Под свободным черным пальто легко спрятать большой острый нож.
Подготовившись, Шулль выходит в переулок, прячется в тени.
Выжидает.
Выходит Беби-Бой, закуривает. Шулль смотрит на него, не спешит.
Наслаждается моментом.
Наконец подходит к Беби-Бою. Он не знает, что Брофи видит его, но присутствие алкаша в данном случае не имеет значения.
Беби-Бой ничего не подозревает. Милый разгоряченный парень. Он привык к восторгам фанатов, и вот один из них приближается к нему. Поведение Шулля не выдает его умысла: широкая улыбка, комплименты истинного поклонника.
Профессор. Вызывает к себе доверие, как и у многих других артистов. Никто из них не знал, что настоящим-то артистом он считает именно себя.
Неудачник в жизни, Шулль убежден, что он легендарная личность. Как сказал Алекс, это «психологический каннибализм».
Не удается кого-то переиграть, нужно его сожрать.
Петра вздрогнула.
Беби-Бой, доверчивый, наивный, отвечает на улыбку улыбкой.
Оба улыбаются и тогда, когда Шулль вонзает свой нож.
Петра надела пальто и ушла.
Вернувшись домой, она прослушала на автоответчике сообщение Майло: «Позвони мне, я уже встал». Она дозвонилась к нему на сотовый.
— Ты встаешь поздновато.
— Плохие мальчики не спят, почему же должен спать я? Что нового?
Петра доложила ему о ходе расследования.
— Хорошая работа, очень хорошая. Мы близки к завершению.
— То есть?
— Ты заслужила право закрыть глазки, а я буду в суде завтра к девяти часам и выясню, не подобрел ли судья Дэвисон.
— Дай мне знать.
— Еще бы. Спасибо, доченька.
— Не за что, папочка.
43
Едва Эрик Шталь увидел этот дом, как сразу же понял, что для наружного наблюдения он далеко не идеален.
С улицы Шталь видел только беленые ворота с кирпичными столбами по краям. За ними находились шестифутовые стены, обвитые плющом. Далее просматривались кусты можжевельника, кипарисы и какие-то вьющиеся растения.
Премиленькое местечко. Деньги у Шулля явно водились.
Все и всегда упиралось в деньги.
Найдя себе место для наблюдения в холмистом жилом массиве, Шталь позволил себе пофантазировать: перелезть бы сейчас через забор, проникнуть со взломом в дом, обнаружить, что Шулль занимается чем-то порочным, и прикончить негодяя.
Хорошо для кинофильма. В реальной же жизни Эрик наблюдал и выжидал.
Сегодня вечером по какой-то причине его способность сохранять спокойствие подвергается испытанию. К половине десятого, через два часа после того, как Эрик приступил к наблюдению, его героическая фантазия вновь разыгралась.
Он представил себе, как прикончит Шулля: либо задушит, либо, если тот будет сопротивляться, убьет ножом.
Эрик Шталь, герой-здоровяк, закрывает дело.
Какое поганое выражение!
Справедливость — на втором месте после него. Интересно, долго ли он сможет выполнять подобную работу.
Может, всегда. Может, до завтра.
Расположение объекта имело три положительные особенности: дом Шулля находился в конце тупика, то есть вход был одновременно и выходом. Парковка разрешена на западной стороне улицы, что позволило Шталю найти себе место между двумя другими машинами и не бросаться в глаза.
Но лучше всего то, что это труднодоступная улица, которую нельзя найти без карты, и появление на ней случайного прохожего маловероятно.
— Удобно для плохого мальчика…
К девяти сорока пяти у Шталя даже не появилось уверенности, дома ли Шулль вообще. По словам Стуржиса, распорядок дня у этого парня был профессорский, но не очень. Шталь знал одно: Шулль где-то болтался весь день и должен появиться. А может быть, негодяй вообще не являлся домой и проводил время в городе, фланируя по улицам Голливуда.
В поисках искусства.
В первый час наблюдения здесь остановились только две машины, обе довольно близко от его наблюдательного пункта. За рулем иностранных малолитражек сидели молодые, прекрасно сложенные женщины. Шталь смотрел, как они несли бакалейные товары в свои аккуратненькие домики на холме.
Неудачно выбранное место для проживания одинокой женщины. Дом изолирован и находится слишком далеко оттуда, от — куда могла бы прийти помощь. Не то чтобы толпы людей обеспечивали безопасность…
Интересно, как отреагируют эти стройные женщины на то, что по соседству с ними живет очень дурной человек? Эрик вспомнил восклицания, которые обычно приводят в газетах: «Я ничего не знала», «Не могу поверить, он казался таким милым человеком».
Поверьте, милые дамы. Все возможно.
Ночное небо затянулось смогом и покрылось багрянцем. Черный напалм. Шталь съел бутерброд с ветчиной и выпил эспрессо из термоса. Рискнул совершить пару вылазок на другую сторону улицы и посмотреть, что там в кустах. Потом — назад в машину, и снова смотреть, не появится ли один из двух автомобилей, зарегистрированных на имя Шулля: «БМВ» и «форд-экспедишн».
«БМВ», видимо, был парадно-выходной тачкой Шулля. Для своих ночных вылазок он использовал машину с приводом на все четыре колеса. Но не фургон. Людям, подобным Шуллю, фургоны нравились тем, что их легко превратить в тюрьму на колесах. Однако сам Шулль, ультрамодный и живущий здесь, на холмах, счел бы фургон неподходящим для своей персоны. А громоздкий внедорожник обладал теми же качествами — был большим и не бросался в глаза.
Много места для поклажи.
Сто против одного — Шулль тонировал окна.
Заметив дальний свет фар, осветивший заднее стекло, Шталь повернул голову и слегка наклонился.
Небольшая машина.
Темная. Вот он, «БМВ», кушанье, готовое к употреблению, пронесся со свистом в конец тупика. «БМВ» проскочил мимо слишком быстро, и разглядеть, кто сидел за рулем, Шталю не удалось, но когда машина остановилась у белых ворот, он приподнялся и посмотрел.
Ворота электрические. Машина проехала через них. Ровно через тридцать секунд ворота закрылись — что-то вроде часового механизма.
Шталь подождал до одиннадцати часов, прежде чем выйти из машины, решив, что даже такой хиппи, как Шулль, видимо, успокоился на ночь. Но один ли он приехал? Узнать невозможно.
Осмотрев улицу и убедившись, что она пуста, Шталь еще раз пересек ее, огляделся и пошел дальше, держась ближе к кустарнику. Если кто-нибудь все-таки появится, он спрячется здесь.
Двигался Эрик медленно и бесшумно благодаря каучуковым подошвам. Он чувствовал себя преступником, к нему вернулась привычка проводить рекогносцировку объекта грабежа. У хороших сыщиков и снайперов это чувство врожденное.
В столь отдаленном районе должна бы царить тишина, но сюда, к подножию холмов, доносился несмолкающий приглушенный шум. Звук проникал сюда из Голливуда, подлинного Голливуда, находящегося в паре миль внизу.
Шталь остановился в нескольких ярдах от белых ворот. Сквозь большие деревья, стоявшие перед участком Шулля, просвечивали и мигали отдаленные огни. Свет звезд словно тоже пытался пробиться через смог.
От дома этого парня открывался сногсшибательный вид.
Хорошо живет.
Шталь дошел до ворот, снова осмотрел улицу, почти уперся в ворота и обследовал их без своего фонарика карандашного типа. Две створки по два на четыре фута, стальной прокат, уложенный елочкой в оправе из более крепких планок. Нижняя планка обрамления достаточно крепкая, и на нее можно встать носками ботинок. Так он и сделал. Приподнялся, чтобы заглянуть поверх ворот.
По другую сторону находился кирпичный внутренний двор, окруженный зеленью — растениями в горшках. Слева — крытый черепицей фонтан. Стука падающей воды не слышно. Дом подсвечивается мягким рассеянным светом. В доме красивые арочные окна, он выдержан в испанском стиле, построен на двух уровнях и покрыт черепицей.
Очень хорошо живет.
Ни «БМВ», ни «экспедишн» Шталь не увидел, однако в конце внутреннего двора был гараж на три машины, располагавшийся под одним из крыльев дома. Лампочка слабого накала освещала три белые двери из деревянных планок, набранных, как и ворота, елочкой. Справа — лестница с металлическими перилами, ведущая вверх, к парадному входу. Шталь затруднился определить величину дома, но выглядел он внушительно. Эрик подумал о планировке усадьбы. Одна из дверей, видимо, предназначена для гостей, чтобы произвести впечатление. Они сразу увидят окно, выходящее на бесчисленные городские огни.
Когда производить впечатление не на кого, Шулль, вероятно, въезжает в гараж и пользуется внутренним входом в помещение. Отсутствие в дворике «БМВ» означало, что сегодня он именно так и поступил. Значит, Шулль один.
Или с кем-то, чье воображение не считает нужным поражать.
Взгромоздившись на обрамление ворот, Эрик полагал, что ночь пройдет без происшествий. Внезапно шуршание листьев — слабый шорох — насторожило его. Шейные мышцы напряглись. Спустившись с ворот, он прижался к стене.
Шелест продолжался. Это не походило на беготню грызунов.
Шталь ждал. Ничего не происходило.
Потом звук повторился, громче, футах в двадцати от него. Кусты раздвинулись, и маленькая олениха важно направилась на другую сторону улицы.
Остановилась посредине и стояла там, принюхиваясь. Пульс Шталя замедлился. Так с ним бывало всегда после учащенного сердцебиения. Он быстро возвращался к норме… после некоторых вещей…
Олениха поскакала по подъездной дорожке и исчезла из виду между двумя домами.
Она из местных и знает, кто дома, а кого нет. Теперь в чьем-нибудь саду она раздобудет закуску. Или сама станет обедом для койота. Возможно, достанется пуме. Шталь слышал, что эти горные львы активно возвращаются. Дикие животные вообще все чаще появляются в железобетонных джунглях. Так, несомненно, происходило у их военной базы. Разнообразная живность проникала в самые неподходящие места. Больше всего Эрика насмешила змея, которая выбрала в качестве места для водопоя биде жены его полковника. Жена ночью встала над биде, и… вот вам скользкий сюрприз…
Шталь улыбнулся.
Звук по другую сторону насторожил его.
Заводили двигатель.
Подбежав к воротам, Эрик снова встал на обрамление и быстро посмотрел во двор. Средняя дверь гаража была открыта. Шталь спрыгнул и бросился бегом к своей машине.
Едва он успел добежать до машины, как ворота раскрылись.
Фары дальнего света включены, они расположены иначе — выше, чем у «БМВ». Из ворот выехал «экспедишн» и умчался в ночь.
Черный внедорожник. Затемненные окна.
Когда ведет слежку один человек — это дело ненадежное, зачастую невозможное, но с таким наглецом, как Шулль, все не так сложно. Этому мерзавцу и в голову не приходит, что за ним следят. Шулль очень быстро спускался с холма. Шталь следовал за ним с выключенными фарами. «Экспедишн» направился на север по Кауэнге к джаз-клубу, расположенному несколько южнее Долины. Это неподалеку от квартиры Беби-Боя. Шулль оставил машину служащему автостоянки, провел в клубе около сорока минут и вернулся в свой внедорожник. Около часа ночи поток машин поредел, поэтому Шталю пришлось выдерживать большую дистанцию.
Шулль завернул в Студио-Сити, купил кофе и гамбургер, затем направился к круглосуточному кафе на улице Вентура, близ Ланкершима. Шталь припарковался на полупустой стоянке и наблюдал за объектом через окно.
Четыре чашки кофе, черного. Свой гамбургер Шулль съел в мгновение ока.
Подзаправился.
Расплатившись наличными, Шулль сел в машину.
В город он возвращался по Лаурел-каньон. Проехав несколько кварталов, Шулль остановился у бара под названием «Бамбу». Новомодный домик облегченного типа, на входе — вышибала.
Шталь быстро проехал квартал, развернулся и увидел с противоположной стороны Сансет, как Шулль вышел из внедорожника с сигарой во рту.
Одет он был во все черное: кожаный пиджак, джинсы и тенниску. Высокомерно-шутливо поговорил со служащим автостоянки.
Шулль ничуть не нервничал. Визит Делавэра не насторожил его, напротив, он счел вопросы Делавэра о Драммонде признаком того, что сам он вне опасности. Если бы Драммонд был соучастником, если бы что-то знал, сейчас он стал бы источником больших неприятностей, а пока — будь здоров, Кев.
Стуржис сказал об этом на последней встрече. Машина Драммонда у аэропорта означала, что Шулль, вероятно, позаботился о мальчишке. Воспользовавшись его «хондой», подобрал Эрну Мерфи, потом специально поставил машину возле аэропорта. Пусть полиция считает, что Драммонд удрал уже далеко. И это сработало. Все эти дни они проверяли списки авиакомпаний. Все это время Шталь наблюдал за домом Драммонда.
А Драммонд между тем, возможно, где-то гнил.
Даже если Кевин не замешан ни в каких преступлениях, он скорее всего уже мертв. Его исчезновение отвлекало внимание — отличное прикрытие для Шулля.
Кроме того, Шуллю нравилось убивать людей.
Современное искусство.
Дверь «Бамбу» открылась, и из нее вышел Шулль со сногсшибательной блондинкой лет тридцати с длинными золотистыми волосами. Ни дать ни взять Барби — в красной с блестками блузке, коротком черном жакете, джинсах и туфлях на высоких каблуках. Увидев ее высокие и очень крупные груди, Эрик заподозрил, что они не настоящие.
Типичная девушка для вечеринок с бульвара Сансет, перешагнувшая за свой лучший возраст. Но не проститутка. Она выглядела такой счастливой, ухватившись за руку Шулля, что это нельзя было принять за профессиональный прием.
Хихикающая, спотыкающаяся, под хмельком.
Шулль улыбался ей, но проявлял сдержанность.
Жизнь так хороша.
Шталь, сидя в машине, наблюдал за ними. Видя наигранную позу мачо, он чувствовал себя так, словно ему в плечо упирается приклад снайперской винтовки.
«Экспедишн» подъехал, и Шулль, проявив любезность, открыл дверцу для Барби. При этом он взял ее за руку, а она, в знак признательности, поцеловала его.
Когда блондинка села в машину, Шулль и служащий автостоянки обменялись взглядами заговорщиков.
Кому-то сегодня ночью повезет, братишка. Но не девушке.
Шулль придерживался Сансет и двигался в западном направлении через Стрип и Беверли-Хиллз, а далее к еще более фешенебельному «Бель-Эйру». На Хилгард он повернул на юг, проехал через Уэствуд-Виллидж, достиг Уилшира и снова направился на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50