… Чуть больше года назад никто не знал его, никто о нем не слышал, а сегодня — нате, пожалуйста! — вот он, выразитель народной воли, олицетворение будущего, главный стратег, непогрешимый гарант, первое лицо, отец родной, Президент Российской Федерации.В последний раз пожав кому-то руку и улыбнувшись — улыбка гасла так же внезапно, как возникала — он развернулся и четким шагом пошел из зала вон. По дороге зацепил кого-то взглядом, что-то произнес вполголоса одному из подручных — и скрылся за высокими дверями со всей своей свитой.Следом повалили из зала остальные — банкиры и промышленники, президенты крупных холдингов и экономисты-теоретики, государственные чиновники и рыночные аналитики, председатели всевозможных фондов, политологи, пиарщики, депутаты Думы… То и дело возникали в дверях пробки — участники заседания останавливались, чтоб переброситься парой слов, немедленно подбегали к ним журналисты — с диктофонами, с микрофонами, с целой кучей вопросов.— Господин Хорьковский, как вы считаете, можно ли расценивать выступление Президента как гарантию того, что «нулевой вариант» будет принят?— Я бы воздержался от однозначной оценки. Но, по крайней мере, сегодня Президент дал нам понять, что не имеет предвзятого отношения к приватизации девяносто шестого года, и это отрадно. Потому что в ином случае в воздухе запахло бы переделом собственности, а это всегда — процесс крайне болезненный, не только для самих собственников, но и для сотен тысяч людей, чья жизнь так или иначе зависит от судьбы приватизированных предприятий.— Вопрос господину Чахнашвилли. Каха Андреевич, скажется ли, на ваш взгляд, сегодняшняя речь Президента на капитализации крупных российских предприятий?— Это было бы логично. По существу, Президент если и не выразил недвусмысленного согласие с «нулевым вариантом», то, по крайней мере, и не отрицал его возможности. Поэтому, мне показалось бы логичным, если бы акции тех предприятий, о которых сегодня шла речь — приватизированных через залоговые аукционы — немножко подросли в ближайшее время. Тем более, что в последнее время — а это связано, прежде всего, с действиями генпрокуратуры относительно «Росинтера» — капитализация данных предприятий день за днем снижалась.— Олег Андреевич, говорят, инициатива сегодняшнего заседания СРБ принадлежит вам?— Эта инициатива принадлежит активу Союза. И совершенно естественно, что для обсуждения взята наиболее актуальная сегодня тема — судьба предприятий, приватизированных по системе залоговых аукционов. Если вы внимательно слушали наших докладчиков, то вы увидели, что большинство этих предприятий — ЮКОС, ЛУКОЙЛ, Снежнинская горная компания, многие другие — благополучно пережили наиболее сложные в экономическом смысле времена, успешно функционируют, успешно выступают на мировом рынке. А это значит, что предприятия грамотно управляются, и обеспечивают не только своих собственников, но и целые регионы базирования, а в совокупности являются значительной частью экономики страны… О, извините, я должен отвлечься…Старцев вырвался из цепких рук журналистки и подошел к невзрачному человеку в сером. Тот, склонившись к самому уху президента «Росинтера», произнес несколько слов, и Старцев, кивнув, последовал за ним куда-то по коридору отеля.… В холле подавали кофе, передвигались с чашками в руках. Кофе стыл едва пригубленным — слишком много вопросов, слишком непростые ответы. Вот сомкнулся вокруг кого-то плотный кружок журналистов, над которым нависает на длиннющей «удочке» узнаваемый микрофон НТВ — в косматом меховом чехле он похож на растрепанный малярский валик.Вот энергичная дама с лакированной башенкой на голове сердито спорит с главой Новолипецкого комбината: «Вот уж вы бы на этот счет не заикались, ей-богу! Вот уж о вашей-то приватизации мне хорошо известно!».Вот председатель Счетной палаты с пухлым лицом обиженного дитяти переговаривается о чем-то вполголоса с дородным главой «Газпрома», а снизу откуда-то уже тянется в этот приватный якобы разговор любопытствующий диктофончик газетчика.Вот крабьими перебежками движется по холлу, поблескивая очками и бритым черепом, директор Департамента PR корпорации «Росинтер» Леонид Щеглов. У него здесь своя работа: нежно зацепил за лацкан представительного мужчину и впиаривает, впиаривает ему что-то, а представительный мужчина кивает, соглашается, и можно расслышать лишь: «У нас в Думе…». Вот председатель СРБ, умеренно взволнованный (рука еще помнит президентское пожатие), обсуждает с двумя банкирами возможную реакцию МВФ на сегодняшнее выступление главы государства, цитаты из которого уже надиктовывают в сотовые телефоны самые шустрые из журналистов — корреспонденты информационных агентств… И над толпой в добрые две сотни человек, в разноголосом гуле то и дело вспыхивает, угасает, появляется вновь, перелетая от уст к устам загадочное — «нулевой вариант».«Нулевой вариант» — значит, все остается, как есть. «Нулевой вариант» — значит, никто больше не попытается отобрать и переделить то, что было приобретено в недавние, но уже как будто далекие смутные годы законодательной неразберихи.Кто выдумал эти слова, кто первыми произнес их — никто не помнит уже, да и неважно это. Важно, скажет ли это волшебное заклинание тот, ради кого и устроено было сегодняшнее заседание. Если Президент заявит о принятии «нулевого варианта» и согласиться оставить все на своих местах, не вскрывать едва затянувшиеся раны первых баталий за собственность — значит, у многих, присутствующих сегодня здесь, сами собой рассосутся проблемы и с Генпрокуратурой, и со Счетной палатой, и со множеством других, недовольных……Малышев, стоящий на отшибе, в стороне от нахрапистой прессы, заметил, что среди одинаковой бело-серой, пиджачно-рубашечной мужской толпы, появились вдруг разноцветные пятна как бы деловых, как бы офисных дамских костюмчиков, которых совершенно точно не было здесь в первой части заседания, пока присутствовал Президент. Костюмчики эти прикидывались скромными и официальными, но такие вились по спинкам жакетов русалочьи волосы, такие ноги вырастали из-под недлинных юбок, такие нежные и невинные головки венчали всю эту красоту, что ясно было как дважды два: ровно никаких деловых забот нет в этих головках, и ровно никакого отношения не имеют их обладательницы к теме сегодняшнего заседания. Девицы, прижимавшие к груди бутафорские папочки с будто бы важными документами, набирались в модельном агентстве. Все понятно: главное действо закончилось, теперь предстоит лишь обсудить подготовленное заранее предложение СРБ для правительства, а потом — банкет. И чтобы радикально настроенные элементы из прежнего состава Союза не затягивали процесс и не взялись оспаривать основные тезисы предложения, в зал нагонят разноцветных моделек. Всем своим видом эти карамельки будут призывать поскорее закончить официальную тягомотину и перейти к занятиям менее официальным и более соблазнительным…Малышев поискал глазами Старцева, но того не было видно. Зато хорошо было видно одну из «карамелек» — в розовом, и с розовым же цветущим личиком. Она поймала взгляд, опустила ресницы, и, как бы случайно, чуть передвинулась поближе, чтобы молодой длинноногий господин получше разглядел все ее мятные, ванильные прелести. «Вот эту» — определился Малышев.Что— то мелодично прозвонило, и бархатный голос произнес: «Прошу всех в зал, господа!». Не упуская из вида розовую девушку, Малышев двинулся к дверям. Да где же Старцев-то?… * * * — Вот, собственно, все, что я могу сказать по этому вопросу, — закончил Старцев, и в комнате стало тихо — слышно было лишь, как где-то в отдалении гудит толпа и тоненько сопит человек, сидящий напротив.— Ну что ж, спасибо вам, Олег… э-э-э… Андреевич, — человек сделал вид, что забыл отчество. Обычная номенклатурная уловка — чтоб не обманывались ласковым тоном и монаршьим вниманием: всех не упомнишь, вас много, а я один. — Я поеду.Скрипучий голос какой… Он встал с кресла — встал и Старцев. Человек направился к двери. «Зачем звал? — подумал Старцев, — Посоветоваться по какому-то ерундовому поводу?»Едва Президент покинул зал, некто из свиты попросил Старцева следовать за ним. Президент, оказывается, еще не уехал — зашел на минуту в одну из переговорных комнат, говорил с кем-то по телефону. Увидев Старцева, разговор свернул и попросил кой-что разъяснить: что-то, совершенно на взгляд Старцева неважное и малозначительное. Очевидно было, что за такой ерундой Президент здесь задерживаться бы не стал, а если б и стал — незачем было уединяться. Старцев, тем не менее, ответил все, что посчитал нужным, пытаясь определить по лицу собеседника, слушает он его, или просто ждет, пока Старцев заткнется. Определить было невозможно — слегка комичное выражение упрямого внимания на лице Гаранта никогда не менялось.И вот теперь он просто встал и пошел к выходу. Что это было, спрашивается?У самых дверей Президент все-таки обернулся:— Ну, а как у вас дела? — и шагнул в двери.Предполагалось, очевидно, что разговор продолжится по дороге к президентской машине. Стоящая у дверей негустая толпа телохранителей и референтов взяла их в кольцо.— Спасибо, неплохо, — осторожно ответил Старцев, вышагивая рядом, — Правда, в последнее время не совсем понятные отношения складываются с Генеральной прокуратурой…— Мда? — Президент сбегал по лестнице, — И что же в них такого непонятного?Ага, Президент в курсе. И, похоже, с вопросом знаком основательно.— Генпрокуратура утверждает, что Снежнинская компания была приватизирована незаконно. Но при этом не передает дела в суд, а требует с нас пятьсот миллионов.— Все что-то требуют, — равнодушно ответил Президент.Они пересекали вестибюль. Краем глаза Старцев заметил, как вытянулся по струнке швейцар.— Полагаю, прокуратура во всем разберется, — гарант Конституции все так же равнодушно скользнул взглядом по лицу собеседника. — Не смею вас больше задерживать, Олег… э-э-э… Андреевич… Рад был пообщаться…Они попрощались на пороге отеля, и в считанные секунды свита, упаковав Президента в авто, расселась по машинам, картеж взвыл и понесся по пустынной улице: движение было перекрыто.… Когда Старцев вернулся в зал, вторая часть заседания уже началась — председатель зачитывал проект обращения к правительству. На свое место за круглым столом в центре он не полез, а прошел туда, где сидел Малышев.— Что, в туалете была очередь? — шепнул ехидно партнер.Старцев покосился — по другую руку Малышева сидела густо-розовая брюнеточка и хлопала ресницами, изображая внимание.— У меня разговор был. — очень тихо ответил Старцев.Малышев перестал улыбаться:— С ним?— С ним. Он в курсе.— И что?Старцев подумал и хмыкнул:— И ничего!… * * * В общем и целом день кончился удачно. За принятие предложение о «нулевом варианте» проголосовали абсолютным большинством. Еще бы — большая часть голосующий была в этом кровно заинтересована. Стало быть, заседание удалось.Удался и банкет. Розовая девочка-конфетка прилипла к Малышеву так, что отрывать ее пришлось бы вместе с левым рукавом дорогостоящего пиджака, истерзанным девичьими пальчиками. Когда ряды отмечающих событие стали редеть, и оставались уже, что называется, только свои, Малышев заметил, что и к Старцеву клеится одна из «карамелек» — белокурая, в коротеньком бирюзовом костюмчике, в вырезе которого, как на блюде, возлежали два тугих шарика.— Вот что. Берем девчонок, едем куда-нибудь, — улучив минуту, шепнул Малышев партнеру, — Выпьем, а там поглядим.— На что глядеть-то? — спросил Старцев хмуро. — Не, не поеду.— Эх! — махнул рукой Малышев, — Тебе ж сорок три только. А что к пятидесяти будет? Ты так вообще всю квалификацию потеряешь…— А на ком мне ее оттачивать? — так же хмуро реагировал Старцев, — На этих, что ли? — и он чуть заметно кивнул в сторону шептавшихся «карамелек», — Я с такими себя чувствую… Как в рентгеновском аппарате.— Это как? — не понял Малышев.— А так. Видел снимки когда-нибудь?… Вот. Все прозрачное. Ничего не видно. Ни достоинств, ни недостатков, ни этой твоей квалификации. Просвечивает один кошелек. У них так глаза устроены.— Можно подумать, бывают с другими глазами, — скривился Малышев.— Бывают.— Не поедешь, значит?— Нет, спасибо.— Ну, как знаешь…Старцев ни словом не обмолвился о том, что в семье у него какие-то неполадки. Но об этом узнала Юлька Денисова, рассказала мужу, а Денисов Малышеву передал. Информация, сделав крюк через Нганасанский округ, вернулась в Москву, и теперь Малышев, добрая душа, пытался, как умел, отвлечь старшего товарища от грустных мыслей. Но отвлекаться по малышевской методике — посредством алкоголя и посторонних девиц — Старцев не пожелал, и Малышеву пришлось действовать в одиночку.Там же, в гостинице, нашелся бы, конечно, свободный номер. Но где гарантия, что номер не будет оборудован какими-нибудь излишествами, вроде портативной видеокамеры за зеркалом? Лучше не рисковать. И Малышев умчал розовую красавицу все туда же, на гостевую квартиру…Теперь эта красота лежала поперек кровати, жемчужно-розовой попкой кверху, и развлекалась тем, что острыми ноготками рисовала на могучей малышевской груди некие тайные знаки. Малышев же внимательно слушал себя, пытаясь разгадать, что за настроение вдруг его посетило.Ну, определенное удовольствие — это понятно. Но что-то все же не так. А что?…Девочка милая, толковая. Хорошенькая. Студентка, пожалуй. Можно было бы даже оставить при себе на недельку. Удачный, словом, выбор. И все же чего-то не хватило Малышеву, чего-то он в этот раз недобрал. Полноты ощущений, кажется, это именно так и называется. Почему же, интересно?…А скучно потому что. Ну, хорошенькая. Ну, толковая. Движется в постели, как профессионалка. И все. Таких — шустрых и свеженьких — полно. Пучок на пятачок. А капризная душа еще чего-то просит, чего-то эдакого, непростого… Вряд ли это кислые старцевские рассуждения так на него подействовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51