Однако, я думаю, такие простые и понятные вещи впечатлят участников рынка куда больше, чем любые наши заявления и заверения.Премьер-министр поглядел в стол, в размытое отражение цветочной башенки на гладком лаке, потом перевел задумчивый взгляд на Зверева. Зверев приоткрыл глаза и сказал:— А гостайна?…В самом деле, любая информация о месторождениях редкоземельных металлов в России носит характер государственной тайны. Даже если месторождение до конца не разведано, даже если не эксплуатируется и долго еще эксплуатироваться не будет… Любое разглашение информации о запасах палладия и подобного ему ископаемых карается законом. И что предлагает Старцев?… Старцев предлагает, чтобы закон нарушил не кто-нибудь, не Вася Пупкин из добывающей компании, а высшие должностные лица страны. Старцев предлагает, что Премьер Российской Федерации сам пригласил на заветные земли алчных чужестранцев: здравствуйте, гости дорогие, проходите, чувствуйте себя как дома на нашем палладии!…— Гм… — сказал Плотников, и оторвал от многострадальной розочки еще один лепесток. — Бог с вами, Олег Андреевич… Может, прикажете их еще по складам Госрезерва прогулять?…Старцев пожал плечами:— В идеале и это неплохо было бы… Ситуация неординарная, и методы ее разрешения должны быть адекватными.Премьер посмотрел на Старцева, посмотрел, растерзал в пальцах розовый лепесток и сказал наконец:— Я не могу принять такое решение. Это не в моей компетенции. Это должен решать Президент.Старцев глянул на Плотникова вопросительно, но тот сделал вид, что вопроса не понял.— Вы могли бы взять на себе объяснение с Президентом? — вынужден был вслух произнести Старцев.Председатель правительства подарил Старцеву еще один долгий взгляд и промолчал.Зверев покосился в сторону промышленника, потом вдруг развернулся всем корпусом к премьеру и сказал фальшиво-старческим голосом:— Григорий Григорьевич… А хорошо бы было, в самом деле, чтобы Олег Андреевич сам эту темку озвучил… Не дело вам с такой инициативой к Президенту лезть… а мне и подавно… чином не вышел… — Зверев покряхтел, возвращая обильное тело в исходное положение, — Подумайте-ка, Олег Андреевич, ей-богу…Это предложение чрезвычайно устроило премьера — Плотников оживился, поддержал разговор, дал даже кое-какие рекомендации…«Трусы, — кивая согласно головой, думал Старцев, — Этого и следовало ожидать… никогда они в Кремль не сунутся ни с какой инициативой… тем более, с такой…»Спустя десять минут авто Старцева выруливало со стоянки Белого дома на Краснопресненской набережной. Глядя на реку и щурясь от солнечных пятен, плясавших на воде, Старцев прикидывал, что придется предпринять, чтобы дойти до Президента. Ничего не придумывалось — трижды уже за последние дни он пытался это сделать, трижды под благовидными предлогами ему было отказано. Кто-то в кремлевской администрации очень не хотел, чтобы они встречались. Кто-то достаточно сильный и властный, кто-то, связанный с Фрайманом… 23 9 сентября 2000 года, суббота. Байкальск. Истекала вторая неделя с того момента, как стартовала в Байкальске предвыборная кампания. Город уже запестрел предвыборными плакатами — от черно-белых, в размер писчей странички, невнятных бумажонок, размноженных на ризографе, до полноцветных гигантских полотнищ, покрывающих стены домов с первого по пятый этажи.Уже завертелись на местных телеканалах многочисленные рекламные ролики, на которых кандидаты с перекошенными от актерских усилий лицами, намекали, что единственное спасение избирателя от текущих крыш, разбитых дорог и растущей инфляции — это за него, кандидата, отданный на выборах голос.Уже поползли по городу темные, нехорошие слухи о людях, вчера еще уважаемых и солидных: кандидат К., владелец городских пекарен, что-то такое, оказывается, в свой хлеб добавляет, от чего даже и у крепких мужиков случаются сексуальные конфузы и падает общий тонус; кандидат Б., профессор экономики, и вовсе, говорят, педик проклятый, несмотря на наличие цветущей супруги и троих детей; кандидат С. сидел по молодости за хулиганку, а после сильно пил, кандидат М., главврач городской больницы, ворует наркотики и их продает, иначе откуда бы у него дача в два этажа, с каких таких доходов?…Объемы потребления хлеба в городе снижались с каждым днем, студенты профессора Б. смотрели на преподавателя, давясь смешками, вокруг городской больницы устроен был пикет общества «Матери против наркотиков», а технологи, заполонившие гостиничные номера, продолжали выпекать о своих соперниках новые слухи — все более жуткие, все более нелепые…Предсказания Кана сбылись: расклеены были по городу плакаты, на которых губернатор Терских, раскинув руки на берегу Байкала, утверждал «Это моя земля!», и в первую же ночь плакаты были испохаблены. Черным маркером по диагонали крупными, как пирожки, буквами, выведено было на каждом: «Не твоя. Наша!». Прохожие, останавливаясь у поруганных шедевров, глумливо хихикали. В тот же день любопытствующие могли заметить, как неизвестный в замшевой куртке встретился в городском сквере с тремя хмурыми подростками и каждого оделил белым конвертом, в котором шуршало. Подростки, приложив к груди руки, что-то горячо ему пообещали и скрылись за углом, где ждали их еще человек двадцать, и начался дележ радужных бумажек из конвертов. А человек в замшевой куртке вышел на дорогу, поймал таксомотор и отбыл в направлении профилактория, где и отчитался перед Дежневым:— С мальцами расплатился… Если потребуется — еще помогут.В соседней с дежневской комнатке молодая девица с остервенением молотила по клавишам, выражая лицом брезгливое отношение к продукту собственного творчества. Рядом, отделив себя от мира наушниками, в которых грохотало, будто летели под откос бесчисленные поезда, сладострастно улыбался монитору молодой человек с усиками и тоже что-то писал. Заглянувший на мгновение Дежнев поинтересовался:— Над чем трудимся?…— Похвальбушка Ларионову, — ответила девица и сморщила носик пуще прежнего.— Негатив про Терских, — отрапортовал благостный молодой человек.Дежнев кивнул и исчез в дверях. Ловко обогнув шарахнувшуюся от него старушку, прижимавшую к груди баночку для сбора анализов, он вихрем промчался по коридору и заглянул в другую комнату:— Ну что?…Кивавший в телефонную трубку бородач от трубки оторвался, кивнул Дежневу:— Сейчас, Дима… Сейчас привезут…И тут же дверь за дежневской спиной распахнулась, и сильно пахнущий бензином молодой человек в бейсболке осведомился:— Куда разгружать?…— Сюда, сюда… — засуетились и бородач, и Дежнев, пропуская в комнату еще двоих с тяжелыми кипами чего-то бумажного, бумагой же обмотанного и перехваченного шпагатом.Спустя три минуты в комнате толкались все имевшиеся в наличии члены группы, исключая троих, отрабатывающих с Ларионовым встречу с трудовым коллективом плодоовощной базы. Вдоль одной из стен вырос штабелек бумажных тюков, один из которых был уже распотрошен, а содержимое его загуляло по рукам собравшихся.Ни с чем не сравнимый запах свежей типографской краски заполнил комнату. Только что присланный из Москвы тираж газеты, газеты, неслыханной для Байкальска — дерзкой и безбашенной — прибыл в штаб, чтобы нынче же ночью быть отправленным по торговым точкам и начать назавтра смущать избирателя…— Класс, класс… — Дежнев быстро проглядывал газету, единым взглядом оценивая и верстку, и циничные карикатуры на каждого из кандидатов, тексты же были ему знакомы до зубовной боли — писала их все та же парочка райтеров, строчившая сейчас хвалебную песнь Ларионову и пакостную правду о Терских, — Хорошо сработали… класс…Тут же Дежнев подскочил к телефону, набрал номер и сообщил в трубку:— Прибыл… вечером машину, как договаривались… ага, ага…И едва он трубку положил, как девушка-социолог тронула его за рукав. В глазах ее, за толстыми-претолстыми стеклами очков, светилось тихое торжество, в руке же она держала листок, куда и тыкала наманикюренным пальчиком:— Догоняем, Димуля…И сразу газета была брошена и забыта, и группа ринулась к листку со свежими результатами замеров.— Терских — тридцать четыре процента, — сообщил Дежнев, подымая глаза от листка, — Ларионов — двадцать пять!…— Вау!… — понеслось со всех сторон, — Ура!…— За две недели — на семь пунктов… Димка, у нас офигенные шансы!…— Девять процентов разрыва, это ерунда, нагоним…— А Терских-то ведь падает!…— Ненамного, всего на два…— Да если даже всего на два!… Это в разгар-то компании!… А что будет к концу, когда он со своей мордой просто всем надоест?…— Сплюнь, не загадывай…Дежнев же уже выбрался из комнаты и пересек коридор. В своем номере он первым делом схватился за телефон и набрал Москву.— Привет, Димон, — ответила Москва ленивым голосом Кана, — Новости?…— Новости, — бодро отозвался Дима, — Терских упал на два. Мы выросли на семь. Разрыв — девять.— Хм… сказала Москва и замерла надолго. А, отмерев, сказала следующее, — Дим, вы там того… не увлекайтесь… шесть недель впереди… этак вы вообще губера замочите, — и в трубке тихо хихикнули, — А уроните Терских — выборы сорвете нафиг, а нам это, сам понимаешь, не нужно… нам процесс важен, Дим… не результат…— Угу, — буркнул Дежнев, погасая, — я помню, помню… 24 11 сентября 2000 года, понедельник. Москва. Теплый и ясный выдался день, и не дождило. Шины шуршали по высохшим тротуарам по-летнему, курили на крыльце Центрального офиса мужчины в хороших пиджаках и неброских галстуках, провожая благосклонными взглядами мимо спешащих блондинок. Здесь же, на крылечке, стояли и курили двое, вовсе на этих мужчин непохожие: мальчик лет тридцати с бачками и щипаной челочкой, девочка лет сорока в растянутом свитере.— Ты, то есть, не в курсе? — уточнил мальчик, задумчиво почесывая впалый живот, — Блин, и я тоже… Звонит Артем. Приезжай!… Срочно!… А что у вас?… А там увидишь!…— Та же хрень, — басом ответила собеседница и плечами пожала, — Тайны мадридского двора…Тут подошел к ним третий, в джинсовой куртке и с волосами до плеч:— Ждете?… А я думал, опоздаю… — он пожал парню руку, а женщине кивнул, — Григорий Янин, журнал «Портфель»…— Анна Франк, — снизошла женщина, а в ответ на выпученные глаза нового знакомца пояснила, — Фамилия такая… не виновата я… — кисло улыбнулась привычной шутке, — «Финмаркет».— Ну, тему вам тоже не сообщили? — ревниво осведомился новенький, — Или я тут один непросвещенный?…— Все мы тут такие! — успокоил щипаный, снова почесал живот и предложил, — Давайте подниматься, что ли… скоро уже…И они прошли внутрь.— Пресса?… — спросил один из тех, кто был в пиджаке.— Ну… — ответил второй, — Вот им сейчас сюрпризец-то будет…Не прошло и минуты, как стали стекаться к офису все новые и новые личности, при первом же взгляде на которых становилось ясно, что в офисе этом они не работают и работать не могут: слишком вольная одежда, слишком неподобающее выражение лиц — презрительно-независимое… В «Росинтер» стекались журналисты.В вестибюле их встречал один из ребят Артема Еремина, лысеющий юноша с длинной шеей, трогательно торчащей из тугого белого воротничка. Длинношеий улыбался сладко и испуганно, провожал к окошечку, где гостю выправлялся временный пропуск, провожал к лифту… На третьем этаже, у лифта же, пришедших поджидал второй юноша — низкорослый и коренастый, но необычайно шустрый — и провожал в конференц-зал.Там хозяйничал Еремин. Кому-то жал руки, кого-то нежно обнимал, долго хлопая по спине и приговаривая: «Старик… сколько лет, старик!…», с кем-то обменивался визитными карточками и интимно уговаривал не стесняться, звонить, если что… Телеоператор с миллионом кармашков на кожаном жилете выставлял длинноногую камеру, у стола выступающих возилась унылого вида радиокорреспондентка, прилаживая микрофон, никак не желавший держаться в штативе… Здесь же прогуливающийся Леонид Щеглов нервно взглядывал на часы и с завистью — на Еремина: Тема, бывший журналист, опоздания пишущих предвидел и был спокоен, в то время как привыкший к воинской дисциплине Щеглов из себя выходил — сколько ж можно!…Но вот наконец коренастый юноша нашептал что-то на ухо Еремину, Еремин — Щеглову, и Щеглов пошел вон, а журналисты стали рассаживаться, гомоня. Прошло еще две минуты, и в зал — через другие двери — вошли четверо.Щеглов, приведший за собой троицу выступающих, жестом конферансье предложим им садиться, и они сели. Журналисты смотрели на прибывших с легким недоумением.Двое, севшие по краям, каждому были знакомы — президент «Росинтера» О.А.Старцев, генеральный директор Снежнинской горной компании А.Т.Немченко. Посредине же оказался невероятной вышины молодой блондин с косой прядью на лбу и лицом сердитого ангела. Блондин явно нервничал, шевеля под столом длинными ногами.Фигура эта была как будто знакома, мелькала, несомненно, где-то, да вот где ж?… Большинство журналистов, созванных на пресс-конференцию, специализировались на металлургии, и к этой отрасли долговязый отношения явно не имел.— Добрый день, коллеги, — произнес Щеглов самым звучным из своих голосов и потер руки, — Спасибо, что согласились прийти. Тема нашей сегодняшний встречи — кадровые перестановки в Снежнинской горной компании.По рядам собравшихся прошелестело, тотчас защелкали кнопки диктофонов, нацелились в блокноты авторучки.— Представляю вам участников сегодняшнего брифинга. Президент корпорации «Росинтер» Олег Андреевич Старцев, — Щеглов отметил краем глаза легкий наклон старцевской головы, — Президент «Росинтербанка» Сергей Константинович Малышев, — тут кивнул и блондин, а журналисты поставили в блокнотах по закорюке, — и заместитель председателя Правления, первый заместитель генерального Снежнинской горной компании Адольф Тарасович Немченко.Со своего места Щеглову хорошо было видно, как все собравшиеся вдруг совершенно одинаково подняли брови и заозирались кругом — не ослышались ли. Заместитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51