Еще с утра начали заполняться коттеджи для приезжих и маленькая гостиница — те из менеджеров Корпорации, что не живут в Озерках, съезжаются сюда на два дня. Съезжаются в тихое, благословенное место, осененное голыми березами, искрящееся чистейшим, вовсе не московским снегом, чтобы провести эти два дня в тишине и покое, вдали от ревущего мегаполиса, вдали от проблем и тревог, выпавших на их долю в этом непростом году.Съезжаются, чтобы — в который уже раз — встретить новогоднюю ночь вместе, единой большой семьей, зовущейся Корпорацией «Росинтер», простить друг другу обиды и пожелать друг другу счастья. Ибо так сказал Олег Старцев — и так будет.И покуда в отдельной маленькой комнатке, сверяясь со сценарием, аниматор строит зеркалу приветственные рожи и принимает первые пятьдесят граммов коньяку, и покуда шеф-повар в кухне страшно шипит на ложкомойку, до сих пор не промывшую спаржу, и покуда десятки женщин в особняках Озерков в предпоследний раз примеряют вечерние туалеты, стараясь не испортить уже уложенные прически, а их мужья томятся, борясь с позывами приступить к праздничному возлиянию прямо сейчас — Олег Старцев сидит в верхней гостиной Центрального здания, в уютной комнате с кремовыми шторами, за которыми густыми чернилами синеют подмосковные сумерки.Теребя правой рукой многострадальный нос, глава «Росинтера» рассеянно скользит взглядом по шахматной доске, раскинутой на столике, что стоит против его кресла. Что-то еще, кроме двусмысленного положения черной ладьи, занимает его. Какие-то бродят в его голове совсем посторонние мысли.Играющий белыми Малышев не торопит его. В сотый раз накручивая на палец косо упавшую на лоб белокурую прядь, он смотрит на доску с тем же выражением исключительного внимания, уносясь мыслями бесконечно далеко и от сомнительной старцевской ладьи, и от тишины малой гостиной, и от веселой суеты, царящей внизу.Губернатор Денисов, сидящий сбоку и сбоку же наблюдающий за буксующей партией, перебегает взглядом с одного лица на другое — и во взгляде этом зреет смех. Мысли и того, и другого, мысли, далекие от игры, понятны ему. То, что боятся произнести вслух мужчины, уже сказано женщинами — и Сашке Денисову эти высказывания известны.— Окей, — не выдерживает он наконец, — Дальше будем делать вид, что играем?… Или — тайм-аут — и по глоточку?…Старцев, задолжавший ход, вздрагивает и поднимает на губернатора глаза. Его хмурый обычно взгляд вовсе не хмур — растеряны и ласковы глаза президента Корпорации.— А правда, — соглашается он и двигает к Денисову опустевший бокал, — Наливай, Саня!Саня наливает. Мерцающая охристая влага дробится и множится в многослойном хрустальном дне. Подтаявшие айсберги летят в золотую пучину. Тонко и нежно звонят где-то часы. Четверть одиннадцатого.Рассеянной рукой берет свой бокал Сергей Малышев. Хорошо и странно у него на душе. Хорошо — от того, что спокойно. От того, что решение принято, и нет больше неуверенности, нет сомнений и беспокойства. Так оно и должно быть в канун Нового года — все обязательства выполнены, все мечты сбываются.Но странно, что до сих пор, до этой минуты принятое решение он хранит в тайне от ближайших своих друзей. Глупо это. Не по-дружески. Даже — не по-мужски. Надо сказать, обязательно. Вот прямо сейчас и скажет…— А Юлька-то где?… — перебивает его решимость Старцев, обратившийся к губернатору, — У Анюты?…— Ах-ха… — кивает Денисов, и веселые черти в его глазах разгораются все ярче, — И Настя там же, как я понимаю…— Подружатся девочки, — улыбается Старцев, — Анне Настя очень понравилась. Да и Юле, кажется, тоже…Важно кивая, Денисов подтверждает его слова.Месяц назад, волнуясь, и не глядя друзьям в глаза, Сергей Малышев представил им Анастасию Артемьеву. «Покажу свою девушку», — сообщил накануне. Представляя же, произнес только — «Это моя Настенька». О статусе умолчал, но слово «моя» сказало о многом — никогда и ни о ком не говорил так Серега Малышев.И Настя, новенькая в их кругу, до пунцовых пятен стесняющаяся ревнивого внимания Сережиных друзей, не только безоговорочно пришлась по вкусу обеим законным супругам. Настино появление неожиданно сплотило и давно уже знакомых, но никогда не ходивших в подружках женщин — Анюшу и Юлю. С того дня женщины стали встречаться — то в доме Старцевых, то у Малышева, где Настя проводила все больше и больше времени, — и даже, кажется, завелись у них какие-то свои секреты.Юля вводила Настю в курс взаимоотношений Сережиного круга, развлекала сплетнями, давала советы, как держаться да что носить. Анна исподволь посвящала Настю в тайны ведения непростого домашнего хозяйства, советовала подбить Малышева на разведение в саду регулярных клумб, которым молодой бизнесмен предпочитал неукротимую и неухоженную зелень дикоросов.И чуть не ежевечерне старшие товарки морочили теперь мужьям голову: «Скажи Сереже, что лучшей жены ему не найти».Ничего этого мужья Малышеву, конечно, не говорили. Еще чего!… Их не спрашивали — они не лезут. Но любопытство томило обоих — неужели не устоит?…— А ты говорил, что все бабы одинаковые, — припомнил Старцев, — Помнишь, Серега?… Что только одно и видят — твои деньги и твои возможности. Сам-то как теперь думаешь — и Настя такая же?…Малышев хмыкнул и мотнул головой.— Настя… Настя — не такая. Но! — упреждающе поднял он палец, — Это лишь исключение, подтверждающее правило.Старцев засмеялся:— Так тебе это и нужно. Исключение. Нашел. Добился. Теперь чего думаешь?…Малышев молчал, крутя в руке бокал со стучащими о хрустальные стенки льдинками.— Это не прогулочный вариант, — вдруг очень серьезно и твердо произнес Олег, — Это девушка, с которой стоит остаться рядом. Женись уже, Сережа, не морочь ты головы — ни ей, ни нам, ни себе самому…Денисов аж подпрыгнул на месте. Ой, держите меня, скажу же, не выдержу же… Но Малышев сказал сам:— Женюсь, Олега. Позавчера решили. Свадьба — в марте. Место и время проведения церемонии будет сообщено дополнительно.Он наслаждался произведенным эффектом. И, пока брови Старцева изумленно ползли вверх, Денисов засуетился, подхватил со столика граненую бутыль:— По сто, мужики! За такое дело……А в доме Старцевых, в столовой, под низкой кованой люстрой, осветившей тепло и сердечно овальный стол, накрытый к чаю, склонились три головы — светло-русая Анина, темная и шелковая — Настина, и коротко стриженная, ныне выкрашенная в огненно-рыжий — Юлина.— Весело! — блестя глазами, утверждает Юля, — Свадьба должна проходить весело! Чтоб надолго запомнилось! Вы не дети уже, вы решение приняли серьезное, взвешенное, вам бояться нечего… Так что — все по высшему разряду! Давай, Настя, организацию торжества я возьму на себя — у меня приятельница недавно замуж выходила, все очень удачно получилось, так что, будем знать, куда обратиться…— Спасибо, — улыбается Настя, — Я посоветуюсь с Сережей…— Свадьба свадьбой, — остужает Юлин пыл Анна Старцева, — Но и о том, что после свадьбы будет, надо подумать прямо сейчас. У Сережи совершенно холостяцкий дом, он, конечно, вполне комфортабелен для молодого одинокого человека, но семье нужно совсем другое пространство, другой уровень комфорта… Я полагаю, если день свадьбы уже назначен — вполне можно заняться перепланировкой и отделкой прямо сейчас. У нас сейчас на втором этаже отделочники работают — очень добросовестные ребята, и дизайнер толковый, а тебе дам координаты…— А, кстати… чего это вы там на втором этаже переделываете? — рассеянно поинтересовалась Юля, выискивая в вазочке с конфетами любимый трюфель.Анна открыла рот, чтобы ответить, но вдруг стушевалась и опустила глаза:— По мелочи там… — пробормотала она, — Гостевую спальню переделываем… — и деятельно предложила, — Девочки, может, еще чайку?…Юля оторвалась от конфет и пристально на Анну посмотрела. Не спускала с нее глаз и Настя — странная все-таки реакция на простой вопрос, Аня Старцева явно что-то скрывает… Но что? И зачем?…— Н-да?… — протянула Юля, — Очень интересно. И во что же вы переделываете гостевую?…Анна сморгнула, помолчала, а потом вдруг подняла на гостей тихие и счастливые глаза:— В детскую. Нам нужна еще одна детская…— Олега! Сексуальный маньяк! — громыхал Малышев, в десятый, наверное, раз хлопая старшего товарища по плечу, — Третьего?… Вы решили третьего заделать?… С ума сойти…Смущенный и счастливый Старцев потер переносицу. Ничего они не решали. Ему — сорок три, Анне — сорок. Им и в голову бы не пришло, но…Все— таки, дети рождаются от любви -теперь он знает это совершенно точно. От их самой первой юной любви родилась Любашка. Счастливые недели на Средиземноморье подарили им Андрея. И в тот самый вечер, когда после нелепой затянувшейся ссоры они снова, исступленно и радостно узнавали друг друга в теплых сумерках спальни, была зачата новая жизнь — их третьего ребенка, еще неведомого, еще таящегося сгусточком клеток в материнском чреве…«Ужас, — всполошилась Анюша, узнав, — В таком возрасте… да как же… а вдруг…»Но врач, седой и замечательно пахнущий трубочным табаком профессор, просмотрев результаты анализов, успокоил — организм матери крепкий, здоровый, особого риска не предвидится. Будем рожать?…Будем!— Да-а-а, мужики, — покрутил головой губернатор Денисов, — Ну, вы даете… — тут запиликал губернаторский сотовый, и, включив трубку, Денисов ответил, — Да?… О, в самом деле… Да, Юль, да, подходите… мы тоже уже спускаемся… Хм, — отключив телефон, почесал он в затылке, — Есть предложение встретить Новый год. Есть предложение…— Нет возражений! — рявкнул в ответ слаженный дуэт, и все трое, поднявшись с мест, двинулись к лестнице.Праздник! Праздник!… Стряхивая с туфелек налипший у входа снег, сбрасывая с плеч шубки, ароматные и мерцающие вплывают в холл женщины. Их знакомые, будничные лица сегодня таинственны и прекрасны. Сопровождающие дам мужчины принимают у спутниц крохотные сумочки, давая возможность придирчиво проверить у огромных зеркал безупречность прически и макияжа. Женщины воркуют, журчат, переливаются, заботливо стирая с щек радостно встреченной собеседницы розовые и алые следы дружеских поцелуев. Мужчины протягивают друг другу руки — их лица спокойны, улыбки искренни — здесь все свои.Жмутся к матерям дочери, девочки-подростки и вполне уже взрослые барышни, с нежно оголенными плечами, с затаенной надеждой в глазах. Новогодняя ночь — должно же случиться сегодня хоть одно чудо?… Особняком держатся взрослеющие сыновья, независимые и деловитые, которым, конечно, ну совершенно нечего делать на этом балу предков, но, блин, кто ж их отпустит… И взгляды, напряженные и хмурые, вдруг теплеют и оживают, обнаруживая в толпе «предков» тонкую девичью шею, бледный локоток, крепко схваченный заботливой мамашей. А это чья?… Смотри-ка… а она ничего…Наполняется холл, движутся по кругу фужеры, пузатые и узкие, кружится негромкий радостный гомон, шлейфами проплывают ароматы духов, растворяясь во всепоглощающем Запахе Праздника.Праздник!… Нарядные гости и хозяева перемещаются в Зеркальный зал, за сверкающие серебром столики. Семейные с семьями, холостые — с подругами, незамужние — с бой-френдами. И тут взгляды корпоративных сплетников особенно любопытны и придирчивы — кто с кем нынче?…Вот Олег Старцев со своей маленькой, стриженой, русоволосой женой. Вот Овсянкин-сэр с очередной подругой, ногастой и вертлявой, вполне в сэровом вкусе. Вот Александр Денисов с супругой в сногсшибательном платье. Игорь Голубка со своей половиной — сдобной и лучистой. Георгий Шевелев с высокой суховатой женой, майором милиции.Вот Сергей Малышев — и головы поворачиваются, поворачиваются навстречу — кто это с ним?… что еще за девица?… очередная дама сердца?… Да бог с вами, неужели еще не слышали? Невеста его. Невеста?… Невеста?!… Невеста. А что вас так удивляет? Взрослый мальчик уже, давно пора. И девушку выбрал приличную, и хорошенькую, и воспитанную… и дай им Бог счастья!…Тамара Железнова. Как всегда, одна. Но нет, минуточку… не одна… Ба! Смотрите-ка!… Поддерживая под локоток и шепча на ушко что-то интимное, Тамару ведет к столику Леня Щеглов. Леня сияет. Тамара улыбается. Да так улыбается, что каждому, каждому ясно: неслучайна сегодня эта пара, ах, не случайна…В тот вечер, когда она сама отказала Олегу, плохо было Тамаре. Совсем плохо. Жить не хотелось. Хотелось заснуть — и не проснуться больше никогда. И долго она не снимала трубку, когда кто-то — настырный и бессовестный, ведь ночь уже! — звонил и звонил — сначала на домашний, потом на мобильный. Наконец, не выдержала, сдалась — и услышала Леньку Щеглова. Ленька звонил сугубо по делу, бросился было извиняться за поздний звонок, но, расслышав в Тамарином голосе слезе, передумал. Спросил: плохо?… Совсем плохо?… Погоди, приеду сейчас, что-нибудь придумаем…Никогда они не были друзьями, но отчего-то именно Леня попался ей в тот момент — ей, самой несчастной на земле женщине. И, ничего не рассказывая, она просто плакала в его дурацкую ленинскую жилетку, а он гладил по волосам и бормотал что-то успокаивающее. И не уехал, пока слезы не кончились и она не начала улыбаться его незатейливым шуточкам. А на следующий день был у них веселый дружеский ужин, и Тамара все дивилась — отчего ей так легко с ним и хорошо?… И не надо мучиться, и не надо прятать глаза — можно быть собой и ничего не бояться…И внезапная дружба так же внезапно вдруг превратилась в роман — и капитан запаса Леонид Щеглов оказался человеком сентиментальным и нежным. Тамара не загадывала о будущем, не строила планов — ей просто было хорошо с ним. Хорошо и спокойно…Олег Старцев встречается с Тамарой взглядом. Мгновенный укол — ее взгляд безмятежен и томен. Глаза влюбленной женщины. Влюбленной не в него. Мгновенный укол потери, упущенной возможности — а все-таки, жаль… Но Анна тихая, Анна кроткая, трогает его за рукав и увлекает к столику. И новая волна нежности к этой маленькой русоволосой женщине, живущей с ним, живущей им без малого двадцать лет, захлестывает Олега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51