главное, побольше говорить. И покрасивее. Это я обожаю.
Ну вот как это, насчет ангелочка.
Пол бросает взгляд наверх, встает, прохаживается.
Да не бойся. (Сердито.) Он вокруг себя ни черта не замечает. От
собственной важности совсем одурел.
П о л (зайдя за спинку дивана). Пожалуй, все это оборачивается
не совсем так, как я себе представлял.
Б и л л и (откидываясь на спинку дивана). Ну, скажи, что ты против!
П о л. Не скажу.
Б и л л и (поигрывая концом его галстука). Все по-честному. Ты меня
одному поучишь, я тебя -- другому.
П о л (садится на диван. Пытаясь вернуться к более безопасной теме). Да,
так вот... Мы говорили насчет книг.
Б и л л и. Ну-ну?
П о л. Завтра возьму кое-что в библиотеке, а сегодня посмотрю здесь, у себя.
Если найду, попозже занесу.
Б и л л и. Давай-давай.
П о л. О времени занятий будем договариваться накануне, за день.
Б и л л и (придвигаясь к нему). А может за ночь?
Появляются Диври и Брок, на котором теперь домашняя куртка. Пол и Билли
быстро отстраняются друг от друга.
Б р о к. Ну как? Дело двинулось?
П о л (глядя на Билли). Похоже, мы договорились обо всем.
Б р о к. Отлично.
П о л. А сейчас с вашего позволения, я откланяюсь.
Б р о к. Может, выпьешь?
П о л. Нет, благодарю вас.
Д и в р и (взяв шляпу, в дверях, Броку). Значит, завтра все как решили.
Спокойной ночи Билли.
Б и л л и. Пока.
П о л (Билли). Спокойной ночи.
Б р о к (провожая Пола). Спокойной ночи, друг. Очень тебе признателен.
П о л (глядя на Билли). Я вам тоже.
Б и л л и (передразнивая Брока). Спокойной ночи, друг.
Пол уходит. Брок закрывает за Полом дверь. Некоторое время стоит возле
лестницы. Видно, что им с Билли в общем-то не о чем разговаривать. Брок достает
из кармана куртки набор для игры в джин -- две карточные колоды, блокнотик и
карандаш -- и кладет все это на столик. Билли, закурив, тоже подходит к
столику. Брок "срезает" одну колоду, Билли -- другую. Открывают по одной карте,
сравнивают. Брок, садится, начинает тасовать колоду. Билли наливает два бокала,
приносит. Начинают играть -- четко, профессионально, как бы не для
удовольствия. После долгого розыгрыша Билли бросает карты.
Б и л л и. Игра!
Б р о к. Откуда это, интересно?
Б и л л и (показывая ему блокнот). Сорок долларов шестьдесят центов.
Б р о к (с досадой). Ладно, молодец. Закончили. (Бросает карты,
подходит к горке, наливает себе.)
Б и л л и. Давай, плати.
Б р о к (сердито). Потом заплачу. Ты что, мне не веришь?
Б и л л и. Не ори. Сам меня всегда заставляешь сразу платить.
Б р о к. Тебя заставишь!
Б и л л и (дразнит). Продул, продул, продул!
Б р о к. Заткнись!
Б и л л и. Попрошу выдать сорок долларов и шестьдесят центов.
Брок достает из кармана пачку денег, отсчитывает сорок долларов,
намеревается уйти, но Билли останавливает его взглядом. Брок нехотя отсчитывает
мелочь, бросает на стол.
Благодарю вас, сэр.
Б р о к (направляется к лестнице, останавливается). Пошли.
Б и л л и (небрежно). Сейчас приду.
Б р о к (поднявшись до середины). Пошли, ну.
Это единственный момент в их отношениях,
когда хозяйка положения -- Билли, и оба это сознают.
Б и л л и. Сказала -- сейчас приду.
Брок уходит в свою комнату, закрыв за собой дверь. Билли начинает
раскладывать пасьянс, делая это в такт песенке, которую напевает. Звонок в
дверь. Билли перестает петь, идет открывать. Входит Пол. В руках у него
несколько книг и газет.
П о л. Еше раз -- здравствуйте.
Б и л л и (прикидываясь удивленной). Привет.
П о л (подавая ей газеты). Свежая пресса.
Б и л л и. Зря старался. Я газет не читаю.
П о л. Там немало любопытного.
Б и л л и. Только не для меня.
П о л. Как вы можете судить, если не читаете?
Б и л л и. Слушай, если будешь занудой, лучше нам не начинать.
П о л. Виноват.
Б и л л и. Я пару раз пыталась, да без толку. Я ничего не понимаю, про что они
там пишут.
П о л. И все же попытайтесь еще раз. А я завтра, что смогу, объясню. Хорошо?
Б и л л и. Ну, ладно.
П о л (подавая ей книги). А вот это, я думаю, должно вам понравиться.
Б и л л и. Ладно, попробую. (Кладет газеты и книги на книжный шкаф.)
Есть, правда, одна загвоздка -- у меня со зрением плохо.
П о л. Почему же вы не носите очки?
Б и л л и (с отвращением). Очки?! Да в них же обезьяной выглядишь!
Тут до нее доходит, что Пол -- в очках. Она хочет загладить сказанное,
но не подберет слов. Подходит к Полу совсем близко, почти касаясь. Мгновение --
и они сливаются в долгом поцелуе.
Б и л л и (отстраняясь, небрежно). Нет,когда очки на
мужчине, это еще терпимо.
П о л (тихо). Спокойной ночи, Билли.
Б и л л и. Спокойной ночи.
Пол уходит. Билли смотрит ему вслед. Какая-то новая улыбка
появляется на ее лице. Она снова начинает напевать уже знакомую мелодию, и
двигаясь в такт ей, выключает свет внизу. Балкон еще освещен. Продолжая
напевать, поднимается по лестнице. Замирает на секунду, сбегает вниз, забирает
с собой газеты и снова поднимается. Возле двери Брока, скорчив жуткую гримасу,
выводит победное завершающее "Тья-да-да-да!" и быстро скрывается в своей
комнате. На сцене становится совсем темно.
Занавес

Действие второе

Там же, два месяца спустя. На месте круглого столика теперь
стоит письменный стол. На нем множество книг и газет, телефон, стаканчик с
карандашами и ручками. Возле стола -- стул, на сиденье которого -- куча
грампластинок, а на спинке -- карта мира. На полу -- большой глобус. Книги
всюду -- на полках книжного шкафа, на полу, на оттоманке. На террасе также кипы
газет и журналов. На стуле перед горкой -- репродукция Пикассо. Слева и справа
от входной двери на стене -- маленькие акварели. Справа на специальной
подставке -- громадный энциклопедический словарь. На журнальном столике --
книги с закладками, еще один стаканчик с красными карандашами, а также поднос с
остатками завтрака. Перед камином -- радиола-автомат, рядом с которой на полу
валяется множество пластинок.
Раннее утро. Билли в очках сидит на диване, читает газету, страницы
которой испещрены пометками красного карандаша. Отложив газету, снимает очки,
кладет их на столик, встает и направляется к радиоле. Перебирает пластинки,
читает этикетки, почти касаясь их носом. Выбрав пластинку, ставит ее на
радиолу. Звучит тихая музыка (Анданте из Концерта ре-минор для скрипки с
оркестром Соч. 47 Я. Сибелиуса). Билли возвращается к дивану, надевает очки и
снова прнимается за газету. Красным крандашом делает новые пометки.
Звонок в дверь. Через служебную дверь входит Эдди, посмотрев на Билли,
сочувственно качает головой, идет открывать. Входит Пол. Услыхав его голос,
Билли снимает очки, отшвыривает газету.
П о л. Привет, Эдди.
Э д д и. Привет. (Выходит через служебную дверь.)
П о л (Билли). Привет прилежным и усидчивым.
Б и л л и. Привет, привет.
П о л (подходя к ней). Ну, как наши дела?
Б и л л и. Дерьмо.
П о л (грозным тоном учителя). Как?!
Б и л л и (с приторной вежливостью). Прекрасно, благодарю вас. (Пол
смеется.) Не желаете ли чашечку чая?
П о л. Нет, спасибо. (Прислушавшись, о музыке.) Чудесно.
Б и л л и. Си-бе-ли-ус. Ян. Оп -- сорок семь. Сорок седьмой опус.
Некоторое время оба слушают музыку.
Угадай, кто у меня сейчас был к чаю?... Или на чай? В общем, во время
чая.
П о л. Кто?
Б и л л и. Миссис Хэджес.
П о л. О! Ну и как?
Б и л л и. Оказывается, она такая же серая, как и я. Даже еще хуже. Только
строит из себя, что все на свете знает. Пришла. Сидим, молчим, говорить-то не о
чем. А потом она вдруг хапает своими граблями вон ту книжку и квакает...
П о л (грозно). Как?!
Б и л л и. Берет в свои руки вот ту книгу и говорит: "Ах, это прелестная вещь,
я давно собираюсь ее перечитать".
П о л. А что за книга?
Б и л л и (как само собой разумеющееся). "Давид Копперфильд" Диккенса.
Чарлза.
П о л. Ясно. Ну и что?
Б и л л и. А то, что она ее вовсе и не читала.
П о л. Почему ты так решила?
Б и л л и. Да по ее разговору поняла.
П о л. Ну, допустим, не читала. Почему это тебя так потрясло?
Б и л л и. Меня не это потрясло!
П о л. А что?
Б и л л и. А зачем врать? Это что, преступление, если ты чего-то не читал?
П о л. Все мы иногда не дураки приврать.
Б и л л и. И ты тоже?
П о л. Случается.
Б и л л и. А вот я -- никогда.
Через служебную дверь входит официант, забирает поднос с остатками
завтрака, собирается уходить.
П о л (вполголоса, Билли). Благодарю вас.
Б и л л и. Не за что.
П о л (показывая глазами на официанта, тихо). Да не мне...
Б и л л и (официанту, вслед). Эй, подожди-ка.
Официант останавливается.
Благодарю вас.
Поклонившись, официант выходит. Билли берет со стола конверт,
показывает Полу.
Сегодня получила. От отца.
П о л (глянув на конверт). Из Нью-Йорка?
Б и л л и. До сих пор придти в себя не могу.
П о л. Что он тебе такого написал?
Б и л л и. Да то, что он вообще мне написал! Первое письмо за несколько лет. Мы
же с ним разругались. Он дико против был, что я с Гарри уехала.
П о л. А чем он занимается?
Б и л л и. Отец-то? В Газовой компании работает. Раньше проверял какие-то
счетчики, а теперь пишет, это ему уже не под силу, они его теперь лифтером
сделали. (Замолкает, вспоминая что-то, улыбается.) Вообще-то старик у
меня смешной. Каждый день брал с собой на работу поджаренный хлеб и банку
тушенки и сам себе завтрак готовил. Он говорил, каждый обязан есть горячий
завтрак. (Помолчав.) И как он только с нами справлялся -- ума не
приложу. Нас ведь у него четверо было. Три моих брата и я. Мать-то рано умерла,
я ее совсем не помню. Так что он все один -- и готовил нам, и купал, и
одевал... Я помню, все мечтала: вот наступит день, и я с ним за все расплачусь.
Ну и расплатилась -- обхохочешься. Помню, прихожу домой уже под утро и даю ему
сто долларов. Так знаешь, что он с ними сделал? Пошел в сортир, бросил в унитаз
и воду спустил. Думала, убьет. А он даже не стукнул. Он меня вообще за всю
жизнь пальцем не тронул.
П о л. А с чего же он тебе вдруг написал?
Б и л л и. Мое письмо получил. Я ему первая написала... Пишет, что каждый день
обо мне вспоминает. Бог ты мой, а я-то о нем вообще не думала. Ну, может, раз в
год. Да не только о нем -- я вообще ни о ком и ни о чем не думала.
П о л. Может, тебе надо с ним повидаться?
Б и л л и. Я-то повидалась бы, да он не хочет. Пишет, чтоб я ему пока только
письма писала. И чтоб каждый день ела горячий завтрак. А вот видеть он меня не
желает -- до тех пор пока я веду жизнь этой... ну как ее... Гетеры! Я в словаре
посмотрела... А вообще он нам всегда так говорил: "Не делай в жизни ничего
такого, о чем нельзя было бы написать на первой странице "Нью-Йорк Таймс".
(Помолчав.) Послушай-ка, я тебе всю свою жизнь рассказала. Практически
всю.
П о л. Мне было интересно.
Б и л л и. Может, ты мне тоже про свою жизнь расскажешь?
П о л. О, это будет история довольно длинная. И довольно лживая... Скажи лучше
чем ты сегодня занималась.
Б и л л и (гордясь собой). Сперва была в кино. Потом пошла в
Национальную Галерею. Все как ты велел.
П о л. Ну и как, понравилось?
Б и л л и. О, чудесно. Так тихо, уютно. И, главное, так хорошо пахнет!..
Неужели ты не замечал?
П о л (с улыбкой). И долго ты там пробыла?
Б и л л и. Часа два. Я потом еще пойду. Только я хочу, чтобы в следующий раз ты
со мной пошел. Будешь мне там все объяснять.
П о л. С удовольствием.
Музыка Сибелиуса смолкает. После короткой паузы звучит
"Весенняя кукушка" Делиба.
Б и л л и. А знаешь, где я еще была? В книжном магазине. Ходила,
выбирала книги, которые, думала, будет интересно почитать. Все как ты сказал.
П о л. Умница.
Б и л л и. Набрала такую кучу -- поднять не могла. А потом думаю: черт, мне
этого и за год не осилить. А сколько в магазине всего книг, так моя кучка --
капля в море! Да мне за всю жизнь и одной миллионной всего этого не прочесть --
даже если у меня глаза лопнут! А ведь это только один магазин! Я там даже
разревелась.
П о л. Всех книг никому на свете не прочесть.
Б и л л и. Ты думаешь?
П о л. И думать нечего.
Б и л л и. А то я уж хотела попробовать.
П о л. Значит, времени чтобы прочесть мою статью у тебя, конечно, не хватило.
(Листает газету со своей статьей.)
Б и л л и. Ты что! Конечно, хватило! Я ее даже целых два раза прочитала!
П о л. Ну, и что скажешь?
Б и л л и. Что я скажу? (Торжественно.) То, что лучше твоей статьи я в
жизни ничего не читала. Я не поняла ни единого слова.
П о л (глядя в газету). Что, многое было непонятно?
Б и л л и. Почему -- многое? Все!
П о л. Ну, что конкретно? Покажи!
Билли надевает очки, Пол смеется.
Б и л л и. Что тебе смешно? Я же практически слепая!
П о л. Ты практически прелесть.
Б и л л и. Ну, уж прости, если я в них так глупо выгляжу.
П о л. Совсем не глупо, ты в них даже еще красивее.
Б и л л и. А ты прямо как эти, которые очки рекламируют.
П о л. Ну, так что же тебе непонятно?
Б и л л и. Да все! (Читает по газете.) "Даже поверхностное рассмотрение
современного общества в свете греческой философии с ее дени... фицией..."
П о л. Дефиницей!
Б и л л и. "...дефиницией целого как совокупности заключенных в нем частностей
неизбежно приводит к необходимости выявления личностного начала в социальном и
социального в личностном".
П о л. Что же здесь непонятного?
Б и л л и. Ну, честно, я каждое слово в словаре смотрела.
П о л. Ну, хорошо. Много веков назад в Греции один философ сказал: мир не может
быть лучше, чем люди, которые его населяют.
Б и л л и (обдумав сказанное, великодушно). Ну что ж, неглупо.
П о л. Неглупо. Вот я и пишу: сравните сегодняшнее состояние всего нашего
общества и мораль отдельных людей этого общества. Полное соостветствие -- один
к одному.
Б и л л и. Ну, и дальше чего?
П о л. Дальше -- ничего.
Б и л л и (указывая на статью). Так тут про это?
П о л. Разумеется!
Б и л л и. Что же ты так прямо и не сказал?
П о л (глядя в газету). Сложновато, да? А мне казалось...
Б и л л и. А помнишь, ты давал мне читать книжку про Наполеона?
П о л. Помню.
Б и л л и. Похоже, я ее тоже не очень поняла.
П о л. Ну уж там-то вообще понимать нечего.
Б и л л и. Тебе нечего, а мне есть чего. Помнишь, когда он там стоит возле
могилы Наполеона?
П о л. Ну, помню. И что ты не поняла?
Б и л л и. Ну, вот он стоит и думает про жизнь Наполеона, а под конец вдруг
почему-то говорит, что сам бы предпочел жизнь простого крестьянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9