– Джуранский попал в нее?
– Нет. Ротмистр, к счастью, не умеет метко стрелять.
– Что она там искала?
– Не имею ни малейшего представления!
– И все-таки? - не отступал Макаров.
– Мы нашли коровью тушу, бочку с мочой, судя по всему коровьей, и дачную мебель, сложенную для поджога, - спокойно доложил Родион Георгиевич. Он не стал упоминать о стуле, который разломали о его голову.
– Прошу вас утроить усилия! - буркнул статский советник и отключился.
Ванзаров вернулся в столовую. Супруга теребила платочек. Узнав, что тревога была напрасной, Софья Петровна попросила мужа сесть рядом. В запасе у нее была еще одна неприятность.
– Родион, ты можешь связаться с начальником полиции Казани? - печально спросила она.
– По полицейскому телеграфу? - по глазам жены Ванзаров сразу понял, что сморозил глупость. - Извини, дорогая, зачем тебе казанская полиция?
Софья Петровна протянула разорванный почтовый конверт.
– Вот, прочти!
– Прелесть моя, я так устал, что все перед глазами плывет. Расскажи своими словами, прошу тебя!
В любой другой день Родион Георгиевич узнал бы о себе много поучительного, но сегодня силы Софьи Петровны истощились. Она лишь горестно вздохнула.
– Изволь, хотя твое равнодушие к моим родственникам ранит меня очень глубоко!
– Соня, скажи, что случилось в Казани?
Софья Петровна вынула лист, исписанный бисерным почерком.
– Троюродный племянник моей тетушки Натальи Михайловны, если тебе что-то говорит это имя, - Ануприй, студент Казанского университета, попал в очень дурную ситуацию.
Ванзаров потер предательски слипающиеся глаза.
– И что же случилось с юношей? Первая любовь и все такое?
– Он пристрастился к опию, - холодно ответила Софья Петровна.
– К чему пристрастился?! - вздрогнул Ванзаров, мгновенно просыпаясь.
– К опию, Родион!
Как он раньше об этом не подумал! Да вот оно, конечно! Истина все это время была перед ним. Ее надо было только увидеть!
Родион Георгиевич больше не мог выслушивать жалобы своей дражайшей половины. Как хорошо, что в его доме поставлен телефон! Теперь появился шанс нанести ответный удар!

6 ЯНВАРЯ 1905, ЧЕТВЕРГ, ДЕНЬ ЮПИТЕРА

1

До глубокой ночи Ванзаров телефонировал сотрудникам сыскной полиции и задавал только один вопрос. Но никто из них не мог на него вразумительно ответить. Чиновник особых поручений даже соединился по домашнему номеру с Курочкиным. Филимон пообещал с раннего утра заняться поиском, но сыщику нужно было получить информацию немедленно.
А ведь дело казалось совсем простым. Родион Георгиевич хотел узнать, где можно раздобыть опий.
Теоретически, опий в Петербурге можно было найти у зубных докторов. Они использовали его порошок для обезболивания. Но Ванзаров решил, что этот вариант маловероятен. Доктора дорожили своим именем, боялись лишения врачебного патента и могли продать опий только в крайнем случае близким знакомым.
Еще одним местом, где водился опий, были общежития китайских рабочих в Новой Деревне. Но китайцы еще осторожнее дантистов. Если они и продавали белый порошок, то только проверенным клиентам.
Значит, оставались подпольные курительные салоны. Специальной борьбы с ними не велось, потому что особой статьи в законах империи, наказывавшей за употребление опия, не было. Время от времени полиция разгоняла то или иное сборище опиистов, но отдельно ими не занималась и учета не вела. К тому же в таких местах собиралась в основном приличная публика.
Совсем потеряв надежду, Родион Георгиевич телефонировал Лебедеву. Эксперт-криминалист уже лег спать, был разбужен звонком и, сонный, долго не мог понять, что от него хотят. Когда Ванзаров в третий раз повторил вопрос, Аполлон Григорьевич пришел в себя и вспомнил, что у него на примете есть один субъект, который, вероятно, сможет помочь. Через час он перезвонил и сообщил, что человек согласен встретиться, но при одном условии. Он хочет лично убедиться, что Ванзаров не причинит вреда людям, к которым его отведут. Осведомитель назначил встречу в «Доминике» сразу после открытия ресторана.

2

Ванзаров пришел к месту встречи значительно раньше срока и уже четверть часа прогуливался по Невскому под окнами ресторана. Это известное заведение располагалось в пяти минутах от его дома, но Родиону Георгиевичу не терпелось поскорее увидеть знатока опийных салонов.
Приближение Лебедева сыщик ощутил по запаху. На морозном ветерке дым едкого никарагуанского табака опережал курильщика. Ванзаров обернулся на запах и увидел Аполлона Григорьевича, приближавшегося неторопливой походкой и пыхтящего сигаркой. Эксперт излучал доброжелательность.
– Прекрасное утро, друг мой! - заявил Лебедев, перекладывая в левую руку походный чемоданчик и здороваясь с Ванзаровым. - Откуда у вас появилась шальная мысль искать места нелегального употребления опия? И самое главное - зачем? Хотите побаловаться?
– По-моему, это очевидно, - сухо ответил Ванзаров. - В квартире Серебрякова остались пустые флакончики, в номере «Сан-Ремо» - тоже. Значит, резонно предположить, что сома у барышень закончилась или ее крайне мало. Этим можно объяснить визит дам на дачу профессора.
– И что из того? - не понял Лебедев.
– Могу также предположить, что мадемуазели пользовать сому на себя пожалеют. Но без наркотика они, скорее всего уже не могут обходиться. Значит, будут искать замену. Думаю, они остановились на опии.
Лебедев одобрительно хмыкнул.
– Вывод хоть и шаткий, но проверить не мешает, он с удовольствием вдохнул морозный воздух. - Родион Георгиевич, хочу взять с вас слово: быть предельно деликатным с моим протеже и простить его некоторые странности. Договорились?
Ванзаров пообещал быть исключительно дипломатичным.
– А где наш Железный Ротмистр? - с легкой иронией спросил Лебедев.
– Он поблизости, - Ванзаров начал слегка нервничать и достал часы. «Брегет» показал десять минут одиннадцатого.

3

На другой стороне Невского остановилась пролетка. С нее, прямо на проезжую часть, решительно соскочила худощавая дама в узкоприталенном жакете. Дама сунула в лапу извозчика мелочь и двинулась прямо через проспект, не обращая внимания на проезжающие экипажи и ползущую конку.
– Она! - радостно прошептал Лебедев. - Помните, что вы мне обещали: терпение и выдержка! Будьте джентльменом, берите пример с меня!
Дама пересекла дорогу, заставив притормозить двух извозчиков и даже не повернув царственной головы на их возмущенные крики. Она шла не по-женски прямой, грубой походкой, не придерживая края юбки. Сыщик засмотрелся на необычную барышню. Лебедев быстро снял котелок и подтолкнул Ванзарова.
Дама остановилась в двух шагах.
– Мужчины, как не стыдно, наденьте шляпы! - неожиданно раздался ее густой басок.
Ванзаров растерянно глянул на эксперта, но Лебедев обворожительно улыбался.
– Здравствуй, Вера! Ты выглядишь прекрасно!
Вера крепко пожала протянутую руку Лебедева. Эксперт прыснул натянутым смешком.
– Позволь мне представить своего друга!…
Вера смерила сыщика с головы до ног мрачным взглядом.
– Какой-то рыхлый… спортом не занимаетесь! - сурово проговорила она. - Будем знакомы, Герцак.
Сыщик невозмутимо пожал протянутую руку дамы.
Родион Георгиевич не являлся рьяным приверженцем домостроя. Он считал, что женщины в России должны иметь возможность зарабатывать на достойную жизнь и даже получить избирательные права. Но всему же есть предел! Сыщик категорически не соглашался с бредовой, на его взгляд, идеей европейских суфражисток, что женщина должна стать совершенно равной с мужчиной. Хотя бы потому, что Родиону Георгиевичу нравилось целовать женские ручки, а не пожимать их. В этой сушеной даме с лошадиным лицом Ванзаров разглядел страшное будущее всеобщего равенства полов.
Лебедев по-джентльменски кашлянул и пригласил пройти в ресторан. Вера Герцак первой решительно открыла дверь.

4

Ресторан «Доминик» слыл излюбленным местом деловых встреч и переговоров. Уютные маленькие столики с венскими стульчиками, отменный выбор всевозможных напитков, большое меню легких закусок - в общем, все, что нужно для общения. Правда, ходить с дамами в это исключительно мужское заведение было не принято.
Без тени смущения Вера самостоятельно скинула в гардеробе теплый жакет, отчего совсем превратилась в спичку, и, пройдя в зал, выбрала столик рядом с окном, хотя Ванзаров предпочел бы сесть как можно дальше от улицы.
Официанты и буфетчики откровенно посматривали на странную компанию и посмеивались. Родиону Георгиевичу от неловкости захотелось бросить все и уйти, но Лебедев мягко попридержал его за локоть.
Подошел официант в благородном черном сюртуке, из-под которого спускался крахмально-белый фартук, и, не скрывая наглой улыбки, предложил карту напитков.
– Вера, что желаешь? - спросил светским тоном Лебедев.
– Я бы предпочла саке, но у них ведь нет? - хмыкнула российская суфражистка.
– Не держим-с! - гордо ответил официант, поправив идеальную белую бабочку.
– Тогда абсент, - недовольно заявила Вера и отвернулась к окну.
Лебедев заказал себе и Ванзарову кофе с коньяком.
В зале появился Джуранский. Когда ротмистр увидел, с кем сидит его начальник, то замер от удивления, но тут же отвел взгляд и сел за соседний столик так, чтобы держать под контролем входную дверь.
Официант поставил изящные кофейные чашечки и бокал с зеленой жидкостью, а также лопатку и сахарницу с горкой колотого сахара. Дама решительно кинула рафинад в бокал, с треском размешала и сделала большой глоток. Потом вытащила серебряный мужской портсигар, зажала в зубах папироску, чиркнула спичкой и, затянувшись, мило выпустила в сторону Ванзарова струю дыма.
– Ну, мужчины, о чем молчим? - процедила она.
– Вера, у нас к тебе важное дело, - начал Лебедев.
– Ну да… - Герцак вновь пыхнула дымом на сыщика. - Курильный салон ищете…
– Нам нужно найти тех, кто регулярно употребляет опий, - вежливо поправил Ванзаров.
Герцак неприятно усмехнулась.
– Полицейские хотят попробовать опий! Вот это да! - она сделала очередную глубокую затяжку.
– Вера, я же тебе все объяснил… - произнес Лебедев с легким укором.
– Аполлоша, не нервничай! - Вера затушила окурок о пепельницу, которую успел подставить официант. - Вы, мужчины, такие нежные и нервные - даже смешно!
– Вера!… - укоризненно покачал Лебедев головой.
– Аполлон, помолчи! - сурово сказала она. - Я вот узнать хочу, раз довелось с полицейскими общаться. Вы, Ванзаров, слышали о таком Фандорине? Что про него думаете?
– В Департаменте полиции у него отменная репутация, - спокойно ответил Родион Георгиевич.
– А могли бы с ним познакомить? - с интересом спросила Вера.
– К сожалению, мы не знакомы… Я бы…
– Подождите, Ванзаров! - Вера отодвинула в сторону полупустой бокал абсента. - А что вы думаете про его методы?
Вопрос был совершенно неожиданный. Видимо, барышня в свободное от борьбы за женскую независимость время увлекалась чтением криминальных хроник.
– Господин Фандорин много сделал для сыска. Его заслуги безусловны. Но сейчас новое время, все быстро меняется… - Ванзаров тщательно подбирал слова. - Его методы несколько устарели. Правда, Аполлон Григорьевич?
Лебедев пробурчал что-то невнятное.
Ванзаров никогда бы не признался, что лет пять назад, только поступив в сыскную полицию, он с трепетом и надеждой написал Фандорину письмо. Родион Георгиевич надеялся, что известный сыщик поделится крупицами бесценного опыта. Но проходила неделя за неделей, а ответа так и не было. И лишь через два месяца Ванзаров получил краткое письмо, в котором Фандорин сообщал, что ничем не может быть полезен молодому коллеге, и пожелал ему всяческих успехов. Родион Георгиевич нешуточно обиделся. Он поклялся, что добьется успехов более значительных, чем этот признанный гений.
– А вот говорят, у Фандорина слуга - японец. И вообще он необычный человек, увлекается, как говорят англичане, хобби! - глаза Герцак зажглись любопытством.
– Я тоже имею… хобби, - спокойно сказал Ванзаров.
– Это какое же? - Вера ядовито улыбнулась.
– Уголовный сыск - мое самое большое хобби, - жестко ответил Родион Георгиевич.
Лебедев предупреждающе кашлянул.
– Глупость! - Вера недовольно фыркнула. - Надо увлекаться чем-то особенным, восточным, да хоть японским!
– Зачем же? - с ледяной выдержкой спросил Ванзаров.
– Нам всем надо учиться японской культуре! Какая тонкость, какая изысканность во всем! Гармония человека и природы!
– Не люблю я все эти восточные штучки, - медленно ответил Ванзаров. - Особенно японские. И раньше не любил, а уж как началась война… Да и что в японцах хорошего? Едят бог знает что. Ходят в халатах. Дома из бумаги строят…
– А самурайских дух, а кодекс чести воина? Это же прекрасно! - Вера сцепила худые пальцы. - Если князь самурая погибает, самурай убивает себя. Нам бы такую преданность и верность!
– Знаете, барышня, - процедил Ванзаров, из последних сил сдерживаясь. - Русский офицер, конечно, не самурай, но, что такое честь и верность, он хорошо знает. А уж погибать из-за бездарных генералов, которые и его, и простых солдат считают пушечным мясом, этого сколько угодно! Во всех войнах примеры найдете. И заметьте, никто из этого культа не делает.
Официанты и буфетчики с интересом прислушивались к разгорающемуся спору. Лебедев дергал коллегу за край пиджака, но Ванзаров уже завелся.
– А как же высокая культура японцев? - пробасила Герцак.
– А вы почитайте газеты, как эти господа с высокой культурой недавно вырезали обоз раненых казаков, которые даже шашку поднять не могли! И ведь мало культурным японцам, что резали беспомощных. Они солдатикам нашим, еще живым, уши отрезали и в рот запихивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43