— А Кэмрон как? В каком состоянии ты оставил его? — Тесса надкусила пирожок и заглянула внутрь — проверить, что там, внутри. Начинка состояла из нарезанной мелкими кусочками колбасы. Тесса положила пирожок обратно в корзину. Колбаса сделана неизвестно из чего, Тесса предпочитала мясо известных ей животных.
— Чувствовал он себя паршиво. Потерял много крови, и ноги все изрезаны. Но он молод, силен и к его услугам лучшие врачи Рейза.
Тесса попыталась вспомнить, какое место упоминал вчера Райвис.
— Он будет лечиться в Мир'Лоре?
— Да. — Райвис разломил свой пирожок, исследовал начинку и протянул Тессе. — Там резиденция Повелителя и его матери, графини Лианны. Кэмрон должен предупредить их, рассказать, что представляют собой гонцы Изгарда.
— И Повелитель станет его слушать? — Тесса осмотрела второй пирожок. Он был начинен ветчиной и кусочками желтого сыра. Потрясающе! Райвис не только заметил, что она делает, но и догадался, какую цель преследует.
— Сандор не дурак, но и мудрецом его не назовешь. Он прислушается, если об одном и том же ему будут твердить со всех сторон.
— Ты с ним знаком?
Райвис пожал плечами:
— Встречались пару раз.
— Тогда почему Кэмрон поехал в Мир'Лор, а не ты? Ведь если вы с Повелителем старые знакомые...
Райвис хмыкнул:
— Повелитель Рейза не станет выслушивать предостережения от наемника.
Тесса оторвалась от пирожка и удивленно подняла глаза. Несмотря на заливавший его лицо солнечный свет, глаза Райвиса казались темнее обычного, а рот подергивался. Тесса догадалась, что он опять прикусил шрам на внутренней стороне нижней губы.
Матрос кончил возиться с парусом. Он обвязал веревку вокруг тросового талрепа, сплюнул через плечо и начал спускаться по мачте на главную палубу.
Вновь повернувшись к Райвису, Тесса застала его врасплох. Он ощупывал рану на боку, но, почувствовав ее взгляд, сделал вид, что просто оправляет тунику. Тесса притворилась, что ничего не заметила, и глотнула сидра из чашки. Позже она проследит, чтобы он как следует отдохнул.
— Что, по-твоему, предпримет теперь Изгард? — спросила она.
— Постарается побыстрее захватить Бей'Зелл. Он недоволен, что мы с Кэмроном остались живы. Нам известно, с чем придется столкнуться рейзской армии, и поэтому Изгард опасается, что мы можем причинить ему немало вреда.
— Мне кажется, я его волную не меньше. — Тесса поплотнее запахнулась в плащ. Собственный голос показался ей чужим — непривычно серьезным. — Кто-то заметил меня, когда я рисовала узор. Он смотрел мне в глаза, он видел мое лицо. Он знает, что я пыталась бороться с гонцами.
Райвис задумчиво кивнул:
— Похоже, что мы трое — ты, я и Кэмрон — и есть ближайшая цель Изгарда.
Тесса вздрогнула. Обоженная ладонь снова напомнила о себе. Ей вдруг захотелось, чтобы солнце скрылось за тучами. Но оно продолжало слепить глаза, нагревать скамейку, ее щеку, лицо Райвиса.
Скрипел шпангоут корабля, десятками собственных ладов звучало море, но Тессе казалось, что вокруг них сгустилась, обложила их, как вата, зловещая тишина. Она заговорила, просто чтобы прервать молчание:
— Ты что-нибудь знаешь о колдовстве?
Райвис пригладил волосы, покачал головой, размышляя.
— Немного. Из сплетен, слухов — как все. Колдовство — оно как дьявол: некоторые верят в него, некоторые нет, но говорить о нем вслух не любит никто. Уже многие годы, да что годы — десятилетия, столетия — о магии стараются не упоминать. Тысячу лет назад в Дрохо иногда сжигали одиноких старух. Их называли ведьмами и обвиняли в сношении с демонами. Пять столетий назад в Мэйрибейне вылавливали и вешали всех узорщиков, которые осмеливались поселиться на материке. Святые отцы из Лиги утверждали, что своими рисунками каллиграфы вызывают самого дьявола. Такие историйки можно услышать и в наши дни. В любом городишке или деревне, что в Рейзе, что в Дрохо, ты найдешь неучей, которые боятся писцов, старых дев и выходцев с Острова Посвященных.
— Но ведь в этих россказнях есть и доля правды? — возразила Тесса. Она отложила пирожок. Ей расхотелось есть. — Дэверик блестяще доказал это — вот она я. Выдернута из прошлой жизни и перенесена сюда.
— Вряд ли на Острове Посвященных многие согласятся поддерживать такой разговор. Они стали очень осторожны. Боятся не то что сделать — сказать лишнее. Официально им вообще запрещено рисовать узоры в прежнем, старинном стиле. Нынче они малюют простенькие картинки: пейзажи, портреты святых отцов, обычные цветы и деревья. Никаких абстракций. Однако их работы до сих пор пользуются спросом на континенте. Я знаю людей, готовых выложить приличные деньги за рукопись, переписанную и иллюстрированную кем-нибудь из посвященных.
— Дэверик прошел обучение на этом острове. И человек, к которому я еду — брат Аввакус, — тоже.
Она глотнула сидра и, глядя в сторону, на воду, вслушивалась в слова Райвиса. Он говорил почти шепотом, и все равно голос его легко перекрывал шум моря.
— Узорщик Изгарда учился там же. Да и сам Иагард не раз обменивался письмами с тамошним настоятелем. — Райвис беспокойно заерзал на скамейке. — Нам придется соблюдать крайнюю осторожность. Гэризон и Остров Посвященных давно и довольно тесно связаны друг с другом. Они не раз обменивались секретами. И бог знает чем еще. Когда королю Хирэку нужны были узоры, он нанимал для этой работы каллиграфа с Острова.
— Хирэк? — переспросила Тесса. В этом мире для нее по-прежнему оставалось много темных пятен.
— Величайший из гэризонских королей. Или же наоборот — самый злобный и подлый из них, зависит от трактовки историка. — Райвис долил сидра в ее чашку, и только тогда Тесса с удивлением обнаружила, что успела осушить свою чашку.
— Хирэк — первый из правителей Гэризона — носил Венец с шипами, — продолжал Райвис. — До него Гэризон был всего лишь нищим герцогством, затерянным среди непроходимых лесов, не имевшим собственных водных путей. Хирэк — лига за лигой — завоевывал все новые и новые земли, захватывал поля, города, реки. Ничто не могло остановить его. Солдаты его были безжалостны, а полководцы холодны и тверды как сталь. Ко дню кончины короля Хирэка Гэризон превратился не просто в сильное государство. Он стал империей.
— Они захватили Бей'Зелл?
— Не только Бей'Зелл. Весь Рейз. В то время почти весь материк принадлежал истанианцам. Но Хирэк выгнал их из Рейза, Дрохо, Мэдрана, Бальгедиса и Мэйрибейна. Он убил миллионы людей. Миллионы. И, несмотря на это, многие были рады Гэризонцам: их, в отличие от истанианцев, считали своими.
— Но я думала, что Истаниа отделена от Бей'Зелла лишь заливом? Разве она не считается частью континента?
— Страна — да. Ее правители — нет. Они все выходцы с дальнего востока, с бесплодных земель, окружающих Галф. Их язык и обычаи чужды людям запада. Они даже жестоки по-своему, иначе, чем Хирэк и другие гэризонские полководцы.
Скамейка, на которой они сидели, была покрыта налетом морской соли, и, слушая Райвиса, Тесса чертила на ней замысловатые фигуры.
— А что произошло после смерти Хирэка?
— После него на трон всходили другие короли. Одни позначительнее, другие поскромней. Но все они захватывали новые и новые территории: торговые пути, северные порты, потом южные порты, дороги, реки, земли. Хирэка можно назвать первым из великих гэризонских королей-завоевателей, первым, но отнюдь не последним.
Со словом «последним» Тесса как раз завершила свой рисунок на скамейке. Штрихи были грубыми, линии неровными, но узнать узор не составляло труда: кольцо, которое она носила на шее. Она рисовала, не думая, что получится, и увидела результат, лишь когда Райвис замолчал. Тессе стало неприятно и почему-то жутко. Она поспешила стереть набросок и заявила:
— Пойдем пройдемся по палубе.
Если Райвиса и удивило это предположение, вида он не показал, склонил голову в знак согласия, собрал в корзину оставшуюся провизию и поднялся:
— Показывай дорогу.
* * *
Тесса привела Райвиса на главную палубу. Она не забывала о его ранении и старалась идти помедленнее. Достаточно и того, что она не дала бедняге посидеть спокойно. Море было спокойно, и корабль почти не двигался. Казалось, на палубы высыпали все его обитатели — пассажиры и матросы. Дети с визгом гонялись друг за другом, матросы занимались парусами, а женщины прихорашивались. Дама в шляпке с вуалью, доходящей до бровей, смазывала лицо чем-то похожим на свиное сало и присыпала пудрой. Две пожилые матроны полоскали ноги в тазике с теплой мыльной водой.
Погода обещала быть чудесной. Безоблачное синее небо, ветерок, едва надувающий паруса, и безбрежное море кругом. Однако вскоре Тессе наскучило любоваться пейзажем. Куда интересней наблюдать, как люди реагируют на Райвиса.
Его появление никого не оставило равнодушным. Он умел привлекать к себе внимание, а потом заставлять любопытных в смущении отводить глаза. Дама под вуалью высокомерно улыбалась, но Тесса заметила, что при приближении Райвиса она затаила дыхание и одернула платье. Престарелые матроны захихикали, закачали головами и смущенно потупились.
Отчасти причиной этому всему был шрам на губе. Он придавал ему угрожающий вид разгуливающего на свободе хищника. И потом — цвет кожи, куда более смуглой, чем у светловолосых жителей Бей'Зелла. Они наверняка принимали его за иностранца. По-видимому, именно так — экстравагантно и вызывающе — Райвис и хотел выглядеть. Костюм его довершал образ. Больше никто на корабле не был одет во все черное.
Почему-то, вышагивая рядом с Райвисом по палубе, Тесса вспомнила ту ночь, когда он поцеловал ее. Прошло шесть недель, а казалось, что целая вечность. Она стала другим человеком. Жизнь с Эмитом и его матушкой преобразила ее, заставила по-новому взглянуть на вещи. Она поняла, что быть ершистой и независимой — не самое главное.
Райвис этого еще не понял. Каждый взгляд, который он бросал на окружающих, говорил: Не воображайте, что я нуждаюсь в вашем одобрении и уважении. Плевать я на вас хотел.
Но, несмотря ни на что, она до сих пор ощущала вкус его губ на своих губах. Обуреваемая смешанными чувствами, Тесса взяла Райвиса под руку.
Наконец ей удалось удивить его! Райвис весь напрягся, обернулся и заглянул ей в лицо. Тесса не поняла, что именно он прочел в ее глазах. Во всяком случае, он расслабился и опять стал смотреть прямо перед собой. А через несколько шагов неуловимым движением чуть изменил наклон руки, чтобы ей было удобнее.
— Какая она, эта страна, откуда ты родом, Дрохо? — спросила Тесса, уводя своего спутника на относительно тихий и безлюдный ют. Ему пора было присесть передохнуть.
Райвис не отвечал. Взгляд его был по-прежнему тверд и ясен, но у Тессы возникло чувство, что корабля он не видит вовсе. Он глубоко вздохнул и наконец заговорил:
— Дрохо — разный. Для каждого свой.
— Но для тебя?
— Для меня это родной дом, в который я никогда не вернусь.
Тон Райвиса поразил Тессу. Он говорил совсем тихо, но боль слышалась в его голосе. Она была как шрам на его губе: глубокая и необратимая.
Свободной рукой Тесса нащупала кольцо на шее.
Родной дом, в который я никогда не вернусь.
Слова эти относились и к ней. Но Тесса знала, что никогда не произнесет их со столь страстной тоской. Ей нелегко было признать это, но, если бы не родители, она вообще спокойно забыла бы о своей родине. Этот мир стал ее новой родиной. А Эмит с матушкой, терпеливо ждущие ее возвращения в Бей'Зелл, — настоящей семьей.
Тесса не знала, как себя вести теперь, поэтому промолчала и просто крепче сжала руку Райвиса. Она ведь почти не знает его, не знает, откуда такая горечь.
Дойдя до конца юта, Райвис остановился, прислонился спиной к перилам, чтобы видеть лицо Тессы, и спросил:
— Ну что? Вопросы иссякли?
Тессе показалось, что он сердится, но уверенности не было. Райвис не повышал голоса, но жилы на шее угрожающе вздулись, а щека подергивалась. Тесса вспомнила день их поездки в Фэйл и первой встречи с Эмитом. Вспомнила, как Райвис велел им с Эмитом продолжать путь, а сам вернулся в дом и избил сына Дэверика. Сейчас он выглядел в точности так же.
— Почему для тебя было так важно разделаться с сыном Дэверика, там, в Фэйле? — спросила она. — Ведь он всего лишь ничтожный грубиян, ничего больше.
На губах Райвиса мелькнула жестокая улыбка.
— А ты, похоже, любишь во всем добираться до самой сути, крошка?
Тессе не понравилась улыбка Райвиса, не понравился и его язвительный тон. Если бы не нечто... нечто иное, что светилось в его глазах, она бы просто повернулась и ушла. Вместо этого она придвинулась ближе к нему.
— Я думаю, дело не в том, что он обидел Эмита. Есть какая-то другая причина.
Райвис прикрыл рукой обезображенный шрамом рот. Его глаза под тяжелыми веками испытующе смотрели на Тессу. Секунда проходила за секундой. Райвис долго не произносил ни слова, только тяжело дышал и изучал лицо Тессы. Его глаза, темные-темные, большинство людей назвали бы черными. На самом деле они были карие. Цвета сепии.
Наконец его непроницаемое лицо дрогнуло. Новые складки и морщинки вокруг рта и глаз придали ему другое, незнакомое выражение. Он опустил прижатую к губам руку.
— Ты, как всегда, права. — Таким тоном, мягким, почти нежным, он еще ни разу не говорил с ней. — Я рассердился не на дурное обращение с Эмитом. Да и вообще разозлил меня не этот тип. Скорее — все эти дурацкие обычаи, человеческая жадность. — Он передернул плечами. — Я разозлился на себя самого.
Встреча со смертью обнажает и лучшее и худшее в человеке. Сын Дэверика лишь защищал то, что считал своей собственностью, принадлежащей ему по праву. И наверняка так же ведут себя его брат, сестры и мать. — Райвис повернулся спиной к Тессе и стал смотреть на море. — Не знаю. Наверное, мне вообще противна вся эта грызня за имущество. Эго желание во что бы то ни стало урвать кусок пожирнее.
— Почему? — Тесса подошла и стала рядом с ним. Она попыталась встретиться с ним глазами, но Райвис упорно смотрел на горизонт.
— Потому что когда-то я сам повел себя так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91