К тому времени я постараюсь подготовить свой план.Джеймс бросился вон из комнаты.— Джеймс!Его лицо снова показалось в дверях. Друзья все хором воскликнули: «Невероятно!!!»Ухмыльнувшись, Джеймс сбежал по лестнице и прыгнул в «альфа-ромео», который они, как он чувствовал, разрешат ему оставить у себя, и стрелой помчался в Лондон.Он долетел до Кингс-роуд за 59 минут. Новое шоссе многое поменяло с тех времён, когда он был студентом. Тогда путешествие в Оксфорд занимало от полутора до двух часов через Хай-Уайкоум или Хенли.Джеймс так спешил потому, что это было необычное свидание: сегодня вечером она должна познакомить его со своим отцом. Поэтому ни по какой причине он не имел права опаздывать. Все, что Джеймс знал о нём, — это то, что он был большой шишкой в дипломатической службе Вашингтона. А дипломаты всегда предполагают, что вы придёте вовремя. Джеймс изо всех сил хотел произвести на её отца хорошее впечатление, особенно после успешного уик-энда в Татуэлл-Холле. Его старику Энн сразу понравилась, и он просто не отходил от неё. Они даже согласовали день свадьбы, конечно в случае, если её одобрят и родители Энн.С дороги Джеймс принял холодный душ и стёр с себя весь грим, помолодев в процессе мытья лет на шестьдесят. Они договорились с Энн, что до обеда встретятся в баре «Лез Амбассдёр» на Мейфэр. Когда он надевал смокинг, у него мелькнула мысль, успеет ли он добраться от Кингс-роуд до Гайд-парка за двенадцать минут: новая гонка а-ля Монте-Карло. Он прыгнул в автомобиль, быстро переключил скорости, промчался по Слоун-сквер, через Итон-сквер, мимо больницы св. Георга, обогнул Гайд-парк-корнер и в 7.58 остановил «альфа-ромео».— Добрый вечер, милорд, — поприветствовал его хозяин клуба Миллс.— Добрый вечер. Я обедаю с мисс Саммертон и был вынужден оставить машину во втором ряду. Позаботьтесь о ней, — обратился Джеймс к швейцару, опуская ключи и фунтовую купюру в затянутую в белую перчатку руку.— С удовольствием, милорд. Проводите лорда Бригсли в отдельный кабинет.Джеймса провели вверх по красной ковровой дорожке в маленький кабинет в стиле регентства, где был накрыт стол на троих. В соседней комнате он услышал голос Энн. В кабинет она, в светло-зелёном облегающем платье, вошла ещё более ослепительная, чем всегда.— Привет, дорогой. Проходи. Идём я познакомлю тебя с папой.Джеймс прошёл за ней в соседнюю комнату.— Папа, это Джеймс. Джеймс, это мой отец.Сначала Джеймс покраснел, потом побелел, потом стал зеленеть.— Как поживаете, молодой человек? Я столько слышал о вас от Розали, что не мог дождаться, когда же мы познакомимся. 17 — Зовите меня просто Харви.Джеймс оцепенел и онемел от ужаса. Энн прервала затянувшееся молчание:— Джеймс, тебе налить виски?— Спасибо, — едва пролепетал Джеймс.— Я хочу знать о вас все, молодой человек, — продолжал Харви. — Начиная с того, что вы делаете после того, как проснулись утром, и почему за последние несколько недель я так мало видел свою дочь. Хотя, по-моему, не трудно догадаться, какой ответ я получу.Джеймс залпом осушил стакан, и Энн снова быстро наполнила его.— Ты видишь свою дочь мало потому, что, как модель, я много работаю и поэтому редко бываю в Лондоне.— Розали, я же все понимаю…— Джеймс знает меня как Энн, папочка.— Мы с твоей мамой крестили тебя Розали, и для нас это имя достаточно хорошее, поэтому оно должно быть достаточно хорошим и для тебя.— Папа, кто-нибудь слышал о европейской топ-модели, которую бы звали Розали Меткаф? Все мои друзья знают меня как Энн Саммертон.— А вы что думаете, Джеймс?— Я просто начинаю думать, что совсем не знал её, — ответил Джеймс, медленно приходя в себя.Было очевидно только одно: Харви ни о чём не подозревал. Он не сталкивался с Джеймсом лицом к лицу в галерее, никогда не видел его ни в Монте-Карло, ни на Аскоте, и ещё вчера в Оксфорде Джеймс выглядел на девяносто лет. До него начало доходить, что выкрутиться ему удалось. Но что он скажет остальным на следующей встрече, в понедельник? Что цель его плана — перехитрить не какого-то там Харви Меткафа, а своего будущего тестя?— Идём обедать? — предложил Харви и, не дожидаясь ответа, встал и прошёл в другую комнату.— Розали Меткаф, — свирепо прошептал Джеймс, — ты мне должна многое объяснить.Энн нежно поцеловала его в щеку:— Ты — первый человек, давший мне возможность хоть в чём-то превзойти отца. Ты простишь меня?.. Я тебя очень люблю…— Эй, вы двое, идите скорей. Можно подумать, что вы никогда раньше не встречались.Энн и Джеймс присоединились к Харви. При виде коктейля из креветок Джеймсу стало смешно, когда он вспомнил, как Стивен сожалел о своей промашке во время обеда с Харви в Магдален.— Ну-с, Джеймс, как я понимаю, вы с Энн уже назначили день свадьбы.— Да, сэр, при условии, что вы одобряете.— Конечно одобряю. Правда, после того, как я выиграл заезд на Приз короля Георга и Елизаветы, у меня появилась надежда, что Энн выйдет замуж за принца Чарльза, хотя граф для моей единственной дочери тоже неплохо.Они оба рассмеялись, но ни один из них не считал шутку даже с натяжкой смешной.— Ах, Розали, как мне хотелось, чтобы ты побывала на Уимблдоне в этом году. Представляешь, День благовещения, а моя единственная компания — старый нудный швейцарский банкир?Энн с улыбкой взглянула на Джеймса.Официант убрал со стола и вкатил на тележке жаркое из молодого барашка в безукоризненных бумажных оборочках. Харви тут же принялся с большим интересом изучать их, не переставая при этом болтать.— Но ты молодец, что позвонила мне в Монте-Карло, дорогая. Знаешь, я на самом деле думал, что помру. Джеймс, вы не поверите: у меня из желчного пузыря вынули камень величиной с бейсбольный мяч. Повезло ещё, что операцию проводил сам Уайли Баркер, один из величайших хирургов мира, личный хирург президента США. Он спас мне жизнь.Харви тут же вытащил рубашку из брюк и продемонстрировал десятисантиметровый шрам поперёк живота.— Ну, что вы об этом думаете?— Вам крупно повезло.— Как можно, папа! Мы же обедаем.— Не суетись, милая. Думаю, Джеймс не в первый раз видит мужской живот.«Именно этот живот не в первый — точно», — подумал Джеймс.Харви запихнул рубашку в брюки и продолжал:— В любом случае ты умница, что позвонила мне. — Он наклонился к дочери и погладил её руку. — А я был послушным мальчиком и последовал твоему совету — оставил доктора Баркера ещё на неделю — на случай осложнения. Ты знаешь, какие деньги эти доктора…Джеймс уронил бокал с вином. Кларет разлился красным пятном по столу.— Джеймс, с вами все в порядке?— Да, сэр.Джеймс посмотрел на Энн с молчаливым упрёком. Харви был невозмутим:— Поменяйте скатерть и принесите ещё вина для лорда Бригсли.Официант открыл бутылку кларета, а Джеймс решил, что настало и его время немного пошутить. Энн смеялась над ним целых три месяца, почему бы теперь ему немного не подразнить её, если Харви предоставит такую возможность? А тот всё продолжал болтать:— Джеймс, а вы интересуетесь скачками?— Да, сэр, и я очень порадовался вашей победе в заезде на Приз короля Георга Шестого и королевы Елизаветы. По многим причинам, которых, кстати, даже больше, чем вы можете вообразить.Пока официанты перестилали скатерть, Энн sottovoice Вполголоса (ит).

сказала Джеймсу:— Дорогой, постарайся не умничать — он не так глуп, как кажется.— Ну и что вы думаете о ней?— Простите, сэр, о ком?— О Розали.— Потрясающая! Я поставил на неё по пять фунтов за пробег.— Да-а, для меня это большое событие. Жаль, дочка, что ты пропустила его. Ты могла познакомиться с королевой и с ещё одним приятным человеком — профессором Портером из Оксфордского университета.— С профессором Портером? — переспросил Джеймс, наклонившись к самому бокалу.— Да, с профессором Портером, Джеймс. Вы его знаете?— Нет, сэр, по-моему, нет. А это случайно не тот профессор, что получил Нобелевскую премию?— Ну конечно, он самый! Он устроил мне в Оксфорде грандиозный приём. Мне так понравилось, что в конце того дня я подарил университету чек на 250 000 долларов на какие-то там исследования, но, по сути, просто так — чтобы доставить удовольствие этому профессору.— Папа, но ведь ты говорил, что пообещал никому не рассказывать об этом.— Да, конечно, но ведь теперь Джеймс — член семьи.— А почему вы не можете больше никому рассказывать, сэр?— О-о, это долгая история, Джеймс, но для меня это большая честь. Понимаете, Джеймс, я вам сугубо доверительно рассказываю, но я был гостем профессора Портера на «Энкении». Был на ленче в Олд-Соулз-колледже с Гарри Ошибка Харви — Макмиллан Гарольд, а не Гарри.

Макмилланом, вашим дорогим бывшим премьер-министром, затем посетил «Гарден-Парти», а потом встречался с вице-канцлером в его личном кабинете. Там же были и университетские секретарь и казначей. А вы, Джеймс, бывали в Оксфорде?— Да, сэр, в «Доме».— В доме? — переспросил Харви.— В Крайстчерч-колледже, сэр.— Мне, наверное, никогда не понять этот Оксфорд.— Боюсь что да, сэр.— Ты забыл, что называешь меня Харви. Ну так вот, как я уже сказал, мы все встретились в Кларендоне, и они все заикались и запинались, за исключением одного забавного старикана, которому было лет девяносто, не меньше. Дело в том, что они просто не знали, как подойти к миллионеру и попросить у него денег. Вот мне и пришлось вывести их из затруднительного положения и взять дело в свои руки. Они бы так всё время и проболтали о своём любимом Оксфорде, поэтому пришлось заставить их замолчать, выписав им чек на 250 000 долларов.— Щедро, Харви.— Да если б этот старикан попросил, я бы дал и все 500 000. Джеймс, ты совсем белый! Как ты себя чувствуешь?— Простите. Я в полном порядке. Просто заслушался вашим рассказом об Оксфорде.— Папа, — вмешалась Энн, — ну ты же пообещал вице-канцлеру, что никогда никому не расскажешь про этот дар, символизирующий связь между тобой и университетом!— Надеюсь, что осенью, когда буду открывать в Гарварде новую библиотеку Меткафа, я явлюсь туда в мантии.— О нет, сэр, — заикаясь, торопливо сказал Джеймс, — это не тот случай. Мантию, полученную в Оксфорде, можно носить только там, да и то только на ритуальных событиях.— Жалко. Но я уже выучил, какие вы, англичане, педанты, когда дело касается этикета. Кстати, давайте-ка обсудим вашу свадьбу. Вы, наверное, оба захотите жить в Англии?— Да уж, папа. Но мы будем приезжать к вам каждый год, а во время твоей ежегодной поездки в Европу ты будешь бывать у нас.Официанты в очередной раз убрали посуду и появились с любимой клубникой Харви. Энн попыталась перевести разговор ка домашние темы, чтобы отец перестал возвращаться к воспоминаниям о двух последних месяцах. А он старался снова и снова вернуть разговор именно к этому предмету.— Кофе или ликёр, сэр?— Нет, спасибо, — ответил Харви. — Просто чек. Розали, по-моему, мы можем выпить и в моих апартаментах в «Клэриджис»? У меня есть для вас сюрприз.— Жду не дождусь, папуля. Я так люблю сюрпризы. А как ты, Джеймс?— Обычно люблю, но вроде на сегодня сюрпризов больше чем достаточно.Джеймс отправился поставить «альфа-ромео» в гараж «Клэриджис», давая Энн возможность на несколько минут остаться наедине с отцом. Они шли под руку по Керзон-стрит.— Папа, правда, он чудесный?— Да, хороший парень. Поначалу он показался мне не слишком толковым, но постепенно за обедом он стал более нормальным. Ты только представь: моя маленькая девочка станет настоящей английской леди. Твоя мама прыгает от радости, а я ещё рад, что мы забыли о нашей глупой ссоре.— Ты мне очень помог, папа.— Как? — удивился Харви.— Знаешь, за эти последние недели я о многом передумала и, по-моему, поняла все, что тогда произошло. А теперь скажи, что это за маленький сюрприз?— Сейчас ты все увидишь сама, моя милая. Это мой свадебный подарок вам.Джеймс догнал их у входа в «Клэриджис». По лицу Энн он понял, что Харви одобрил их свадьбу.— Добрый вечер, сэр. Добрый вечер, милорд.— Привет, Альберт. Организуй нам кофе и бутылку «Реми Мартен» ко мне в номер.— Сию минуту, сэр.Джеймсу никогда раньше не приходилось видеть королевский люкс. Из маленькой прихожей справа была видна огромная спальня, а слева — гостиная. Харви сразу провёл их в гостиную.— Дети, сейчас вы увидите мой свадебный подарок вам.Он театральным жестом распахнул дверь. Прямо перед ними на стене висела картина Ван Гога. Джеймс и Энн уставились на неё, вытаращив глаза и совершенно потеряв дар речи.— Я вот точно так же смотрел на неё, когда увидел в первый раз, — сказал Харви. — Тоже не мог вымолвить ни слова.— Папочка, — Энн проглотила комок в горле, — это же Ван Гог. Ты же всегда хотел иметь Ван Гога. Ты столько лет мечтал купить его картину. Нет, сейчас я не могу лишить тебя этой ценности. Мне даже страшно подумать, что у меня в доме будет нечто такое и к тому же без охраны. Подумай, чем ты рискуешь! У нас же нет такой охраны, как у тебя, — заикаясь, продолжала Энн. — Нельзя, чтобы ты жертвовал гордостью своей коллекции, правда, Джеймс?— Я совершенно согласен с Энн, — с чувством произнёс Джеймс. — Если этот шедевр будет у нас дома, я перестану спать по ночам.— Папуля, пожалуйста, храни эту чудесную картину в Бостоне, в окружении, достойном её.— Розали, я был уверен, что эта идея понравится тебе.— Папа, она мне очень нравится. Просто мне совсем не хочется брать на себя ответственность, и в любом случае мама тоже должна иметь возможность наслаждаться этой красотой. Ведь ты всегда сможешь, если захочешь, передать картину мне и Джеймсу.— Как ты хорошо придумала, Розали! Тогда мы все сможем наслаждаться этим шедевром. Но теперь мне придётся придумывать другой свадебный подарок. Она победила меня, Джеймс, чего ей никак не удавалось добиться в течение двадцати четырех лет.— Ну если уж быть точным, то за последнее время я уже пару раз победила тебя, папочка, и надеюсь, что и в будущем ещё не раз добьюсь того же.Харви пропустил замечание дочери мимо ушей.— А вот это Приз короля Георга и Елизаветы, — сказал он, показывая на бронзовую статуэтку лошади и жокея с хлыстом, в шапочке, усыпанной бриллиантами. — Заезд считается таким важным, что каждый год вручается новый приз, а этот останется у меня навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32