Эти каналы должны были донести до пещеры Росова величайший всплеск энергии, какой только способны были дать все энергосети Европы, Азии, Африки во время «великого короткого замыкания».
Решительная минута близилась.
Сотни научных сотрудников, рабочих и инженеров, затаив дыхание, думали о ней. Кто знает, что произойдет во время подготовленного опыта.
Ладнов заблаговременно уехал, заявив, что теоретику надлежит ждать результатов опыта в кабинете. Безошибочные выводы требуют тишины. Люде было досадно, что Буров не мог без него обойтись. Она гневно называла Ладнова крысой, покинувшей корабль.
Но, кроме Ладнова, пещеру Росова должны были покинуть и все остальные специалисты, не занятые проведением опыта.
Люда все еще надеялась, что останется с Буровым.
Накануне для опыта в пещеру Росова прилетел Овесян. Он совещался теперь с Буровым в бункере.
Люди в комбинезонах собирались группами, смотрели на напоминавшую Великую ярангу «беговую дорожку», словно прощаясь с ней.
Люда делала вид, что следит за светящимися циферблатами приборов, но на самом деле не спускала глаз с серого черепашьего панциря наблюдательного дота.
И вдруг завыла сирена. Люда вздрогнула. Из-под свода пещеры раздался усиленный репродукторами, гулкий под землей, энергичный, не терпящий возражений голос Бурова:
— В течение десяти минут всем без исключения предлагается покинуть пещеру Росова и подняться на поверхность земли. — И он еще раз повторил: — Всем без исключения. Однозначно!
Люда встревожилась, но старалась улыбаться, словно к ней это строгое предупреждение не могло относиться.
Из бункера вышли трое. Они стали подниматься по окружающим «беговую дорожку» ступеням, так похожим на скамьи трибун стадиона.
Люда нерешительно направилась к бункеру. Ей встречались спешащие к выходу подземники. Они с удивлением оглядывались на медлившую почему-то девушку.
С бьющимся сердцем и напускной беззаботностью предстала Люда перед Буровым.
— Люд? — удивился он, потом строго добавил: — Почему ты здесь? Разве ты не слышала предупреждения?
Люда привычно закусила губы, потом, глядя в упор на Елену Кирилловну, непринужденно сказала:
— Я хотела идти вместе с Еленой Кирилловной.
— Иди, мой Лю, иди, — обняла ее Шаховская. — Я остаюсь с Сергеем Андреевичем.
Буров положил руку на остренькое плечо Люды и сжал его. Женским чутьем Люда поняла, что не должна прощаться. Нужно было уйти, словно выходишь в соседнюю лабораторию.
— Я схожу наверх за сигаретами для Сергея Андреевича, — чуть лукаво сказала она.
Буров улыбнулся ей. Он провожал ее глазами, пока она, не оглядываясь, шла к выходу. Кажется, он догадывался, чего это ей стоило.
Овесян уходил последним. Он крепко пожал Бурову руку:
— Ну как договорились, богатырь! Но смотри, при малейшей опасности…
— Будьте уверены, Амас Иосифович, это единственный вопрос, в котором Сергею Андреевичу придется подчиниться мне, — вмешалась Шаховская.
— Ну ладно, ладно!.. Я царь еще!.. — полушутливо прервал ее Буров.
Овесян ушел, тяжело ступая, свесив на грудь голову и опустив плечи. Елена Кирилловна подумала, что ему ведь много лет. Буров проводил его до входа в туннель. Рядом с Овесяном он казался огромным, тяжелым, уверенным в себе и во всем, что произойдет.
На обратном пути он задержался у одного из пультов.
Шаховская ждала его, опираясь рукой о бетонную полусферу бункера. Она смотрела на игольчатый свод с остатками сталактитов, ярко освещенных сейчас прожекторами.
И вдруг прожекторы стали гаснуть. Шаховская зябко повела плечами. Из глубины пещеры на нее двинулась тьма.
Это Буров выключал ненужный уже свет.
Шаховская торопливо открыла тяжелую дверь в бункер и вошла в тесное и светлое помещение, где стрелки приборов, тревожно дрожа, предупреждали о надвигающейся космической буре в недрах Земли.
Толстая бетонная броня с прослойками свинца и антирадиационного пластика должна была во время дерзкого эксперимента предохранить скрытых в бункере ученых от неизвестных излучений.
Нагнувшись в дверях, в бункер вошел Буров. Ему пришлось сразу сесть в вертящееся кресло, чтобы не упереться головой в свод. Шаховская уже сидела в соседнем кресле, глядя на клавиатуру кнопок перед собой, как пианистка, готовящаяся взять аккорд.
Буров подумал, что ему не хватает дирижерской палочки, взмахом которой он начнет «галактическую симфонию». Но надо было ждать, когда «публика наверху займет места».
— О чем думаете? — спросил он.
— О Рое, — ответила Шаховская чуть сдавленным голосом.
— Сколько ему теперь?
— Двадцать девять… — сказала она и поспешно добавила: — Конечно, недель… то есть что я это! Больше! Одиннадцать месяцев.
— Он как… уже сидит? — рассеянно продолжал спрашивать Буров.
Шаховская улыбнулась:
— Он уже ходит, Буров. А я сейчас думала… будет ли Рой, — она подчеркнула это имя, — когда-нибудь стоять на собственных ногах.
— Ну если уже ходит, так и стоять будет, — безучастно отозвался Буров.
Через час Овесян сообщил, что всем энергостанциям Евразии и Африки дан сигнал готовности.
Буров подумал, что сейчас все энергетическое вооружение человечества, созданное разными народами в разное время и на разных принципах, должно будет послужить единой цели. Гигантские гидростанции, построенные на великих реках или в морских заливах, где использовалась энергия приливов и отливов, знаменитое кольцо ветростанций с их огромными вращающимися башнями или дорабатывающие свой век, дымящие, как в старину, тепловые станции, термоядерные установки типа «Подводного солнца», превращающие в электричество энергию синтеза водорода в гелий, и, наконец, гигантские, вымощенные фотоэлементами поля Средней Азии (и Сахары!), снимающие самую богатую солнечную жатву в виде того же электрического тока… — все это всей мощностью установок и энергией магнитного поля сетей, своей колоссальной мощностью обрушится в момент общего короткого замыкания на скрытую в глубинной скважине пружинку искусственного протовещества. Для этого Бурову надлежало лишь нажать неприметную кнопку, напоминающую дверной звонок. Ведь совсем такая же с виду безобидная кнопка могла еще недавно вызвать термоядерную войну и конец цивилизации. Теперь она включала в единый канал всю силу человека.
И Буров уверенно нажал ее.
На мгновение, условно говоря, как бы накоротко замкнулись все энергосети мира, защита которых была своевременно отключена. Многие машины задымились, перегорели, вышли из строя… Никогда не виданный электрический удар прошелся по сетям. Бессильно упали на землю провода с оплавленными концами… Но прежде чем это произошло, переданная лучистыми световыми каналами мгновенная мощность успела в ничтожную долю секунды воздействовать на висящую в магнитном поле глубинной камеры крупинку дозвездного вещества..
Энергетический удар непостижимой силы отразился в бункере лишь скачком стрелок приборов… Буров переглянулся с Шаховской. Она пожала ему руку и глазами показала на один из циферблатов.
Стрелка на нем дрожала.
Что произойдет? Ринется ли по пятнадцатикилометровой скважине «галактическая струя» впервые полученного на Земле искусственного вещества?
Стрелка прыгнула… Да и без прибора было видно, как могучая струя раскаленных газов гейзером вырвалась из-под земли, сорвав, смяв, расплавив ажурную буровую вышку.
Струя газов ударилась о свод пещеры и расплылась облаком.
Буров прильнул к спектрографу.
— Водород! — прошептал он. — Водород, как в ядре Галактики!..
Шаховская взволнованно наблюдала то за ним, то за гейзером рожденного вещества, бушевавшего в пещере. Вдруг взгляд ее упал на сейсмограф. Она схватила Бурова за руку. Впрочем, и без сейсмографа было ясно, что происходит. Пол бункера уходил из-под ног, кресла наклонились.
— Скорей! — крикнул Сергей Андреевич. — Скорей! Асбестовые скафандры!..
Они помогли друг другу застегнуть магнитные швы скафандров.
Бункер треснул. Струи раскаленного газа ворвались в наблюдательный пункт, но герметические шлемы уже защитили исследователей.
Дверь бункера открылась сама собой. Сработали аварийные механизмы. Машины сочли, что людям надо спасаться. Буров и Шаховская в своих неуклюжих костюмах выскочили из бункера. Пол пещеры вздрагивал, со свода сыпались камни, гул доносился из-под земли.
Нужно было бежать, хотя… вряд ли можно было спастись.
А Буров еще возился с переносным электромагнитом, стоявшим у стенки бункера, ведь ради него Сергей Андреевич и находился здесь, а не наблюдал за всем происходящим из безопасного места по телеприборам. Шаховская вспомнила, что именно с этаким электромагнитом отправлялся Сергей Андреевич когда-то и к кратеру подводного вулкана. Она восхищалась Буровым…
Они побежали вместе. Водородный вихрь несколько раз бросал их наземь. Лишь бы скафандры не порвались, иначе конец…
Буров, сгибаясь под тяжестью ноши, упрямо шел вперед…
Вот и туннель, пробитый на месте щели, когда-то приведший сюда первого человека…
Сейчас по этой расширенной щели бежали последние смельчаки.
Шаховская помогала Бурову.
Они остановились перед шлюзом.
Буров в своем проекте подземной лаборатории предусмотрел даже этот исход. Крепкая стена задержала вихрь рожденного в глубинной камере вещества, он не мог пока вырваться наружу.
Сзади грохотало. Кто знает, что там творилось? Может быть, рухнул свод пещеры или разверзлась каменная твердь…
Шлюзом не надо было командовать. Механизмы его сами реагировали на приближение людей в скафандрах. Перед ними открылись спасительные двери… Еще одно усилие…
Шаховская упала на колено, встала, хромая, снова упала. Вихрь ударил ее в спину, закрутил над ней мелкими камнями…
Буров вернулся. Поднял ее одной рукой, не выпуская тяжести из другой, и вошел в шлюз. Там он рухнул на пол рядом с Шаховской.
Словно ожившие, камни в бешенстве бились о стенки шлюза. Автоматические двери закрылись.
Сразу будто наступила тишина, хотя и стены и пол шлюза содрогались от грозного гула.
Буров нашел рукой асбестовую перчатку Лены и пожал ее.
Медленно открывалась противоположная дверца шлюза, который наполнен был сейчас уже обычным воздухом. Теперь можно было встать, лишь для безопасности оставаясь в скафандре, и снова идти… Лишь бы бушевавшие в пещере газы не смели жалкое препятствие, вставшее у них на пути…
Шаховская не двигалась. Размышлять было некогда. Он схватил обмякшее тело помощницы, поднялся сперва на колени, потом встал и снова нагнулся, чтобы свободной рукой взять электромагнит.
Нужно было пройти всего несколько шагов до подземного электрокара, ждавшего смельчаков.
Лишь бы успеть!
Конечно, управлять процессом и наблюдать за ним можно было бы и снаружи, но Бурову непременно требовалось вынести из пещеры, может быть, вырвавшуюся из недр воображаемую «А-субстанцию».
Глава четвертая. ВУЛКАН БУРОВА
Люда, до крови кусая губы, полными слез глазами смотрела на разбуженный вулкан.
Уж лучше бы она была там и ничего этого не видела!
Вместе с эвакуированными из пещеры Росова научными сотрудниками она оказалась вблизи небольшого, занесенного снегом горного селения. Тропинка за голыми скалами вела на обледенелый горный склон, откуда в одной стороне до половины неба поднималась ледяная равнина Черного моря, переходившая в неясной дымке в синеву без привычной линии горизонта, а в другой виднелся чуждый облику гор мрачный вулкан, огненным смерчем возникший там, где остались они…
Люди назвали его вулканом Бурова.
Гора содрогалась под ногами Люды. Гул несся не только со стороны вулкана, но и, казалось, из-под земли.
Черные тучи вдали подпирались огненным столбом, менявшим окраску. Яркая струя как бы превращалась в остывающий железный стержень и потом снова светлела, пульсируя. Иногда под ней что-то взрывалось, и тогда в черной клубящейся пене внизу сверкали искры раскаленных камней и во все стороны разлетались хвостатые ракеты. Потом на снежном склоне там и тут белыми джиннами из разбитых кувшинов взвивались столбики пара. Седловина снежной горы была совсем не конической, как обычно у вулканов, а прогнутой и темной. На исполинского коня словно накинут был черный бархатный чепрак, а на каменном седле высился огненный всадник-великан с черной грибовидной шляпой, скрывавшей загадочное лицо. Багровые потоки магмы, прорвавшись в ущелья, походили на ноги исполина в красных штанах, пришпорившего грузного коня, гулким топотом содрогавшего землю.
Смахивая слезы, Люда с отчаянием смотрела на это видение, отнявшее у нее самое дорогое в жизни…
По крутой тропинке к наблюдательному пункту, выбранному Людой рядом с готовым к взлету вертолетом, поднимался Овесян. Он торопился лететь к вулкану, осмотреть его склоны, все еще на что-то надеясь.
Люда была уверена, что он не позволит ей лететь с ним. И все же она подошла к нему:
— Амас Иосифович!.. Я не могу не полететь… Я их любила.
— Вот как? — нахмурился Овесян.
— Совсем по-разному, Амас Иосифович, но очень любила.
Люда не поверила сама себе. Овесян приказал ей садиться в машину. Врач вместе с группой инженеров находился в соседнем селении. Овесяну некогда было залетать за ним. А у Люды в санитарной сумке было все для оказания первой помощи.
Пилот включил двигатель. Со свистом завертелся горизонтальный винт.
Научные сотрудники и рабочие подземной лаборатории вместе с горцами, запрокинув головы, провожали взглядами разведчиков, летевших к страшному вулкану. А словно застывший столб термоядерного взрыва с расплывшейся по небу грибовидной шапкой зловеще возвышался над снежными горами.
Совсем незадолго до этого пилот другого вертолета, оставленного на дне «бездны Бурова», чтобы вывезти отважных физиков, стоял около машины, расставив ноги в меховых унтах, и с тревогой смотрел в глубь пещеры на поблескивавшую от огней влажную дорожку. За его спиной стоял вертолет с открытой дверцей кабины. Огромный винт словно нехотя вращался, но его свистящий шум, обычно отдающийся в каменных стенах, был не слышен из-за подземного гула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60