он мог бы спокойно работать, сочинять. Его привлекает Рим, он надеется, что там сумеет обновить - в соответствии со своими представлениями - церковную музыку.
В июле Лист планирует, что через год он уже сможет представить папе всеохватывающий проект реформы церковной музыки. Но пока он ещё остается в Веймаре. В память о своем умершем сыне он пишет траурную оду «Les morts» («Мертвые») на текст стихотворения аббата Ламеннё.
8 сентября. Из письма Листа дочери Бландине: «Благодарю за подробности, с которыми ты описываешь постоянное, хотя и очень медленное улучшение состояния матушки... Я провел неделю в Берлине у Козимы. Она чувствует себя превосходно; для меня будет истинной радостью сопровождать тебя в Берлин, когда ты поедешь туда для выполнения своих обязанностей крестной матери. Княгиня все ещё находится в Риме и в наилучших отношениях с самыми высокими и достойными лицами. Она может вернуться - самое раннее - в конце месяца».
Но княгиня не возвращается в Веймар ни в конце месяца, ни позже, она остается в Риме до самого конца своей жизни.
Император Наполеон III награждает Листа орденом Почетного легиона.
В своем одиночестве Лист много думает о смерти.
14 сентября. Лист пишет завещание.
«.. .за все, что в последние двенадцать лет я сделал или думал хорошего, я благодарен только Той, которую столь страстно желал назвать сладостным словом „жена", но людская злоба и коварные происки до сих пор упрямо препятствовали мне в этом.
Княгиня Витгенштейн, урожденная Жанна-Елизавета-Каролина Ивановская... Я могу написать это имя лишь с чувством невыразимой растроганности.
Подобно тому, как я обязан Каролине тем немногим хорошим, что живет во мне, обязан ей и тем немногим, чем я являюсь, и тем очень немногим, чем я владею. Она заботилась о моем состоянии, которым я сейчас распоряжаюсь. Она старалась его увеличить, прибыльно вложить. Сумма моего состояния - около 220 000 франков. Все сведения о нем находятся в парижском банке Ротшильда и - относительно небольшой суммы - у моего двоюродного брата, трибунального судьи Эдуарда Листа в Вене.
Я прошу Каролину проследить за тем, чтобы оставляемое мною наследство самым простым образом было разделено на две равные части между моими дочерьми, Бландиной и Козимой Лист...
Само собой разумеется, что тот скромный пансион, который (уже много лет) из процентов на мое состояние получает моя любимая матушка Анна Лист, живущая в Париже, и в дальнейшем должен быть целиком предоставлен в её распоряжение.
Прошу Каролину, чтобы она, в память обо мне, до конца своей жизни хранила несколько моих, находящихся в Альтенбурге вещей. Я имею в виду прежде всего следующие предметы:
1. А) Небольшую выложенную бриллиантами печать.
Б) Платиновую чернильницу с большим талисманом.
В) Дирижерскую палочку из чистого золота со смарагдами и жемчугом.
Г) Золотой слиток с выгравированной на нем поучительной историей о царе Мидасе.
Эти четыре предмета были подарены мне Каролиной до того, как она поехала со мной в Германию (в 1848 году).
2. А) Парадную саблю, полученную мною в Пеште (в январе 1840 года).
Б) Золотой лавровый венок. (Получен в Темешваре в 1846 году.)
В) Маленький молитвенник в переплете из слоновой кости, полученный от эстергомского кардинала, князя-примаса Венгрии Сцитовски. Он послал его мне по случаю первого исполнения „Эстергомской мессы".
Г) Маленький золотой кубок (полученный мною в подарок во время моего пребывания в Пресбурге в 1840 году).
Д) Серебряный кубок, подаренный мне в Варшаве в 1843 году.
3. А) Нотный пюпитр из чистого серебра с бюстами Бетховена, Вебера и Шуберта.
Б) Прусский орден „Искусство и Наука".
В) Золотую медаль с моим портретом и льстящей мне немецкой надписью, которую вручили мне Мейербер, Мендельсон и ректор Берлинского университета (в 1842 году в Берлине, на устроенном в мою честь банкете).
Г) Медаль с моим портретом и красивой латинской надписью, изготовленную для меня в 1846 году в Вене.
Д) Три медали с изображением Моцарта, врученные мне венским бургомистром фон Зейлером по случаю Моцартовских торжеств, на которых я дирижировал.
4. А) Рукопись концерта для флейты Фридриха Великого, сделанную им самим (в коробке лилового
бархата).
Б) Папку красного бархата с автографом Гёте, полученную мною от герцога Веймарского.
В) Картину Преллера „Сирены", любезный подарок Её Высочества Софии, герцогини Саксен-
Веймарской.
5. Маску, снятую с Бетховена на смертном ложе, и рояль „Бродвуд", принадлежавший Бетховену.
6. Написанные собственноручно Вагнером партитуры „Лоэнгрина" и „Летучего голландца", подарок Вагнера, находящиеся в одной шкатулке.
7. Двое моих карманных часов: одни с портретом папы Пия IX; их подарила мне Каролина в 1848 году в Вене. Другие (украшенные моим гербом) я получил от дочери Каролины, княгини Гогенлоэ-Шиллингс-фюрст урожденной Марии Витгенштейн.
Прошу Каролину до самой смерти хранить у себя упомянутые предметы. Если её дочь, герцогиня Гогенлоэ, выбрала бы из них один-два и взяла бы их себе на память, она этим удовлетворила бы мое желание, чтобы у неё было что-нибудь постоянно напоминающее о проведенных в Альтенбурге годах!
В заключение ещё прошу Каролину послать один из моих талисманов, вставив его в кольцо, Каролине д'Артиго, урожденной графине Сент-Крик (По, Франция), а своей дочери, герцогине Гогенлоэ (урожденной Марии Витгенштейн) - распятие „чинквеченто" из слоновой кости, подаренное мне моим милостивым покровителем герцогом Гогенцоллерн-Гекингеном, а также пуговицы с пятью различными камнями, означающими пять букв моего имени.
Написано мною 14 сентября, в праздник Воздвижения Креста (в отсутствие Каролины, которая 17 мая сего года уехала в Рим).
Смотри дополнительный список, содержащий перечень моих произведений, подлежащих изданию, и ещё два моих распоряжения, касающиеся моего старого друга и секретаря Гаэтано Беллони (Париж) и музыканта веймарского оркестра господина Гроссе.
Я хочу, чтобы меня похоронили просто, без всякой пышности, по возможности, в ночное время.
Последним своим вздохом я буду молить Господа, да благословит он Каролину».
После написания завещания Лист воспрянул душой. Он вновь принялся за работу, которую прервала только короткая поездка в Вену для переговоров с адвокатом Каролины.
12 октября. Рождение первого ребенка Козимы и Ганса фон Бюлова, Даниэлы-Зенты.
22 октября. Свой день рождения Лист проводит в Веймаре, где публика - во главе с Дингельштедтом - устраивает в его честь факельное шествие.
16 ноября. Из искреннего, написанного «без маски» письма Агнессе Стрит: «Вы говорите мне о Веймаре, где в прошлом месяце устроили в мою честь факельное шествие, взбудоражившее весь город, а потом городской муниципалитет единогласно избрал меня почетным гражданином города. (В скобках: уже примерно двадцать лет, как подобной чести меня удостоили городские муниципалитеты Пешта, Шопрона и Йены.) Тем не менее, Вы совершенно правы: я словно бы не чувствую себя здесь дома, вероятно, потому, что здесь нет нужной мне точки опоры. И если я 12 лет оставался в Веймаре, то объясняется это чувством, не лишенным благородства: я должен был защищать от гнусного злословия честь, достоинство, величественный характер одной женщины; и, кроме того, меня держала здесь большая идея: обновление Музыки путем её тесного союза с Поэзией; более свободное и, скажем так, более соответствующее эпохе развитие её; это поддерживало мои силы. И эта идея, несмотря на то, что она наталкивалась на враждебность и различные препятствия, все же немного продвинулась вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34