Я часто бывал у него в Праге, и он рассказывал, какой Дубчек был хороший и послушный мальчик. Понимал, что «реформаторы» заворачивают не туда и все жаловался своему помощнику: «Боюсь, вызовут меня в Москву и скажут: „Саша! Как же так?“ Что я тогда отвечу?».Так оно и было, часто его вызывали, ночи напролет беседовали. Как рассказывал его помощник, хорошие были беседы. Брежнев очень заботливый был: «Саша, вот возьми грибочков. Саша, вот селедочка очень хорошая». Объясняли Дубчеку, что вся эта ахинея о социализме и о человеческом лице — для восторженных дамочек. А суть в том, что вырывают Чехословакию из Варшавского договора и рушат весь центральный участок обороны, а это для СССР никак не возможно.Дубчек, скорее всего, «не совладал» со своими демократами, и дело кончилось тем, что ночью 21 августа в Праге высадили десант, ввели танки пяти стран Варшавского договора и без единого выстрела восстановили «реальный социализм». Без дураков — так, что система обороны на этом участке проработала еще 20 лет. То, что проиграли войну на другом фронте, прямо в Москве — особая история, но она с Прагой тесно связана.Как мы помним, когда СССР, вопреки ожиданиям, не был раздавлен Гитлером, а вышел из войны окрепшим, Запад объявил ему «холодную войну». Известно, что это была вовсе не война против коммунизма, война идеологий. Это было продолжение старой войны против Российской империи (теперь в обличье СССР) — «война цивилизаций». Это была война на уничтожение.Мы часто преувеличиваем силу противника. То нам кажется, что «все устроили масоны», то американцы во всем видят «руку Москвы». На самом деле ни один блок не имел возможности наносить другому удары, искусственно создавая для него опасные ситуации. Слишком это были большие системы. Но можно было использовать трудности, которые возникали в лагере противника, «подталкивать» развитие событий в том или ином направлении в точках неустойчивого равновесия, «раскачивать» или «гасить» процессы. Так можно одним пальцем раскачать тяжелые качели — а можно остановить. Надо только вовремя тыкать пальчиком.У нас, конечно, возможностей было меньше. Не было, например, материальных средств поддержать освободительное движение «третьего мира» — помогли лишь устоять Вьетнаму и Кубе, немного Анголе и Мозамбику. У нашего лагеря главные проблемы были в Европе, и здесь наши противники «раскачивали» вовсю. Ясно, что чехи, венгры и поляки считали себя частью Запада и тяготели к нему — независимо от идеологических установок отдельных личностей. Вот, в Польше и Венгрии к власти пришли социалисты, в недавнем прошлом, наверное, честные коммунисты — и тут же стали проситься в НАТО. Тяга к родной цивилизации сильнее партийности. Они, думаю, и сегодня хотели бы социализма, но по-европейски, а не по-русски.Страны Восточной Европы были включены в «советский блок» в результате нашей победы в войне. Это было своего рода нашим трофеем, а кое для кого и наказанием за участие в войне против нас — хотя, став союзниками, мы этого никогда не поминали. Косвенно и чехи сыграли большую роль в той войне.Вспомним: в 1938 г. немцы стали угрожать Чехословакии. СССР заявил о готовности оказать ей помощь, но правительство Чехословакии ее отвергло. Чехословакия, с которой в тот момент Германия не имела еще возможности вести войну, сдалась без боя, что стало причиной огромных по масштабам страданий. Оккупировав Чехословакию и разоружив ее армию, Гитлер сразу смог мобилизовать и вооружить 2 млн. человек. А дальше Чехословакия вообще стала «оружейным цехом» Германии.Так что включение Чехословакии в «советский блок» было логичным пунктом уговоренного послевоенного порядка. В советском «блоке» Чехословакия стала крепкой стабильной страной, одной из наиболее развитых промышленных стран мира. Но насильно мил не будешь, и попытки вырваться до срока были — то в Венгрии, то в Польше. Пражские события 1968 г. стали поворотным пунктом в холодной войне — первой операцией той кампании нового типа, что включала в себя перестройку в СССР и закончилась 1989 годом.Можно различать положение противников, расстановку сил в материальной и в духовной сфере. Материальная сфера — политические и экономические режимы, определяющие потоки ресурсов. Духовная сфера с точки зрения войны определяет легитимность этих режимов, то есть согласие граждан на их сохранение.Попытка перестройки в Чехословакии («пражская весна») создала для СССР опасную ситуацию и в материальной, и в духовной сфере. США способствовали этой попытке, «раскачивали» качели. Но они не сдерживали СССР, дав ему возможность сделать сильный ход для восстановления его позиций в материальной сфере, перенеся всю опасность в сферу духовную. И здесь уже были использованы все наличные ресурсы психологической войны. Положение СССР в духовной сфере резко ухудшилось и уже не выправлялось. Что произошло?На сторону противника СССР в холодной войне перешла левая элита Запада, включая руководство главных компартий («еврокоммунизм»). СССР утратил исключительно важный ресурс в психологической войне и средство сдерживания противника. Такие авторитетные ученые, друзья СССР, как Джон Бернал, Лайнус Полинг, Жолио-Кюри, а ранее Эйнштейн ушли в прошлое. Другие или молчали, или делали антисоветские заявления. Для СССР начался новый этап холодной войны — не только без союзников, но и с западными компартиями в роли скрытых, а то и явных противников.Поскольку советская интеллигенция, включая интеллектуальную верхушку КПСС, была в общем западнической, она, с некоторым отставанием, совершила тот же поворот — к еврокоммунизму, а затем либерализму. Это означало ориентацию на отказ в легитимности всему советскому строю. Начало этого поворота было оформлено именно как ответ на вторжение в Чехословакию.Это вторжение сплотило «шестидесятников» как открыто антисоветскую силу. Недаром в перестройке так активны были обществоведы, исключенные из КПСС в августе 1968 г. за то, что писали в ЦК письма с протестами против вторжения. Кстати, вплоть до перестройки, когда они вообще превратились в героев, эти исключенные из КПСС интеллектуалы составляли вроде бы опальную, но привилегированную касту; уже заполнившая коридоры ЦК новая волна номенклатуры как бы говорила им: «Ребята, мы с вами, но этого пока нельзя показывать открыто, погодите чуток».«Пражская весна» стала экспериментом над нашей либеральной интеллигенцией, как кислота, которой проверяют монету. Почему я считаю, что поворот к измене СССР в холодной войне был лишь «оформлен» как ответ на вторжение в Чехословакию? То есть, вторжение было не реальной причиной этого поворота, а лишь удобным поводом, моральным прикрытием. В мемуарах западных лидеров еврокоммунизма это говорится открыто, к 1968 г. «развод» с советским строем уже назрел, а вторжение лишь сделало этот развод более скандальным — возникла прекрасная возможность устроить истерику. У наших перестройщиков это не так заметно, но вот что примечательно.Они тогда выступили против советского тоталитаризма вроде бы с позиций социализма, с цитатами Ленина. Но это — обычное дело, и Горбачев с Яковлевым так делали, да и сами чешские реформаторы. Не могли же они выйти на Красную площадь с криками «Да здравствует американский империализм!». Но не в протесте против «подавления социализма с человеческим лицом» было дело. Об этом говорит тот факт, что сегодня, когда руководители «пражской весны» полностью выявили свою политическую суть, никто из наших протестовавших в тот момент интеллектуалов не признал, что тогда, в 1968 г., он ошибался, а Брежнев, Гречко и другие старики были в своих оценках правы. Интеллектуальная совесть требовала бы этого независимо от нынешней политической конъюнктуры (а может быть, даже особенно при нынешней конъюнктуре).Дубчек вовсе не был идеалистом, «коммунистом-романтиком». После 1989 г. он с милой улыбкой сидел во главе парламента и штамповал все антисоциалистические законы — о приватизации, возврате собственности, запрете на профессии. Какой же это коммунистический идеализм? Это обычное, виденное нами в Москве поведение номенклатурного отпрыска, который легко переходит на службу к новым хозяевам. По указке этих хозяев, вместе с явными антикоммунистами эти «романтики» угробили лучшие предприятия чехословацкой промышленности, а потом и расчленили страну. То же самое они бы делали и после 1968 г., не будь советского кованого сапога.Не из-за социализма хлопотала тогда наша элитная интеллигенция и пошла на первый открытый конфликт с властью. Ей было противно, что СССР борется за свои жизненные интересы как держава — теми же средствами, которые Запад применял и применяет без всякого зазрения совести. У него вообще никаких моральных проблем в связи с такими действиями не возникает. Кончался срок аренды Панамского канала — и в 1989 г. под совершенно нелепым предлогом США устраивают военную интервенцию с предварительной воздушной бомбардировкой. В крошечной Панаме тогда было убито 7 тыс. человек, не причастных ни к какому Норьеге, ни к какой идеологии. Но ведь ни крупицы восхищения перед США у наших интеллектуалов это не убавило. Возможно, даже больше их стали уважать.США совершенно открыто объявляют большие части мира зоной своих национальных интересов и запросто вводят туда войска, предварительно уничтожив с воздуха массу людей. Скажем прямо, нашему интеллигенту-демократу это просто нравится.Сегодня всякая стыдливость отброшена. По телевидению с хвалебными комментариями прошел расистский фильм Копполы «Апокалипсис сейчас» — о войне во Вьетнаме. Там бравые летчики, перед тем как разгрузить над деревенькой напалм со своих вертолетов, включают на полную мощность динамики с музыкой Вагнера. Чтобы вьетнамские крестьяне знали: идет хозяин мира, белокурая бестия. Так что те, кто сегодня навзрыд льет крокодиловы слезы о «пражской весне», на деле просто заявляют: Россия быть державой не имеет права и никаких геополитических интересов иметь не должна.Кстати, эта антипатия к СССР сопровождается наивной, просто-таки идиотской любовью к США (даже если хорошим тоном считается иногда «побунтовать» и пожурить их за бездуховность). Подумайте, почему такую злобу вызывает у наших демократов маленький остров Куба? Что она им? Зачем непрерывно мусолят имя Фиделя Кастро, ведь имена президентов даже самых больших соседних стран никто и вспомнить не может? Говорят, это потому, что на Кубе не уважают права человека, когда-то четырех диссидентов даже посадили на пару месяцев. Чушь! Рядом, в совсем маленькой Гватемале за несколько лет убили более 100 тысяч человек — кто о них вспомнил. В Аргентине писателей и ученых сбрасывали в море с самолетов — полное равнодушие.Злоба к Кубе имеет одну причину — она бросила вызов США, Хозяину! И не сдается. А наши интеллигенты-демократы, когда обижают Хозяина, очень страдают, у них сердце кровью обливается, они не знают, как ему помочь.В 1968 г., пойдя ради спасения всего блока и Варшавского договора на вторжение в Чехословакию, советское руководство, конечно, предвидело, какой тяжелый урон нам это нанесет. Это было, прямо скажем, плохое решение. Но это не было ни глупостью, ни банальной ошибкой. Все попытки даже сегодня, после того, что мы повидали за последние 30 лет, заново «проиграть» ту ситуацию, не позволяют нам определить, какое решение было бы лучшим. Лучшим в интересах СССР, а не его противников.Август 1968 г. — бой в холодной войне уже в отступлении и при отсутствии резерва. Наверх уже шло поколение горбачевых и шеварднадзе.Другая историческая ловушка, которая интенсивно использовалась и сейчас еще используется в антисоветской идеологии — вторжение в Афганистан. Совсем недавно эту тему поднял в нашей дискуссии в Интернете один молодой антисоветски настроенный интеллигент, назову его Р.Выбор этого эпизода, подбор примеров и фразеология показывают, что Р. рад тому, что СССР был загнан в ту ловушку. Хотя, как известно, СССР поддерживал прекрасные отношения с королем Афганистана, был заинтересован в стабильности южного соседа и ни в коей мере не провоцировал там социалистической революции. Но так уж пошло дело, что революция состоялась, а США играли активную роль в общей дестабилизации положения в этом регионе.Масштаб угроз, связанных с Афганистаном, мы все тогда хоть и не знали, но интуитивно чувствовали (все хорошо помнили, чем стал Вьетнам для США). Сегодня и трагедия самих афганцев, и угрозы Средней Азии, а значит и России, хорошо известны. Уже речь идет не об интуиции, а о реальных фактах и утратах.В подходе к вопросу Р. совершает то интеллектуальное дезертирство, о котором шла речь выше. Он не определяет четко, какова его позиция. Он даже не утверждает, что не надо было принимать решения о вторжении советских войск: «Я нигде не писал, что войска в Афганистан были введены по ошибке, и что устранение Амина было глупостью». Он лишь «дает понять», что Устинов и Андропов изначально, по самой своей природе могли сделать лишь плохой выбор.Судя по последним публикациям, Амин был чем-то вроде «радикального большевика», сжигал аулы и вел дело к большой гражданской войне. Да, он был «наш» человек, да только иметь на границе большую войну СССР тогда было не по силам. И советское руководство решило задушить гражданскую войну в зародыше, введя войска — «расстрелять Тухачевского до тамбовского восстания». Не получилось — это уже не был СССР 1968 года. Но даже сегодня специалисты спорят и не могут решить, какой вариант был бы лучше (точнее, хуже).В 1983 г. я был на очень поучительном собрании в Индии, один от СССР. В кулуарах собирались индийцы — и ученые, и чиновники. Вели, пользуясь моим присутствием, общий спор о наших войсках в Афганистане. Фактологию событий в Индии знали досконально, афганцев всех течений там было много. Так вот, у этих индийцев, причем из элиты высокого ранга, не было единого мнения о том, как бы надо было поступить СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136