— Я разузнаю твои секреты, маленькое дрянное существо, — угрожающе посулил маг, — Есть люди, которые дорого заплатят за то, что ты можешь знать.— Эй, — воскликнул в этот момент Рейшо, выходя из толпы с рыбачьей сетью в руках. — Эй, волшебник!Эртономус Дрон раздраженно повернулся к матросу, но не успел он сказать хотя бы слово, как тот бросил сеть.Маг вскинул руку, и сеть на мгновение застыла в воздухе, но все же продолжила свое движение. Джаг решил, что дело было в том, что сеть не была метательным оружием — некоторая магия действовала только на атаки острыми предметами или тем, что волшебник, применяющий заклятие, признавал как смертельно опасное. А может, дело было в том, что сеть была больше копья или стрелы.Как бы то ни было, сеть раздулась будто медуза и упала на мага. Она была недостаточно тяжелая, чтобы сбить его с ног, но Эртономус Дрон все же пошатнулся. Пузырь вокруг двеллера слегка расширился, и тот даже смог сделать несколько судорожных вдохов. Потом магический кокон снова сжался так, что едва не сломал Джагу кости, а воздух опять превратился в густой сироп.— Ты за это заплатишь, дерзкий глупец, — зловеще процедил сквозь зубы волшебник. Он просунул свободную руку сквозь ячейки сети и взмахнул ею, призывая темные силы, которым служил.Сверкающая волна ударила в Рейшо и отшвырнула его прочь. Он отлетел назад и с такой силой врезался в борт кормовой надстройки, что несколько досок треснуло.Эртономус Дрон вцепился руками в сеть, пытаясь разорвать свои путы, но та не поддавалась и все больше запутывалась вокруг него.Трое других матросов рванулись вперед, намереваясь воспользоваться слабостью мага. Если бы густая жид-ость, булькавшая в легких двеллера, позволяла ему говорить, он попытался бы остановить их от этого смертельно опасного поступка. Эртономус Дрон согнул пальцы, потом вытянул их вперед. Матросы дернулись, будто пронзенные гарпунами. Из ран, внезапно открывшихся у них на груди, забила кровь.— Теперь, — злобно сказал волшебник, повернувшись к Рейшо, — тебе придется…— А вот хрена тебе! — воскликнул тот. Молодой матрос резко наклонился вперед, и в руке его словно чудом оказался метательный нож.На мгновение двеллер решил, что усилия его друга окажутся столь же тщетными, что и предыдущие. Но Рейшо направил бросок вовсе не в старого мага.Нож дважды перевернулся в воздухе и ударил прямо в рычаг, отпускавший кормовой якорь. От удара рычаг дернулся и отомкнулся, и с колеса начала с громким звоном отматываться цепь.В этот же момент между магом и молодым матросом дернулся моток веревки. Совершенно ошеломленный происходящим, Джаг озадаченно хлопал глазами, но потом все-таки понял, в чем дело и чего добивался его друг.Один конец веревки был привязан к якорной цепи и тянулся вместе с ней вниз, а другой — к рыбацкой сети, в которой запутался Эртономус Дрон. Волшебник тоже понял, что сейчас произойдет, и принялся лихорадочно разрывать сеть.Но он еще не успел освободиться, когда веревка натянулась и вес якоря и цепи сбил его с ног. Маг хрипло вскрикнул, и Джаг почувствовал, как ему было страшно — Эртономус Дрон был похож в этот момент вовсе не на волшебника, а на обыкновенного старика, который страшно не хочет умирать.Царапаясь, будто падающая с ветки кошка, волшебник попытался ухватиться за борт кормовой надстройки, но попытка его не увенчалась успехом. Вслед за цепью он рухнул в воду и скрылся в темных серо-зеленых волнах.В этот момент Джаг почувствовал, что заклятие, наложенное на него магом, все еще действовало, — сфера, в которую он был заключен, стремительно сдвинулась с места. Он испуганно попытался позвать на помощь, но по-прежнему не мог вымолвить ни слова.Рейшо подбежал к нему и обхватил невидимую сферу руками. Всем своим весом молодой матрос придавил ее к палубе так, чтобы двеллер не упал за борт. Пузырь лопнул, хотя Джаг и не был уверен, в том ли было дело, что он преодолел границу действия чар волшебника, или в том, что маг выпустил его из поля зрения. Согласно книгам по черной и белой магии, и то и другое было весьма важно.Возможно, дело было и в том, что где-то в морских глубинах Эртономус Дрон встретил наконец свою смерть.Двеллер знал только, что Рейшо не дал ему упасть в морскую пучину и встретить ту же судьбу, которая настигла старого волшебника. И он снова мог дышать. Джаг проверил это, глубоко вздохнув.— Все в порядке, книгочей, — сказал Рейшо. — Теперь ты в безопасности.— Теперь — да, — отозвался Джаг. — Ты опять спас мне жизнь.Молодой матрос встал и протянул руку, чтобы помочь Джагу подняться.— Эй, Рейшо, — воскликнул Навин, вытирая кровь с глубокой царапины на щеке, — а ловко это у тебя вышло с сетью. Жаль, что ты не сразу это придумал.— Ну… — начал было молодой матрос, выпятив грудь.Тут раздался жуткий треск ломающихся досок. «Мясная муха» вздрогнула и резко накренилась. «Ветрогон», все еще прикованный к ней абордажными цепями, врезался в гоблинский корабль. Доски снова затрещали, и палуба под ногами Джага вздыбилась.— Рейшо, олух ты эдакий! — крикнул один из матросов. — А ты не подумал, что этот якорь устроит, когда дойдет до дна?Судя по выражению лица своего приятеля, двеллер понял, что это Рейшо как-то упустил из виду. Правда, Джаг его в этом обвинять бы не стал. Смекалка молодого матроса спасла их всех от гнева волшебника.Но «Мясной мухе» пришел конец.— Всем покинуть тюрабль, — приказал капитан Аттикус.«Ветрогон» снова и снова ударял в «Мясную муху», и каждое столкновение все сильнее ломало гоблинскую шхуну. За одно мгновение «Мясная муха» осела на добрый десяток футов — трюм ее стремительно наполнялся водой.Палуба накренилась, и мимо Джага пролетел голубой сверток. Книга! Он в последний момент не дал загадочному тому плюхнуться в воду, плескавшуюся за кормовой надстройкой. Присев, двеллер схватил книгу и упрятал ее обратно за пазуху.По команде капитана Аттикуса пираты забрали тела своих мертвых товарищей, подбежали к борту и стали перебираться на палубу «Ветрогона». Эту задачу одновременно и облегчал, и осложнял тот факт, что их судно продолжало биться о гоблинский корабль, пока оба они сражались с тягой якоря.Рейшо задержался на корме ровно настолько, чтобы отломать якорное колесо и бросить его за борт, освободив тем самым оба корабля. Но к тому времени матросы на палубе уже ходили по колено в воде и «Мясная муха» опустилась ниже палубы «Ветрогона».Когда всех погибших в схватке людей переместили с гоблинской шхуны на «Ветрогон», Джаг тоже перешел по цепям на свое судно. Когда он добрался до палубы, сил у него уже не оставалось совершенно, но он все равно помог убрать абордажные цепи.Последние матросы, среди которых был и Рейшо, сошли с «Мясной мухи», когда ее носовая и кормовая надстройки уже погрузились в воду. К этому моменту гибнущий корабль держали на плаву только природная плавучесть дерева и, возможно, несколько воздушных карманов в трюме.«Ветрогон» начал выбираться из водоворота, созданного тонущим судном. Он тоже сильно пострадал; а кроме мертвых моряков на палубе много было и тяжелораненых.Капитан Аттикус, бледный и осунувшийся от боли и потери крови, скомандовал поднять паруса. Вздрагивая, будто он и сам был ранен, «Ветрогон» медленно отошел от тонущего гоблинского корабля.Наверху, на реях, разворачивая паруса вместе с остальной командой, Джаг с болью подумал о том, сколько народу потерял экипаж пиратов. Он снова и снова виновато возвращался мыслью к книге у себя за пазухой. Какие в ней скрывались тайны? И стоила ли она жизней стольких его товарищей, защитников Рассветных Пустошей? 9. НЕОБЫЧНЫЙ ДАР Он выживет? Джаг, возившийся со стрелой, застрявшей в груди капитана Аттикуса, устало вытер со лба пот. Рейшо стоял рядом с ним на коленях, подавая ему хирургические инструменты, горячую воду и чистые полотенца. К счастью, лежал капитан в своей каюте на своей собственной постели.— Выживет. — Двеллер бросил взгляд на рану Аттикуса, из которой торчал сломанный конец стрелы. — Судя по местоположению стрелы и тому, что капитан не кашляет кровью, можно предположить, что легкое стрела не задела.— Я так понимаю, это хорошо?— Да, — кивнул Джаг, — очень даже хорошо. Потому что если бы она проткнула легкое, я бы его, наверное, спасти не смог.— Так значит, если б стрела туда попала, ты не смог бы спасти капитана?Двеллер пожал плечами.— Скорее всего, не смог бы. Опытные целители знают, полагаю, как поступать в подобных случаях, но я с таким до сих пор не сталкивался.— А с тем, что сейчас делаешь?— Такое было. Три раза. Один раз мне пришлось доставать стрелу из собственной ноги, когда я застрял в Унылых болотах. Тогда вся сложность была в том, что-бы не оставлять за собой крови, иначе вольфуры мигом бы меня по ней выследили. — Память о той операции до сих пор иногда заставляла Джага вскакивать ночью в холодном поту.— Ты был в Унылых болотах?Двеллер прижал стрелу большим пальцем и обнаружил, что она шевелится с достаточной легкостью. Хорошо — значит, мышцы вокруг нее не сомкнулись и не зажали стрелу на одном месте. В противном случае достать ее было бы сложнее и выздоравливать Аттикусу пришлось бы гораздо дольше.— Да. Дважды. И оба раза не по собственной воле.— С Великим магистром Фонарщиком ездил, значит. Джаг кивнул.— И как там? — поинтересовался его друг. — Я-то никогда в этих местах не бывал.— Мокро очень. А в лесах бродят твари, которые только того и хотели, что прикончить нас и съесть. И еще там полным-полно москитов размером с мой кулак.— Вы туда за сокровищами ходили? Я слышал, там, в болотах, целые города затонувшие.— Мы нашли три города. Приподними капитана немножко и переверни на бок.Наклонившись вперед, матрос без всякого напряжения выполнил указание.— Три города, — повторил он. — И что, нашли вы там какие-нибудь сокровища?— Нашли, только пришлось спешно оттуда убираться, местные обитатели нашему появлению не очень-то обрадовались. И вообще, мы не за тем туда шли.— За книгой, небось, дело ясное.Стрела высовывалась из спины капитана Аттикуса примерно на пару дюймов. Головка у нее была гладкая, и двеллер знал, что это большая удача: широкая головка с четырьмя крестообразно расположенными острыми краями причинила бы, впившись в тело, куда больше повреждений. Такие раны оставались открытыми, и жертва чаще всего истекала кровью.Джаг достал пару щипцов из тех, что хранились на корабле. На «Ветрогоне» со всеми проблемами раненые до сих пор обращались к квартирмейстеру. К несчастью, Люциус погиб одним из первых, и сейчас его тело вместе с остальными лежало на палубе, завернутое в парусину. Как оказалось, из оставшихся в живых членов экипажа только у двеллера оказался хоть какой-то опыт целителя.— Верно, именно за книгой. Вообще-то мы их девять штук нашли. — Джаг щипцами ухватил сломанную стрелу.— А люди тогда погибли? — спросил Рейшо, понизив голос. — Из тех, что с тобой и Великим магистром отправились?— Да. — Джаг потянул стрелу. Капитан Аттикус дернулся. — Рейшо, мне надо, чтобы ты покрепче держал капитана. Я собираюсь сейчас выдернуть стрелу.— А разве у него кровь не потечет?— Потечет, конечно. Но немного. И ее количество можно сократить, прижав рану. Мы специально подождали какое-то время, чтобы приток крови к ране уменьшился.— А что, разве так случается?— Конечно. Ты никогда не замечал, как из царапины постепенно перестает течь кровь?— Замечал. — Молодой матрос обхватил капитана по-над ежнее.— Если бы кровотечение рано или поздно само собой не прекращалось, можно было бы умереть даже от маленькой царапины. Правда, когда рана слишком глубокая, этого может и не произойти… — Джаг снова взялся за стрелу. Дергать он не стал — так можно было бы причинить капитану новые повреждения, и он, возможно, даже лишился бы возможности пользоваться рукой. Стрела медленно заскользила сквозь грудь капитана, выходя наружу. Из раны, заливая руки и щипцы двеллера, потекла кровь. Его слегка замутило. Даже после всего, что Джагу пришлось пережить, после всего, что он видел, от такой работы ему становилось не по себе.— Тебя этому аптекарь научил? — поинтересовался Рейшо.— Кое-чему я научился от самых разных людей, — сказал двеллер. — Аптекарей, травников, цирюльников — им ведь тоже приходится лечить раны. Но большинству того, что я знаю, я научился из книг, и тому, как обращаться с такими ранами, как у капитана, тоже. Я видел, как от стрелы, пробившей грудь насквозь, люди умирали.— Это когда в сердце попадают?— И в сердце тоже. Но от такой раны погибают быстро. Вот если человеку легкие пробить, он медленнее умрет.— Как олень, — рассудил матрос. — Им в легкие целятся, и пока они лежат в агонии, охотник им горло перерезает, чтобы они спокойно умерли.— Да. — Джаг вспомнил двоих, умерших такой медленной смертью. В путешествиях с Великим магистром Фонарщиком ему приходилось видеть вещи не менее страшные, чем в гоблинских шахтах.Сломанная стрела вышла наружу, и капитан Аттикус издал громкий стон.Опасаясь, что он сделал что-то не так, двеллер взглянул на своего пациента, но боль, видимо, угасла, и капитан снова погрузился в глубокий сон.— Сегодня много хороших моряков погибло, — заметил Рейшо через некоторое время.— Я знаю. — Джаг старался об этом не думать, но ничего не получалось. Прежде всего надо было лечить капитана, но его внимания ждали и другие раненые. Двеллер у не хотелось этим заниматься. Он знал, что двое из матросов скорее всего, несмотря на все его усилия, этой ночью умрут. Знания кое-какие у него, конечно, были, но главное, что Джаг знал, — это то, что их не хватает.Я библиотекарь, не врач, с горечью подумал он.— И все ради книги, которую ты даже не можешь прочитать, — сказал молодой матрос.Слова друга сильно задели двеллера.— Прости. Мне не стоило этого говорить, — заметив это, пробормотал Рейшо.— Да ничего, — отозвался Джаг, хотя на самом деле вовсе так не думал. Но он знал, что большинство членов экипажа, занимавшихся сейчас ремонтом корабля и ухаживавших за ранеными товарищами, думали так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50