..
-- Меня? -- удивился Санька.
-- Да. Если вы -- Александр и музыкант, то вас. Он сказал, что его Ковбоем зовут.
-- Товарищ майор! -- тут же воспрянул Санька. -- Его нужно в эту комнату допустить!
-- Кого -- его?
-- Ковбоя. Ну, помните, я рассказывал о парне из Приморска, который развозил записки от бандитов?
-- А-а, роллер! -- фыркнул Лучников.
-- Я уверен, что именно этот альпинист, -- кивнул Санька на стекло, за которым одевался задержанный, -- заставлял его раздавать записки. Все совпадает: короткая прическа, рост, кроссовки, майка...
При слове "майка" он повернулся к стеклу и понял, что зря упомянул о ней. На задержанном была скорее светло-синяя, чем серая майка. Он медленно, с раздражением пытался просунуть голову в отверстие ворота, и то, что у него это не получалось, навеяло Саньке мысли о том, что парень совсем недавно, уже в целях конспирации сменил "засвеченную" серую майку, но сменил неудачно, не на свой размер, и теперь эта чужая майка выдавала его.
Голова наконец-то прорвалась, показав усталое и безразличное лицо, и Лучников именно в этот момент разрешил:
-- Ладно. Пусть зайдет. Не такой уж он химик-алхимик, чтоб догадаться про мой телевизор. Если что, скажешь ему, что это просто стеклянная перегородка, -- повернулся он к Саньке.
-- Хорошо.
-- Иди. Зови, -- приказал Лучников эксперту.
Ковбой вошел странной раскачивающейся походкой. Немодные коричневые сандалии сделали его ниже, смешнее и еще провинциальнее. В роликах все-таки был какой-то заграничный шарм.
Он приблизился к Саньке со смущенным видом. Он вроде бы хотел оправдаться, что забыл в роллерском угаре как нужно ходить и одними глазами просил не обращать внимания на его необычную походку.
-- Зра-ась-сть, -- сквозь зубы поприветствовал он всех сразу.
-- Познакомьтесь, -- предложил майору Санька. -- Ковбой. А вообще-то -- Саша. Хороший парень.
-- А есть такие? -- сощурив глаза, тиснул Лучников вялую кисть Ковбоя. -- Приводы в милицию были?
-- А что? -- глухо спросил в свою очередь Ковбой.
-- О! Значит, были! Но ты не наш, не перевальненский. Точно?
-- Да, -- нехотя ответил Ковбой.
-- У меня к тебе просьба, -- обратился к роллеру Санька. -- Там, за стеклом, задержанный человек. Посмотри внимательно, не он ли передавал тебе записки?
Сонные глаза Ковбоя уставились на стекло, внимательно изучили прозрачные уши следователя, потом ежик на голове альпиниста, и теперь уже губы пацана, тоже вялые и тоже сонные, объявили:
-- Нет там его.
-- Да ты не бойся! -- покраснел Санька.
-- А кого мне бояться? Ты про стриженного, что ли, спросил?
-- Да. С короткой прической.
-- Ну, я тебе верняк говорю: не он! Тот -- красавчик, мягкий такой, как пластилин. А этот крестьянин какой-то!
-- Значит, еще один есть? -- похмурел Лучников.
-- Значит, есть, -- устало и безразлично ответил Санька.
Вчетвером они вышли из потайной комнаты, и, стоило Лучникову с экспертом оторваться от них на три-четыре метра, Санька шепотом спросил раскачивающегося, будто матрос на штормовой палубе, Ковбоя:
-- Что по гостиницам?
-- Облом.
-- Полный.
-- Полнее не бывает.
-- Может, упустил?
-- Обижаешь!
-- Что ж делать? -- уже самого себя спросил Санька.
-- Потеть и бегать, -- схохмил Ковбой.
-- Ну, ты это!..
Санька остановился и в упор посмотрел в глаза Ковбою. Сонная пленка на них дрогнула, и роллер торопливо произнес:
-- Я еще в казино не заныривал!
-- Ну так занырни! -- потребовал Санька и увидел, что Лучников завернул в свой кабинет. -- Извини, мне нужно один вопрос решить. До завтра!
Рукопожатие получилось вялым. У Саньки сил уже почти не осталось, а пальцы Ковбоя с детства были вялыми, будто он до сих пор не определил, зачем они ему вообще понадобились.
Кабинет Лучникова оказался типичным кабинетом начальника отделения милиции: могучий канцелярский стол, до потолка заваленный бумагами, подробнейшая, до каждого домика и сарайчика, карта поселка во всю стену, телевизор с брикетом видеомагнитофона на нем, стеллаж с полками, плотно, до стона утрамбованными папками скоросшивателей, инструкциями, пособиями и лакированными кирпичами детективов. Причем, детективов было больше, чем скоросшивателей, инструкций и пособий вместе взятых, из чего можно было сделать вывод, что в этом отделении именно детективы заменяли собою большинство инструкций и пособий.
-- Подполковник Сотников -- у телефона, -- сквозь шорох ответила Саньке Москва.
Он плотнее, до боли в виске, прижал трубку к уху и в тон абоненту произнес:
-- Старший лейтенант Башлыков тоже у телефона...
-- Санька, ты?! -- удивилась трубка. -- Привет! Решил вернуться?
-- Пока еще нет, -- остудил он своего бывшего сослуживца по отделу. -Как там у нас?
-- Раз "у нас" сказал, значит, вернешься, -- подвел итог Сотемский. -Точно?
-- Ладно. Как там у вас дела?
-- Сводку за сутки зачитать?
-- Длинная?
-- Как обычно, -- с профессиональной радостью сообщил Сотемский. -Убийства, ограбления, наркотики, взрывы, поджоги. Среднестатистический вариант.
-- Что-нибудь связанное с шоу-бизнесом есть?
-- Ты имеешь в виду покушения на певцов? -- по тону вопроса чувствовалось, что таких покушений нет.
-- Не обязательно. Посмотри, пожалуйста... Я имею в виду казино, студии, концертные залы...
-- Н-не-е-а, -- вытягивая в одном длинном стонущем звуке ответ и, видимо, одновременно просматривая сводку, разочаровал Саньку Сотемский. -Ничего нету.
-- А за предыдущие сутки?
-- Может, за год посмотреть? -- укорил его Сотемский.
-- Нет, за предыдущие сутки, -- Санька был неумолим.
-- О-ох!.. Сейчас... На соседнем столе возьму...
Он молчал долгую-предолгую минуту. Казалось, что он заснул, и Санька кашлянул, чтобы разбудить его.
-- Вчера есть, -- без радости сообщил Сотемский.
-- А что?
-- Какую-то студию звукозаписи на окраине Москвы подожгли. Хозяин -Виктор Прокудин. Написано, что ему же принадлежат еще две студии. Одна в Питере и одна в Нижнем. Сейчас в отъезде. Вызван органами милиции для выяснения обстоятельств поджога. Наверное, гаденыш, застраховал свою драную студию на дикую сумму и уехал, чтобы иметь алиби... Не знаешь такого продюсера?
-- Ты что, смеешься! Их в Москве -- хоть пруд пруди!
-- Ну как же! Настоящий певец должен хорошо знать все студии звукозаписи...
-- Я еще не настоящий. Я -- начинающий, Мефодий, -- впервые за весь разговор назвал Санька своего друга по имени и от этого ощутил, как жучком начала точить сердце тоска.
Все-таки четыре года в одном отделе бесследно не исчезают. Что-то осталось внутри Саньки от Сотемского, а что-то от Саньки у него. Впрочем, второго Санька не знал и, вздохнув, перешел к главному:
-- Мне нужна некоторая помощь. Здесь, в Приморске, возникли проблемы по одному уголовному делу...
-- Так ты на курорте? Круто! А мы тут в Москве мокнем!
-- Запиши, Мефодий... Мне нужны данные по уголовному делу на Буйноса Владимира Захаровича...
Он вкратце пересказал то, что сообщила Нина, назвал район, поселок, и тут же вспомнил о другом, возможно, более важном:
-- И еще... Запроси от нас министерство культуры. Месяца три назад они проводили тендер на право проведения кокурса молодых исполнителей. Мне нужен список шоу-фирм, которые в нем участвовали. И не только список, но и желательно фотографии менеджеров фирм и их замов...
-- Ну ты даешь! -- изумился Сотемский. -- Это ж работенка на неделю!
-- Мефодий, я тебя лично прошу: сделай срочно. Человек, которому это понадобилось, оплатит работу. И оплатит неплохо. Это я гарантирую, -вспомнил Санька закрытый глаз Буйноса и не поверил, что он действительно оплатит. -- Без вариантов.
-- Ладно, -- сдался Сотемский. -- Это все?
-- И совсем маленькая просьба. Крохотная такая... Запроси экспертов, в каких регионах мира кожа белой расы получает под солнечными лучами загар с интенсивным красным оттенком...
-- Я чувствую, у тебя крыша совсем поехала, -- поиздевался Сотемский.
-- Сделаешь?.. Данные нужно направить в поселок Перевальное. Это под Приморском... Запомнил?..
В телефонной трубке шуршало, будто там ползали сотни тараканов. Хотелось ударить ею по коленке и вытрусить оттуда хотя бы несколько штук.
-- Ладно. Я постараюсь, -- неуверенно пообещал Сотемский.
-- С меня поллитра и пончик, -- отдельской присказкой закончил Санька и только теперь вспомнил, что Нина назначила ему встречу на вечер в ресторанчике Приморска.
Бумажка с названием и адресом ресторанчика лежала в кармане джинсов и, кажется, даже сквозь ткань пахла французскими духами. Бумажка ощущалась дорогим подарком, и Санька, которого еще никогда не приглашали в ресторан девушки, подумал, что этим вечером точно произойдет что-нибудь необычное. Даже более необычное, чем потеря сознания, которую он испытал сегодня впервые в жизни.
Глава двадцатая
СЫНОК В СПИЧЕЧНОМ КОРОБКЕ
Рестораны эпохи социализма -- это гибрид кафе и танцплощадки. Какими были они во времена Брежнева, такими и остались до сих пор.
Нина и Санька сидели за столиком, укрытым не самой свежей скатертью, смотрели на курортников, танцующих доселе неизвестный землянам танец и уже полчаса ожидали официанта. Тот, правда, мелькнул разок через пару минут после заказа, оставил на столе графинчик с водкой и бутылку шампанского, но уже полчаса не подавал знаков жизни, хотя выбрали они из меню не самое долго готовящееся: свиные отбивные с жареной картошкой и салат из свежих помидор. Почему в меню так и значилось -- "из свежих помидор" -- Санька не мог понять. Возможно, иногда давали несвежие.
В дальнем конце зала длинноволосые парни, как минимум, сорокалетнего возраста наяривали "Мальчик хочет в Тамбов", и, глядя на них, Санька подумал, что после этого переиначенного на русский лад бразильского хита последуют "Погода в доме", "Ты скажи, что ты хошь", "Он уехал прочь на ночной электричке", короче, все, что звучало, стонало, орало, хрипело в тысячах динамиков по всей стране на базарах, оптовых рынках, пляжах, танцплощадках и, естественно, ресторанах, и ему стало невыразимо скучно.
Еще минут десять назад он пытался расшевелить Нину, смыть учительскую серьезность с ее юного лица, но все его попытки разбились о сухие, пресные ответы, и Санька, честно говоря, так и не понял, зачем Нина пригласила его.
-- Владимиру Захарычу уже лучше, -- после муторной паузы
произнесла она.
-- Это хорошо.
Что еще отвечать на такие слова, он даже не предполагал.
-- Ему пересадили часть кожи. Остался еще один участок -- на
груди.
-- Это хорошо.
-- Я сказала ему, что ты задержал бандита, который бросил бутылку
в офис...
-- Может, это и не он.
-- Я уверена -- он. Все сходится. Папа не ошибается в таких вещах.
-- Это хорошо.
Во рту у Саньки стало кисло. Наверное, нельзя так часто произносить два этих глупых слова. Они всегда плохо соответствуют тому, что происходит в жизни.
-- Владимир Захарыч так ждал завтрашнего дня. Я имею в виду,
раньше ждал, -- поправилась Нина. -- Все-таки первый день
конкурса. Билеты уже все проданы. Люди устали от звезд с их
однообразным репертуаром. Нужен свежий ветер. Владимир Захарыч так
хотел открыть несколько новых "звезд"...
-- А почему у него такой загар? -- оборвал ее выверенную речь Санька.
-- Какой?
-- Ну, красный... Вот у тебя -- совсем другой.
Нина потянулась подбородком вверх, словно хотела натянуть кожу на шее и сделать загар чуть слабее. Это курортники, понаехавшие со всей страны, жарили себя чуть ли не сутками на солнце, чтобы максимально приблизиться к тональности негра. А местные загорали сами по себе, по пути на работу или в огороде. И Нина, честно говоря, стеснялась этого загара. Она почему-то считала, что загар старит.
-- Неужели красный у Владимира Захарыча? -- попыталась она вспомнить его лицо.
-- Ну я-то видел!
-- А-а, это он на Майорке весной был! -- вдруг поняла Нина. -- У него там есть ряд интересов. По недвижимости...
-- Он и там дома скупает?
-- А что тут такого? Владимир Захарыч говорил, полпобережья Средиземного моря в Испании и Франции скуплено нашими. Кипр так вообще почти российской областью стал...
-- Можно? -- возник рядом со столиком длинноволосый парень с
красивым, но болезненно-сизым лицом. -- Это вы -- Нина?
-- Да, -- привстала она и протянула пальчики для рукопожатия. -- Я
ждала вас.
-- У нас как раз пауза. Технический перерыв.
Красавчик бросил жадный взгляд на графин, и Санька не стал ждать других намеков. Он налил полную рюмочку и протянул гостю.
-- Только вместе с вами, -- торопливо подхватил он ее, и водка, выплеснувшись, облила санькины пальцы. -- Извините. За знакомство.
-- Если только шампанское. Чуть-чуть, -- согласилась Нина.
Санька откупорил бутылку без хлопка, налил точно "чуть-чуть" и не граммом больше, и тоже поддержал тост:
-- За знакомство.
Шевелюра гостя дернулась в одном коротком резком движении, пустая рюмка плавно приземлилась на стол, и глаза у гостя сразу подобрели.
-- Значит, вам гитарист нужен? -- ласково спросил он Нину.
-- Не мне. Вот им нужен, -- кивнула она в сторону Саньки. -- Их соло-гитарист уехал. А им завтра вечером выступать на конкурсе...
-- "Голос моря"? -- выстрелил вопросом гость.
-- Да.
-- Говорят, там одна мелкота. Самодеятельность.
-- Это молодые исполнители. Когда-то и Пугачева приехала в Сопот никому не известной.
-- Ну то Пугачева!
-- Поможете ребятам?
-- Так я ж их репертуара не знаю!
Саньке стало еще скучнее. Ресторан, оказывается, был местом деловой, а не романтической встречи. А потом Санька представил, в какое бешенство впадет Андрей, когда увидит, кого он привел, и уже хотел отказаться от помощи Нины, но гитарист сам заявил:
-- Нет, завтра вечером не могу! Кто меня подменит в кабаке?
-- Но мне сказали, что вы -- лучший гитарист в городе, -- со странным безразличием произнесла она.
-- Кто сказал?
-- Владимир Захарыч.
-- А кто это?
-- Буйнос.
Названная фамилия сделала лицо гитариста испуганным. Его ровненькие, как ножничками подстриженные бровки поехали друг к дружке, но, как ни силились, все-таки через переносицу не дотянулись.
-- А Буйнос откуда меня знает?
-- Он иногда посещал ваш ресторан и слышал вашу игру.
-- Да какая это игра! -- махнул гитарист на подиум, самым заметным на котором была густо оклеенная ярлычками от бананов, импортных яблок и лимонов ударная установка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56