покаянием", отмыванием греха крепостничества.Кредо Ковалева: даже хорошие дела от КПСС были мерзки. Все, что делалось с участием КПСС, могло быть только злом. Но это и есть суть манихейства, отход от целостного образа жизни к иссушающему разделению Света и Тьмы. Сам Ковалев признает, что КПСС пронизывала всю жизнь страны. Получается, вся наша жизнь была зло. Всем следует пойти и утопиться. Здесь присущее антисоветской интеллигенции морализаторство доведено до предела. «Если улица не ведет к Храму — зачем она?» — вот кредо тоталитаризма.Показательно отношение Ковалева к «ритуалу». Его возмущает, что КГБ в 80-е годы выступал за либерализацию режима, но с ритуальными фразами о «подрывной деятельности», освобождал диссидентов не с извинениями, а в порядке помилования. Но эволюция общества — это непрерывное обновление содержания под старой ритуальной шелухой, которая, устаревая, «сходит слоями», как кожа. Выступление Ковалева — образец мышления фанатика, не понимающего своего общества и отвергающего всякую постепенность в его развитии.Отрицает Ковалев рациональность и в другом пункте. Ведь в осмыслении истории важна не точка, а динамика . Ковалеву же главное слова, он ужасается: в СССР было 300 заключенных диссидентов за последние 20 лет! Ну не империя ли зла (хотя для Запада цифра смехотворная)! А какова динамика репрессий? От Кровавого воскресенья — через Гражданскую войну — репрессии 30-х — репрессии 40-х годов — к мягкости Брежнева. Это — очень быстрая динамика (та же динамика во Франция после революции была намного хуже). Ее ни в коем случае нельзя было прерывать, если бы думали не о словах, а о людях. Что же сделал Ковалев (Гамсахурдия, Тер-Петросян, Туджман и др. «мстители за поруганные права»)? Они сломали систему, наладившую эту динамику, и потребовали ее капитуляции и суда над ней. Результат: в слабых звеньях (Карабах, Босния, Молдавия) кровь потекла рекой.Ковалев молился на суде правам человека в специфическом понимании западной демократии. А это — ценность не общечеловеческая, а преходящая, и появилась она недавно. В Средние века ее не было — а разве тогда жили не люди? Когда стали «правовыми» Германия или Испания? Более того, если эта ценность становится кумиром, то на ней возникает тоталитаризм ничуть не лучше любого другого. Права человека, как и другие ценности, улучшают жизнь именно пока они — идеал, а не абсолют . В Англии в 1990 г. выпустили из тюрьмы 6 человек, которые под пытками признались в несовершенном преступлении и отсидели невинно 12 лет. Это ведь похуже, чем у нас было при Брежневе. Что же, заклеймить и разрушить Англию?Ковалев обвинял КПСС, как человек из иного общества. Такие люди в небольшом количестве есть везде (как, например, кришнаиты в США). Но они не обвиняют, а сосуществуют с «отсталыми» и оказывают на них давление. Допустим, КПСС была часть нашего «отсталого» общества. Мы шли к все более правовому и очень терпимому обществу. Ковалеву не нравилось, как шли — и под его аплодисменты нас повели через Карабах и Приднестровье.Наше общество относилось к категории «традиционных». В них главное — не право, а справедливость , то есть нормы всеобщей этики (как и любые нормы, они нарушались, но формирующую общество функцию выполняли). Либералы считают возникновение таких норм «дорогой к рабству». Спор об этом философский, а уж никак не для Конституционного суда. Признание недоказуемых философских тезисов Ковалева лучшими аргументами обвинения означало в правовом отношении огромный регресс.В традиционном обществе право сопряжено с " правдой ", то есть установленными понятиями о добре и справедливости. Наша история была такова, что если что-то признавалось вредным для страны , то право было лишь инструментом для нейтрализации этого зла. Вспомним ту «преступную», по мнению Ковалева, этику, под которую подгоняли право, судя диссидентов. Диссиденты апеллировали вовне (к Рейгану, ООН и т.д.). Независимо от нынешних оценок, у советского общества был «синдром военного быта» — никто этот факт, отмеченный еще Менделеевым, не оспаривает. При таком умонастроении апелляция к противнику в холодной войне выглядела как предательство. Осуждать за это КПСС тех времен глупо, ибо речь идет о мировоззрении, об идеалах, которые очевидно доминировали в обществе в тот конкретный период.Да и с точки зрения разума: к кому апеллировали диссиденты? К США, залившим в те годы кровью Вьетнам? Разве у них права человека были на уме? В Панаме в декабре 1989 г. убили 7 тыс. ни к чему не причастных людей, чтобы доставить подозреваемого (!) Норьегу в суд. Норьегу — агента ЦРУ, личного друга Дж. Буша, который в чем-то провинился перед хозяевами. Это сегодня, на короткий срок у нашей интеллигенции произошла такая аберрация, что ей Батиста предпочтительнее Кастро, а Сомоса и Пиночет просто друзья. В 70-е годы апелляция к США воспринималась (и вполне разумно), как натравливание Запада на весь наш народ. Поучительна нынешняя антикубинская кампания: там сидели в тюрьме 3-4 правозащитника, а в Гватемале за 80-е годы убили 100 тыс. человек (в пересчете на СССР это было бы 10 миллионов). Но в мозгу нашего либерала Гватемала — демократическая страна, а кубинцев, не желающих либерального рая, он готов уничтожить.Я сказал о честности выступления Ковалева. Но в ней большой изъян. Ведь он выступил против КПСС не из вакуума — он согласился быть свидетелем определенной стороны, представленной Ельциным, Бурбулисом и пр. Он вошел в их бригаду, и тем самым взял на себя ответственность за их дела. Так ли безупречна эта фракция, чтобы было честным морализаторство в ее интересах? Да ни в коем случае, и невозможно поверить, что Ковалев этого не понимал. И если КПСС — зло, то как минимум все эти Ельцин, Шеварднадзе, Снегур и прочие экс-партократы — тоже зло. И в самом лучшем случае в их тяжбе речь может идти о выборе меньшего зла , но тогда рушится вся схема столкновения Добра и Зла, на которой построил свое выступление Ковалев. И всякое морализаторство и призывы к покаянию становятся нечестными. Какое из этих зол меньшее — вопрос далеко не очевиден. Именно поэтому правозащитники вроде Л.Богораз при виде расстрелянных Бендер набрали в рот воды — они подписали контракт с упомянутой фракцией Ельцина-Снегура и стали соучастниками ее дел. Так нечего рядиться в тогу морализатора, честнее быть просто ладскнехтом политической партии, которую ты выбрал для службы.И еще одну нечестность я вижу в самом ядре выступления Ковалева. Сегодня, 60 лет спустя, он возлагает вину на КПСС и весь народ за преступления Сталина, отстоящего от нас на два поколения и несколько исторических эпох. И ни слова о том, что проделала его партия за последние 7 лет и о том, что она делала в момент суда. Что, разве расстрелы в Ходжаллы и в Бендерах — стихийное бедствие, а не результат определенной политики? Этой политики не хотело подавляющее большинство народа («совки с неправовым сознанием») и не хотела динозавр-КПСС — за исключением Горбачева и его друзей-конкурентов. Горбачев и Ельцин эту политику делали, а Ковалев (и подобные ему правозащитники) молчали или аплодировали — помогали. Ведь это уже — очевидный, экспериментальный факт. Разве здесь нет сегодняшней, осязаемой вины — не отцов и дедов, а лично Ковалева и «его стороны» в конституционном суде? Вот бы ему и поговорить о личном покаянии — это было бы уместно как прелюдия.Сейчас интеллектуалы-демократы неуклюже оправдываются: ах, мы не знали, что так получится, хотели всего лишь разрушить империю! Вот доктор наук из Института философии Э.Ю.Соловьев поучает: «Сегодня смешно спрашивать, разумен или неразумен слом государственной машины в перспективе формирования правового государства. Слом произошел. И для того, чтобы он совершился, отнюдь не требовалось „все сломать“… Достаточно было поставить под запрет (т.е. политически ликвидировать) правящую коммунистическую партию. То, что она заслужила ликвидацию, не вызывает сомнения. Но не менее очевидно, что государственно-административных последствий такой меры никто в полном объеме не предвидел. В стране, где все управленческие структуры приводились в движение не материальным интересом и даже не чиновным честолюбием, а страхом перед партийным взысканием, дискредитация, обессиление, а затем запрет правящей партии должны были привести к полной деструкции власти. Сегодня все выглядит так, словно из политического тела выдернули нервную систему. Есть головной мозг, есть спинной мозг, есть живот и конечности, а никакие сигналы (ни указы сверху, ни слезные жалобы снизу) никуда не поступают. С горечью приходится констатировать, что сегодня — после внушительного рывка к правовой идее в августе 1991 г. — мы отстоим от реальности правового государства дальше, чем в 1985 г.».В каждой фразе кривит душой философ и усугубляет вину своего цеха. Выполняя заказ, он опять доказывает, что можно обсуждать лишь действия ушедших вождей — а прошлогодние дела обсуждать даже «смешно». И правомерность запрета КПСС «не вызывает сомнения» — ведь наверху-то решили! Но напрасно ученый скромно прячется за словом " никто ", говоря, что якобы не предвидели катастрофических последствий «выдергивания нервной системы» из тела традиционного общества. Эти последствия не просто «предвидели» и Горбачев, и Яковлев, и их консультанты из корпорации «РЭНД». Эти последствия настолько хорошо изучены и в истории, и в социальной философии, что результат можно считать теоретически предписанным. Да и эксперименты были проведены. Югославия была намного либеральнее СССР, намного «западнее», но и там процесс не отклонился от теории. И смысл всего проекта, защитником которого выступил Ковалев — новый виток войны против России с извечной апелляцией к Западу и опорой на его мощную поддержку.С другой стороны подошел к делу лидер «обновленных» российских социал-демократов Олег Германович Румянцев. Именно он подал в Конституционный суд России, как он выразился, " ходатайство о конституционности КПСС и КП РСФСР ". Надо понимать, что он хотел бы, чтобы КПСС признали неконституционной51. На чем же основывает он свой тезис? На части 2 статьи 7 Конституции РСФСР 1977 г. Она гласит: "не допускается деятельность партий, имеющих целью насильственное изменение советского конституционного строя и целостности социалистического государства, подрыв его безопасности, разжигание социальной, национальной и религиозной розни". Я выделил слова «советского» и «социалистического» чтобы подчеркнуть: та конституция, на которую ссылается Румянцев, запрещала действие партий, которые посягали именно на советский социалистический строй . Причем не то чтобы наносили ущерб своими действиями, а именно имели целью — это очень важное место статьи Конституции.Но ведь совеpшенно ясно, что КПСС была главным инструментом, призванным защитить этот строй и это государство. Можно как угодно проклинать это государство и этот инструмент, называть КПСС «сатрапом», «цепным псом» советского строя и т.п., но строить все обвинение на том, что КПСС якобы имела целью свержение советской власти и установление капитализма — это или маразм, или цинизм.Далее О.Румянцев доказывает, что весь советский режим, ядром которого являлась КПСС, был преступным . Тут ничего нового нет, этого мы наслушались и от Рейгана, и от А.Н.Яковлева. Но ведь тогда, войдя в идеологический экстаз, О.Румянцев уничтожает единственную, хотя и хилую, правовую основу, на которой строит свое обвинение. Вот уже и Конституцию 1977 г., к которой апеллирует, сам же он называет «намеренно идеологизированной недобросовестным законодателем» и потому нелегитимной.Вот где Оруэлл почерпнул бы новых идей! Человек с высшим образованием считает преступным весь строй, которым жила его страна 75 лет. Допустим. Далее он пpизнает, что ядром этого строя была КПСС, а юридической базой — Конституция, возложившая на КПСС обязанность быть этим ядром и радеть о строе. И вот, обретя «правовое сознание», он требует запретить КПСС по законам именно того, преступного строя — за то, что она якобы на тот строй посягала. А дальше на восьми страницах сам же доказывает, что КПСС этот преступный строй создала и защищала. Вот такая логика.И опять же, антисоветизм разрушает право — это очень важное его свойство. О.Румянцев выдвигает обвинение, основанное сугубо на идеологических аргументах, каждый из которых представляет целую философскую проблему, а вовсе не юридический предмет. Вот главное его обвинение: «Самой сутью коммунистической идеологии, лежащей в основе деятельности КПСС, является тезис о преступном и антигуманном характере частной собственности». Не нравится Румянцеву этот тезис — ну и что? Ведь это всего лишь тезис, «суть идеологии», которая всего лишь «лежит в основе» (а может, уже давно и не лежит). Разве дело суда осуждать или оправдывать этот тезис, каким бы спорным он ни был?А как же обстоят не слова, а дела относительно собственности? Тезис тезисом, а вплоть до 1991 года была у людей собственность и приращивалась. Хотя бы те 372 млрд. руб. накоплений в сберкассах, которые имели большую реальную ценность (по нынешним ценам на продукты это эквивалентно 14 триллионам рублей или 500 миллиардам долларов). И вот приходят соратники Румянцева, поющие гимн собственности, и эти накопления экспpопpииpуют. Ведь это защитники частной собственности раздели в 1992 г. людей догола!Еще на один юридический парадокс толкает Румянцев суд: он требует вести процесс против уже запрещенной партии, которая легально не может даже сплюнуть. Ничего себе, правовое государство! Но дальше — больше. Читаешь ходатайство и диву даешься, ведь все это — экскурсы в историю. Не веришь глазам: о какой партии речь? Всюду ссылки на Ленина, на инструкции 1959 г., самое позднее — на XXVII съезд. Какой век-то на дворе? Ну сослался бы хоть на XIX партконференцию, где кумир О.Румянцева Ельцин просил о «политической реабилитации» именно у этой любимой преступной партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136