А внеочередной-то вам зачем?— Их может быть сколько угодно, был бы повод. А этот устраивается раз в пять лет, поэтому о нем и знали заранее.— И по какому поводу намечаются танцы в голом виде под луной? — осторожно поинтересовался Максимов. — Хотелось бы знать заранее.— Раз в пять лет происходит обновление Великой. Никто не знает секрета, но на глазах у всех она молодеет. В начале праздника у нее тело пожилой женщины, а в конце, когда вспыхнет костер, она превращается в молодую. Ну, как я.— Короче, Дэвид Копперфилд отдыхает, — пробормотал Максимов.«Бог мой, как все просто! До ужаса просто», — подумал он. Чтобы унять лихорадочное возбуждение, заставил себя медленно переводить взгляд с одного окна дома напротив на другое.— А ты. Макс, ничего. Настоящий, — раздалось за спиной.— Ты про меня? — Пушистый тезка Максима в этот момент терся мордой об его ноги.— Про тебя, про тебя. Поверь художнику, тело у тебя настоящее.— Посмотри журналы, там в сто раз круче. — Максимов мягко поддал коту, но тот, не принимая удара, плавно скользнул в сторону.— Нет. Не люблю культуристов. У них, как силиконы у баб, все напоказ и все ненатуральное. Ты всегда так себя тренировками изводишь или только для меня такой концерт устроил?Максимов туже затянул полотенце, повязанное вокруг бедер, прошел к тахте, сел лицом к Вике. Она непринужденно помахивала в воздухе растопыренными пальцами, поблескивающими свежим лаком на острых ногтях. Увидев выражение глаз Максимова, замедлила движение, а потом и вовсе уронила руки на колени.— Что-то не так. Макс?«Ей страшно, Бог мой, как же ей страшно!» — У Максимова на секунду замерло сердце.— Все нормально. Вика. Давай я тебя кое-чему научу, пока есть время. Максимов обвел комнату круговым жестом руки. — Посмотри вокруг.— Ну, посмотрела. Дальше что?— Не так. Найди в комнате все прямые линии, потом все кривые. После найди и посчитай все предметы красного, зеленого и прочих цветов. Каждый цвет отдельно.— Зачем? — удивилась Вика.— Делай, как я сказал. Потом объясню. Он внимательно следил за выражением ее лица, в какой-то момент понял — захватило, не могло не захватить.— Вот и все. — Он взял ее за руку. — Как ощущения?— Знаешь, словно проснулась и глаза протерла. И что это такое?— Специальное упражнение, давно хотел тебя научить. Видишь ли, мы только думаем, что живем в реальном мире. А на самом деле незаметно для себя погружаемся в грезы и фантазии. Рассуждаем о чем-то отстраненном, философствуем, вспоминаем и мечтаем. По сути, мы живем чем угодно, любыми иллюзиями и химерами, но только не реальностью, которая нас окружает. А только в ней, здесь и сейчас сконцентрирована вся наша сила и скрыты все опасности. Приучи себя время от времени сканировать окружающую обстановку, и ты никогда не наступишь на иголку, забытую на полу.— Ой, а я думала, ты чему-то такому научишь. — Она издала вскрик, отдаленно напоминающий «ки-ай» каратистов, и попыталась ткнуть его кулачком в грудь. Удар прошел вскользь, едва задев кожу.— Научить махать кулаками — проблема невелика. — Максимов вернул корпус в исходное положение, и Викин кулак уперся ему в грудь. — Но бесполезно вызубрить все приемы и садиться на шпагат, если не умеешь оценивать обстановку и не отучилась тешить себя иллюзиями. Когда окажешься один на один с пьяным хулиганом, поверь, стоит только понять, что наступил момент драться за жизнь, и силы появятся, и руки-ноги сами собой попадут куда надо. Говоришь себе, я не для того родилась, чтобы умереть от рук этой скотины. Дальше начинаешь драться так, словно от этого зависит жизнь. А точнее, стараешься убить его раньше, чем это сделает с тобой он. Вот и все.— А вдруг посадят?Максимов слегка потянул ее за нос.— Глупыш, это будет после. Будешь думать о последствиях раньше, чем они наступят, гарантированно проиграешь. Если уж тебя так волнует будущее, раз и навсегда приди к мысли, что лучше плохо сидеть в тюрьме, чем хорошо лежать в могиле.— Ну спасибо, научил. — Она попыталась освободить руку.Максимов решил, что урок не пошел впрок, крепче сжал пальцы, и они, как наручники обхватили ее тонкое запястье.— Вика, ты знаешь, почему погиб Инквизитор? — холодно спросил он. Знал, Вику пока в известность не поставили, он и сам не собирался описывать в деталях, как погиб Инквизитор, такого она бы не выдержала.— А он разве…— Да, Вика. Погиб. Я преклоняюсь перед знаниями этого человека, но в трудную минуту они сыграли с ним злую шутку. Он жил в странном мире, имеющем к реальности непосредственное, но весьма отдаленное отношение. И вовремя не смог перенастроиться. Он не учел реальной обстановки. Не той, что он себе представлял, а реальной. Где из-за угла может появиться кто-то с обрезком трубы и навсегда лишить твою голову умных мыслей. Поняла, о чем я? Она кивнула, но он решил пояснить.— Реальность порой страшнее любого кошмара, именно поэтому сознание соскальзывает в мир грез. Не всегда хватает мужества жить в реальном мире. Поверь моему опыту, лучше всего считать, что противник не промахнется, и пригнуться, чем потом с удивлением разглядывать дырку у себя в груди. Пообещай мне, малыш, — он смягчил тон, — что сегодня ты будешь время от времени выполнять это упражнение. Смотри по сторонам и считай линии, цвета, можешь пытаться различить запахи. Но делай это непременно. Что бы ни происходило вокруг, ни в коем случае не дай себе утратить связь с реальностью. Мистики и маги — великие мастера погружать людей в ирреальное состояние, а потом грузить по полной программе. Сегодня нам скучать не дадут, можешь поверить моему чутью. Я сделаю все, что в моих силах. Но и ты, прошу, зря не подставляйся. Договорились?Он счел, что сказал достаточно. В случае чего легче напомнить взглядом или окриком, чем читать лекцию в самой неподходящей обстановке. Разжал пальцы, освобождая ее руку, но Вика сама крепко вцепилась в его запястье.— Максим, только один вопрос. — Она совсем по-детски заглянула ему в глаза. — Скажи, ты меня любишь? Хоть чуть-чуть.— Конечно же да, малыш. — Максимов прижал ее к груди. «Пусть это будет единственная иллюзия, в которую хочется и можно верить».Он встал, отошел к окну, чтобы больше не видеть ее тонких ключиц, выступающих из распахнутого на груди халатика.— И еще. Вика. По первой же моей команде ты отпрыгнешь в сторону и исчезнешь. Когда все кончится, я тебя найду. Обещаю. — Максимов искренне надеялся, что так оно и будет.— И мы будем всегда вместе?— Обязательно.Он не стал поворачиваться, чтобы не встретиться с ней взглядом. Заставил себя до мельчайших подробностей рассмотреть дом напротив. Ничего не изменилось, люди жили своей жизнью. Только свет, падающий в колодец двора, стал мягче, вечерним.За спиной скрипнули пружины тахты, прошуршал шелковый подол по паркету, мягко закрылась дверь.«Есть реки в пустыне, и есть пути в одиночестве, но нет ни рек, ни Пути в том, кто растворился в других», — прошептал Максимов.Иногда Страннику от этого древнего изречения становилось легче, сегодня не помогло.
НавигаторуОлаф и Викки прибыли в известный вам адрес. Проводим скрытое фотографирование прибывающих.Сильвестр Глава сорок первая. МИСТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ Дикая Охота Максимов еще раз осмотрел публику, дефилирующую по залу. К торжественному открытию выставки они с Викой опоздали. Судя по всему, потеряли мало. Церемонию свели к минимуму, внеся необходимые коррективы: вместо обычного искусствоведческого елея собравшиеся выслушали краткий спич по поводу безвременно и неожиданно ушедшего из жизни великого мастера, струнный квартет добавил минора, исполнив что-то классически траурное, затем все пошло по принятому в ЦДХ порядку.Налет на столы, уставленные бутылками, как всякий налет, оказался скоротечным и результативным. Наиболее проворные уже расходились приобщаться к искусству, неся в руках пластмассовые стаканчики. Максимов отметил, что первыми откупорили бутылки шампанского. Объяснялось это не эстетством приглашенных, а недоработкой организаторов, штопоров на столах не было, и первым открыли то, что сподручнее. Но опытные посетители выставок уже достали из карманов складные ножики и прилаживались к бутылкам с «Монастырской избой», «Ркацители» и «Киндзмараули». Группа нищего вида художников образовала плотное кольцо вокруг отдельного столика с высокоградусными напитками, по нездоровому оживлению на их лицах было ясно, что возможность поправить здоровье они не упустят и делиться с теми, кому средства позволяли пить на свои, не намерены.— Только не чокаться, — предупредил моложавый джентльмен свою спутницу, протягивая с боем добытый стаканчик.Дама бальзаковского возраста в костюме деловой женщины пригубила, наморщив нос от ударивших шампанских газов и оставив на кромке пластмассового стаканчика алый след губ.— Да, Мещеряков… Жаль, конечно. — Она изобразила на увядающем лице скорбь и повернулась к картинам на стене. — Жаль, что ничего не успела купить, — продолжила она таким тоном, словно проворонила выгодный контракт. — Этот жлоб Жаков ничего сегодня не продает, да?— Конечно! — Спутник хмыкнул с видом знатока. — Повезло, ничего не скажешь. Всего два года вкладывал деньги в никому не известного мазилку из провинции — и вот тебе раз, тысяча процентов прибыли!— Почем сейчас будут работы Муромского? — поинтересовалась дама, как спрашивают о картошке на рынке.— Сейчас — минимум по пять тысяч. А завтра не знаю. После турне по Европе даже не берусь предположить. Уверен, Жаков уже созвонился с галерейщиками, будут искусственно вздувать цены. Так сказать, ковать железо, пока труп не остыл.— Фу, Анатолий!— Пардон, пока не забыли, кто такой Муромский. Пара стала сдвигаться вдоль стены, время от времени останавливаясь у картин.— Кто такие? — спросил Максимов Вику.— Не знаю. Не наши, это точно.Как и на всякой тусовке, в зале перемешались званые и избранные. Последние, естественно, были в меньшинстве. Под руку с кавалерами, за руку с подругой или в гордом одиночестве проходили женщины, гордо неся отличительный знак принадлежности к Ордену Крыс — маленький бант на одежде. У некоторых это был вновь вошедший в моду шейный платок, петлей намотанный вокруг шеи, у других позолоченный бантик на лацкане. Размеры, цвета, стоимость роли не играли, главное — сам знак. Максимов, начитавшись ведьмаковской премудрости, знал, что бантик служил «внешним» символом подвязки — одного из необходимых атрибутов ведьмаковской магии и важной детали костюма ведьмы. На шабаше, где присутствуют только свои, ведьмы, не таясь, одевали вышитую золотом и серебром подвязку. И подаренная Вике при посвящении подвязка сейчас лежала в ее сумочке, а на лацкане белого пиджака красовался золотой бантик, остро постреливая бриллиантовыми искорками.— М-да, судя по всему, рыдать и посыпать голову пеплом здесь никто не собирается, — сделал вывод Максимов, закончив рассматривать публику.— Еще чего! Главное не повод, а возможность показать себя, — назидательно произнесла Вика. — Ты, между прочим, абсолютно не светский человек.— Есть такой грех, — согласился Максимов. — Они мне напоминают тропических рыбок в аквариуме. Знаешь, мода пошла в офисах такие ставить, литров на сто. Красиво, дорого, стильно. Но если опрокинуть аквариум, то будут рыбки по две сотни баксов за штуку лежать в луже, лупать глазками и хлопать ротиком, пока не помрут. Кстати, если им корм не сыпать, и в воде сдохнут тихой голодной смертью.— Хочешь сказать, что я такая же рыбка, выращенная в тепличных условиях богатой семьи и ничего из себя вне своей среды не представляю? — Вика резко вскинула голову, глаза сверкнули злым огнем.— Ох, характер! — Максимов незаметно ущипнул ее за бок. — Не сочти за комплимент, но из тебя будет толк в любых условиях. Можешь мне верить.— Спасибо. — Вика наморщила носик. — Не врешь?— Нет, — уже серьезно ответил Максимов. — Только подучиться надо.— Ладно, сэнсэй, ловлю на слове.Она потянула его вдоль стены. Пришлось делать вид, что разглядывают картины, дожидаясь своей очереди на поклон к Великой Крысе. Женщина с властной осанкой актрисы Ермоловой с известного портрета заняла позицию в дальнем углу зала во главе свиты из спортивного вида молодых людей. Телохранители Барышников с тоской осмотрел кабинет. Показалось, даже стены противятся его присутствию, давят, выжимая из незаслуженно занимаемого помещения.Привилегией начальника побыть одному он за весь день так и не воспользовался. После исчезновения Белова как прорвало: двери закрывать было без толку, в кабинет врывались по малейшему поводу. Народ, потерявший все ориентиры из-за неожиданных перемен в отделе, не знал, как себя вести и что же делать дальше. В самую неподходящую минуту словно вредительская рука насыпала песок в работающий на полных оборотах механизм розыска, и его, естественно, разнесло вдребезги.«С утра начнется. Потащат на цугундер как начальника этого бардака и сдерут три шкуры за провал работы. Сами, сволочи, заигрались хуже некуда, а мне засадят по самое не балуй». — Барышников с брезгливостью отставил чашку, горький кофе уже не лез в горло.Начальник отделения собственной безопасности оторвал глубокомысленный взгляд от бумаг на столе и удивленно уставился на Барышникова.— Что, Михаил Семенович?— Задница уже болит от раздумий. — Барышников скрипнул креслом. Если бы не постоянные звонки телефонов и зуммер селекторной связи, место Белова занимать не стал бы. Привычнее было сидеть в кресле у приставного столика, как раз в том, что сейчас занимал Тарасов.— А ты напрягись. Должна же быть система в действиях Белова. Она есть, просто мы ее понять не можем.— Хм. Если бы я хоть что-то понимал в происходящем, я бы в президенты баллотировался. А так, извини, умом не вышел. — Барышников сунул в рот новую сигарету.— Крутит Белов, со следа нас сбивает, — проворчал Тарасов. — Зачем он нас на Гуся навел? Какой-то центр здоровья подкинул… По центру что-то накопал?— Раньше утра результата ждать без толку.— Вот я и говорю, ложный след подбрасывает, гад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101