Сначала попытаемся выяснить, где бриллианты сейчас, — следователь, как и положено, смотрел в корень.
— У грабителя, — предположил Сан Саныч.
— Это я понимаю. Приметы у него какие?
— Маска черная, пистолет, — исчерпывающе описал грабителя Сан Саныч.
— Понятно. То есть опознать не сможете, — сделал вывод следователь.
— Без маски — нет.
— А женщина, которая с вами в ресторане встречалась? Она, надеюсь, без маски была?
— Ее я хорошо запомнил. Волосы темные, красивая, зовут Ириной. Обещала купить бриллианты за два миллиона долларов.
— Как вы познакомились? — поинтересовался следователь.
— Хозяин ресторана свел. Левой, кажется, зовут.
— Так, понятно. С Левой этим мы разберемся.
— А нам что делать? — спросил Женя.
— Дать подписки о невыезде и не покидать город.
— Нас не посадят? — спросил Сан Саныч.
— Идите, — вздохнул следователь. — И будьте под рукой, когда понадобитесь.
— Спасибо, — сказал Женя.
— И давайте больше без самодеятельности. Хватит! Да уж, самодеятельности было больше чем достаточно.
* * *
Полина работала с драгоценностями из шара атлантов. Она подробно описывала и заносила в каталог каждую вещь. Полина была так увлечена, что не сразу заметила пришедшего к ней на работу Буравина. Он некоторое время наблюдал, как она наклоняется над россыпью украшений и внимательно рассматривает их.
— Поля, — окликнул он ее.
Полина почему-то решила, что произошло что-то плохое:
— Что-то случилось?
— Да. Я был у следователя и теперь знаю, как Борис сумел меня разорить.
— Как?
— В милицию с повинной пришла моя секретарша Людочка. Она призналась, что дала Самойлову чистый бланк с моей подписью, — объяснил Буравин.
— Так это она ему помогала? — поняла Полина.
— Она не понимала, что делает. Ее просто обвели вокруг пальца, — не стал осуждать Людочку Буравин.
— Мне очень жаль, что Борис пошел на такое. Это низко, — призналась Полина.
— Зачем тебе извиняться за бывшего мужа, Полина. К тому же сама идея моего разорения принадлежит не ему.
— А кому?
— Таисии! — сам этому удивляясь, сообщил Буравин. — Очевидно, таким способом она решила мне отомстить. Отомстить нам с тобой.
— Не понимаю, зачем она пошла на это? Она так хотела, чтобы ты вернулся.
— Я сам от нее такого не ожидал!
— А я не ожидала от Бориса…
— Я считаю, что своим предательством они полностью развязали нам руки, — сделал вывод Буравин.
— Да. Теперь я совершенно точно никогда не вернусь к Самойлову. Мне противно даже думать об этом.
— А я никогда не вернусь к Таисии. И ничто теперь не помешает нам быть вместе! Нас с тобой больше ничего не связывает с нашими бывшими семьями!
— Да. Кроме детей, — напомнила Полина.
— Мы и так полжизни провели в заботе о детях. Они уже взрослые, самостоятельные. Можем мы наконец пожить для себя?
— Это так непривычно…
— Мы должны думать о своем счастье, Полина!
— Может, ты и прав, — согласилась она.
Буравин решил, что самое время поцеловать ее. Поцелуй получился по-юношески жарким.
— Ты не поверишь, Витя, — счастливо улыбнулась Полина. — Сейчас я чувствую себя так, будто мне снова двадцать лет. У меня кружится голова и трясутся коленки.
— Еще как поверю. Потому что и я чувствую то же самое, — признался Буравин. — Боже, какой я был дурак, что я упустил тебя когда-то. Ведь вся моя жизнь могла пойти совсем по-другому.
— Это я тебя упустила…
— Нет, Полина, это моя вина! Мы потеряли целых двадцать пять лет из-за моей гордости и глупости, наделали ошибок, за которые расплачивались всю жизнь. И ты, и я.
— Не важно, кто из нас больше виноват. Главное — мы нашли в себе силы повернуть время вспять.
— Ты думаешь, нам это в самом деле удастся?
— Знаешь, раньше мне казалось, у нас никогда не хватит духу изменить свою жизнь. Я покорялась обстоятельствам, считала себя слабее их. Но ты показал мне, что все можно преодолеть, если очень захотеть и собрать волю в кулак. Я очень благодарна тебе. Теперь я в нас уверена.
— Как я счастлив, что мы снова вместе…
Едва они снова потянулись друг к другу для поцелуя, как в комнату зашла Таисия.
— Извините, что помешала.
— Таисия, что ты здесь делаешь? Я же сказал, что между нами все кончено! — напомнил Буравин.
— А я пришла не к тебе, а к Полине. Хотя и ты тоже можешь послушать то, что я расскажу, тебя это тоже касается.
— И что же такого интересного ты можешь рассказать? — спросил Буравин. — Я уже все слышал много раз!
— Катя беременна, у них с Алешей будет ребенок, — сообщила Таисия.
Полина облегченно улыбнулась:
— Так это же замечательно! Я их могу только поздравить, они ведь скоро поженятся.
— Это было бы замечательно, но… Есть некоторые новые обстоятельства, — нахмурилась Таисия.
— Что еще за обстоятельства? — Буравин был недоволен.
— В чем дело, говори прямо! — потребовала Полина.
— Твой Алеша заявил моей Кате, что никакой свадьбы не будет! — с обидой в голосе сказала Таисия.
— Я ничего не понимаю, этого просто не может быть. Мой мальчик не такой, он не мог бросить девушку, которая ждет от него ребенка.
— Может быть, ты его плохо знаешь? — предположила Таисия. — Или он сильно изменился за последнее время!
— Бедная Катя, — пожалел дочь Буравин.
— Это просто не укладывается в голове. Катя так самоотверженно за ним ухаживала. Я сама предлагала ей уйти, если ей тяжело. Но она не захотела.
— Потому что она любит Алешу, — уверенно сказал Буравин.
— Я все равно не верю, что он мог так поступить, — сомневалась Полина.
— Тогда сходи в больницу и сама у него об этом спроси, — предложила Таисия.
— Но почему он отказался от свадьбы? Ведь должна быть какая-то причина! — задумался Буравин.
— Он предпочел нашей дочери эту… сиделку! — поморщилась Таисия.
— Кого? — переспросил Буравин.
— Машу? — догадалась Полина.
— И меня, естественно, интересует будущее нашего внука или внучки. Это же наша кровь, наше будущее! Ребенок, от которого твой Леша отказался! — Таисия уверенно пошла в атаку.
— Нет, ты, наверное, что-то путаешь. Леша не мог так поступить! Я, конечно, все у него узнаю… Но это какая-то ошибка!
— Никакой ошибки! Катя прибежала вся в слезах, все мне рассказала. У них был очень неприятный разговор, из которого можно сделать только один вывод: твой сын бросил нашу дочь!
— Нет… Не могу поверить тому, что ты говоришь! Просто в голове не укладывается. Что же могло произойти за такое короткое время? Почему они расстались?
— Я думаю, твой сын просто испугался ответственности. Решил не отвечать за свои поступки. Видимо, это у вас семейное, — уколола Полину Таисия.
— Тая! — остановил ее Буравин.
— Но… Когда я их видела в последний раз, все было хорошо! Влюбленные дети, с надеждами на будущее. Они строили планы, как будут жить вместе! — недоумевала Полина.
— Поехали в больницу, дорогая. Поговори со своим сыном, — предложила Таисия. — Я хочу убедиться, что ваша семья не обидит мою дочь.
— Конечно, поехали! Я уверена, это… Это какое-то недоразумение, все ссорятся, это бывает, но чтобы расстаться в такой момент… Леша на это никогда бы не пошел!
— Я полагаю, ты мне поверишь, только когда услышишь это от Леши?
— Я поеду с вами, — решил Буравин.
— Нет, это наши материнские дела, — остановила его Таисия. — Мы сами все выясним и уладим.
— Так правда будет лучше, Витя. Поезжай по своим делам, — поддержала ее Полина.
— Но можно я вас хотя бы подвезу? — немного растерялся такому единению Буравин.
— Хорошо, подвези, — разрешила Таисия.
* * *
Ксюха с Машей подошли к больнице и остановились.
— Иди! Я тебя здесь подожду, — предложила Ксюха.
— Не надо, Ксюша. Я не знаю, сколько я пробуду… А тебя Женька будет искать, — не согласилась с ней Маша.
Ксюха, конечно, хотела побыть с Женей.
— Хорошо, — сказала она, — только ты объясни ему все! У вас все будет хорошо!
И Маша пошла к Алексею. Он был рад. Это Маша увидела с первого взгляда. Но все равно она начала разговор с извинений:
— Леша, я пришла сказать… Я себя неправильно вела. Просто я думала, что мне лучше не мешать вам. А на самом деле… я… тоже тебя люблю!
— Машенька, ты меня любишь? — почему-то переспросил Леша.
— Ты мне не веришь?
— Верю. Это я глупость сморозил! От счастья. Я тебя тоже люблю, Маша.
Тут пришла Машина очередь спрашивать:
— Это правда? Ты уверен?
— Правда. Больше всего на свете.
И вдруг Маша обнаружила, что по ее лицу текут слезы. Леша тоже их увидел и удивился:
— Почему ты плачешь?
— Это от счастья, Леша. От счастья… — Маша наклонилась к нему и поцеловала.
— Как много времени нам потребовалось, чтобы понять такую простую вещь, — улыбнулся Алеша.
— Все это время я не смела говорить тебе о своих чувствах. Я не хотела мешать вам с Катей, я думала, что ты любишь ее.
— Я тоже так думал. Это было какое-то наваждение. Но теперь будто пелена упала с моих глаз. Только, к сожалению, поздно — я навсегда останусь прикованным к больничной койке.
— Не говори так… доктора часто ошибаются.
— Я все знаю, Маша. Врачи мне не помогут. Эх, если бы время можно было бы повернуть назад, если бы мы встретились с тобой тогда, когда я еще был здоров.
— Прости меня, Леша. Я теперь не могу тебе ничем помочь — я потеряла способность чувствовать чужую боль и помогать людям преодолевать ее, — призналась Маша.
— Это не важно. Я теперь сильный, я справлюсь со своей бедой сам. Это потому, что ты меня любишь, Маша.
— Люблю… Больше жизни…
— Маша, а ты ведь мне снилась — но не в своем обычном виде, а в каком-то странном наряде, со странными украшениями. Когда меня держали в заточении, я нашел ларец с такими же украшениями, какие были на тебе в моих снах.
— И на них такой странный рисунок — в виде трезубца, да? — переспросила Маша.
— Да, а откуда ты знаешь? — удивился Алеша.
— Мне они тоже снятся, Лешенька… И ты мне снишься в таком древнем наряде воина.
— Никогда не верил в такие вещи. А сейчас — даже не знаю, что и думать.
— А еще бабушка рассказала мне о предсказании гадалки. Я тогда была еще совсем маленькая… Одна цыганка сказала, что когда я встречу своего суженого, то я узнаю его потому, что он будет называть меня странным именем…
— Марметиль? — догадался Алеша. — Так, как тебя зовут во сне?
— Наверное…
— Вот это да. Это значит, что твой суженый — я?
— Да. Если так говорит твое сердце. Закрой глаза и прислушайся к нему.
Маша положила руку Алеше на грудь.
— Мое сердце бьется так: Мар-ме-тиль. Мар-метиль… — сказал Леша, закрыв глаза и прислушавшись.
Он притянул к себе Машу, чтобы поцеловать, и она заметила у него на шее под рубашкой амулет, который ему подарили Женька и Ксюха.
— Откуда у тебя на шее эта вещь? —„спросила Маша.
— Ты знаешь, что это?
— Знаю. Это амулет, который Ксюха хотела подарить Жене, — он оберегает от всех несчастий.
— Точно. Мне его Женька для этого и подарил. К сожалению, уже потом, позже. А то, может, и защитил бы меня.
— А говоришь, что никогда не верил в эту чепуху, — засмеялась Маша.
— И сейчас не очень-то, если честно. Но знаешь… Когда я держу его в руках, я чувствую, какой он теплый и приятный на ощупь — потрогай.
Алеша снял амулет с шеи и вложил в Машину руку.
— А я ничего не чувствую.
— Странно, мне кажется, от него исходит такое тепло, прямо как будто он живой. А ты не чувствуешь…
— Я же говорила тебе, Алеша: я стала совсем другой. Я будто оглохла и ослепла.
— Мне даже кажется, что когда я держу его в руках, мне становится лучше. Такое может быть?
— Конечно, если вещь подарена с любовью, она может так действовать. Ведь только любовь способна излечивать, Алеша.
И Алеша снова решил ее поцеловать, чтобы убедиться, что это действительно так.
* * *
У Кости раскалывалась голова. Пить он все-таки не умел, а похмельный синдром переносил с трудом. Костя помучился и достал из холодильника бутылку пива. Пиво немного помогло. Как только Костя поставил пустой стакан на стол, в кухню зашел отец.
— Прости, пап, у меня такое душевное состояние… Я тут выпил… — немного растерялся Костя.
Самойлов посмотрел на сына внимательно и вдруг строго сказал:
— А налей-ка и мне тоже.
Такого поворота событий Костя не ожидал, но с удовольствием налил отцу в стакан пиво. Самойлов взял стакан, покрутил его в руках, подумал и предложил:
— Кстати, похмелье лучше лечить водкой. Давай выпьем водки!
Через минуту на столе была бутылка водки и рюмки. Сын с отцом чокнулись и выпили.
— Папа, у тебя что-то случилось? — спросил Костя.
— Да, все очень плохо, сын, — признался Самойлов. — Расскажешь?
— А что тут рассказывать. Я был совладельцем крупной судоходной компании, как ты знаешь. Потом стал владельцем этой компании. Но это все быстро закончилось. И компании у меня нет, и денег — кот наплакал. Надо опять думать, чем заниматься. Все с нуля.
— А что произошло-то? Я не в курсе, — поинтересовался Костя.
— Наливай, — скомандовал отец. Костя снова наполнил рюмки.
— Это все Буравин! — продолжил Самойлов, выпив протянутую Костей рюмку. — Выжил он меня из бизнеса, вытеснил! Подонок! И ничего у меня теперь нет в жизни, одна пустота!
— Надо бороться, — сказал Костя и тоже выпил. — Может, я смогу чем помочь?
— А почему нет, может, и сможешь. Давай я вложу в твою аптеку часть денег. Из тех, что еще остались? А?
— В аптеку? — Костя стал быстро трезветь.
— Да, а что? Будет маленький, но стабильный доход. Развернемся, потихоньку встанем на ноги, а там…
— Папа… Ты знаешь, а аптеки у меня больше нет… — признался сын, понимая, что уже ничего не утаить.
— Как нет аптеки? — теперь пришла пора трезветь Самойлову. — У тебя же была аптека! Где она? Сгорела, что ли?
— Нет. Я ее продал. За долги, — сообщил Костя и спросил деловито: — Еще выпьем?
— Погоди. Объясни сначала! За какие долги?
— Я боялся тебе сказать, папа. Я» был вынужден продать ее за копейки, я был бессилен что-либо сделать.
— Почему ты мне ничего не сказал?
— Боялся сказать. Боялся скандала. Все равно другого выхода у меня не было. Дело, которое я хотел провернуть, не выгорело, и все посыпалось.
— Дело-то хоть было стоящее? — смирился с потерей аптеки Самойлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45