Выражение любопытства на её тщательно подкрашенном лице быстро сменилось удивлением.
- Будто и не расставались.., - разочарованно заметила она, пропуская Кристину в дом.
Сама она приготовилась к встрече и, конечно, не с Тинкой Лариной, а с фотомоделью римского агентства "Стиль", окруженной ореолом загадочных сплетен. Надя отпустила волосы до плеч - жиденькие и белесые, они все же производили впечатление некой элегантности, - очевидно, над незатейливой прической трудились руки мастера. По случаю раннего утра Белоснежка была облачена в длинный пеньюар цвета "гнилой сливы", отделанный прекрасным шелковым гипюром. В распахе тонкого шелковистого трикотажа виднелась коротенькая рубашечка, входящая в ансамбль утреннего белья, стоимость которого, наверняка, превышала цену приличного вечернего платья. Надька довольно улыбнулась, заметив, что Кристина по-достоинству оценила её "неглиже".
- По какому случаю маскарад? Празднуешь "день ностальгии"? - кивнула она на экипировку Кристины, состоящую из позапрошлогоднего московского хлама - стеганой курточки, затертых джинсов, свитера. - Видели тебя недавно в ресторане, говорят, шуршала муарами и обжималась под Джо Дассена с местным плейбоем... Да ты не сердись, здесь у меня "завтрак аристократа". Вообще-то я в такую рань не ем - это все для тебя.
Кристина улыбнулась - икра двух цветов, теплые круассаны, ваза с экзотическими, нероссийскими фруктами, красивые бутылки. Села, отказавшись от сигареты, и с облегчением вздохнула:
- Боялась, четно говоря, что нахлынут противные воспоминания. Но, ничего, рада тебя видеть, Надин, правда, рада!
- Жутко поболтать хочется! У тебя ведь там целый роман вышел. Информация была скудная, но я специально следила, - ведь, считай, к твоему делу тоже причастна. И страшно любопытна! - Надя налила в рюмки ликер. Пожалуй, стоит немного подсластить встречу. Кофе сейчас будет готов... Извини, я тараторю - это от нетерпения и еще... ох... занятая я девушка ну, просто как министр сельского хозяйства. Уже через час прибудут фирмачи маршрут составлять. Жених прислал, чтобы я лично все детали свадебного путешествия с агентством обсудила - вплоть до меню в разных отелях, ширины кровати в номерах! Я теперь своего Нового Старым зову, а после свадебной церемонии и вовсе "папашей" стану величать. Витьке сорок восемь. Кстати, это совсем не плохо.
- Значит, ты скоро будешь мужняя жена? Поздравляю!
- Семнадцатого апреля. Тебя официально приглашаю. В "Ап энд даун". Будет очень узкий круг и мы сразу же на самолет. Начнем с Европы и подальше, подальше к солнышку. А то тут черт те че делается...
Надя намазала поджаренный тост черной икрой и протянула Кристине:
- Перекуси, что-то очень бледненькая... Ночь любви? Ну, рассказывай быстро, что там у тебя с этим тележурналистом вышло? А с мафиози? Вот непруха-то! Их что, всех перебили, или это сказки?
- Фу, Надь, и вспоминать неохота... Знаешь, все как-то боком вышло... И любовь, и дела... Права, видать, была твоя директриса - рано мне ещё было давать сольные выступления, да к тому же - на таком уровне...
- Так не поздно продолжить. Ведь теперь-то ясно, что к чему и без шефских наставлений. - Надька изучающе зыркнула на подругу. - Так-то по тебе и не скажешь, что девушка с большой жизненной школой. Но я твои фото в ихних журналах видела и светской хроникой интересовалась. При такой нагрузке, считай, год за два. Ведь попала ты в самое пекло!
- Да, здорово меня тогда Эдик подставил... Ты как в воду смотрела насчет "бескорыстных спонсоров" - нету таких в природе. Все они - болтуны и мафиози. Только такая дубина, как я, могла уши развесить: "Ах, конкурс! Ах, контракт!" - Кристина заменила маленькую чашечку на большую и налила в неё черный кофе
После объяснений с Геннадием и бессонной ночи она клокотала раздражительностью и обидой. Собственное невезение и глупость казались особенно противными на фоне обстоятельного надькиного преуспевания.
- А ведь Эдичка Цепенюк не прост оказался! Иначе не схлопотал бы "вышку"!
- Эдика судили?
- Да нет, "вышку" ему свои устроили! Нашли застреленного в подъезде собственного дома. Ты что, не знала? Вскоре после твоего отъезда, осенью... Естественно, не нашли никого. Внутренние разборки. - Надя с удовольствием смаковала ликер.
- Ой... - Кристина неожиданно для себя сникла, пожалев добродушного Эдика. Что ей за дело, какими там аферами он ворочал! Убили-то, наверняка, из-за "принца"... Может, тот же Геннадий или его "гориллы".
- А мне его жаль, - сказала она. - Давай, помянем рюмочкой. Хотел мужик куда-то выбраться, преуспеть. Как и все мы. Но оказался простаком, не лучше своей подопечной, Кристины Лариной. Выходит, - мне повезло больше...
От нескольких рюмок ликера, выпитых натощак, голова Кристины пошла кругом и захотелось вдруг исповедаться, говорить и говорить, вывалив, наконец, все, что камнем лежало на душе. Но язык заплетался.
- Меня-то все время кто-нибудь спасал. Один топил - другой вытаскивал... Ха-ха... Как тургеневскую Му-му.
- Ты кофе пей, горячий... - Придвинула Надя подруге чашку. - Му-му никто не вытаскивал. У меня за десятилетку серебряная медаль. А ведь я тебе часто завидовала... - задумчиво произнесла она, выковыривая мякоть киви серебряной фруктовой ложечкой. Ну, думаю, дает Тинка! Балы во дворцах, тусовки на виллах настоящих миллионеров... Да ещё этот, как его там, телевизионный красавчик с любовью преследует!
Кристина не могла остановить разобравший её пьяненький смех:
- Вествуд меня, значит, домогался?! Слава журналистам-международникам! Слава доблестным патриотам! А как же иначе - стоит только появиться русской "Марусе" (такая у меня в "Карате" рабочая кличка была), и все у её ног! Вперед, комсомольцы - вас ждет Сибирь!".
Кристина выпила залпом полчашки кофе и проглотила тост с икрой, протянутый Надей.
- Да, не просто все же денежки нашему брату достаются... - с жалостью посмотрела на подругу Надя. - Жалеть она любила, это куда приятнее, чем завидовать. - Хоть бабки-то приличные привезла?
Кристина отрицательно покачала головой.
- Думала, что на однокомнатную хватит... Копила, копила, на всем экономила... Мои-то новобрачные в центре квартиру хапнули. Но в нашу "хрущобу" Фил свою бывшую жену с дитем заселяет. Это они решили, когда я в Италии была. Думали, там и останусь... Теперь надо о свое хате думать, но Филек материн говорит, что за двадцать тысяч баксов можно только в Подмосковье отдельную присмотреть или хорошую комнату в коммуналке.
- Двадцать тысяч?! - Надя не верила своим ушам, ощутив новый прилив приятнейшей жалости.
Жалости к слабому, сирому, убогому. Не живучая это порода, вырождающаяся. Наследие совдеповской деловой импотенции - слабаки, сентиментальные олухи.
- Да, ты, Тинка, отличилась... Бескорыстная служба на ниве капитализации. Про тебя только статью в "Московский комсомолец" писать. И то, лет десять назад в рубрике "моральные ценности строителей коммунизма"... Извини, даже здесь сейчас самые провинциальные чувырлы за ночь минимум 500 баксов гребут...
- Мне больше предлагали. - Жуя третий бутерброд, заявила Кристина, не став объяснять подробности. - Пять кусков.
- И что? - изумилась Надя. - Что хотели-то?
- Обычной страсти. Без любви, конечно.
- Как без любви? Нечто новое. Это в чем же тогда страсть состоит?
- Ах, ты не поняла, Надь... У меня язык заплетается... Ну, обыкновенно, трахаться на ночь снимали. А я хочу настоящей любви. Такой, знаешь, захватывающей, необычной.
Надин опешила. Пожав плечами, она запахнула на груди пеньюар.
- Это ты на что намекаешь? На лирику ли на отклонения?
- Извини, Белоснежка, что такие слова употребляю - старомодные. Вышедшие из употребления. Ну, аморе, лав - андестенд?.. Твой жених-то, наверное, влюблен, а?
- Жутко! Не знает, чем ещё ублажить. И ревнив, как мавр! Но однажды... Ой! - Надя залилась радостным смехом. - Однажды мы разбирались, кто с кем чего... ну, завелись... А Витька покачал головой печально так, и говорит: "Угораздило же меня в такое дерьмо втрескаться!" Считаю, отменное признание в любви!
- У меня и такого не было. Нет, конечно, всякие слова красивые говорили, - вспомнила Кристина вчерашнее страстное признание Геннадия. Но... не верю. Не хочу верить. Ладно, у тебя скоро визитеры, а я к бабке собралась. Кристина порылась в сумке и вытащила сафьяновый ларец:
- А это тебе подарок.
Надин ахнула, вытряхнув на стол сверкающие колье и диадему:
- Это что, те самые?!
- Да, считай, музейная ценность. Целый месяц в сейфах римского криминального отдела хранились, принимали участие в судебном процессе в качестве вещественного доказательства... Мне за них, кстати, приличные бабки предлагали любители детективных раритетов. Вот здесь, в центре, пустой глаз - как раз от настоящего бриллианта. Остальные, увы, стразы.
- Ну, девушка, угодила! Это же настоящая сенсация! Мой Новый упадет от восторга. Принимаю в качестве свадебного подарка. Потрясла меня, Тинка!
Надин поцеловала подругу и примерив диадему, глянула на себя в коридорное зеркало.
- Именно этого мне и не хватало!
Черный кофе подействовал как снотворное. В электричке Кристина уснула с приятным чувством удавшейся мести: эту диадему вместе с "голубым принцем" она подарила Санте, а теперь отдала Надьке - освободилась от вещицы, тянущей шлейф воспоминаний. Самых разных и, что, отчасти, самое обидное, трогательных. Никогда теперь она не будет мысленно возвращаться в то раннее утро, когда неслась в Рим по автостраде Солнце с веселым певцом. В салоне пахло сосновыми ветками и звучал его голос. А в душе расцветали надежды переливчатые, летучие, как мыльные пузыри... Потом они остановились у её отеля и Кристина вынесла Санте сафьяновый ларчик...
... Анастасия Сергеевна наскоро обняла внучку у калитки и подтолкнула к дому.
- Хорошо, что протопить успела, заждалась. - Она поставила на плиту чайник, обмахнула тряпкой вытертую клеенку, знакомую - в розочках. Кристине стало совестно. Помимо её жизни, её проблем совсем рядом существовали другие, куда более прозаические и страшные. Какое дело этим огородным бабкам до светских сплетен, показов "высокой моды", мафиозных разборок? Душещипательных романов и волнующих тайн им теперь с лихвой хватало в мексиканских и бразильских телесериалах.
- Спасибо демократам, что дали на старости лет настоящую жизнь посмотреть, да ведь и жизнь не простая штука... Наша докторша Татьяна Леонтьевна после "Дикой розы" весь поселок обегала. Там Веронику Кастро похитили, ну, эту - Розу. И все старухи влежку - никакого валокордина и нозепама не напасешься...
Бабушка, коротко повыспросив у внучки про Италию, с интересом перешла к своим проблемам. Оказалось, что чужеродные Луисы, Хулио, Альберто и Эстебаны стали здесь такими же реальными персонажами, как алкаш Фомка Козловский, терроризировавший нецензурным пением все участки. "Мне сегодня хорошо, мне сегодня весело: моя милка мне на х... бубенцы повесила!" нагло распевал он в праздники, пренебрегая патриотическими песнями.
- На прошлое лето пожаловаться не могу. Одних огурцов тысяч на сто продала, слив было - завались и, конечно, цветочки. - Похвасталась Анастасия Сергеевна.
- А что, наши цветы все идут? Ведь теперь в Москву столько импортных завезли - красота! Розы - на метровых ногах и любых расцветок. У них ведь там теплицы огромные и все на компьютерах.
- А здесь на своем горбу, - то ли с гордостью, то ли с горестью сказала бабка. - Гладиолусы сырость съела, гиацинты обмельчали, подмерзли, что ли. Стебли тонкие, еле-еле соцветия держат. Ты бы мне оттуда хоть какой-нибудь цветок привезла, как у этих, что в киосках торгуют. Семян-то сейчас навезли полно, только редко из них что выходит.
- Природные условия у нас другие: "зона рискованного земледелия"... В Италии этих гиацинтов - как у нас клевера. Правда, правда! А цветы мы с тобой хорошие обязательно посадим. Я ведь пока здесь жить буду.
- Как "пока", - лето, что ли? Мать намекала, что Филимон тебе квартиру подыскивает, но говорит, планы у тебя пока не ясные. - Бабушка поставила персональную Кристинину чашку с медвежонком на боку, уцелевшую ещё из детского набора, и пододвинула тарелочки с пирожками. - Ешь, ешь, твои любимые, с яблочным повидлом и черникой. Черничные пироги меня ещё свекровь печь научила, мол, старинный семейный рецепт. И уж больно мудреный - возле теста даже шуметь нельзя. Оно и сквозняков боится, и перегреву... Я теперь по-своему делаю.
- Вкусно. Люблю, когда начинки много. Как это она у тебя не протекает? - задумчиво рассмотрела Кристина пирожок и тут же спросила. - Ба, расскажи про деда, что расстреляли. Ну, мужа твоего, Алексея Карповича.
- Чего ты вспомнила? Реабилитированный он, все документы есть. Еще при Хрущеве выдали.
- А фамилия его какая? Павлухин - это ведь от твоей свекрови? А её муж кто был?
- Ерунда это все, внучка. В те годы много клеветали и многого боялись, фамилии, созвучные дворянским, скрывали. А теперь наоборот - все, оказывается, князья и графья, Голицыны да Юсуповы. Бородки отпустили и в своем дворянском собрании заседают... Прадед твой был человек интеллигентный, мягкий, царство ему небесное. Да я его и знала-то совсем немного, а потом, когда мужа сослали, как родственника врага революции возненавидела. Сам свекор к тому времени уже покоился на старом московском кладбище. И фамилия под крестом выбита - Шереметьев. Только зря все это, ошибка! Совпадение - и больше ничего! Уж сколько я по начальству ходила, доказывала, говорят: "Вы что, гражданочка, не доверяете компетентности наших органов?.." Будет прошлое ворошить. Ты лучше мне свои планы опиши на что теперь замахиваешься?
- Во-первых, на диплом о высшем образовании. Хочу переводчицей стать и ещё какую-нибудь деловую специальность получить - вроде менеджера, секретаря... Но это уже чуть позже... - Кристина замялась, не зная, посвящать ли бабушку в её прогнозы на материнство.
- Значит, моды показывать больше не будешь? А иностранцам откажешь от ворот поворот? Что так, все, наоборот, туда рвутся. - В бодром тоне Кристины Анастасия Сергеевна почуяла что-то неладное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53