Отлично - магазин Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Затем он листал бюллетени разных научных и географических обществ. Иногда раньше, иногда позже, но никогда не позднее пяти часов, он захлопывал свою записную книжку и кружным путем возвращался домой.
Два раза в неделю Жюль Верн посещал заседания Амьенской академии – старейшего научного общества Пикардии, основанного в 1750 году. Иногда он вместе с Онориной бывал в театре или посещал отель «Континенталь» – лучшее кафе города. Но это бывало редко: в пять часов для него начинался вечер, в восемь он уже спал.
размеренная, аскетическая жизнь – как не похожа она на жизнь кумиров его юности Гюго и Дюма! Скучная? Для любого другого, пожалуй, но не для Жюля Верна. Это были идеальные условия для творческой работы, а работа была для него жизнью. «У меня потребность работы, – сказал Жюль Верня де Амичису. – работа – это моя жизненная функция. Когда я не работаю, то не ощущаю в себе никакой жизни».
И, однако, именно это спокойное, незаметное существование породило ту бурю легенд, что бушевала с яростью половину столетия и чей отзвук не смолк до сего дня.
Кто он? Путешественник, домосед, коллективный псевдоним, старый морской волк или столичный шутник? Быть может, действительно он никогда не существовал?
Каждая легенда содержала какую-то долю правды, и это придавало ей жизненную силу. Сказочный ореол, окружавший Жюля Верна, придавал его тихому провинциальному существованию какую-то таинственную двойственность. Даже скромные жители Амьена начали сомневаться в реальности своего знаменитого соотечественника.
В мае 1875 года в дверь писателя постучал темноволосый смуглый незнакомец. Как и подобает в детективном рассказе, таинственный посетитель не назвал своего имени и лишь сообщил, что он «подданный одной иностранной державы».
Устремив свой тусклый взгляд, который не отражал света, в лицо Жюля Верна, странный гость сказал:
– Мсье, весь мир считает вас французом, но от меня бесполезно скрываться. Я знаю из надежных источников, кто вы такой.
– Говорите, – бесстрастно сказал хозяин.
– Вы – польский еврей, уроженец города Плоцка, близ Варшавы. Ваша настоящая фамилия Ольшевич – от русского слова ольха, что соответствует старофранцузскому Вернь или Верн. Ваше теперешнее имя только перевод. Около 1861 года, во время пребывания в Риме, вы отреклись от еврейской веры, чтобы жениться на богатой польской аристократке, принцессе… – последнее слово посетитель произнес вполголоса, приблизив свою голову к собеседнику. – Отречение состоялось в польской церкви Воскресения Христова, в Риме, вас исповедовал отец Семенко.
Посетитель на мгновение замолчал. Потом, словно прочитав на лице хозяина одному ему понятное выражение, торжествуя, закончил:
– Ваша свадьба с принцессой Крыжановской расстроилась. В это самое время французское правительство предложило вам превосходную должность в министерстве внутренних дел. И с тех пор, как Франция купила ваше перо, вы никогда не сознаётесь в вашем израелитском происхождении…
Самая нелепая из легенд получила наибольшее распространение. И несмотря на то, что после смерти писателя появились его подробные биографии, ничто не могло ее истребить. Наверное, читатель сам слышал эту романтическую басню, изустно просуществовавшую до наших дней…
Нет, «проблема Жюля Верна» не была похожа на шекспировскую проблему. Жизнь писателя сейчас достаточно документирована: нантский археолог Дюрвилль еще в 1924 году опубликовал результаты своих обширных разысканий в архивах Нанта. И тем не менее в следующем году одна парижская газета снова выдвинула этот вопрос как злобу дня, предложив истинно «демократический» способ ее решения: путем всеобщего голосования.
Как показали последние исследования Эдмондо Маркуччи в итальянских архивах, было бы слишком простым объявить эту легенду просто чьей-то досужей выдумкой. Недавно выяснилось, что действительно существовал некий выходец из Польши, принявший имя Жюльен де Берн и поселившийся в Риме. Выдавал ли он себя за знаменитого писателя или то был результат ошибки, но очень многие считали его автором «Необыкновенных путешествий». Знал ли сам подлинный Жюль Верн о существовании своего двойника? Это невозможно теперь установить, но даже если бы он и знал, то вряд ли поспешил восстановить истину: любитель мистификаций, он во время своих исчезновений из Парижа часто именовал себя то Прюдан Аллот, то Гильоше де ла Пейрер…
И все же не только восторженное удивление читателей, смешивающих автора «Необыкновенных путешествий» с его героями, не только любовь к мистификациям самого Жюля Верна и даже не появление в Риме его таинственного однофамильца породило «жюльверновскую легенду». Причина лежала глубже: в тех крутых переломах его биографии, резко отразившихся в творчестве писателя, в переломах, которые, как мы сейчас можем проследить, связаны с политическими событиями того времени.
В самом деле, почему живой, общительный балагур внезапно превратился в затворника, почти что и мизантропа, живущего в провинциальном Амьене, как на необитаемом острове?
Идеи великого 1848 года были идеями его юности. Переворот и тирания Наполеона не только не остановили его политического развития, но наоборот – сделали его фанатическим поборником свободы, врагом всего старого, порабощающего человечество, тянущего его назад: монархии, сословий, милитаризма.
Его знаменем стала Наука с большой буквы, которая, по его убеждению, сама собой, преодолевая лишь косные силы природы, создает преображенный мир будущего.
Парижская Коммуна была тем событием, которое всколыхнуло Жюля Верна. Он увидел гигантские силы, таящиеся в народе. Коммуна развеяла его пацифистские иллюзии об интернационале ученых, без помех и борьбы создающих светлый, справедливый мир, – он увидел страшное лицо буржуазии, встретившейся один на один со своим самым страшным врагом и могильщиком – пролетариатом.
Переселение Жюля Верна в Амьен было бегством от Третьей республики, которая оказалась еще более реакционной, чем наполеоновская империя, «республикой без республиканцев». Это бегство было, во всяком случае в первые годы, чем-то вроде второй внутренней эмиграции, только более полной: переселением на необитаемый остров.
За первые пятнадцать лет после переселения в Амьен Жюль Верн написал двадцать два романа. Любопытно отметить, что среди них нет ни одного научно-фантастического. Исчезают и герои-одиночки, гениальные ученые и изобретатели.
Писатель теряет веру в то, что наука является универсальным ключом, открывающим человечеству дверь в будущее. Он ищет тех сил, что смогут завоевать грядущее в национальных и социальных движениях своего времени.
Именно поэтому на месте романов фантастических и географических появляются романы социальные. Бесконечно расширилась вселенная писателя. В книгах, написанных после падения Второй империи, мы встретимся с изображением венгерской революции, тайпинского движения в Китае, восстания индийского народа против английского владычества, с мятежом Джона Брауна и войной Севера против Юга в Америке за освобождение и равноправие негров. Жюль Верн рассказал о колониальном рабстве в Африке, о захватнической войне Англии против народа Новой Зеландии, о восстании греков против турецкого ига, о русском революционном движении… Такова была широта кругозора французского писателя и тематика его «Необыкновенных путешествий»!
Путешествие на остров Утопия
В 1872 году, тотчас же после переезда в Амьен, Жюль Верн приступил к работе над огромным трехтомным романом «Таинственный остров», служащим завершением трилогии: «Дети капитана Гранта» и «Двадцать тысяч лье под водой».
– Как! Вы не думаете, что можно быть счастливым на необитаемом острове? – восклицает Элен Гленарван, героиня первой части трилогии.
– Да, я не считаю это возможным, – отвечает ей Паганель. – Человек создан для жизни в обществе, а не для уединения…
В романе «Таинственный остров» рассказана история нескольких человек, занесенных на воздушном шаре на необитаемый остров, затерянный в бескрайных просторах южной части Тихого океана. Новая робинзонада? Нет, Робинзон Крузо, заброшенный бурей на остров Отчаяния, имел в своем распоряжении целый корабль – с набором инструментов, запасом продовольствия и снаряжения. Герои Жюля Верна во время полета выбросили в море, как балласт, все, вплоть до карманных ножей и спичек. Робинзону, окруженному изобилием тропической природы, достаточно было протянуть руку за ее дарами, поселенцам Таинственного острова приходилось самим создавать свое благополучие. Но Робинзон был одинок, а герои Жюля Верна – сплоченная группа людей, коллектив.
Потерпевшие крушение, попав на остров, не приходят в уныние. Они принимают гордое имя колонистов и неустанным трудом создают свое благополучие, роман Жюля Верна – это подлинный гимн вдохновенному труду, быть может, самый высокий во всей литературе XIX века. Труд их – не первоначальное накопление Робинзона Крузо, это творческое преображение косной природы, это вся история цивилизации, но на более высокой ступени идеального человеческого общества.
Труд!.. Какой непривычной была эта тема для писателя XIX века. И если мы встречаем в тогдашней литературе лабораторию, фабрику, мастерскую, то только лишь как вариант одного из кругов дантова ада: как место муки, позора, отчаяния и гибели. Романтика труда, красота труда, пафос труда – сами такие словосочетания были сто лет назад для писателей оскорбительной нелепостью, не имеющей смысла. Нужно было поистине огненное перо, чтобы перенести из реальной жизни в книгу романтику кирки и мотыги, красоту угля и металла, пафос победы над природой.
Великий сорок восьмой год пробил первую брешь в старом представлении, впервые в мире провозгласив право на труд. Но должна была пройти еще четверть века, включившая в себя рождение Интернационала и великолепную вспышку Парижской Коммуны, чтобы Жюль Верн ощутил в себе силы сделать человеческий труд центральной темой своего нового произведения.
Но что означало завоевание права на труд? За правом на труд стояла власть над капиталом, за властью над капиталом – овладение средствами производства, их подчинение объединенному рабочему классу и тем самым уничтожение наемного труда, равно как и капитала и их взаимных отношений. Это означало открытие нового мира победившего социализма, смутное сияние которого уже серебрило лица первой шеренги людей, ведущих человечество в Страну будущего.
Жюль Верн не был в их числе. И вряд ли он смог бы так сформулировать свои неясные мечты, тем более, конечно, в таких терминах. Но он не мог не ощущать ветра эпохи, не мог не чувствовать как художник, – быть может, до конца не понимая, – той взрывчатой силы, которая содержалась в выбранной им теме.
Почему Жюль Верн избрал своими героями американцев? Почему он отнес время действия своего романа на десять лет назад, несмотря на то, что видел в нем прообраз будущего?
Несомненно, что он хотел взять людей, свободных от традиций и европейских условностей. Неверным было бы утверждать, что Жюль Верн видел Америку в розовых красках: иначе он не противопоставил бы жестокой действительности гражданской войны идеальную дружбу своих героев, институту рабства – героя-негра, свободного товарища других колонистов. Америке действительной он хотел противопоставить Америку Вашингтона, Джефферсона, Линкольна, страну, где слова Патрика Генри: «Дайте мне свободу или дайте мне умереть», означали нечто большее, чем рекламную надпись на папиросах.
Остров Линкольна, как называют его колонисты, действительно таинственный остров. Он словно специально приспособлен для потерпевших крушение… и словно специально написан для критиков, избравших своей профессией нахождение «научных ошибок» Жюля Верна.
В самом деле, на островах Тихого океана не живут, да и не могли бы жить, человекообразные обезьяны – оранги, однокопытные онагры, кенгуру. Невероятно присутствие на острове и таких животных, как ягуар, дикий баран, пеккари, агути, водосвинка, шакаловая лисица.
Нет и не может быть на вулканических островах, далеких от материка, тетеревов, глухарей, якамары, куруку. Не могли расти в этой климатической зоне бамбуки, эвкалипты, саговая пальма.
Неправдоподобно богат минеральный мир острова. Совсем на поверхности колонисты находят гончарную глину, известь, колчедан, серу, селитру.
«Его животные и растения – пестрая смесь животных и растений чуть ли не всего мира, – резюмирует критика. – Это своего рода зоопарк и ботанический сад, таинственным образом очутившиеся на небольшом необитаемом острове в Тихом океане».
Но как могло случиться, что Жюль Верн, столь начитанный в научной литературе своего времени, всегда очень щепетильный относительно деталей своих произведений, мог допустить такие грубые промахи?
Приходится допустить лишь одно объяснение.
Да, Жюль Верн знал о всех противоречиях, допущенных им в романе! И не только знал, но сознательно их вводил. Таинственный остров – это символ всего мира, аллегория нашего земного шара, отданного во владение человеку.
Нет, не сентиментально-патриархальную робинзонаду, типа «швейцарского Робинзона», хотел он написать. «Таинственный остров» – это новая утопия, идеальное человеческое общество, поставленное лицом к лицу с природой.
Люди разных профессий, разного социального положения, разных рас собраны в романе Жюля Верна. Но ни малейший антагонизм не возникает между ними, даже споры их носят лишь творческий – производственный или научный характер. Сила их в их сплоченности, в могучем творческом горении, воодушевляющем их, в их безграничной вере во всемогущество науки.
Герой книги инженер Сайрес Смит – это сам дух науки – не только пытливый исследователь, но и великий труженик. Ведь недаром само имя его «Смит» значит «кузнец». А вся история победы колонистов над природой – прообраз борьбы освобожденного человечества за полное овладение всей великой вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37


А-П

П-Я