Зинаида полезла в шкаф за новой банкой варенья, но задержалась, прислушиваясь к голосу из приемника:
— Внимание! Передаем срочную сводку новостей! Разыскивается особо опасный преступник, смотритель маяка Родь Михаил Макарович. Он подозревается в совершении ряда тяжких преступлений и в данное время скрывается от органов правопорядка.
Зинаида и Сан Саныч переглянулись.
— Тише, Зин. Погоди. Сядь, — попросил Сан Саныч.
— Известно, что двое его сыновей, Анатолий и Георгий Родь, погибли при задержании. Если у кого-либо есть какая-то информация о местонахождении Михаила Родя, просьба срочно сообщить об этом в милицию.
Зинаида села на стул и спросила:
— Это что же такое? Это значит Толик погиб? Боже мой, боже "мой… Бедный Толя! Как это ужасно, такой молодой мальчик. Он же только жить начинал! Как же это так случилось-то, а?
— Поплатился Толя за грехи отца, — задумчиво отозвался Сан Саныч.
— Я хорошо Толика знала, он ведь учился у меня и к Маше часто ходил. Он был таким милым, добрым мальчиком! — запричитала Зинаида.
— Вот я и говорю, что это отец и брат сбили его с истинного пути, — настаивал на своем Сан Саныч.
— Как это ужасно и несправедливо…
— Да. Не повезло ему с родителем. Я Мишку-то давно знаю. Всегда негодяем был, подлым, эгоистичным. И детей пытался так же воспитывать… Ни стыда, ни совести, ни понятия о чести!
— Толя просто мягким был по характеру, — вспоминала Зинаида. — Ни в чем не мог отцу перечить…
— Вот его отец и сгубил… Зинаида стала плакать:
— Толик Машку нашу любил… ракушки ей дарил… Полный дом этих ракушек, а он все дарит и дарит… Дарит и дарит… Боже, как же об этом сказать Маше?
* * *
Первой, кого Самойлов увидел в офисе, была Людочка. Вот уж кого ему совсем не хотелось видеть. Самойлов поморщился, как от зубной боли, и сказал:
— Люда, надеюсь, вы понимаете, что я не намерен больше терпеть вас на работе? Я не нуждаюсь больше в ваших услугах. Вы уволены.
— Вы меня немного опередили, — с достоинством ответила Людочка, — Но я как раз хотела вам сказать то же самое. Я увольняюсь. Я не собиралась больше с вами работать. Я сама от вас ухожу.
— Так, — усмехнулся Самойлов. — Интересная штука получается, Людочка. Значит, это не я вас увольняю, а вы уходите?
— Именно так!
— И почему же, интересно, вы решили от меня уйти? — Самойлову вдруг действительно это стало интересно. — Можно полюбопытствовать?
— Можно, почему же нет? — согласилась Людочка. — Я вам так верила, Борис Алексеевич… Надеялась, что вы испытываете ко мне чувства, а вы меня использовали для своих интриг. Вы оказались совсем не таким, как я думала.
— И какой же я оказался? — с обидой спросил Самойлов.
— Вы? Вы — подлый, низкий человек. И я очень жалею, что работала и общалась с вами, — тихо ответила Людочка.
— Знаешь что, Люда! Я тоже не ожидал от тебя такой подлости! Как ты могла написать на меня заявление следователю?
Людочка чуть не задохнулась от возмущения:
— Это вы говорите о подлости? Вы?! Нет, я знаю, есть на свете справедливость! И запомните мои слова, Борис Алексеевич: вы за все понесете наказание! И я буду отмщена. Вот так!
Людочка ушла, а Самойлов стал ждать Буравина. Ожидание было недолгим. Встретились они настороженно.
— Витя, я все вернул, деньги перевел обратно! — сообщил Самойлов.
— Очень хорошо, — без особой радости сказал Буравин.
— Мы больше вместе работать не будем. Не волнуйся. Больше ты меня не увидишь. И, конечно же, между нами никаких дружеских отношений больше никогда не будет.
— Конечно. Я тоже так думал, — кивнул Буравин. — Но кое-что, изменилось.
— Что, интересно? — напрягся Самойлов.
— Моя дочь ждет ребенка от Леши.
Это было действительно новостью для Самойлова.
— Ждет ребенка! У меня… будет внук?
— Да. Поэтому, как ты понимаешь, мы все равно будем связаны. Хоть и не дружескими, зато родственными связями.
— Так. Ц, что ты предлагаешь?
— Давай сохраним нашу компанию для потомков, — предложил Буравин.
— Что? Сохраним компанию? Ты серьезно? — изумлению Самойлова не было предела.
— Да, — подтвердил Буравин.
— Я не понимаю тебя. С какой стати ты мне это предлагаешь? Согласись, это звучит странно, особенно после того, что я с тобой сделал…
Лично я, Боря, совсем не горю желанием продолжать наше общение, — признался Буравин. — Но теперь мы с тобой — будущие родственники, и я согласен продолжать работать с тобой дальше ради будущего наших детей.
— Ясно. Что ж. Интересно. Но я против, — неожиданно возразил Самойлов.
— Против? Почему? — изумился Буравин.
— Потому что мне подачки не нужны! — с горечью ответил Самойлов.
— Ты отказываешься? Но как ты планируешь жить, на что? Все равно на свою долю ты ничего никогда сам не откроешь.
— Дело в том, что я решил уехать! Так что отдай мне мою долю деньгами. Это не такая большая сумма…
— Уехать? Куда? Почему?
— Ты хочешь знать, почему я собираюсь уехать? Хорошо, я тебе отвечу! Да потому что меня бесит твое благородство, меня мутит от того, какой ты вечно положительный, как благородно и правильно поступаешь! Я не могу сидеть здесь с тобой каждый день морда к морде и ненавидеть тебя с каждым днем все сильнее! Я лучше уеду…
— Послушай, Боря…
— Что «Боря»?! «Боря»… Знать вас всех больше не хочу!
— Ну что ж… Спасибо, что по крайней мере сказал это мне в глаза. Не думал, конечно, что ты меня ненавидишь настолько сильно, но раз так… Раз так, то ты правильно решил, тебе лучше уехать, — согласился Буравин.
— Я тоже так думаю. Я уеду. И вы все вздохнете спокойно, я же вам всем мешаю.
Буравин покачал головой: мол, незачем так говорить.
— Послушай…
— Я знаю, что говорю. Я уеду. И все тебе оставляю, и жену тоже! Я так понимаю, ты счастлив?
Буравин, вопреки его словам, был грустным:
— Честно говоря, мне жаль, что тридцать лет нашей дружбы так печально закончились.
— Мне тоже, но, как говорят французы, се ля ви, не так ли? Прощай.
Они расстались, понимая, что ничто бесследно не проходит, тем более тридцать лет мужской дружбы. Даже если она закончилась так бесславно.
* * *
Женя и Ксюха сидели в аппаратной и целовались.
Вдруг Женя решил, что надо-таки что-то срочно сказать. Он попробовал вставить между поцелуями свою просьбу:
— Погоди, погоди, Ксюш… Я хочу сказать тебе кое-что.
— Потом скажешь… — не желала отвлекаться от захватывающего процесса Ксюха.
— Ну, погоди, правда… Это важно…
— Неужели разговоры тебе важней? — обиделась Ксюха.
— Нет, что ты, просто этот разговор, он касается нас с тобой. Тебя и меня.
Ксюха прислушалась:
— И о чем же ты хотел сказать?
— Короче, это… Выходи за меня замуж, а?
Ксюха онемела. Да, эти слова мечтает услышать любая девушка. Было ради чего оставить поцелуи!
— Ну, чего ты молчишь? — заволновался Женя. — Так что ты ответишь? Ты что, против?
— Конечно, я согласна, дурачок! — засмеялась Ксюха. — Ну что,» разговоры закончены?
— Закончены!
Действительно, все и так было ясно без слов. Но поскольку они все-таки были в аппаратной, пришлось отвлечься на другие дела.
— Я и представить не могла, что так бывает. Я так счастлива, Женька! — веселилась Ксюха, переставляя диски.
— Я тоже. Ты у меня самая-самая необыкновенная и любимая девушка на свете.
— Ты у меня тоже самый-самый…
Тут вошла Маша, заплаканная и грустная.
— Извините, что помешала, — сказала она, оценив ситуацию.
— Ничего, я все равно уже ухожу, — сообщил Женя. — Много дел накопилось… Пока, девочки!
Женя ушел, а Ксюха гордо сообщила Маше:
— Мы с Женей решили пожениться.
— Поздравляю. Хоть у кого-то в жизни все будет хорошо.
Только тут Ксюха заметила, что с Машей что-то не так.
— Да на тебе лица нет. Что-то случилось?
— Случилось.
— Что? Как вы поговорили с Лешей?
— Между нами все кончено. У нас ничего не может быть, никогда.
— Это еще почему?
— Потому что Катя ждет от него ребенка.
— И что, это вот так вдруг выяснилось? В самый удобный для Кати момент? — поинтересовалась Ксюха.
Маша кивнула.
— Стоп, стоп, я бы на твоем месте ей не верила! Я эту Катю знаю. Соврет — недорого возьмет! — уверенно сказала Ксюха.
Маша с изумлением посмотрела на подругу:
— Что ты имеешь в виду?
— А то! Надо еще проверить, беременна ли она! — запальчиво сказала Ксюха.
— Нет, Ксюша, я не понимаю, как такими вещами можно шутить? — Маша даже предположить такого не могла.
— О! А ты думала, нет? Конечно, можно! И мужики ведутся!
— Да дело даже не в том, беременна она или нет! — сказала Маша. — А в том, что он мне клялся в любви, а стоило ей появиться, и Леша снова взял под козырек! И вот, пожалуйста, — он снова с ней!
— Дурочка, за свою любовь нужно бороться!
— Нет, за Лешу я больше бороться не буду. Хватит. У меня больше нет сил. Внутри что-то оборвалось. Умерло. Я устала от того, что он все время между нами выбирает. И все время выбор не в мою пользу. Пусть остается со своей Катей.
Маша была уверена, что все закончилось. Она посидела немного с Ксюхой и ушла, так и не приняв мнение подруги о том, что Катя наврала о своей беременности.
Хитрый Женька ходил, понятное дело, не по делам, а за цветами. Он вернулся очень довольный собой.
— Это тебе! — он с нежностью протянул своей будущей жене цветы.
— Спасибо. Очень красивые.
Но радости на лице Ксюхи почему-то не было.
— Что случилось? — поинтересовался Женя.
— Твой Леша — идиот! — неожиданно ответила Ксюха.
— Интересное заявление…
— Да! Он бесхребетный идиот! Катя вертит им, как хочет! Эта маленькая дрянь его предавала, вытирала об него ноги, а он снова вместе с ней! Как теленок! А Машу, которая его по-настоящему любит, он не ценит!
— Подожди… Да что произошло-то, я не понимаю? — Женя совсем растерялся.
— Да я уверена, что эта Катя наврала с три короба, что ждет ребенка!
— Соврала о ребенке? Но почему ты так думаешь?
— Потому что ей лишь бы Лешу вернуть, неужели непонятно? Потому что ее самолюбие ущемлено!
— И что он, решил остаться с Катей?
— Ну да! А Машу он тут же обидел! «Прости — прощай, наша встреча была ошибкой». Ради ребенка… Придурок! Решил в благородство поиграть! А эта беременность шита белыми нитками, неужели ты не понимаешь?
— Да. Мне кажется, ты права, — согласился Женя. — Я с ним поговорю.
Маша пришла к бабушке поплакаться и рассказать о том, что Катя беременна.
— Не понимаю, зачем ты туда пошла? — спросила внучку Зинаида.
— Больше не буду ходить, — пообещала Маша. — Плевать мне на предсказания цыганки! Если это судьба, то такая судьба мне не нужна! Я его знать не хочу. Свою судьбу я буду делать себе сама. Я его лечу, я за ним бегаю, а он для меня ни разу ничего не сделал, никогда. Ради Кати — пожалуйста! Пусть живет со своей Катей, совет им да любовь.
— И правильно… — поддержала Машу Зинаида, но думала она сейчас совсем о другом.
— Мне тоже обидно, особенно после того, как он мне признался в любви. Грош цена его словам!
— Да, Машенька, ты права. Ты абсолютно права… — машинально отвечала Зинаида грустным голосом. Она вообще-то Машу плохо слушала. Сначала Маша этого не замечала, а потом, увидев, спросила:
— Бабуль, а ты что такая грустная? Что-то случилось?
— Маша… Я должна кое-что тебе сообщить. Ты только не…
— Что?
— Толик… погиб.
— Толик.». погиб? Не может быть! Нет, этого не может быть… Ты, наверное, что-то перепутала?
— Нет. Это правда.
— Но… Как это случилось? Откуда ты знаешь?
— По радио передавали. Оказывается, он был замешан в каких-то темных делах… Погиб, так сказали, при попытке к бегству. Вместе с братом.
— Значит, Жора тоже… умер? — поняла вдруг Маша.
— Да. А их отец в розыске.
— Господи, как это ужасно! Толя, Толя… Я же говорила ему, чтобы он пошел в милицию и во всем признался! Ну почему он не послушал меня, почему?
— Что ты ему говорила? В чем он должен был признаться? — удивилась Зинаида.
— Бабушка, я знаю, за что его хотели арестовать. Он приходил ко мне недавно и все рассказал… — Маша едва держалась, чтобы не расплакаться.
— Что, Маша?
— То, что это он вместе с Жорой похищал Алешу.
— Что? Толик замешан в похищении Леши? Какой ужас! А он мне так нравился, как он мог так поступить?
— Бабушка, да пойми же ты, что Толик сам на это никогда бы не пошел, его заставили. Брат с отцом. Ты же знаешь, Толик очень ведомый, слабый… Был слабым…
Зинаида кивнула с досадой:
— Да знаю, знаю я все про Толика, и про характер, и про отца его, бандита, но… похищение! Неужели он не мог отказаться или… Или, ну, я не знаю, как-то помешать этому?
— Не мог. Он боялся. Он мне говорил об этом и собирался пойти в милицию. Сам. Чтобы во всем признаться. Он очень переживал из-за всего этого. Это они во всем виноваты: смотритель маяка и Жора! А Толик из-за них погиб… Он был очень хороший, он был мне другом, он обо мне заботился… Господи, ну, почему так все в этой жизни несправедливо?
Маша в слезах ушла в свою комнату.
С чердака спустился Сан Саныч и спросил участливо:
— Ну что, сказала Маше?
— Сказала.
— Как она?
— Бедняжка. Ей сейчас очень тяжело… Знаешь, а ведь по иронии судьбы как раз сейчас Маша могла бы оценить Толика… И быть с ним…
— Почему именно сейчас? — удивился Сан Саныч.
— Да потому что она как раз разочаровалась в своем Леше! Надеюсь, окончательно. Эх, если бы Толик был жив… Да что теперь-то говорить!
— Знаешь, что я думаю, Зина? Мне кажется, я знаю, где может скрываться смотритель. Он мог уйти только в катакомбы. А никто в городе не знает их лучше меня.
И я решил, Зин, пойти в милицию и предложить следователю свою помощь.
Зинаида только кивнула.
* * *
Маша открыла свой шкаф с ракушками и стала перебирать их, вспоминая, как Толик ей их дарил. Она вдруг многое поняла. Маша перебирала не ракушки, а все свои встречи с Толиком. Ей было жаль, что жизнь, которая могла быть хорошей, не состоялась. Ей было жаль Толика, жаль себя. Потом она вспомнила об Алеше и снова заплакала, потому что ей стало жаль Алешу.
* * *
Таисия и Катя обсуждали, как прошла встреча в больнице. Было приятно сознавать, что они все сделали правильно, разыграли как по нотам. Результат превзошел все ожидания. Они даже решили по этому поводу немного выпить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45