– Худший клиент – это тот, который не объявляется. Своими бы руками удушила. Звонит как-то один черномазый, из Африки, и начинает мне свой член расписывать – давно пора, говорит, такой детородный орган в дело употребить. Начинаем торговаться, полчаса спорим, мы говорим, что цены не снижаем, а он нам – что при его-то статях ему еще и приплатить могли бы. В общем, сразу видно – в нашем деле не фурычит. В назначенное время не приходит, звонит с улицы, снова полчаса торгуемся и еще полчаса пытаемся втолковать ему, как дойти от телефонной будки до нашей квартиры, – без толку. Мы прозвали его Большой Член; если все у него в стране такие же идиоты, я ей не завидую. Один раз я даже спустилась во двор его встретить, но он куда-то подевался – как видно, охотился за местными девицами. Есть и такие горе-клиенты, которые сами тебя вызовут, а когда приезжаешь, они либо уже спать легли, либо передумали. Как-то раз мне целый час пришлось за город по вызову ехать, да еще в два часа ночи, представляешь? Знала ведь, что добром это не кончится, но поехала – без денег сидела. Приезжаю в паб, звоню, звоню – никто не отвечает: видать, хозяин, который меня выписал, уже вырубился. Я так разозлилась, что вызвала сразу и пожарную команду, и «скорую помощь», и полицию, а потом стала соседей будить. «Извините за беспокойство, – говорю, – но я проститутка, приехала из Лондона к мистеру Ховарду, звоню, а он не отвечает – уж не случилось ли с ним чего?» Взломали дверь – а мистер Ховард мирно себе похрапывает; то-то он удивился, когда всех нас вместе увидел...– М-м-м-м-м-м.– Не расстраивайся. Когда я за деньги давала, иной раз целый месяц от клиентов отбоя нет, а бывает, полгода без работы сидишь. Главное – очень захотеть. Знаешь что? Надо тебе лестницу попробовать.– Лестницу?!– Как-то у меня лампочка перегорела, а со стула я дотянуться не могу. Пошла к соседям лестницу взять, несу ее домой, а тут какой-то тип вызвался помочь. Короче, «помог» он мне в тот вечер неплохо. С тех пор я к этому способу часто прибегаю. Мужчинам это нравится – они могут себя с лучшей стороны показать, да и предлог познакомиться хороший. Попробуй – такую помощь предлагают обычно люди серьезные, благонадежные; ну а если помощник тебе почему-то не покажется, всегда можно будет к чему-то придраться и его отшить.– Гм-м-м.Никки наклоняется, касаясь головой пола.– У-у-у-у-у-у-уф-ф-ф. Шея болит. Вот что значит давно не тренироваться. И все-таки сейчас лучше, чем раньше. Надо поддерживать форму, ничего не поделаешь.По телевизору новая передача: отношения между женщинами. Дело идет ко сну.– Послушай, – Никки мнется, – я понимаю, мое предложение может показаться тебе довольно странным... я не обижусь, если ты скажешь «нет»... Мне что-то не по себе, можно, я сегодня с тобой лягу?– Тогда я не засну, – отвечает Роза. Меня она, как обычно, берет с собой в спальню и ставит под одеяло, но в этот вечер почему-то отодвигает тумбочку от кровати и приставляет к дверям. Берет меня в руки. Возвращение в прошлое. Я рассказываю ей историю о коллекционере, который не хотел быть коллекционером, но которому коллекционирование навязали. За городом Мы опять выезжаем за город, заходим в коттедж и оттуда идем к колодцу.– Ну?– Я отправилась на вечеринку, подошла к самому интересному мужчине, действительно очень интересному, и угадайте, что я ему сказала.– "Я никого здесь не знаю, можно к вам присоединиться?"– Совершенно верно. Теперь угадайте, что сказал он.– Не знаю. «Буду счастлив. У вас совершенно ангельский лик».– Вот и не угадали. Он сказал: «Такой образине, как вы, здесь не место».– Ух ты.Роза опускает ведро.– Я не хочу жаловаться, но сидеть в этом колодце мне немного надоело. В конце концов, какое право вы имеете распоряжаться моей жизнью?– Устройте мою судьбу – и будете распоряжаться своей жизнью сами.– А как насчет ужина в ресторане? Вы ведь должны были с кем-то ужинать?– Лучше не спрашивайте.– Невероятно! Знаете, мне все же кажется, вам следует извлекать выгоду из вашего нынешнего положения. Ведь чем больше мы стараемся, тем меньше у нас получается. Вы же стараетесь изо всех сил.– От меня это не зависит. Ваше дело – давать советы, а не рассуждать.Несмотря на резкий тон, Роза смягчается. Ведь Табату она посадила в колодец, подражая другим, воспользовавшись чужими приемами точно так же, как она воспользовалась чужими серьгами. Подобно азартному игроку, который, проиграв, меняет номера лотерейных билетов, Роза полагает, что успех в жизни всецело зависит от нашего поведения.– Я, наверное, не очень точно выражаю свою мысль. Повторяю еще раз: я принесла бы вам куда больше пользы, если б здесь не находилась. Я могла бы вас кое с кем познакомить.– На тебе, убоже, что нам негоже.– Если просите помощи, не жалуйтесь, когда ее получаете.– Когда получу – жаловаться не буду.– И все же я не вполне понимаю, почему вы пошли по такому сложному пути... Как бы получше выразиться?..– Я и сама задаю себе тот же вопрос. Не вы ли писали в ответ на одно из писем в журнал: «Не надо менять жизнь – достаточно изменить мировоззрение»?– Да, но зачем вам менять мое мировоззрение? Вы-то что от этого выиграете?– Хочу испытать свои силы. Под лежачий камень вода не течет.– Это вы по поводу письма, которое осталось без ответа?– Нет, это я по поводу письма, которое без ответа не осталось.Мы возвращаемся домой. Роза вглядывается в статуэтку Луристанова коня, пытаясь угадать его историю. Что такое его история, его тайна по сравнению с моей! Отставляет коня и любовно смотрит на меня. Чтобы меня разглядеть, милая Роза, и шестидесяти лет не хватит.– Такую вазу я вижу впервые в жизни, – говорит она, по-прежнему не подозревая, насколько это верно. Кладет руки на-а-а меня.Рассказываю ей историю. Историю про один из самых диковинных брачных союзов, про мужа и жену, которые прожили вместе шестьдесят лет, постоянно оскорбляя друг друга и ухитрившись ни разу ни одного оскорбления не повторить. Людьми они были весьма состоятельными, а потому имели возможность для взаимных поношений заказывать значительные произведения искусства: скульптуры, картины, поэтические и прозаические опусы. Из-за непрекращающихся ссор они тратили огромные средства на художников и писателей, чем внесли весьма существенный, пусть и непризнанный, вклад в историю мирового искусства. Роза пытается вникнуть в суть этой богатейшей коллекции злословия.Я же хочу еще раз отведать воспоминаний Розы. Вот они. Рооооооза У нее в руках бутылка шампанского. Она нервничает, она раздражена. Нажимает кнопку звонка против таблички «Марк». В окне на мгновение появляется и тут же исчезает мужское лицо, обрамленное белокурыми волосами. Вскоре, впрочем, белокурые волосы возникают в оконном проеме вновь– словно их обладатель чувствует, что скрыться уже не удастся. На лице – вымученная улыбка. Она Розе почему-то не нравится. Очень не нравится.– Ты что, не получила мое сообщение? – интересуется Блондинчик.– Нет. Я прождала час и пошла к тебе. Я волновалась.– Морковка звонила сказать, что ужин отменяется.Переминается с ноги на ногу. Не надо обладать моим опытом, чтобы заметить – он волнуется. Но Роза ничего не замечает, она не хочет, чтобы он вошел в ее положение; она хочет, чтобы он вошел в нее. Она влюблена. Она готова ждать Блондинчика сутками, она готова не ужинать никогда. То, что ужин отменился, ей только на руку.Она начинает раздеваться и раздевается до тех пор, пока не раздевается догола. В принципе такое безрассудство ей не свойственно – да и не безрассудство это, а продуманная капитуляция. В постели он не так уж и хорош, но на его стороне ее воображение.– Что ты делаешь?! – кричит он, порываясь поднять и набросить ей на грудь уже сброшенный на пол лифчик.Его порывистость еще больше ее заводит, и она надеется, что заведется и он. Блондинчик же в полной растерянности, которую Роза воспринимает как победоносное шествие похоти.– Давай что-нибудь придумаем, – говорит она.– Здесь неподалеку отличный китайский ресторан, – отзывается он.Решив, что он пошутил, она пытается стащить с него тренировочный костюм.– Я не убежден, что ты права.Тут только я замечаю на полу журнал, в котором печатается Табата.Роза стягивает с дивана покрывало.– Роза, мы ведь еще недостаточно хорошо знаем друг друга.– Что это ты как девушка заговорил? Мужчинам подобные реплики отпускать не пристало.Она изучает его скрюченный, небоеспособный член – нахохлился, будто злобный карлик, забравшийся в спальный мешок.– Роза, я сегодня неважно себя чувствую.– Тем более самое время лечь в постель.Но главное действующее лицо бездействует по-прежнему. Роза прижимает его к губам, касается языком, выделывает с ним всевозможные фокусы, в том числе «йо-йо» и «мексиканский заключенный», даже хлещет им себя по лицу – однако член в своей податливости тверд и непреклонен. Проходит десять минут, и подобная «податливость» становится вызывающей.– Я что, тебе не нравлюсь?– еще как нравишься.– Неделю назад ты проявлял гораздо большую заинтересованность.– Ничего не изменилось. Просто я очень устал.Роза озадачена: большую часть жизни она испытывала неудобство оттого, что на дансингах и в общественном транспорте постоянно соприкасалась с протуберанцами. Успокоив себя тем, что теперь она по крайней мере узнала о мужчинах нечто совершенно новое, Роза идет к холодильнику положить в морозилку бутылку шампанского. Квартира пустовата, вся обстановка – матрац на полу, диван да стул, зато холодильник поистине необъятен – остался, должно быть, в наследство от большой семьи, что ютилась здесь раньше. Блондинчик говорит по телефону и замечает, что она подходит к холодильнику, в самый последний момент – увы, слишком поздно!Холодильник почему-то приоткрыт, повсюду разбросаны, как это принято у холостяков, скоропортящиеся продукты. Роза распахивает дверцу и обнаруживает, что внутри, скорчившись в три погибели, сидит полураздетая женщина. Сразу видно – сидеть в такой позе ей здорово надоело.– Клянусь, мы наговорили тебе на автоответчик, что ужин отменяется, – информирует она Розу, а затем добавляет: – И всего-то пять раз.В ее словах, безусловно, есть свой резон: в правой руке она сжимает именно это число презервативов, а в левой – коробку из-под них. На женщине клипсы в виде перьев, которые могла бы надеть шведская журналистка – такие ездят «встряхнуться» на Мальту и не привыкли говорить «нет».На полу лежит журнал, в котором печатается Табата; раскрыт журнал на странице, где черным по белому написано следующее: «Если вам кажется, что без подруги вашей подруги вы не можете жить, – действуйте и поменьше рассуждайте».Роза сердится – и не только потому, что ей изменили; судя по выражению его лица, это не измена, а подмена. Она видит, Блондинчик и сам понимает, что совершил ошибку, – поначалу ему показалось, что в Морковке что-то есть, однако, исследовав ее пять раз, он ничего особенного в ней не обнаружил. Роза знает: долго сердиться на Морковку она не будет, но знает она и другое: позволить себе простить Блондинчика, как бы ей этого ни хотелось, она не сможет тоже.Покамест она даже не злится на него за то, что в жизни он руководствуется исключительно советами из популярных журналов.Ее руки по-о-о-одымаются. Ночь о-о-о-пускается. Морковка В гостиной сидит Свидетельница Иеговы; назвалась подругой Никки – вернее, «подругой темноволосой девушки, которая здесь живет».– Вы – ее подруга, а как ее зовут, не знаете?– Да, – отвечает гостья, совершенно не отдавая себе отчета в том, какую чушь она несет.Роза и ее подруга Морковка идут на кухню.– Я так волнуюсь, – говорит Морковка. – Мы ведь не предохранялись.На Морковке те самые перьеобразные клипсы, которые носят на Мальте шведские журналистки. Главный, на мой взгляд, талант Морковки – это ее беспечность. В данный момент разлучница беспокоится вовсе не из-за той связи, которая имела место год назад и прочно утвердилась в памяти Розы.– Зачем же тогда ложилась с ним в постель?– Спать я с ним не собиралась.– Зачем в таком случае к нему поехала?– Поговорить.– "Поговорить"?! Но ты же знала, что его подруга – в Америке.– Понимаешь, было уже поздно... Мне пришлось остаться ночевать, ну и...– Понимаю, в темноте он спутал тебя со своей подругой.– При чем тут... Ну ты же знаешь... Надеюсь, я не...– Скажи, Морковка, а что было, когда ты ночевала у него в предыдущий раз?– Когда его подруга была в Исландии?– Может, и в Исландии. Или я ошибаюсь, и в это время она находилась в Таиланде. Или в Португалии. Порядок стран я могла перепутать, потому что, стоит ей уехать, как ты обязательно его навещаешь, вы занимаетесь этим всю ночь, а потом ты приходишь ко мне и говоришь, что волнуешься...Морковка изучает содержимое холодильника.– Хочешь, я тебе приготовлю поесть?– Нет, спасибо. Так, чего-нибудь погрызу, если не возражаешь. – Она вынимает из холодильника миску с картофельным салатом и, взяв вилку, начинает лениво, с отрешенным видом тыкать ею в салат. – Я ужасно волнуюсь.– По крайней мере по этому поводу волноваться нет никаких оснований. Ты же историк, выводы должна делать только на основании фактов. Не ты ли постоянно твердишь мне, что история ничему нас не учит? Если тебе суждено повторять одни и те же ошибки, то хотя бы по этому поводу не волнуйся.– Между прочим, сегодня утром меня вырвало.– Тебя вечно рвет. Рвет, потому что ты боишься не сдать экзамен. Рвет, потому что боишься потерять работу. Рвет, потому что боишься потерять мужчину, с которым у тебя многолетняя связь, у которого есть постоянная подруга и с которым ты спишь два раза в году. Тебя рвет, потому что ты постоянно боишься залететь. Рвет, потому что боишься, что тебя вырвет.– С Терри у меня тоже была длительная связь.– С Терри? Да, двухмесячная – по твоим меркам, и вправду длительная. И связь эта осуществлялась почему-то не менее чем в пятидесяти милях от Лондона.– Он же не виноват, что у него постоянно ломалась машина.– Как тебе сказать? Когда машина ломается каждый день в течение двух недель, виноват ее владелец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29