Ведь всего этого, кроме тебя, никто не видел.Хэнк смотрит на меня с удивлением, а я продолжаю:— А главное, вспомни-ка поподробнее, как ты закрывал врата в Мир Зла. Что ты делал?Хэнк берет Меч:— Я сделал так.Он рисует клинком восьмерку и делает выпад в ее центр.— И все? А ты что-нибудь говорил при этом?— Я… Я произнес… заклинание.— Какое? Откуда ты его узнал? Повтори его.Хэнк с ужасом смотрит на меня.— Повтори, не бойся, это же не твой Меч. Он не будет при этом творить того, что наделал твой Меч на Желтом Болоте.— Мне сказал его святой Мог. Но повторить его я не могу. Я не помню… забыл.— А ты и не можешь его помнить, потому что святой Мог сказал его не тебе, а мне. И это не заклинание, это имя твоего Меча, которое написано на клинке.— Тогда скажи его, если знаешь.— Имя это, — я перехожу на шепот, — Горшайнергол.Хэнк смотрит на меня с испугом, вдруг лицо его проясняется:— Я вспомнил! Именно Горшайнергол! — говорит и он тоже шепотом.— Но, сэр Хэнк, ты хорошо знаешь, какие страшные силы способно развязать это имя. Решишься ли ты еще раз произнести это слово, держа в руках Золотой Меч?Хэнк вздрагивает и бросает мой меч на стол. В глазах его ужас:— Нет! Никогда больше! И одного раза слишком достаточно для простого смертного.— Тогда зачем тебе Золотой Меч? Отдай его мне, я использую его в полную силу в борьбе с Миром Зла. А тебе, чтобы биться с нежитью, вполне достаточно и этого.Хэнк все еще колеблется, и я спрашиваю:— Неужели я все еще не убедил тебя?— Нет, крун Андрэ, все что ты говорил, звучало вполне убедительно. Но все это слишком невероятно, чтобы быть правдой.В этот момент сзади нас звучит женский голос:— Все, что он говорил, Хэнк, — это чистая правда.Мы резко оборачиваемся. В дверях стоит Эва, она внимательно смотрит на меня. Подойдя ближе, она улыбается:— Вот и конец моим сомнениям и раздумьям! Вот, значит, кто победил Синего Флинна, оборотней, круна Дулона. Вот кто охранял Ялу и закрыл врата в Царство Зла.— Ты хочешь сказать, Эва… — начинает Хэнк.— Подожди, — останавливает она его, — осталась последняя проверка. Крун Андрэ, отойдем подальше, а ты, Хэнк, останься здесь.Отведя меня в дальний угол, Эва шепчет мне на ухо:— Как ты называл меня той ночью, после боя с оборотнями? Ну, ты помнишь.— Эвичка.Лицо Эвы сияет. Она смеется:— Ты и есть! Вот Хэнк никогда меня так не назовет, — с сожалением добавляет она. — Он относится ко мне слишком почтительно.Мы возвращаемся к Хэнку, Эва кладет руку ему на плечо:— Все, что сказал крун Андрэ, — истина. Отдай ему Золотой Меч, Хэнк. Он заслужил его по праву.Лицо Хэнка каменеет. Он отрицательно мотает головой:— Нет. Раз он утверждает, что именно он одолел Синего Флинна и круна Дулона, а я этого не смог бы сделать, пусть докажет это на деле, а не на словах!Эва ахает, а я внимательно смотрю ему в глаза. Нет, он не шутит.— Следует ли понимать, сэр Хэнк, что ты вызываешь меня на поединок?— Да! — отвечает Хэнк.Он достает из-за пояса красную перчатку и бросает мне под ноги. Я вздыхаю и поднимаю ее:— Идите, вооружайтесь, сэр Хэнк. И скажите Симону, чтобы он принес мои щит и шлем.— Зря ты так, Хэнк, — говорит Эва, — он же убьет тебя!— Ну, это не так просто сделать! — бросает Хэнк и быстро выходит из столовой.Я беру Эву за руку:— Успокойся, Эвичка. В мои намерения не входит лишать жизни доблестного рыцаря Хэнка. Я даже воздержусь от того, чтобы его ранить. Поверь, мне самому он слишком дорог. Как никак я достаточно долгое время был им самим.Эва улыбается и целует меня в щеку.Мы решаем биться как раз там, где я сражался с оборотнями. После первой же серии атак, которые проводит Хэнк, я убеждаюсь, что нисколько не покривил душой, когда сказал, что ему суждено было стать Черным Всадником. Для своей эпохи Хэнк — отличный боец, но Синий Флинн и Дулон были бы ему явно не по зубам. Удары его быстрые, мощные и точные, но слишком прямолинейные. Да и мои удары он просто принимает на щит или клинок, но не отражает. Пора кончать. Делаю широкий замах слева. Хэнк пригибается и, тут же распрямившись, с силой бьет меня сверху по левому плечу. А я, быстро повернувшись на правой ноге, резко бью сверху по его Мечу, поражающему пустое пространство. Хэнк обезоружен. Приставляю ему к забралу клинок. Хэнк поднимает правую руку и снимает шлем.— Сдаюсь!Вкладываю меч в ножны и протягиваю ему руку, Хэнк пожимает ее.— Ты действительно непревзойденный воин, крун Андрэ!Он поднимает Золотой Меч и протягивает его мне рукояткой вперед:— Он твой. Ты будешь владеть им по праву победителя. Никто не посмеет сказать, что ты не завоевал его у рыцаря Хэнка в честном бою.Снимаю перевязь со своим мечом и отдаю его Хэнку:— Грех оставлять столь доблестного рыцаря без достойного его оружия.— Эва! — кричит Хэнк. — Прикажи накрыть стол и зови всех, кто есть, на обед в честь круна Андрэ.— Кстати, сэр Хэнк, — тихо говорю я, — если хочешь окончательно завоевать сердце Эвы, будь с ней попроще и поласковей. И попробуй, когда вы будете одни, называть ее Эвичкой.— Эвичкой?— Именно.Внезапно лицо Хэнка мрачнеет:— Слушай, крун Андрэ. Получается, что сын, которого носит Эва, твой?Я отрицательно мотаю головой:— Нет, сэр Хэнк, на этот счет можешь быть спокоен. Это будет действительно твой сын.Хэнк смотрит на меня с сомнением.— Ну, ты же помнишь, как все было?Хэнк кивает.— Тогда какие у тебя остаются сомнения? Считай, что я просто за этим нескромно подсматривал. А если уж на то пошло, то у меня есть своя дама сердца, которой я предан по гроб жизни. Это ее цвета и ее герб, — показываю я на голубой плащ и серебряных ящериц.— Как ее зовут?— Елена.— Она красива?— Она — прекрасна! Больше того, она умна, смела, и она тоже хороший воин.— Вот как?!— Скажу больше, она была в образе нагилы Ялы, когда мы с тобой бились с круном Дулоном, ходили к святому Могу и закрывали врата в Мир Зла.Хэнк поражен:— Значит, в вашем Мире и женщины не уступают мужчинам?— Ну, вашему Миру грех жаловаться. У вас есть прекрасные нагилы!— Это правда. Без нагил нас давно бы уже всех нежить сожрала, — соглашается Хэнк.Наш разговор прерывает Эва, приглашая к столу.— Еще одна просьба, сэр Хэнк. Никому никогда не говори, кто я и откуда пришел на самом деле. Я — крун Андрэ и приехал из далекой страны, чтобы узнать у вас, как бороться с нежитью.— Клянусь, крун Андрэ, про нашу тайну, кроме Эвички, никто не узнает.После обеда Хэнк и Эва вызываются проводить меня.— А тебе, Эва, конная прогулка не повредит? — с беспокойством спрашиваю я.— Я — нагила! — многозначительно отвечает Эва.Я усмехаюсь, вспоминая свое присловье «мы — летчики!». В это время Симон подводит нам коней. Я треплю гнедого по холке, тот приветливо ржет и пытается поймать мою руку губами. Хэнк смеется:— Вот еще одно доказательство истинности твоих слов. Признал, шельмец!Еду, руководствуясь направлением, которое показывает лучик на экранчике ИП-1. В трех километрах от постоялого двора я вижу балку, над которой клубится розоватый туман.— Ну, друзья, мне пора. Прощайте.Эва целует меня:— Береги себя, Андрэ. В Мире Зла достаточно могучих воинов помимо Флинна и Дулона. Мы будем молиться за тебя святому Могу.— Спасибо, Эвичка.— Крун Андрэ, — говорит Хэнк, — встретимся ли мы когда-нибудь еще?— Кто знает, сэр Хэнк. Человек предполагает. Время располагает. Не исключено. Во всяком случае, — я показываю ему ИП-1, — если увидишь у кого-нибудь такое, неважно у кого — у рыцаря, у лучника, простолюдина, монаха или женщины, знай, это мой ближайший друг. А теперь прощай.— Прощай!Мы обнимаемся. Хэнк и Эва смотрят мне вслед, смотрят, как я въезжаю в розовый туман и исчезаю в нем. Глава 40 Человеческий облик потерять страшно, Антон. Запачкать душу, ожесточиться. Мы здесь боги, Антон, и должны быть умнее богов из легенд, которые здешний люд творит кое-как по своему образу и подобию. А ведь ходим по краешку трясины. Оступился — и в грязь, всю жизнь не отмоешься. А. и Б. Стругацкие У меня, когда я между двумя «ветряками» въезжаю на полигон, складывается впечатление, что все, кто присутствовал и при моем переходе туда, невзирая на холодную погоду, не покидали своих мест. На полигоне всё так же негде яблоку упасть.Все наши, разумеется, на месте. А как же иначе? Так же стоит толпа хронофизиков и аналитиков. На месте и группа молодежи, что приставала ко мне с альтруистическими идеями.Как я узнал впоследствии, Кристина спроектировала между двумя «ветряками» картинку со своего компьютера, по которому она наблюдала за мной. Стоит ли говорить, что все присутствующие забыли о том, что на дворе поздняя осень. Зрелище-то весьма увлекательное: первый прямой переход хроноагента в реальную фазу!Замечаю в общей массе группу людей в черных одеждах. Это работники Научно-технического Сектора. Среди них вижу Лючию, Олега и Кемаля. Мне в голову приходит шальная мысль. Обнажаю Золотой Меч и салютую им с нетерпением ожидающим меня Магистру, Лене и Андрею. Но направляюсь я не к ним, а к Лючии и Олегу. Вонзив Меч в землю у их ног, говорю:— Вот, махнул, не глядя! Принимайте, владейте, изучайте. Но, ради великого Времени, будьте с ним осторожны!Олег берет Меч за эфес и клинок, как почетное оружие, внимательно и благоговейно его осматривает и передает Лючии:— Спасибо, Андрей. Твой дар бесценен, тем более что достался он тебе нелегко.Я спешиваюсь с Гвидона, и меня тотчас окружают люди. Обнимают, хлопают по плечам, жмут руки, восхищаются, поздравляют. Друзья увлекают меня к Нуль-Т, но у самой кабины нам преграждают путь Кристина и Тара — начальник Сектора Медикологии.— Куда это вы его тащите?— Как куда? Домой, конечно! Он разве не заслужил отдых?— Разумеется, заслужил, — соглашается Кристина. — Но его работа еще не закончена. Сначала мы его обследуем. Должны же мы знать, какое влияние оказывает межфазовый переход на человека. Не беспокойтесь, я сама его к вам приведу.— Ничего не поделаешь, Андрэ, — сокрушенно говорит Магистр. — Она, конечно, права. Но я думаю, что если тебе ничего не сделали сэр Хэнк и нагила Эва, то уж Кристина и Тара тебе тем более не страшны.Кристина и медики «обследуют» меня долго и с пристрастием. Поначалу я терплю, потом начинаю нервничать и дергаться. Но, поскольку на моих «палачей» эти эмоции никакого эффекта не оказывают, я впадаю в прострацию и позволяю творить со мной все что им вздумается. Из этого состояния меня выводит Кристина:— Все, Андрей, мы закончили, ты свободен. Я здесь еще задержусь, а ты скачи к Филиппу, он уже раз восемь выходил на связь, интересовался, скоро ли мы тебя отпустим. Скажи ему, что я буду через час.Облегченно вздохнув, одеваюсь и, провожаемый восхищенными взглядами персонала Медсектора (как-никак первопроходец Прямого Перехода), направляюсь к Нуль-Т. Перед кабиной задумываюсь: заскочить домой, сбросить доспехи или идти к ребятам так как есть? После недолгого колебания решаю идти прямо к Магистру. Они там уже заждались и, наверное, поминают меня и медиков предпоследними, если только не последними, словами.Выхожу из Нуль-Т и убеждаюсь, что я несколько заблуждался насчет моих друзей. Они уже не вспоминают меня, по крайней мере уже две бутылки, как не вспоминают. Зрелище довольно живописное. Магистр, Жиль, Андрей и Олег о чем-то оживленно спорят, сидя за столом, уставленным пустыми и полными бутылками и тарелками с закуской. Генрих сидит у окна, отдельно от компании, с кружкой пива в руке и с выражением мировой скорби на физиономии.Катрин сидит в кресле у компьютера, но спиной к нему. Подперев щеки кулачками, она меланхолично смотрит на спорящую компанию. По ней видно, что она вначале принимала участие в споре, но либо не смогла убедить спорщиков, либо ее переспорили. Одним словом, Катрин осталась «при своем мнении».А Лена… Подложив под голову свою голубую, отделанную мехом куртку, моя подруга мирно дремлет на диване. Пустой стакан на столике рядом с диваном и початый пакетик красных палочек красноречиво свидетельствуют о том, что ее «укачало».На мой сигнал Нуль-Т никто не реагирует. И только когда я, подойдя вплотную к спорщикам, неловко, с шумом, ставлю на пол свой шлем, Магистр оборачивается в мою сторону:— О! Явился, наконец! Судя по тому, сколько времени тебя терзали медикологи, тебе было легче и проще убедить Хэнка поменяться мечами, чем пройти эти обследования и не начать рубить их мечом. Ах да, ты его передал в Техсектор!— Ты почти прав. Хотя, — я показываю на пустые бутылки, — вы здесь без меня не скучали и времени даром не теряли.— Плохо же ты обо мне думаешь! — Магистр подходит к бару и достает приготовленные накануне бутылки «Столичной». — Мы пили «Кальвадос».— Лучше бы самогон, — ворчит Андрей, протягивая свою рюмку Магистру, — наливай, будем чествовать первопроходца.Все, кроме Лены, оживляются и разбирают свои рюмки. Я со своей рюмкой иду к Лене, но Магистр говорит мне вслед:— Оставь ее, Андрэ. Ты же видишь, она — в отключке.— Сам ты в отключке! — реагирует Лена, не открывая глаз. — Иди ко мне, Андрюша, захвати рюмку и что-нибудь закусить, выпьем вместе.Лена спускает с дивана ноги в высоченных, выше колен, сапожках из белой замши с меховыми отворотами и освобождает мне место рядом с собой. Приняв от меня рюмку, она поясняет:— Просто мне надоело слушать этих диспутантов. Знаешь, чем они занимались, пока медикологи вытягивали из тебя жилы? Спорили о том, как должна в дальнейшем строиться наша работа. Олег с Андреем утверждали, что перенос Матриц — это теперь вчерашний день. Всю работу надо строить, используя прямые переходы. Жиль сомневается, а Магистр категорически против. Мне, Кэт и Генриху это быстро надоело, а они, по-моему, готовы продолжать.— Но в самом деле! — вскидывается Олег. — То, что сегодня свершилось, — это революция в нашей работе.— Стоп, стоп! — прерывает его Жиль. — Вот сначала мы выпьем по этому поводу. Тем более что герой дня наконец-то с нами.Все успокаиваются. Мы выпиваем, Лена чмокает меня в щеку, а Магистр интересуется:— А где второй герой дня? Я имею в виду Кристину.— Она будет примерно через час, ей еще надо проанализировать по горячим следам характеристики возмущения темпорального поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59